[ На главную ] -- [ Список участников ] -- [ Зарегистрироваться ]

СТИХИ О ЛЮБВИ

  Вход на форум   логин       пароль   Забыли пароль? Регистрация
On-line:  

Раздел: 
Театр и прочие виды искусства / Общий / СТИХИ О ЛЮБВИ

Страницы: << Prev 1 2 3 4 5  ...... 66 67 68  ...... 126 127 128 129 Next>> ответить новая тема

Автор Сообщение

Президент
Группа: Администраторы
Сообщений: 6980 		Добавлено: 30-12-2006 22:33
АЛЬБЕРТ ПАЙК


(1809 – 1891)

МУЗЫКА

Стремится в море старый мореход, –
Так матери младенец ищет грудь, –
Чтоб среди бурь вершить свой вечный путь,
Свой средь симфоний волн, ветров поход.
Корабль стремится после бури в порт,
Ну а моряк в смятеньи бурных дней
К масонству прибегает тем скорей,
Чем громче завывает злобный Норд.
Мелодия масонства прозвучит,
Как моря шум из раковины. Божьм –
Не Человечьим – гласом снова осторожно
Оно расскажет все, не умолчит
О той земле, где с голубых небес
Был послан ритуал в легенды лес.

Президент
Группа: Администраторы
Сообщений: 6980 		Добавлено: 30-12-2006 22:34
ЧАРЛЬЗ СИМИК


(р. 1938)
ШЕПОТОМ

Мой сосед, больничный парикмахер,
Он бреет тех, кого хватил удар,
бреет умирающих.
Бреет сумасшедших, прикованных к койкам,

Старый шаркающий вдовец,
Дома его ждут муравьи,
Банка фасоли, которую он
Ест не разогрев, кофейной ложечкой,

он говорит: куда девались все эти годы,
о Господи, я стоял, наклонившись,
лезвие в руке моей дрогнуло.
первый раз в жизни

Президент
Группа: Администраторы
Сообщений: 6980 		Добавлено: 30-12-2006 22:35
ГИ ГОФФЕТ


(р.1947)


БОРХЕС

Однажды ночь почит на всем и вся, и счастье,
как и несчастье, поглядеть решится прямо
в глаза, и гладь зеркал разбитых не посмеет
блазнить бесплодным отраженьем душу. Тигр
томившийся меж сотен прутьев сотен клеток,
постигнет нищету томов и мифов, а герой,
утратив золото легенд в огне скитаний
и нагрузив суда свои никчемным грузом,
вновь устремится славе и судьбе навстречу.
Кто от рожденья был слепым и робким, въяве
пройдет кругами Ада, встретит Беатриче
и ржавый меч времен поющим горлом встретит,
сражаясь со своим же двойником безвестным,
и розы кровь цветущую прольет на землю…

Президент
Группа: Администраторы
Сообщений: 6980 		Добавлено: 30-12-2006 22:36
УИЛФРИД ГИБСОН


(1878-1962)

ПРОШУ, ДЖЕНТЛЬМЕНЫ: ВРЕМЯ!

“Прошу, джентльмены: время!”
Непреклонный
Хозяин глушит смех и звон посуды,
Распахивая дверь в слепую ночь;
И нам от камелька дорога прочь –
К Тому, Что Будет.

По одному – в холодные объятья
Забвения, которое сердцами
В разгар пирушки силилось играть,
И нет гордыни, что душой приять
Дерзнули сами.

“Джентльмены, время, время!” Что ж!
Застолье,
Где чокались и хохотали люди,
Оставив, каждый – одинок и сир –
С порога ступит в бесприютный мир
Того, Что Будет.


*Напоминание владельца паба посетителям о закрытии. – Прим. автора.

Президент
Группа: Администраторы
Сообщений: 6980 		Добавлено: 30-12-2006 22:38
УИЛЬЯМ БАТЛЕР ЙЕЙТС


(1865-1939)
ОН СЛЫШИТ КРИК ОСОКИ

Брожу одиноко
У кромки озерных вод,
Где ветер кричит в осоке:
"Пока небосвод
С оси не сойдет и не рухнет полюс,
И руки не ввергнут в бездну
Стяги Запада и Востока,
И свет не распустит пояс, –
Не лежать тебе с милою вместе,
Обнявшись во сне глубоком".

Президент
Группа: Администраторы
Сообщений: 6980 		Добавлено: 31-12-2006 12:02
ДЖЕРАРД МЭНЛИ ХОПКИНС


(1844-1889)
ЛОСКУТНАЯ КРАСА

Хвалите Господа за пестротканный мир;
За перепельчатых небес переполосый круг;
За родинки пеструшки, рябиновую рябь,
Опалистую опаль, снегиря мундир;
За разгородь полей - за перелог, плетень и плуг,
За этот разнобой, раздроб и разнокрапь.

