|
| [ На главную ] -- [ Список участников ] -- [ Правила форума ] -- [ Зарегистрироваться ] |
| On-line: |
| средневековые замки / история Ливонии и Балтийского региона / По истории Польши и Литвы |
| Страницы: 1 |
|
| Автор | Сообщение |
|
Лукас оруженосец Группа: Участники Сообщений: 9 
|
Добавлено: 27-07-2010 22:26 |
|
Пройдемся по источникам. Хроника Галла Анонима (или Мартин Галл, 12 век). Хроника написана на латинском языке, и это первая хроника по ранней истории Польши, которая дошла до нас. Польский вариант 1873 г. издания: Хроника Русский вариант 1961 г. издания: Предисловие, Книга первая, Книга вторая, Книга третья. |
|
|
Лукас оруженосец Группа: Участники Сообщений: 9
|
Добавлено: 27-07-2010 22:42 |
|
Следующими идут хроники 12-13 вв. (все были написаны на латинском языке). Хроника Дежвы (автор доподлинно неизвестен, хотя и предполагалось возможное авторство Кадлубеку, 12 в.): Польский вариант 1823 г. издания Хроника Лехитов и Поляков Годислава Башко (13 в.): Польский вариант 1822 г. издания История Польши Винцентия Кадлубека (13 в.): Польский вариант 1803 г. издания Великая Хроника о Польше, Руси и их соседях XI - XIII вв. (или Великопольская хроника, автор неизвестен, 13 в.): Русский вариант 1987 г. издания |
|
|
Лукас оруженосец Группа: Участники Сообщений: 9
|
Добавлено: 27-07-2010 22:55 |
|
И на данный момент последнее. Поздние хроники (Хроника Кромера на латинском, а Стрыйковского на польском были написаны). Хроника Польская Мартина Кромера (16 в.) - польский вариант 1882 г. издания: Том первый, Том второй Хроника польская, литовская, жмудская и всей Руси Матвея Стрыйковского (16 в.) - польский вариант 1846 г. издания: Том первый, Том второй |
|
|
Рената Великий магистр Группа: Администраторы Сообщений: 30442 
|
Добавлено: 29-07-2010 06:41 |
|
Большое спасибо за ссылки! Кроме того, сообщаю, что на форуме есть еще такие темы по истории Польши и Литвы, чтобы все было под рукой: Короли Польские http://offtop.ru/castles/v2_28928__.php Гетманы в Речи Посполитой http://offtop.ru/castles/v2_582413__.php Князья Литовские http://offtop.ru/castles/v13_225731__.php Княжеский род Радзивилл http://offtop.ru/castles/v13_425265__.php Литовско-польские отношения в истории http://offtop.ru/castles/v11_390773__.php О ВКЛ - Великом княжестве Литовском http://offtop.ru/castles/v11_562457__.php Литовцы, литвины, жемайты, аукштайты http://offtop.ru/castles/v11_527878__.php Литовское побережье Балтики как часть Ливонии http://offtop.ru/castles/v11_260266__.php Русско-польская война 1654—1667 http://offtop.ru/castles/v11_567163__.php Польско-шведская война 1600-1629 http://offtop.ru/castles/v11_256884__.php Добжиньский (Добринский) орден http://offtop.ru/castles/v9_262173__.php |
|
|
Рената Великий магистр Группа: Администраторы Сообщений: 30442
|
Добавлено: 26-10-2010 07:04 |
|
966 год – князь Мешко, заключил династический брак с чешской принцессой Дубравкой и приняв крещение по латинскому обряду, открыл новую главу вистории Польши. Этот акт, приобщил Польшу к латинской культуре и отдалил опасность обращения языческой Польши в веру «огнём и мечом». 1000 год – Подтверждение полного суверенитета страны – встречи Болеслава Храброго с императором Оттоном, в Гнезно. 1018 год. Войска Болеслава I овладели Киевом и помогли занять великокняжеский стол Святополку. Пограничные с Польшей Червенские города отошли к Польше. Между Польшей и Священной Римской империей заключён договор, по которому к Польше отошли Лужицы. 1226 год. Положение польских земель резко ухудшилось после появления в Прибалтике Тевтонского ордена, который в 1226 году был приглашен в Польшу мазовецким князем Конрадом для борьбы с пруссами. Тевтонский орден, истребляя пруссов огнем и мечом, основал на их земле сильное государство, находившееся под покровительством папского престола и Священной Римской империи. 1333 год. Коронован Казимир III Великий (1310-1370+) - Последний польский король из династии Пястов. 1364 год. Основан Ягеллонский университет в Кракове – первый вуз в Польше 1377 год. Ягайло принимает Великокняжеский венец. 1410 год – Грюнвальдская битва объединённых сил русских, литовцев, чехов и поляков против Тевтонского ордена. 1543 год. Николай Коперник издаёт трактат «Об обращении небесных сфер», в котором были заложены основы гелиоцентрической теории. 1619 год – начинается строительство костёла Св. Петра и Павла в Кракове. 1683 год, 12 сентября – Венская битва – Польша остановила продвижение Османской империи в Европу 1772 год – первый раздел Речи Посполитой между Пруссией, Австрией и Россией. 1791 год – Конституция 3 Мая – первая в Европе конституция 1795 – 3-й раздел Польши, к России отошли Курляндия, Литва, Западная Белоруссия и западная часть Волыни. Исконно польские земли были поделены между Австрией и Пруссией. Станислав Август Понятовский отрёкся от престола. Речь Посполитая прекратила существование. 1797 год – Под покровительством Наполеона в Италии стали формироваться польские легионы во главе с Яном Домбровским. Предполагают, что в это время создан Гимн Польши — композиция «Мазурка Домбровского» или «Марш Домбровского», написанная предположительно Юзефом Выбицким. Первоначальное название — «Песня польских легионов в Италии», также известная по первой строке — «Ещё Польша не погибла». Официальный гимн с 1926 года (именно в этом году в Польше родилась моя мама). 1806 год – Наполеон заявил депутации поляков, что Франция не признаёт разделы Польши; 27 ноября его армия вступила в Варшаву. 1830 год – Ноябрьское национально-освободительное восстание против власти Российской империи (с 29 ноября 1830 до 21 октября 1831 года). Велось под лозунгом восстановления «исторической Речи Посполитой» в границах 1772 года. 1863 год –Второе («Январское») Польское восстание. Начало «русификации» Польши 1918 год, 11 ноября – считается началом истории II Речи Посполитой. Создана Польская Республика. http://for-efel.livejournal.com/404685.html |
|
|
Рената Великий магистр Группа: Администраторы Сообщений: 30442
|
Добавлено: 22-01-2011 03:04 |
|
«Польское бескоролевье» — магистерская диссертация, которую Трачевский защитил, когда ему было уже за 30. Однако напечатанная вскоре издательством К. Солдатенкова одноименная книга, выглядит так, будто научная работа была начисто переписана свежеиспеченным магистром в расчете на успех у массовой аудитории. Автор полностью отказывается от кропотливой академичности, свойственной московской исторической школе, и пишет так, будто эмоционально выступает со сцены, развлекая образованную публику летним вечером в Нескучном саду. «Нами руководил не исключительно научный интерес», — откровенно признается Александр Семенович в предисловии и на шестистах последующих страницах демонстрирует блестящее красноречие, стройность слога, огромный словарный запас и способность удерживать читательский интерес не хуже иного матерого беллетриста. Описывая в ярких красках историю одиннадцати месяцев, последовавших за смертью последнего наследного короля Речи Посполитой, Трачевский видит в этих событиях «высшую точку развития народа, а, стало быть, и начало его падения» Оценивая научную значимость "Польского бескоролевья", неоюбходимо указать, что литературное дарование и живость пера автора имеют надежную опору в фундаментальном образовании, которое очевидно по ссылочному аппарату и основательно проработанной библиографии. Издание 1869 года http://community.livejournal.com/ru_history/2834536.html |