Все вещи супротивны, едины и чудны,
У всякой есть начало, и всякой есть конец;
Есть соль и мед, есть тьма и свет, есть всё и ничего;
Красив отец наш, всей красы творец.
Так пойте же его.

Президент
Группа: Администраторы
Сообщений: 6980 		Добавлено: 31-12-2006 12:04
КОНСТАНТИНОС КАВАФИС


(1853-1933)
ВТОРАЯ ОДИССЕЯ
Dante. Inferno, Canto XXVI
Tennyson. Ylisses

Великая Вторая Одиссея
быть может, больше первой, но, увы –
и без гекзаметра, и без Гомера.

Как мал ему теперь родимый дом,
как мал ему теперь родимый город,
и вся его Итака так мала.

Когда любовь и нежность Телемака,
и верность Пенелопы, и седины
его отца, и давние друзья,
и преданность подвластного народа
и отдых без тревог под отчим кровом
проникли в сердце странника морского –
они лучами счастья загорелись.

И как лучи погасли.

Жажда моря
проснулась в глубине его души.
И он возненавидел воздух суши.
Тревожили его покой ночами
Видения прекрасной Гесперии.
Тоска по странствиям его томила,
по тем рассветам, когда входишь в гавань,
которую с неизъяснимым счастьем
ты видишь этим утром в первый раз.

Тогда любовь и нежность Телемака,
и верность Пенелопы, и седины
его отца, и давние друзья,
т преданность подвластного народа,
мир и покой под отчим кровом – стали
ему невыносимы.

Он ушел.
И вот уже Итаки берега
скрывались постепенно за спиною;
он плыл на запад, паруса наполнив,
к иберам, к Геркулесовым столпам,
Ахейское пересекая море,
и чувствовал, что оживает, что оживает вновь,
и опадают тягостные узы
постылых дел домашних, наполняя
его гонимое судьбою сердце
холодной радостью, свободной от любви.

Президент
Группа: Участники
Сообщений: 5717 		Добавлено: 31-12-2006 16:55
ИОСИФ БРОДСКИЙ

Anno Domini

М. Б.

Провинция справляет Рождество.
Дворец Наместника увит омелой,
и факелы дымятся у крыльца.
В проулках -- толчея и озорство.
Веселый, праздный, грязный, очумелый
народ толпится позади дворца.

Наместник болен. Лежа на одре,
покрытый шалью, взятой в Альказаре,
где он служил, он размышляет о
жене и о своем секретаре,
внизу гостей приветствующих в зале.
Едва ли он ревнует. Для него

сейчас важней замкнуться в скорлупе
болезней, снов, отсрочки перевода
на службу в Метрополию. Зане
он знает, что для праздника толпе
совсем не обязательна свобода;
по этой же причине и жене

он позволяет изменять. О чем
он думал бы, когда б его не грызли
тоска, припадки? Если бы любил?
Невольно зябко поводя плечом,
он гонит прочь пугающие мысли.
...Веселье в зале умеряет пыл,

но все же длится. Сильно опьянев,
вожди племен стеклянными глазами
взирают в даль, лишенную врага.
Их зубы, выражавшие их гнев,
как колесо, что сжато тормозами,
застряли на улыбке, и слуга

подкладывает пищу им. Во сне
кричит купец. Звучат обрывки песен.
Жена Наместника с секретарем
выскальзывают в сад. И на стене
орел имперский, выклевавший печень
Наместника, глядит нетопырем...

И я, писатель, повидавший свет,
пересекавший на осле экватор,
смотрю в окно на спящие холмы
и думаю о сходстве наших бед:
его не хочет видеть Император,
меня -- мой сын и Цинтия. И мы,

мы здесь и сгинем. Горькую судьбу
гордыня не возвысит до улики,
что отошли от образа Творца.
Все будут одинаковы в гробу.
Так будем хоть при жизни разнолики!
Зачем куда-то рваться из дворца --

отчизне мы не судьи. Меч суда
погрязнет в нашем собственном позоре:
наследники и власть в чужих руках.
Как хорошо, что не плывут суда!
Как хорошо, что замерзает море!
Как хорошо, что птицы в облаках

субтильны для столь тягостных телес!
Такого не поставишь в укоризну.
Но может быть находится как раз
к их голосам в пропорции наш вес.
Пускай летят поэтому в отчизну.
Пускай орут поэтому за нас.

Отечество... чужие господа
у Цинтии в гостях над колыбелью
склоняются, как новые волхвы.
Младенец дремлет. Теплится звезда,
как уголь под остывшею купелью.
И гости, не коснувшись головы,

нимб заменяют ореолом лжи,
а непорочное зачатье -- сплетней,
фигурой умолчанья об отце...
Дворец пустеет. Гаснут этажи.
Один. Другой. И, наконец, последний.
И только два окна во всем дворце

горят: мое, где, к факелу спиной,
смотрю, как диск луны по редколесью
скользит и вижу -- Цинтию, снега;
Наместника, который за стеной
всю ночь безмолвно борется с болезнью
и жжет огонь, чтоб различить врага.

Враг отступает. Жидкий свет зари,
чуть занимаясь на Востоке мира,
вползает в окна, норовя взглянуть
на то, что совершается внутри,
и, натыкаясь на остатки пира,
колеблется. Но продолжает путь.

январь 1968, Паланга

Президент
Группа: Участники
Сообщений: 5717 		Добавлено: 31-12-2006 17:17
ИОСИФ БРОДСКИЙ

Похож на голос головной убор.
Верней, похож на головной убор мой голос.
Верней, похоже, горловой напор
топорщит на моей ушанке волос.
Надстройка речи над моим умом
возвышенней шнурков на мне самом,
возвышеннее мягкого зверька,
завязанного бантиком шнурка.

Кругом снега, и в этом есть своя
закономерность, как в любом капризе.
Кругом снега. И только речь моя
напоминает о размерах жизни.
А повторить еще разок-другой
"кругом снега" и не достать рукой
до этих слов, произнесенных глухо --
вот униженье моего треуха.

Придет весна, зазеленеет глаз.
И с криком птицы в облаках воскреснут.
И жадно клювы в окончанья фраз
они вонзят и в небесах исчезнут.
Что это: жадность птиц или мороз?
Иль сходство с шапкой слов? Или всерьез
"кругом снега" проговорил я снова,
и птицы выхватили слово,
хотя совсем зазеленел мой глаз.

Лесной дороги выдернутый крюк.
Метет пурга весь день напропалую.
Коснулся губ моих отверстый клюв,
и слаще я не знаю поцелуя.
Гляжу я в обознавшуюся даль,
похитившую уст моих печаль
взамен любви, и, расправляя плечи,
машу я шапкой окрыленной речи.

<1960-е>

Президент
Группа: Участники
Сообщений: 5717 		Добавлено: 31-12-2006 19:25
Юлиан Тувим

В жизнь мою закралась опечатка,
Путаница в тексте на виду--
Требуется авторская правка:
От рожденья на сороковом году,
На каком от смерти--неизвестно,
Автор просит всё исправить вновь:
В тексте вместо слова "безнадёжность"
Следует опять читать "любовь".

Президент
Группа: Администраторы
Сообщений: 6980 		Добавлено: 01-01-2007 11:38
Ибрагим Имамалиев
СКРИПАЧ

Вновь к усталой щеке прижимается верхняя дека.
Может, в тысячный раз тут смычком извлекается гамма…
То не скрипка поет, это плачет душа человека,
Так качают ребенка, баюкая, папа и мама…

Воплощенная в звуки, растрачена жизнь по мгновеньям.
Растворившийся в воздухе звук – эфемерное что-то.
Кто ответит, во что оценить глубину вдохновенья,
Чем измерить души высоту или скорость полета?

Высший свет, проникающий в душу того, кто услышит,
И сердца, что наполнены счастьем, тобой сотворенным…
В оправдание Дара и Жизни, дарованной Свыше,
Вам со скрипкой таскаться повсюду, как приговоренным.

В наших скудных краях незавидная участь таланта –
Жадно воздух глотать в атмосфере его разреженья!
Но лишь только вздохнешь, как у лада судьбы доминанта
Устремляется ввысь и мучительно ждет разрешенья.

Изменяет нас жизнь. Изменяют нам мелкие люди…
Измеряют успех этой пошлою – цифрой в доходе.
Но одно неизменное было. И все-таки будет…
Уникальность того, кто когда-то пришел и уходит…

Президент
Группа: Администраторы
Сообщений: 6980 		Добавлено: 01-01-2007 12:36
ДЖЕРЕМИ ТЕЙЛОР


(1613-1667)

О ПРЕИСПОДНЕЙ

Жуткий мрак, уныл и зрим,
И беспросветная ночь,
Стон тысяч душ невыразим,
Свет им увидеть невмочь.
В каждом углу таится гад,
Распространяя смрад:
Море серы, толща льда –
Вся услада для павших сюда.
Ехидна из жара –
Вот кара,
Обреченная длиться вовеки.
Боже, Владыка ночи и дня,
Веры моей броня,
Славы, гимнов и певцов
И пальмовых венцов
Полон Храм Твой незрим.
О Всемогущий,
Жезл удержи гнетущий,
Что сокрушает наши чресла испокон.
Постави милость нам в закон,
И аще гнев Твой несдержим,
Погибнем днесь,
И никого не станет здесь
Хвалу взнести
Тебе, кто души смог спасти.
Смилуйся.