|
|
Лукас оруженосец Группа: Участники Сообщений: 9
|
Добавлено: 04-02-2011 22:07 |
|
Из моей полемики с новохронологами: Как, оказывается, Романовы к варяжской легенде отношения никакого не имеют - не правили тексты, не фальсифицировали, не подделывали - ни они, ни по их приказанию. И как это доказать? А просто взглянем в польские хроники, которые появились еще до воцарения Романовых. Ян Длугош (1415-1480) в свою хронику (доведенную до начала 1480 г.) внес новгородскую легенду, в которой идет речь о призвании варягов - братьев Рюрика, Синеуса и Трувора. Хотя его хроника была долгое время распространена в рукописях и издана лишь в 1615 г. (Смотри подробнее мою статью "Русь у IX столітті за даними Длугоша і Стрийковського", которая выйдет в начале 2011 г.). Но Матвей Меховский (1457-1523) многое из хроники Длугоша внес в свою хронику (издававшаяся в 1519 и 1521 гг.) и повторил ту самую легенду [1, P. XVII]. Это показала сверка источников, которую выполнил А. Божемски (См. его работу: Borzemski A. Kronika Miechowity. Rozbior krytyczny. - Krakow, 1890. - S. 6-18.). Поэтому вполне можно считать, что упоминание варяжской легенды в польских хрониках начинается с 70-х годов XV в. Мартин Кромер (1512-1589) в своей хронике (изданной в 1555 г.) упоминает "трех братьев Варягов Рюрика, Синеуса и Трувора"[2, P. 40]. О тех же братьях-варягах упоминает и Матвей Стрыйковский (1547-около 1590)[3, S. 116 и далее]. Эти источники делают невозможным мысль о том, чтобы считать варяжскую версию придуманной Романовыми. Источники: [1]Mathiae de Mechovia. Chronica Polonorum. - Cracoviae, 1521. или из другой цифровой библиотеки [2]Martini Cromeri. De Origine et rebus gestis Polonorum libri XXX. - Basileae, 1555. [3]Kronika polska, litewska, zmodzka i wszystkiej Rusi Macieja Stryjkowskiego. - Krolewiec, 1582. |
|
|
Лукас оруженосец Группа: Участники Сообщений: 9
|
Добавлено: 04-02-2011 22:11 |
|
Взято из моей статьи "Сведения польских хронистов о начальном периоде истории Руси" изданное в альманахе «Генеалогия» (2010, Вып. 13) и немного дополненное. В «Хронике» Мартина Галла (более известного как Галл Аноним, хронист начала XII в.) отображены самые ранние известия о Руси среди ранних польских хронистов. В его хронике сведения о Руси находятся всего лишь в трех главах первой книги – VII, X и XXIII. Две первые главы (VII и X) завязаны на войне Болеслава Храброго с Ярославом Мудрым в 1018 г. [1]. В хронике указывается (VII глава), что причиной этой войны являлся отказ Ярослава выдать свою сестру за Болеслава. Во время своего пребывания на Руси польский князь взял Киев, а затем пленил сестру русского правителя и сделал ее наложницей. Далее польское войско находилось десять месяцев на Руси, после чего возвратилось домой, но во время возвращения разгромили русскую армию на р. Буг. В X главе снова рассказываются те же события на р. Буг, что и в предыдущей главе. Эти события описываются с позиций возвеличивания победы Болеслава Храброго над Русью. Нет, как и в последующих хрониках (Кадлубка, «Великой хроники»), упоминания действительной причины, побудившей пойти войной на Русь – поддержка своего родственника Святополка в борьбе с Ярославом Мудрым за власть на Руси. Также нет упоминания о бегстве Болеслава и его войск из Киева. Согласно «Повести временных лет», киевляне, после того как Святополк приказал им бить поляков, изгнали их из города [2]. Летописное известие о бегстве Болеслава из Киева не воспринимается историками как реальное событие (смотри, например, сводку мнений у В.Д. Королюка [3]). Да и Титмар Мерзебургский, современник событий по сравнению с древнерусскими летописцами и польскими хронистами, рассказывает о возвращении Болеслава в Польшу в приподнятом настроении [4]. Но Г. Ловмяньский сглаживает шероховатости «Повести временных лет», полагая, что произошел разрыв между Болеславом и Святополком из-за того, что польский князь вел сдержанную политику и не хотел помогать в объединении Руси. В результате чего, русское население напало на польские гарнизоны, расположенные в городах. В ответ на это Болеслав увел из Киева свои главные силы и увез с собой громадные сокровища [5]. В XXIII главе описываются события 1069 г. – война Болеслава Смелого с Русью [6]. Мартин Галл пытался также возвеличить Болеслава Смелого, как ранее Болеслава Храброго. Но, согласно «Повести временных лет», каких-либо конфликтных ситуаций между Польшей и Русью в это время не было [7]. Была только поддержка со стороны Польши Изяславу Ярославовичу. И как бы не были скудны эти известия и субъективны в отношении Руси, все-таки и эти данные могут быть ценным источником по истории Руси. Так как приводятся некоторые факты из реальных событий 1018 г. – пленение сестры Ярослава, поражение русского князя на р. Буг, и т.д. Исследователями польских хроник отмечается тенденциозность по отношению к Руси. Сформировалась традиция освещать историю Руси в непроглядном виде, начало которому дал в XII в. Мартин Галл [8]. Примечания: [1] Kronika Marcina Galla. – Warszawa, 1873. – S. 47-50, 52-53. (Далее. – Marcin Gall) [2] Лаврентьевская летопись // Полное собрание русских летописей. – СПб., 1846. – Т. I. – С. 62. (Далее. – Лаврентьевская летопись) [3] Королюк В.Д. Западные славяне и Киевская Русь в X–XI вв. – М., 1964. – С. 258. [4] Thietmari Merseburgensis episcopi Chronicon // Monumenta Germaniae historica. Scriptores Rerum Germanicarum. – Hannoverae, 1889. – P. 232.; Титмар Мерзебургский. Хроника. – М., 2009. – С. 160. [5] Ловмяньский Г. Взаимные отношения Польши и Руси в Средние века // Советское славяноведение. – 1967. – № 3. – С. 26-27. [6] Marcin Gall. – S. 69. [7] Лаврентьевская летопись. – С. 75. [8] Врублевский А. Сведения о Руси, встречающиеся в Хронике польского летописца Мартина Галла // Университетские известия. – К., 1878. – С. 1-3, 8, и сл.; Алпатов М.А. Русская историческая мысль и Западная Европа XII-XVII вв. – М., 1973. – С. 87. и др. |
|
|
Фон-Барон великий магистр Группа: Участники Сообщений: 3391 
|
Добавлено: 12-02-2011 16:54 |
|