Президент
Группа: Администраторы
Сообщений: 6980 		Добавлено: 01-01-2007 12:37
АЛБЕРТ ВЕРВЕЙ


(1865 – 1936)

К НОВАЛИСУ

В душе ты жаждой смерти жил,
И все же был великий Дух.
Но боль тогда ты центром мнил
Вселенной, к ней лишь не был глух.

Тогда был сон и смерть – покой,
Вокруг чего вращался мир,
И крест, овеянный тоской,
Был ближе, чем веселый пир.

Тогда ты на борту стоял,
И в бледном свете с корабля
В ответ ребенку помахал,
Сбегая в дальние края,

Не медля, чтобы солнца луч
С зарей не погасил твой пыл,
В виденьях среди мрачных туч
Найдя тот образ, что манил.

Тогда надеялся, придет,
Смелее, чем дитя, одна
И за собою поведет
Тебя, словно слепца, – Она.

Туда, где, словно на плацу,
Наук чудесные стволы
Склоняли к твоему лицу,
К твоим стопам свои главы.

Завороженный, шел в тиши,
Не ведая, что ешь, что пьешь,
Но, зная, что все слышишь и
Уверенный, что все поймешь.

Пока бушующий поток
Тебе не преграждает путь.
Ты входишь, но сбивает с ног,
И чувствуешь, что стал тонуть.

«На помощь!» – ты кричишь, и вот –
Ты думаешь, что смерть близка –
На берег из бурлящих вод
Тебя кладет чья-то рука.

Там мир был ясен, как алмаз,
Себе подобен, объяснен,
Собой любующийся глаз,
Кому естественность – закон.

Ты говоришь: «То – Смерти лик
Или за Зеркалом Оплот,
Тем, что владеет каждый миг
Любым, кто дышит и живет?

Иль это – Жизнь, и все, что мы
До этих пор за Жизнь сочли,
Распадом было, полным Тьмы,
Все истлевающей Земли?»

И с этих пор ты понял Мир,
Где все преходит с быстротой.
Ты видишь, как один шарнир
В часах цепляет за другой.

Тебя научат, что звезда,
Одна взошедшая в зенит,
Светить не сможет никогда.
Круговращенье объяснит,

Что кровь, а в Космосе – эфир –
Явленье – неслучайное –
Свой, полный постоянства, мир,
Безмерный, как все тайное.

И ты забыл, что Все и «я» –
Все ж призваны отдельно быть.
Так жизнь закончилась твоя,
И станешь ты в других светить.

Президент
Группа: Администраторы
Сообщений: 6980 		Добавлено: 01-01-2007 12:39
ДЖОН РОНАЛЬД РУЭЛ ТОЛКИН


(1892-1973)


ПЕСНЯ БИЛЬБО

Когда сижу у очага
И греюсь у огня,
Я вспоминаю о цветах,
И жарких летних днях.

Я вспоминаю обо всем,
Что я увидеть смог,
И думаю про листопад,
Осенний ветерок.

И думаю, глаза прикрыв,
Каким бы мир наш стал,
Когда б я, зиму проводив,
Весны бы не застал.

Ax, сколько было недосуг
Увидеть мне, увы!
Любой весной в любом лесу
Различен цвет листвы...

Так о прошедших временах
Я грежу у огня,
И людях, людях, что придут
Жить в мире без меня,

И все же, мысля у огня
О памяти веков,
Я скрипа двери жду в сенях
И звука голосов.

Президент
Группа: Администраторы
Сообщений: 6980 		Добавлено: 01-01-2007 12:40
ЭУДЖЕНИО МОНТАЛЕ


(1896-1981)
XENIA (1964-1966), моей жене [1]


(ссылки на примечания переводчика - в квадратных скобках)

Xenia I

1

Насекомыш милый, не знаю,
почему тебя мухой называли,
сегодня почти стемнело,
и я читал Второго Исаию,
когда ты снова предстала мне,
только была без очков,
не могла меня видеть,
да и я не мог без сверканья стёкол
распознать тебя в этой дымке.

2

Без очков, без чутких усиков,
бедный насекомыш, без крыльев
(ты только в мечтах была крылатой),
потрепанный ветхий завет, не вполне
достоверный, темень ночная,
молния, гром, и потом –
гроза – не гроза... Разве что так поспешно
ушла ты, ничего
не сказав? Хотя, конечно,
глупо думать, что губы у тебя были.

3

Мне в Париже, в Сент-Джеймс [2], придётся просить
одноместный номер. (Они не любят
когда клиенты порознь). И всё то же –
в псевдо-Византии венецианской [3] твоей гостиницы,
чтобы сразу после отыскать
каморку телефонисток,
всегдашних твоих подружек; и вновь отбыть,
кончился завод,
желанье вернуть тебя,
хоть единый жест, хоть привычку.

4

Мы выучили мотив, чтобы после смерти
друг друга по этой примете скорей найти нам.
Его я пытаюсь насвистывать, в надежде,
что все уже, сами не зная того, мертвы мы.

5

Я так и не понял, я ли был твой
верный пёс, заболевший чумкой,
ты ли была для меня такой.
А для прочих ты была близорукой букашкой,
затерянной в стрёкоте
высшего света. В святой простоте
сиим хитрецам невдомёк, что все они лишь
игрушкой в руках твоих были,
что и в темноте они были видны тебе без прикрас
с твоим безошибочным чутьём,
радаром летучей мыши

6

Ты и не думала оставить после себя след
в прозе или в стихах, тем и пленяла –
оттого-то потом мне стало тошно от себя самого,
оттого и страх, что после всего ты
отшвырнёшь меня к неотерикам [4].
в квохчущее болото.

7

Жалость к себе, бесконечная боль и тоска
того, кто влюблён в свою бедную землю, надеясь и нет
на иной... (кто дерзнёт сказать "мир иной"?).
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
"Странная жалость..." (Азучена [5], акт второй).

8

Речь твоя, затруднённая, опрометчивая –
всё, что осталось (и это почту за благо).
Но и она теперь иначе расцвечена.
Я приучусь различать твой голос, расслышу, замечу его
в тиканье телетайпа,
в том, как колышется дым от моих сигар
из Бриссаго [6].

9

Ты могла видеть только с помощью слуха.
Расходы на телефон сильно сократились.

10

"Она молилась?" – "Да, молилась Святому Aнтонию [7]
об обнаружении потерянных зонтиков и прочих вещей
из гардероба Святого Гермеса" [8].
"Только об этом?" – "Ещё об усопших родных
и обо мне."
"Достаточно", – сказал священник.

11

Память о плаче твоём (а моём – вдвойне)
не затмит ни одной твоей смешинки,
как бы предвозвещая твой собственный
Страшный Суд, что, к несчастью, так и не свершился.

12

Весна подступает шагом крота.
Больше не слышать, как ты говоришь об отраве
антибиотиков, о железяке в бедре [9],
о благах фортуны, коими ты, благодаря имяреку,
не слишком согрета.

Весна приближается с жирными туманами,
долгими днями, невыносимыми часами.
Больше не слышать, как ты борешься с клокотанием
времени, призраков, неразрешимых проблем
этого Лета.

13

Твой брат умер молодым, ты была
встрёпанной девчушкой, что, замерев,
глядит на меня с овального портрета.
Он писал музыку, какой никто не слушал, эти ноты
не изданы, зарыты теперь в каком-нибудь сундуке
или пошли в макулатуру. Может быть, кто-то сочиняет
их заново, не отдавая себе отчёта в том, что это уже написано.
Я любил его, хоть и не был с ним знаком.
Кроме тебя о нём никто не помнил.
Я не предпринял поисков: теперь это бесполезно.
После тебя я остался последним,
для кого он существовал. Но знаешь,
тень же можно любить, мы же сами тени.

14

Говорят, что моя
Поэзия – ничья, без принадлежности
Но раз была твоей, то значит – чья-то,
Твоя; ведь ты уже сущность, а не внешность..
Говорят, что поэзия в своём размахе
Всё на свете опережает,
Не признают, что молния
Может отстать от черепахи.
Только ты знала, что движение
Не отличается от застоя [10],
Что пустое есть полное, что спокойное,
Ясное небо – самый распространённый вид тучи.
Так я лучше понимаю твой долгий путь
Через гипсовую и марлевую тюрьму [11].
Но не дает покоя
Знание, что, один или вдвоём, мы составляем целое с тобою.


Xenia II

1

Смерть тебя не касалась.
Вот и твои собаки умерли, и
врач сумасшедших по прозвищу дяденька-псих,
и мать твоя, и ее коронное блюдо
из риса с лягушками, гордость миланской кухни,
и даже отец твой, чья карточка на стене
с утра до вечера осведомляется обо мне.
И все-таки смерть тебя не касалась.

Похороны касались только меня.
Я забивался в такси, ото всех сторонясь
во избежание слез и тревог. Да, в сущности, даже
и жизнь была для тебя не таким уж важным
делом, все эти ярмарки алчности и тщеславия,
что уж там говорить о вселенских язвах,
от которых люди становятся волками

Tabula rasa, так ничего бы и не осталось,
если бы не одна мне непонятная точка.
Эта точка тебя касалась.