Многовековой восточный вектор польского экспансионизма объясняется весьма просто - германский мир, лежащие к западу, северу и югу от Польши были сильнее ее, как в военном, так и хозяйственном отношении. Одно время молодой польской народности светила судьба совсем уж незавидная - исчезнуть, как исчезли многочисленные западно-славянские народы, жившие по Эльбе, Дунаю и Балтийскому морю и попавшие под каток немецкого "Drang nach Osten". Почти полтора века и на востоке перед поляками стояла огромная Киевская Русь с сильными князьями и могучими дружинами. "Пробное" вторжение польского короля Болеслава Храброго на русские земли имело все признаки последующей польской "восточной политики": захват под флером "освобождения", с попыткой раскола элиты и замены у ней культурной идентичности. Но в то время ожидал поляков полный провал. Ничего не светило западным соседям даже в период удельного дробления Руси: "А литва из болота на свет не показывалась". Но в середине 13 века Фортуна повернулась к полякам передом. В результате монгольского нашествия к востоку от Польши оказалась геополитическая дыра, слабо заселенная и плохо защищенная территория, с разобщенными князьями, жадными боярами и потрепанными дружинами. Завидущим глазам западных наблюдателей открывалась земля "велика и обильна", однако с погибшими городами и костями человеческими, лежащими в полях. Настало время и литве вылезти из болота. Литовцы начинают завоевание Поднепровья, на первых порах грабительством и насилиями мало отличаясь от азиатских "гостей". При Воишелке и его приемниках литовцы занимают большую часть Белой Руси. В 1320 г. литовский великий князь Гедимин начинает завоевание Волыни, годом позже он разбивает западнорусских князей, киевского, брянских, переяславского, волынского, на р. Ирпень, и берет после двухмесячной осады Киев. Его сын Ольгерд довершает захват Белой Руси. Польские властители, скармливающие немецким феодалам славянские и балтские земли, сами начинают свой многовековой натиск на Восток. В 1340-х гг. король Казимир III, потерпев очередное поражение от прусских немцев, в ходе двух походов полностью овладевает Галицкой Русью. И, очевидно, за это деяние получает классное прозвище "Великий". Захватит он также часть Волыни. Эти земли под именем Воеводства Русского будут отнесены к Малой Польше. Литва же распухнет, как на дрожжах, за счет оставшейся части Волыни, Подолии, Киевских и Черниговских земель. Со второй половины 14 в. Литва обращает внимание на земли, которые потом назовут "великорусскими". Вслед за брянскими землями в ее руки переходит большая часть смоленско-московской возвышенности. И здесь разорения и жестокостей было от нее не меньше, чем от татар. Псковитяне отбиваются от Литвы из последних сил, Новгород едва откупается. Литовские владения, переползшие на левый берег Днепра, вклиниваются в Дикое поле. Вдоль Буга и Днепра выходят литовские кони к Черному морю. После дробления Золотой Орды литовцы влияют на политику ее наследников, союзничают с ханами Большой Орды, с казанским ханством, фактически создают крымское ханство. Из "ничего" получается великое "что-то"; за счет чужой беды в первой половине 15 в. Литва становится крупнейшей по размерам державой Европы, и перспективы у нее замечательные. Она контролирует балто-черноморский путь, ей принадлежат плодородные земли по Днепру. Уже почти повсюду встала Литва на место древнерусского государства. Что, по сравнению с ней какая-то залесная Москва, окопавшаяся в неплодородном суглинке между Окой и Северной Волгой и регулярно разоряемая татарами. Как маркитантка идет за солдатом, так и Польша за Литвой, сооблазняет ее прелестями цивилизации, польскими золотыми яблочками: удобными жилищами, балами и спектаклями, красиво одетыми женщинами. Литве, еще недавно сидевшей в болоте, нечего противопоставить Польше, болтающей на латинском языке и читающей Плавта с Теренцием; влияние Москвы ничтожно, где-то за морем загибается Византия, ограбленная и униженная латинянами. И литовский воин меняет звериную шкуру на камзол и штаны с гульфиком, а медвежьи пляски вокруг костра на краковяк и минуэт. Польша могла подарить литовской элите нечто большее, чем культура, она давала идеологию господства, замаскированную под "шляхетские вольности". Литовская знать будет теперь полонизироваться, шаг за шагом получая сомнительные дары в виде шляхетский привилегий, западнорусское крестьянство все более закабаляться. На самом деле, польская "золота вольность" (zlota wolnosc), соблазнившая литовскую элиту, была выражением слабости польского государства, отказывшегося от борьбы с серьезным противником на западе. Польская элита, уходящая на опустевший восток, не нуждалась в сильном государстве для обеспечения своего господства, и целиком присваивала прибавочный продукт, создаваемый покорным населением. Кошицкий привилей освободил шляхту от всех государственных повинностей, а согласно Радомской конституции" король не имел права издавать какие-либо законы без согласия аристократического сената. Если посмотреть на многовековые изменения политической карты Европы в режиме ускоренного просмотра, то мы увидим переползание шляхетской Польши, как огромного слизняка, с запада на восток, и что особо удивительно, происходило это почти что без военных побед. "Польша не выполнила своей задачи, отступила пред напором, отдала свои области - Силезию, Померанию - на онемечение, призвала тевтонских рыцарей для онемечения Пруссии; но, отступивши на западе, она ринулась на восток, воспользовавшись ослаблением Руси от погрома татарского: она захватила Галич и посредством Литвы западные русские земли.." [1] Процесс ополячивания Литвы ускорился после Городельского сейма 1413 г, который принял решение, что лишь литовская католическая знать приравнивается в правах к польской шляхте. По смерти Витовта, поляки и литовцы-католики начинают борьбу против православного литовского князя Свидригайло, которого поддержало русское население великого княжества. В августе 1434 под Вилькомиром литовцы-католики, поляки и их немецкие вассалы наголову разгромили православное войско. Десять русских князей было убито, а сорок вместе с киевским митрополитом взято в плен. Победитель Сигизмунд провел массовые репрессии против православной знати. По сообщению "Хроники Быховца" "хватал их и совершал над ними страшные жестокости, карал их невинно, убивал и мучил их так, как только мог придумать, и поступал так со всеми князьями и панятами и со всем шляхетским сословием всех земель литовских, русских и жемайтских… всеми этими своими злыми поступками он равнялся Антиоху Сирийскому и Ироду Иерусалимскому и предку своему великому князю литовскому Тройдену." После такого разгрома русская аристократия Литвы уже не будет оказывать серьезного сопротивления натиску католической Польши. Но неожиданно Литве становится плохо. Ее изнеможение кажется парадоксальным - ведь у нее все козыри на руках, она имеет плодородные почвы, выходы к морям, трансевропейские торговые пути. Однако она слабеет прямо пропорционально тому, как ею овладевает Польша. Польско-литовские правители ищут союзников для борьбы с Москвой на Востоке. Начинается многовековой антироссийский флирт христианских королей с ханами-султанами. Польско-литовская власть и крымцы заключают в 16 в. пять договоров, направленных против России, два антимосковских договора были заключены с османами. Набеговая активность азиатов будет поощряться деньгами. За разорительнейший набег на Москву в 1521 г. король Сигизмунд I заплатил крымскому хану Магмет-Гирею 15 тыс. червонцев. В годы Стародубской войны Сигизмунд I платит крымцам за набеги на Россию по 7500 червонцев ежегодно и на такую же сумму посылает сукна. Города, для покрытия крымских расходов короля, облагаются податью, именуемой "ордынщиной". После заключенного в 1562 г. соглашения между Сигизмундом II и крымцами происходит двенадцать крупных крымских набегов на Московскую Русь. Однако азиатские "союзники" не забудут грабить и Польшу с Литвой. Михалон Литвин сообщает о малом количестве побегов пленных литвинов из крымской неволи, по сравнению с московскими пленниками - крымское рабство выглядело для литовского простолюдина не хуже, чем жизнь под властью шляхты. Характерной особенностью польского хозяйства было с 15 в. господство барщинной системы, пришедшей в рамках "второго издания крепостного права" (по Марксу) или "вторичного крепостничества" (по Броделю). Господское хозяйство (фольварк) ориентировалось на производство товарного хлеба и другого сельскохозяйственного сырья для внешнего рынка. На рубеже 15 и 16 в. закрепощение крестьян в Польше и Литве шло быстрыми темпами, "золотая вольность" получала материальное обеспечение в виде принудительного дармового труда крестьян. С 1503 крестьянин мог выйти исключительно с разрешения господина - это, фактически, год введения крепостного права в Польше. С 1543 крестьяне окончательно прикреплены к земле и пану - на основах частноправовых. Работа на барщине (панщине) увеличивается, доходит до 5-6 дней в неделю.[2] В конце концов, многие господа отнимают наделы у своих крестьян и выдают им за постоянную работу в своем хозяйстве "месячину", своего рода концлагерную пайку. Невыход на работу, как и в концлагере, карается смертью. "Народ жалок и угнетен тяжелым рабством, - пишет о Польше имперский посол Герберштейн. - Ибо, если кто в сопровождении толпы слуг входит в жилище поселянина, то ему можно безнаказанно творить все, что угодно, грабить и избивать". "Если шляхтич убьет хлопа, то говорит, что убил собаку, ибо шляхта считает кметов за собак", - свидетельствует писатель 16 в. Анджей Моджевский на хорошем латинском языке.[3] И это ли "нация свободных людей", как пишут в польских книгах по истории, а вслед за тем повторяют наши историки и энциклопедии по всему миру? Это ли образец для подражания, которым надо шпынять "авторитарную" Москву? Вместе с укреплением власти над крестьянами, шляхта все более стесняет развитие других общественных сил. Пётрковский статут и привилея короля Александра дают шляхте право на беспошлинный вывоз сельскохозяйственной продукции. Шляхта начинает самостоятельно выступать на внешнем рынке, продавая ганзейцам и прочим европейским купцам сырье, покупая у них предметы роскоши. Она получает и исключительное право на производство и продажу спиртных напитков, чем пользуется для спаивания своих холопов. Мещанам (городским буржуа) запрещено покупать у шляхты землю, а вскоре они вынуждены отдать свои участки вне городов. Сейм 1565 г. воспрещает польским мещанам вывоз товаров за границу, зато предоставляет чужеземным купцам беспошлинный ввоз. В результате таких "новаций" начинается длительный упадок польских городов. Экономически над Польшей и Литвой господствуют ганзейские города на Балтике (Любек, Штеттин, Данциг, Рига); иноземные торговые корпорации оперируют на всех транспортных коммуникациях - Одре, Висле, Немане, Западной Двине, контролируя товарные и финансовые потоки. Польское хозяйство окончательно приобретает характер сырьевого придатка бурно растущего западно-европейского рынка - это требует постоянных захватов земель и крепостных душ. А дела на на юге, севере и западе у поляков идут всё хуже. Габсбурги вытесняют польскую корону из Дунайского бассейна. Власть Польши над Пруссией становится практически номинальной. Турки забирают Молдавию, прежде вассальную Польше, отнимают у нее выход к Черному Морю. Нарастает конфликт между мелкопоместной шляхтой, все более зависимой от ростовщического капитала и страдающей от татарских набегов, и крупными землевладельцами-магнатами. Это содействует распространению в Польше реформационных учений - лютеранства, кальвинизма, социнианства, приходящих из Прусии. К середине 16 в. Польша стоит на пороге религиозной войны, похожей на ту, что терзала Францию, поэтому верховная власть и католическая церковь пытаются сплотить обе слоя знати, направив их интересы на Восток. Люблинская Уния 1569 была польским ответом русскому простонародью Литвы. О том, что литовско-русское простонародье было на стороне московского "тирана васильевича" свидетельствуют и западно-европейские наблюдатели. В частности отец-иезуит Антонио Поссевино сообщает по результатам своей миссии в Речь Посполиту: "найдено, что жители этих областей (Западная Русь), по приверженности к своим единоверцам-москалям, публично молятся о даровании им победы над поляками".[4] В результате Люблинской унии, те русские земли, которые находились в составе Литвы были переданы польской короне - Волынь, Подлясье, Гродненщина, Киевщина, остаток Подолии, чернигово-северские земли. Как пишет С. Соловьев: "Соединение последовало явно в ущерб Литве, которая должна была уступить Польше Подляхию, Волынь и княжество Киевскоe". Собственно и Унией называть этот был аншлюс неправомочно. Литва, как большое и самостоятельное европейское государство, самоликвидировалась. Литовская знать продала родину в обмен на западные гарантии сохранения ее материального и социального статуса. Уния 1569 г. несла тяжелые последствия для положения западнорусского крестьянства и православной церкви, для культуры и языка Западной Руси. Польское иго на Западной Руси почти столько же, сколько османское иго на Балканах, сопровождалось не меньшими усилиями по изменению религиозной, культурной и национальной идентичности покоренного населения. С восшествием на польский престол Стефана Батория, турецкого ставленника из османской Трансильвании, польско-литовская "шляхетская республика" перейдет к жестокой и непреклонной политике полонизации и окатоличивания Западной Руси. Турецкий посаженник начнет свое правление с казни казацких "лыцарей", насоливших Османской державе. Обильно снабженный деньгами, как со стороны немецких правителей, так и стороны Порты, король наймет большую армию нового типа, и проведет три похода на Русь, с прицелом на Москву. Правда, деньги, а вместе с тем и наступательный порыв немецких наемников, кончатся во время длительной осады Пскова. Баторий вводит практику назначения православных епископов - среди них появляются скрытые католики. Паны сами ставят приходских священников в своих имениях, иногда это даже без рукоположения в сан.[5] Это так называемое "право патроната" на практике выливалось в вымогание денег у кандидатов на приход. Православные церкви стали в руках пана или арендатора имения доходным объектом, за каждое богослужение или священодействие прихожане должны были платить.