3

Мы давно уж оплакали этот рожок для обуви,
проржавевшую жестянку, которую
всюду таскали с собой. Глаза б мои не глядели:
эта мерзость – среди лепнины и позолоты.
Видимо, я забыл его в "Даниэли",
вовремя не убрал в чемодан или в мешок.
Хедия, горничная, конечно, выбросила рожок
в Каналаццо. Да и неужели б я смог
написать им, чтоб поискали этот огрызок жести?
Престиж (это наш-то) нужно было спасать,
и Хедия с честью вышла из положения.

4

Я за руку с тобой спустился мильоном лестничных пролетов,
теперь тебя нет, пустота на каждой ступеньке.
И все же наш долгий путь оказался кратким.
И мой пока не кончается. Больше со мной не приключаются
чудесные совпадения; пересадки и бронь
не застают врасплох; мне не бывает стыдно,
как тем, кто думает, что реально лишь то, что видно.

Мильоны лестниц прошли мы, за руки взявшись,
и вовсе не потому, что четырем глазам виднее.
С тобой я спускался, поскольку знал, что нам двоим
одним только, затуманенным, и можно верить зрачкам –
твоим.

Итальянский садик

Больная старая черепашка
ходит с трудом, килевая качка –
у нее отрублена задняя лапка.

Зеленый покров пришел в движенье –
она, невидимая, ковыляет
сквозь строй трилистников
к себе в укрытие.

Как долго? Толком сказать не могут
ни садовник, ни хозяин –
полвека или больше того.

А может, бедолага идет
от самого генерала Пеллу [12]...
безвозрастное существо.

Все разрывы единовремeнны.


1 Заглавие цикла многозначно. Традиционно его истолковывают как жанровое обозначение, но рамки жанра при этом оказываются чрезвычайно расплывчатыми: у Марциала "Xenia" названа книга эпиграмм – дарственных надписей, сопровождающих съестные гостинцы. В новое время Гёте и Шиллер называли ксениями свои сатирические эпиграммы, однако с ксениями Марциала их роднит только размер, элегический дистих. Позднее "Xenia" возникают у Эзры Паунда, он обозначает этим словом серию довольно разношёрстных миниатюр. Здесь ни о каком элегическом дистихе речь уже не идёт. Однако жанровое определение – только одна из функций заглавия. Латинское "xenium" может означать 'приношение, подарок, гостинец'. Кто-то из язвительных итальянских критиков интерпретирует "Ксении" как попытку задобрить покойную жену, с которой при жизни отношения складывались отнюдь не безоблачно. Одновременно активизируется исходный греческий смысл корня 'приятие, гостеприимство', в сочетании с тематикой цикла получающий жутковатую (само-) ироническую подсветку (см. стихотворения 1, 2). Вероятно, обыгрывается также и биологический термин: "Ксении – семена или плоды, отличающиеся от других семян или плодов того же растения по окраске, форме, величине или другим признакам" (БСЭ) – ср. в стихотворении 8: "но и она теперь иначе расцвечена" – о речи жены (в оригинале "ma e mutato l'accento, altro il colore", то есть оттенок значения "мутация" слышен более отчётливо). Именно цикл "Хеnia" обозначил резкие изменения в поэтике Монтале: неожиданный для читателя поворот к "дневниковой" лирике ("Дневник 71 и 72 гг." – название следующего после "Сатуры" сборника).

2 Название отеля.

3 Монтале пояснял, что речь идёт об отеле "Danieli" в Венеции (Greco Lorenzo. Montale commenta Montale. Parma, 1980.P.52).

4 неотерики (neoteroi) или новые поэты – группа латинских поэтов I века до н. э., из которых наиболее известен Гай Валерий Катулл. В II Grande Dizzionario della Lingua Italiana указывается также возможность обозначения этим словом современных поэтов, увлечённых формальными экспериментами; как пример такого употребления приводится именно это стихотворение Монтале.

5 "Странная жалость" – слова цыганки Азучены из второго акта оперы Дж. Верди "Трубадур" ("Тrovatore", текст C. Каммарано. См.: Verdi Giuseppe. Tutti i libretti d'opera. Newton, 1996. P.384.), обращённые к её приёмному сыну, трубадуру Манрико. Ослеплённый "странной жалостью" к объекту, недостойному жалости, Манрико щадит графа де Луна, который оказывается его старшим братом и впоследствии становится виновником кровавой развязки. Эти слова, повторённые в тексте оперы несколько раз, безусловно, были на слуху у Монтале, большого поклонника оперы, много лет проработавшего музыкальным обозревателем газеты "Сorriere della Sera".