[6] Иезуиты наводняют западно-русский край и начинают захватывать православные храмы. В двадцати западно-русских городах иезуиты основывают свои училища, виленская иезуитская коллегия обращается в академию. При церквах основывают иезуитские братства, при соборах иезуитские миссии. В самой Польше иезуиты будут подчинять университеты и сжигать неугодные книги, раздувать антисемитизм и ненависть к другим конфессиям. Сыновья могущественных магнатов, православных и кальвинистов (Чарторыйских, Радзивиллов) совращаются иезуитами в католичество. В 1598 г. пятьдесят восемь высокородных литовско-русских вельмож (Тышкевичи, Збаражские и др.) заявляют о принятии католичества. Окатоличившиеся землевладельцы вместе с агрессивным католическим клиром усиленно размножают на западнорусских землях костелы и кляшторы (монастыри). Род могущественных Острожских, окатоличившись, передает ксендзам православные храмы во всех своих обширных владениях - только на Волыни им принадлежало 25 городов, 10 местечек и 670 селений. К числу новых католиков относились и сыновья беглого "диссидента" А. Курбского. Мелкая западнорусская шляхта вознаграждалась за переход в латинство чинами и должностями, разнообразными возможностями кормиться от населения. Начиная с 1649 г. православных больше не допускали в Сенат, к государственным должностям любого уровня. После отхода от православия могущественных литовско-русских фамилий начнется настоящий крестовый поход на народное православие, которое поведут под конвоем к Унии с католичеством. Иезуит А. Поссевино выработал план Унии. Иезуит П. Скарга, издавший книгу "О единстве церкви", стал ее непосредственным организатором. Король Сигизмунд III вошел в сношения с некоторыми западнорусскими православными иерархами, которые тоже желали "вольностей", то есть освобождения от опеки мирян и равных привилегий с католическим духовенством. На Брестском соборе 1596, где присутствовала малая часть православных епископов, была провозглашено объединение с католической церковью.[7] Но как такового объединения не произошло. Состоялся лишь переход в Унию нескольких церковных иерархов из числа скрытых католиков, назначенцев польской власти. Новая униатская иерархия получила некоторые привилегии латинского духовенства, и большие имения, светские и духовные, избавилась от контроля паствы. Теперь уже униатские иерархи вроде митрополита И. Кунцевича в классическом католическом стиле истязали и заключали в темницы православных священников, брили им головы и бороды, изгоняли из приходов, непокорных сдавали светским властям на казнь, как бунтовщиков. Развлекалась в своих имениях и скучающая шляхта, принуждая православных священников к Унии - им рубили пальцы, языки, подвешивали на шесты, заставляли есть сено.[8] Униатское высшее духовенство стало пополняться за счет воспитанников иезуитских коллегий. Епископы выходили из числа послушников базилианского ордена, формально униатского, фактически католического. Монахи-базилиане были боевым авангардом Унии - специализируясь на захвате православных монастырей, убийстве и изгнании православных монахов. Большинство из захваченных монастырей в короткий срок приходило в запустение. К этому времени относится исчезновение огромного числа русских культурных ценностей, летописей и культовых сооружений - так погибло историческое наследие Древней Руси. С православных церквей сбрасывались колокола, православным запрещались любые публичные церемонии, крещение, венчание, исповедь, похороны. Доходило до того, что униаты разрушали православные кладбища, выбрасывая останки из могил как мусор. Вильна, Полоцк, Витебск первыми лишились всех православных церквей, священники пробовали служить в шалашах, но и там на них шла охота. Доведенные жители Витебска убили митрополита Кунцевича, за что королевская комиссия осудила здесь на смерть более ста человек. В 19 в. у униатов найдется столько сочувствующих в Европе и России, которые будут переживать за ущемления их прав "царским самодержавием", но в 17 в. униатские вожди и стоявшие за ними польские власти творили зло безнаказанно, умело, с огоньком, и без каких либо информационных последствий… Уже первое поколение шляхты, воспитанное в иезуитских школах, было "насквозь пропитано духом нетерпимости к другим некатолическим вероисповеданиям, заражено иезуитским нравоучением, дозволяющим всякие, даже безнравственные сделки ради блага католичества, и обучено всяким хитросплетениям и пустым словоизвитиям для сокрытия истины и правды." [9] Фирменным знаком внутренней и внешней политики Польши становятся коварство и обман. Вслед за коронными чиновниками на восточные территории устремились польские колонизаторы всех мастей. Благородное сословие западнорусского края быстро размывалось за счет огромного числа разночинного сброда, пришедшего с запада. Здесь ему было легко войти в шляхетство. Основная масса новых шляхтичей, созданных произволением магнатов, по сути своей оставались все той же дворней, откупщиками, мытарями, корчмарями, призванными обслуживать потребности хозяев. Они служили магнату в его наездах, набегах и походах, входили в его частную армию, составляли ему клаку на сеймиках. Прежние хозяева не теряли над ними своей господской власти, "сохраняя за собой обычное право даже их сечь, под одним лишь условием: сечь не иначе, как разложив на ковре, в отличие от холопов." [10] Продолжение ниже. |
|
|
Фон-Барон великий магистр Группа: Участники Сообщений: 3391
|
Добавлено: 12-02-2011 16:55 |
|
Местная знать перенимало от поляков не только язык и религию, но и отношение к крестьянскому кормящему классу, как к рабам, должным обслуживать любые прихоти пана. Паны нередко передавали свои имения на откуп арендаторам и жили в крепких замках, защищающих их от татарских стрел. Михалон Литвин оставил любопытные описания панского быта - шляхта проводила время в попойках и пирушках, пока татары вязали людей по деревнями и гнали их в Крым. (Есть немало фундаментальных трудов на тему, как "несвобода" погубила блестящую Испанию. Однако то, как "свобода" погубила блестящую Польшу и довела до состояния куда более плачевного, чем пиренейская монархия, еще ждет своего фундаментального исследователя.) В начале 17 в. крестьянские побеги достигли громадных размеров. Крестьяне Полесья, Волыни, Подолии, воеводства русского и белзского бежали на левый берег Днепра, и дальше в московские владения на Северском Донце, фактически дав начало заселению обширного региона, который в будущем назовут Восточной Украиной.[11] Вместе с простым людом уходили православные книжники. Западная Русь осталась без образованных русских людей. Польский язык полностью овладел администрацией и судом. Русская речь сохранилась лишь у простонародья, крепостного крестьянства, все более теряющего грамотность. Естественно, что язык, лишенный литературной нормы, начинает свободно мутировать, насыщаться лексикой господствующего класса - то есть поляков. Здесь корни возникновения "мовы". В тех районах, где Уния сделала свое дело по искоренению православия, самих униатов стали загонять в католичество. Теперь уже униатских попов заставляли отбывать крестьянские повинности и платить подать ближайшему ксендзу. Теперь униатов насильно сгоняли на католические проповеди, секли розгами и жгли огнем за неповиновение.[12] В 17 в. польская "дворянская республика" представляет собой редкий образчик государства, которое ведет экспансионистскую и ассимиляционную политику, будучи поражено социальным гниением и хозяйственным упадком. И этот "живой труп" станет еще причиной гибели миллионов людей в Восточной Европе. Польско-литовская интервенция времен московской Смуты приведет к тотальному разорению Московской Руси. На треть уменьшится население и Речи Посполитой во время кровавых событий середины 17 в. Народ выступит против панского гнета, казачья старшина использует энергию народного взрыва, чтобы зажить по-шляхетски. Обе противоборствующие стороны действуют беспредельно жестоко. Резня будет остановлена только с приходом московских войск - нерешительного царя Алексея подтолкнуло решение Земского собора 1654 г. Переяславская рада воссоединяла с Россией не только западно-русский народ, но еще переводила в российское подданство казачью старшину, коварную и двуличную, изрядно уже поварившуюся в "шляхетской республике". Казачья старшина владела деревнями и заставляла работать на себя крестьян и рядовых казаков. Лишь шляхетская экспансия на восток заставила ее выступить против польской власти - любой мог обнаружить, что, оказывается, живет на земле какого-нибудь польского шляхтича, владеющей ею на основании "безупречных" юридических документов. Казацкая старшина породила плеяду гетманов-предателей, благодаря которым Правобережье Днепра еще несколько десятилетий терзалось поляками, татарами и турками. Это вызвало новое масштабное переселение малорусского населения на левый московский берег Днепра. Отпадение левобережья Днепра ничему не научило "шляхетскую республику". В 1676 г. Сейм под страхом смертной казни запретил членам православных духовных братств выезжать за границу, что в Москву, что в Константинополь. Началось вымирание православного клира, которому негде было получать посвящение.[13] Следы греческого вероисповедания последовательно устранялись из униатской церкви. Униатский Замойский собор отменил многие православные обряды, придал священникам внешний вид ксендзов. Униатские священники шли на восток, к Днепру, здесь они совершали рейды на на православные села вместе отрядами шляхты, непременно захватывая с собой орудия казни. Борьба против православия окончательно обрело форму государственного террора. На правобережье Днепра к началу 18 в. не осталось ни одной православной епархии. [14] Православные были лишены права занимать какие-либо места в местной администрации; постановление сейма даже запретило им занятие выборных магистратских должностей. От православного мещанства, и так уже потрепанного засилием привилегированного иноземного купечества, вскоре мало что осталось, верхушка полонизировалась, остальные превратились в "подлый люд". В некоторых городах, например Каменце, православные вообще не имели права на проживание. Постановлением сейма от 1712 г. канцлерам запрещалось прикладывать государственную печать к любому акту, если оный прямо или косвенно содержало выгоду для лиц некатолического вероисповедания. [15] Католические монахи, шляхта и студенты из иезуитских школ время от время устраивали погромы в оставшихся православных приходах. Так в феврале 1722, в Пинске, когда канцлер Вишневецкий выдавал замуж сразу двух своих дочерей, разгулявшиеся гости забавлялись тем, что оскверняли православные храмы, мучили священников и жгли церковные книги.[16] В 1710-1720-х гг. случился новый массовый исход малорусов на российский берег Днепра. Вместе с крестьянами и казаками мигрировала и казачья старшина, она становится малороссийским дворянством. В анархии, наступившей после смерти короля Августа II, сейм принимал совсем уже беспредельные акты против иноверцев. Закон запрещал православным иметь колокола на церквях. Крешение, брак, похороны разрешалось совершать только с разрешения ксендза, за установленную последним плату. Похороны могли проходить лишь ночью. Дети, рожденные от смешанных браков, обязаны были принять католичество. На сейме 1764 постановлено было карать смертью тех, кто перейдет из католичества в другое вероисповедание. Любая попытка остановить насильственный обращение в Унию или захват православной церкви каралась с примерной жестокостью. [18] Православное крестьянство отвечало на религиозный гнет и экономическое угнетение - как могло, уходом в разбойники-гайдамаки. "Форпост Европы" никак не был затронут "духом просвещения", судя по таким сценам: "Для войскового судьи и палача открылось новое поприще допросов и пыток. Нескольких оставшихся в живых гайдамак четвертовали они на месте, или посадили на кол, а одному переломали руки и голени и потом повесили, зацепив железным крюком за ребро, так как он признался в самых ужасных преступлениях… руки и ноги казненных развезены по городам и большим дорогам." [19] В 1766 краковский епископ Солтык (конечно же, ставший героем Польши) добился от сейма признания врагом отечества всякого, кто осмелится выступить в пользу диссидентов - то есть, православных и протестантов, борющихся за свободу вероисповедания.[20] Летом того же года официал униатской метрополии Мокрицкий был направлен для принятия карательных мер против православных Малороссии, препятствующих Унии. Вместе с ним было послано войско под под началом пана Воронича. Православных священников и монахов, свозимых в г. Радомысль, забивали палками, назначая до 800 ударов. Истязания шли изо дня в день. Карательные команды сжигали упорствующих православных по обвинениям в святотатстве.[21] В ответ в Торуне и Слуцке были созданы повстанческие конфедерации, которые потребовали религиозного равноправия и обратились за помощью к России и протестантским державам. Русский отряд, посланный к Радомыслю, прекратил работу тамошнего истязательного центра. [22] Сейм 1768 под прямым воздействием русского посла Репнина, отнял у панов право господствовать над жизнью и смертью своих крестьян. Отныне крестьян должны были судить общим для всех судом, а не домашним судом господина. За убийство своего хлопа шляхтич стал нести ответственность перед законом. Была ограничена и такая панская "вольность", как наезды и налеты друг на друга. Россия выступала гарантом установления порядка. Так что единственно страхом перед русским штыком Польша была обязана некоторому вразумлению и упорядочиванию общественной жизни.[23] Но для борьбы с этими решениями была созвана шляхетская Барская конфедерация (слово "барский" в данном случае происходит от городка Бар, но, как известно, Бог шельму метит). К ополчению этой конфедерации присоединилось и карательное войско Воронича, стоящее в Белой Церкви. На службу ей пытались призвать и панских (надворных) казаков. Это привело к началу Колеевщины, жестокого гайдамацого бунта. Панские казаки рассыпались по правобережью Днепра южнее Белой Церкви, грабили и убивали. Одна только уманская резни стоила жизни 20 тыс. евреев. Когда гайдамацкие зверства стали известны русскому послу в Варшаве, киевскому губернатору Воейкову и командующему русской пограничной армией Румянцеву, то отряд полковника Кречетникова, ранее боровшиеся с Барской конфедерацией, получил указание подавить бунт. Таким образом, хотя гайдамацкое движение было выгодно России, ибо разрушало до основания структуры польской власти на Украине, русские власти усмотрели в гайдамаков не ревнителей православия, а разбойников. Думаю, любое европейское правительство, напротив, с радостью бы воспользовалось антигосударственным движением, действующим против врага. С июня по август 1768 русские силы переловили около 2 тыс. гайдамаков, которые были затем переданы польской стороне. Там их, естественно, казнили всеми мучительными способами, которые тогда были известны "нации свободных людей".