6 Итальянский текст допускает двоякое прочтение: марка сигарет или местность в Швейцарии, откуда эти сигареты привезены.

7 Согласно народному поверию, Святой Антоний Падуанский помогает найти потерянные вещи.

8 "из гардероба Святого Гермеса" – сам Монтале комментирует: "То есть гардероба актёров, которым покровительствует бог Меркурий" (Greco Lorenzo. Ibid.).

9 Муха провела последние месяцы жизни в больнице после полученной в августе тяжёлой травмы, перелома бедра.

10 Слово "stasi" в итальянском языке такое же маркированное, как "застой" в русском, однако первоначальное его значение – медицинское: 'стаз, застой жидкости', и появление медицинского термина в этом стихотворении совершенно закономерно. Можно предложить альтернативный вариант перевода: "... не отличается от покоя // что пустое есть полное, // что безмятежное небо...", звучащий более нейтрально, но отстоящий дальше от оригинала по рифмовке.

11 Автор поясняет: "Это могло быть убежищем и защитой" (Greco Lorenzo. Ibid.).

12 Военный министр, председатель совета министров в конце прошлого века. Пытался ввести законы, ограничивающие свободу печати и собраний.

Президент
Группа: Администраторы
Сообщений: 6980 		Добавлено: 01-01-2007 12:42
АНДРЕАС КАЛВОС


(1792-1867)


К СЛАВЕ

Ошибся тот, кто смел назвать
напрасной славу, суетной,
безумцем же - героя, лишь
за то, что пред богиней сей
ладан возжёг он.

Она дарует два крыла -
и на суровой, тягостной
дороге высшей доблести
колени человека
бьются в полёте.

Кто с малой, низкою душой,
чьё сердце пусто и мертво,
бывало слышит зов святой
к деянию преславному -
в страх он впадает.

О, никогда потоки слёз
не проливал тот человек
над памятью своих друзей
и землю он не лобызал
сродников милых.

Да, в одичавшей ярости
глубин океанических,
когда насильственно гнетёт
нас ветер, гневно веющий,
горькой судьбины,

Всё время видит океан
несчастных смертных множество
в глубоких водах тонущих -
но слышал ли кто его
жалобы стоны?

Горячее желание
выращиваешь славы ты
в сердцах твоих преславных чад
Эллада, имя же твоё -
матерь героев.

Как если лев когда-нибудь
выходит, обнажив клыки,
охотники арабские
храбрившиеся в городах
прочь убегают;

как если в бурю зимнюю
вода превознесённая
потоками проносится,
сметает на своём пути
скот с пастухами;

или когда сияние
рассеивает Гелиос,
то звёзд небесных множества
с вершин Олимпа вышнего
словно стирает -

Так тысячи полков повёл
иранец истребляющий,
но ты, Эллады славный щит,
над персами едва блеснул -
испепелил их.

О души знаменитые
трёхсот спартанцев-воинов,
о души, что прославили
ложбину Марафонскую,
долы Асопа.

Мне сердце мера веселит
ахейская бессмертная:
хотя ушёл наш бог Гомер,
но возжигает греков дух
то же звучанье.

И Эакида мощного
вы славе поревнуете
(то ревность вечно чудная
и памятная) и пролейте кровь
ради Эллады.

В ладони я железный меч
верчу. Но кто же преподаст
грома сражений огненных?
Кто поведёт меня сейчас
в самую битву?

О страшный, омерзительный
жестокой отпрыск Азии
О Оттоман, чего ты ждёшь?
Что думаешь? Неужто ждёшь
смерти ты верной?

Пришёл тот час: теперь беги
влезай скорей на дикую
арабскую кобылу и
в галопе скором побеждай
быстрые ветры.

Гимета склоны окружил
цветущий лавр; священный лист
священный камень осенил:
Акрополя развалины
и Парфенона.

О дети, жёны, старики
и звери греческой земли,
лобзают нежно, рвут скорей
те ветви, и главы свои
ими венчают.

Взбирайся на арабскую,
о Оттоман, кобылу и
несись скорей среди стремнин:
все звери Эллинской земли
вышли сражаться.

Сиянье медных труб увидь
неистовых в сражении,
услышь крик звучный трубачей
и в этом крике распознай:
"Смерть иль свобода".

Внимай же: Приидите все
Эллады верные сыны.
Настал час славы, все вперёд,
и предкам, их молве благой
да подражаем.

А если слава точит меч,
молнийно лезвия сверкнут
и если душу эллина
огнём небесным слава жжёт
всех победит он.

Что ты дрожишь? Скорей стегай
кобылу, шпорами гони,
о Оттоман, ведь звери вслед
дыша сраженья славою
в ярости скачут.