[24] После подавления гайдамацкого бунта, униатские миссионеры снова двинулись к Днепру, а Барская конфедерация объявила смерть всякому православному подданому Польши, имеющего связь с Россией. Однако к 1772 г. ее силы были, в основном, разбиты русскими отрядами и польскими коронными войсками. [25] Результат действия "золотой вольности" был налицо. К концу 18 века Польша представляла собой унылый компот их политического хаоса и хозяйственной разрухи. Государство это имело столь отталкивающую агонию, что вряд ли кто из современников стал бы ставить его в пример, как образец всяческих свобод. Современники говорили: "Чем дальше в Польшу, тем разбоя больше". Однако агония забылась, а ложь осталась. Не сгнивший труп Речи Посполитой, а набор блестящих мифов о польской свободе будет оказывать воздействие на воображение, как польских националистов, так и западнических сил в самой России. [1] Соловьев С. М. История России с древнейших времен. М. 1993-1998. Т.XXVI. [2] Бродель Фернан. Игры обмена. М,. 1988, с. 260. [3] Modrzewski Andrzei Fricz. Commentariorum De Republica emendanda libri quinque. Basileae, 1554, p.15-16. [4] Воейков Н.Н. Церковь, Русь и Рим, Мн..2000, с.389. [5] Там же, с.385. [6] Батюшков П.Н. Белоруссия и Литва. Исторические судьбы Северо-западного края. СПб, 1889, с. 288. [7] Там же, с. 188, 189. [8] Там же, с. 288. [9] Там же, с. 266. [10] Морачевский. Польские древности, т.I, c. 243. - В кн: Архив Юго-Западной России, Ч. 4. Киев, 1867, с.VII-VIII. [11] Батюшков П.Н. Волынь Исторические судьбы Юго-западного края. СПб, 1888, с.118-119. [12] Коялович М. О. История воссоединения западнорусских униатов старых времен, СПб, 1873, с. 21. [13] Батюшков. Белоруссия и Литва, с.276. [14] Коялович, с.4. [15] Архив юго-западной России, с. IV. [16] Батюшков, 281. [17] Архив юго-западной России, с. V. [18] Батюшков, с. 280, 286 [19] Рассказ современника-поляка о походах против гайдамак // Записки о Южной Руси. Т. 2. СПб. 1857. [20] Воейков, с. 589 [21] Коялович, с. 47, 53. [22] Там же, с.77. [23] Батюшков, с. 307. [24] Коялович, с. 103 . [25] Там же, с. 105, 113. Александр Тюрин Фрагмент из книги "Правда о Николае I. Оболганный император", гл. "Западный (польский) вопрос" http://badnews.org.ru/news/litva_v_polskom_meshke/2011-02-11-6449 |
|
|
Рената Великий магистр Группа: Администраторы Сообщений: 30442
|
Добавлено: 21-06-2011 06:00 |
|
Молодой социалист А.Палецкис стал первым подсудимым по новому закону Литвы, запрещающему отрицать «преступления, совершенные советским режимом» Вильнюсский суд отложил до 13 сентября рассмотрение дела литовского политика, лидера партии Социалистический народный фронт Альгирдаса Палецкиса. Судебное преследование Палецкиса в Литве уже называют историческим: он стал первым подсудимым по новому закону, касающемуся именно истории. Этот законодательный акт запрещает отрицать «преступления, совершенные советским режимом». Палецкис весьма недвусмысленно и публично усомнился в официальной литовской версии событий 13 января 1991, когда у вильнюсской телебашни погибли 13 человек. В Литве их почитают героями борьбы за независимость, павшими от рук «советских оккупантов» – военнослужащих Советской Армии. В ноябре прошлого года во время радиопередачи Палецкис сказал, что в ходе этих событий «свои стреляли по своим». По мнению прокуратуры, тем самым он «высказал утверждения, отрицающие и грубо уничижающие события 13 января 1991 года и их жертв». На судебном заседании, состоявшемся 6– 7 июня, Альгирдас Палецкис не пожелал отказаться от этих слов или признать их неудачными: «Я сказал, что, рассматривая период независимости Литвы, мы зря вычеркиваем советские времена. Говорил о коррупции в Литве. А когда А.Медалинскас стал говорить о Саюдисе и хвалить его, я сказал, что и Саюдис использовал толпу и вязаные береты… Я не утверждал категорически, я сказал «и как сейчас выясняется, свои стреляли в своих», но дальше меня перебили». Информация о том, что убитые во время январских событий были жертвами литовских националистов-провокаторов, особой сенсацией не является. Еще 4 июня 1991 года «Советская Россия» опубликовала статью тогдашнего Генпрокурора СССР Н.Трубина «Схватка у телецентра», в которой утверждается: «Судя по направлению раневых каналов, указанных в справке начальника бюро судебно-медицинской экспертизы Литвы, шесть потерпевших были убиты в результате 1–7 выстрелов в каждого из них с различных точек, в том числе при выстрелах сверху и в спину, т.е. не военнослужащими при непосредственном столкновении с ними лицом к лицу, а боевиками во время стрельбы из здания телецентра и с крыш ближайших домов в военнослужащих, которые находились в толпе гражданских лиц». Конечно, данные расследования Генпрокуратуры СССР для литовского правосудия и борцов с «советской оккупацией» заведомо неприемлемы, их огульно объявляют пропагандистской ложью и попыткой прикрыть собственные преступления. Но есть свидетельства и куда более чувствительные, от которых так просто не отмахнуться: это признания «своих», то есть тех, кто, собственно, и стоял за провокацией. Палецкис напомнил об этих свидетельствах: это, в частности, книга Витаутаса Петкявичуса, который был тогда одним из лидеров «Саюдиса», «Корабль дураков». А также несколько интервью Аудрюса Буткявичуса, на тот момент руководителя вооруженных формирований «Саюдиса». Вот, например, одно из признаний Петкявичуса: «Провокации начались с нашей стороны. И в первую очередь их спровоцировал А.Терляцкас. Люди во главе с ним не давали военнослужащим и их женам выйти из Северного городка, плевали им в лица, всячески оскорбляли. А когда делегация военных с жалобами отправилась к Ландсбергису, ее остановили и избили. Одним словом, путч начался. А Буткявичус носился по Вильнюсу и кричал: «Не бойтесь, солдаты будут стрелять холостыми…» Откуда он это узнал? Знал об этом и В.Лансбергис. Все это было инсценировкой. Но! Почему-то Буткявичус из Лаздияй привез 18 пограничников и, переодев их в гражданскую одежду, разместил на телебашне. Оттуда они и стреляли». (Подробнее об этом можно прочитать в «Советской России» от 18 февраля 2010 г.) Выступивший на суде в качестве свидетеля Буткявичус пытался отказаться от сделанных им ранее признаний. Однако это получилось у него абсолютно неубедительно. Более того, он вынужден был признать, что посылал к телевизионной башне находящихся в его подчинении литовских пограничников, хотя, по его словам, «исключительно в мирных целях». По его показаниям, всего возле телебашни находилось около 200 людей из возглавляемых им структур. Буткявичус так же подтвердил, что в те дни рядом с ним работал сотрудник спецслужб США Андрюс Эйва, который готовил спецгруппы в Афганистане. В общем, суд, задуманный как разоблачительный против «поборников советской оккупации», грозит обернуться обнародованием весьма неприятных для литовских властей подробностей января 1991 года. Так, четверо свидетелей сообщили, что видели стрельбу трассирующими пулями с крыш окрестных домов вниз. Они наблюдали, как от этих пуль падали люди, а с крыш и из окон стреляли не военные, а гражданские лица в спортивной одежде. Конечно, литовские СМИ всячески замалчивают эти показания. Однако если бы не суд над Палецкисом, они бы вообще не прозвучали. Альгирдасу Палецкису (внуку Юстаса Палецкиса, премьер-министра Народного правительства, при котором было принято решение о вхождении Литвы в состав СССР, председателя президиума Верховного Совета Литовской ССР в 1940 – 1967 годах) в случае признания его виновным грозит срок до двух лет. Но как выясняется, и угроза судебных преследований не помогает скрыть правду, которая становится все более очевидной. Источник. Эвон как: оказывается, отрицание преступлений коммунизма - это не только утверждение, что твоя родина не была преступной страной. Оказывается, высказывание мнения о том, что в Вильнюсе тогда стреляли боевики "Саюдиса" под руководством западных спецслужб - тоже отрицание преступлений коммунизма, за которое светит реальное тюремное заключение. И это - в стране, где существуют секретные тюрьмы ЦРУ, в которых людей можно держать сколько угодно, и пытать как угодно. http://yamert.livejournal.com/242382.html |