О слава, возжелав тебя,
любой, кто жив, достоин стал
отечества и почестей,
святой свободы нации
и песнопений.


Президент
Группа: Администраторы
Сообщений: 6980 		Добавлено: 01-01-2007 12:44
ПАТРИК ДЖОЗЕФ МАККОЛЛ


(1861-1919)
БУЛАВОГ

Над Булавог опускалось солнце, в густые травы текло как мед.
И жарким факелом вспыхнул вереск, и наш священник собрал приход.
Священник Мерфи, приход Килкормак – воскликнул «Долго ли нам терпеть?
Вооружайтесь, я поведу вас – найдем свободу или же смерть!»

Он нас повел против вражьих полчищ, и саксы бросились наутек.
Вот так ребята из графства Уэксфорд солдатам Бруки дали урок.
Ищи наймитов, Георг Английский, среди рабов из несчастных стран:
Священник Мерфи из графства Уэксфорд бьет в стены Англии, как таран.

В полях Слийв Койлте покрылись кровью мечи и пики наших ребят.
И в Таббернири, и в Баллиэллис йоменов битых кости лежат.
Мы взяли Камолин и Эннискорти, повсюду в страхе бежал наш враг.
Священник Мерфи, смотри как вьется над берегами зеленый флаг!

Но в черный день на холмах у Слэйни сыны Ирландии полегли.
И был там схвачен священник Мерфи, и англичане его сожгли.
Бог да прославит тебя, отче Мерфи, и рай откроет людям твоим.
А мы поднимем твой флаг зеленый, и нашу землю освободим.

Президент
Группа: Администраторы
Сообщений: 6980 		Добавлено: 02-01-2007 10:52
ОГДЕН НЭШ


(1902-1971)


ПОХВАЛЬНОЕ СЛОВО ДРУГУ

Одни писатели твердят,
Что мама – лучший друг ребят.
Другие спорят: это враки,
Нет друга преданней собаки!
Не избежать мне типунов
За приниженье мам и псов,
И все же я признаюсь вам:
Мой самый лучший друг – я Сам.
Мы делим радости и горе,
Мы в унисон поем, как в хоре,
Мы ближе, чем мидиец с персом,
Мы заодно умом и серсом.
Я пошутил – и Сам смеялся.
Я прогорел – и Сам нуждался.
Мы на коктейли ходим оба,
Хоть ненавидим светских снобов:
Чуть я решаю делать ноги,
Смотрю – а Сам уж на пороге.
Мне по душе кино немое –
И Сам согласен тут со мною.
И каждый из моих грехов
Добрейший Сам простить готов.
А отойду я в мир иной –
Кто будет, как не Сам, со мной?
Мы неразлучны. Рядом с нами
И Дамон с Финтием врагами
Покажутся. Не стройте рожи!
Ведь вы и Сами с нами схожи.


Мидия – историческая область в северо-западной части Иранского нагорья.

Дамон и Финтий – два пифагорейца, жившие в Сиракузах в 4 в. до н.э., образец преданности в дружбе.

Президент
Группа: Администраторы
Сообщений: 6980 		Добавлено: 02-01-2007 10:53
АЛЕКСАНДРУ МАЧЕДОНСКИЙ


(1854-1920)
НАЯДА

Ручей бежит в траве весенней
Среди эмалевых цветов,
И трепет легких дуновений
Остатки гонит снов

В тени ракитника прохладной,
Там, где ручей продолжил путь,
Сидит прекрасная наяда,
И ветер ей ласкает грудь.

Свою любовь даря как милость,
Не слышит, что лепечет он.
С улыбкой к зеркалу склонилась,
Волос расчесывая лен.

Президент
Группа: Администраторы
Сообщений: 6980 		Добавлено: 03-01-2007 16:23
АНТОНИО ВИВАЛЬДИ


(1678-1741)
Сонет синьора Антонио Вивальди на концерт "Осень"

Поет крестьянин тучность урожая -
Снят виноград, покончено с работой…
Но, радость влагой Вакха умножая,
Средь праздника он покорен дремотой.

Всяк гонит скуку, песни распевая,
Всяк осенью прощается с заботой,
Разгул и пляски сладкою зевотой
В честь жатвы и вина перемежая.

А на заре с пищалями и сворой
Охотники пускаются по следу,
Уже пьяны своей победой скорой.

Зверь, чуя неминуемые беды,
От шума в чащу мечется - но шпоры
Дают коню, и рог трубит победу.

Страницы: << Prev 1 2 3 4 5  ...... 66 67 68  ...... 126 127 128 129 Next>> ответить новая тема
Раздел: 
Театр и прочие виды искусства / Общий / СТИХИ О ЛЮБВИ

KXK.RU