|
|
Рената Великий магистр Группа: Администраторы Сообщений: 30442
|
Добавлено: 04-08-2011 04:53 |
|
Тем, кто интересуется историей Речи Посполитой и входивших в ее состав земель, наверное, будет полезен этот материал о социальной стратификации шляхетского сословия. «Существенной особенностью польской шляхты, подобно испанскому дворянству, была ее многочисленность. В XVI в. на 7,5 миллионов, проживающих в Речи Посполитой, приходилось 500 тысяч дворян или 25 тысяч дворянских семей, то есть 6,6% всего населения, а в Мазовии, буквально переполненной шляхтой, эта цифра была еще более внушительной – 23,4%. Ко времени разделов Речи Посполитой польское дворянство составляло уже 8-10% населения. Очевидно, что такое значительное количество знати не могло быть полностью однородным. В ее среде постоянно шли процессы дифференциации и расслоения, наиболее ярко проявившиеся в XVII-XVIII вв. Польские исследователи условно выделяют внутри шляхты XVI-XVIII вв. несколько групп. http://sarmata.livejournal.com/223109.html |
|
|
Рената Великий магистр Группа: Администраторы Сообщений: 30442
|
Добавлено: 25-11-2014 11:15 |
|
Так вышло, что крещение Литвы - одно из главных событий в истории Польши. Если исходить из идеи о наличии у поляков великой исторической миссии - расширения на восток границ католического мира в частности и Европы в целом, - то нужно констатировать, что в 1380-х годах поляки добились одного из главных своих успехов. Ян Матейко в своём цикле картин об истории польской цивилизации не мог пройти мимо такого события. Есть у него картина "Повторное завоевание Руси", имеющая в виду предыдущий шаг - начало освоения поляками земель бывшего Галицкого княжества; "Крещение Литвы" изображает первичную христианизацию элиты Великого княжества Литовского, начавшей таким образом ещё и ополячиваться; наконец, "Люблинская уния" заканчивает этот условный мини-цикл, показывая, как огромные территории на юго-востоке стали частью Польского королевства - без особого сопротивления местных элит, успевших за предыдущие 180 лет проникнуться симпатией к польской культуре и польским порядкам. Chrzest_Litwy_1387_Matejko У картины, написанной примерно к пятисотлетию события, нет хорошо читаемых частных сюжетов. Можно говорить скорее о группах персонажей, внутри которых отдельные личности плохо различимы - за отдельными исключениями, конечно. Действие происходит весной 1387 года на берегу реки Вилии. На месте храма Перкунаса воздвигнут крест, и католический прелат в правой части картины, похоже, обращает в христианство разом целую толпу. Первый акт литовского крещения произошёл годом ранее: в Кракове крестились Ягайло (он получил имя Владислав), его родные братья Свидригайло (Болеслав), Коригайло (Казимир), Вигунт (Александр), двоюродный брат Витовт, ставший тоже Александром. Уже здесь стали видны интересные особенности новообращаемого народа: Витовт принял католичество во второй раз (и он, и другие литовские князья принимали эту веру, когда им это было нужно, и легко от неё отказывались); Коригайло был до этого крещения православным с христианским именем Василий; а ещё один брат Ягайла, Скиргайло, будучи тоже православным (Иван), от перехода в католичество отказался, хотя и подписал Кревскую унию. В этом его поддержала по умолчанию большая часть знати православных земель Литвы, хотя католическая церковь определённо рассчитывала на другое. Ягайло (он сидит в центре в красной одежде) получил имя своего крёстного отца, Владислава Опольчика. Новоиспечённый Владислав Второй (Первым был Локеток, прадед королевы) не мог затягивать вопрос с крещением своего княжества. Исторический оппонент Литвы, Орден, открыто называл обращение Ягайла всего лишь спектаклем, не могущим изменить положение истинной веры на землях между Мариенбургом и Ригой; только мечи монашествующих рыцарей могли, мол, принести христианство в литовские леса. Чтобы доказать обратное и выполнить одно из главных своих обязательств согласно акту Кревской унии ("{C}великий князь Ягайло со всеми своими братьями, ещё не крещёнными, также с родственниками, со шляхтой, дворянами большими и меньшими, в землях его живущими, хочет, желает и жаждет принять веру католическую святой Римской церкви"), король и великий князь уже в феврале 1387 года, во время первого после своей коронации Великого поста, прибыл в Вильно в сопровождении францисканских монахов, которые начали свои проповеди для литовской знати, специально собранной здесь Ягайлой: он не хотел, чтобы крещение стало результатом простого принуждения, ему было нужно осознанное участие. Есть мнение, что это было уникальное по своему характеру крещение отдельно взятого народа: оно происходило в рамках уже довольно развитого государства, на агентов которого и опиралась церковь при проведении первичной христианизации. Была проведена единовременная кампания, хорошо организованная усилиями самого Ягайла. Тиуны собирали население округи к приезду священнослужителей, те крестили разом целые толпы, предварительно деля их на две части и нарекая одним именем всех мужчин и одним - всех женщин. В течении первого года (1387-1388) была крещена вся знать Аукшайтии и всё население, жившее в окрестностях замков и других политических центров. Слуги великогокнязя вырубали священные рощи, уничтожали идолов, тушили вечные огни. Источники сообщают ещё, что каждый новообращённый получал от великого князя "окрещённые одежды", но здесь речь необязательно о материальном поощрении. Возможно, имеется в виду нечто символическое: язычник был беззащитен перед силами зла до тех пор, пока он не принимал крещение и не попадал под покровительство как бога, так и христианского государя - "апостола Литвы", согласно официальному обращению тогдашнего римского папы. Жена "апостола" тоже изображена на картине. Ян Длугош пишет, что она сопровождала своего мужа в этой поездке, но это может не соответствовать действительности: другие источники сообщают, что в начале года королева была на Руси. Летом она возглавила поход в Галицкое княжество и отвоевала его у венгров, воспользовавшихся когда-то унией двух королевств, чтобы забрать себе этот благодатный край. История повторялась. В венгерско-польской унии поляки были более слабой стороной и чуть было не потеряли важную часть своего государства; но теперь они стали более сильной стороной в другой унии и строили большие, очень большие планы... Так вот: где бы ни была Ядвига в эти месяцы, Матейко не мог не изобразить её здесь. Ведь королева "согласилась выйти замуж за литовского князя не в угоду похоти и удовольствиям тела, но для того, чтобы укрепить рост христианской веры и мир среди христиан{C}{C}{C}" (http://fon-eichwald.livejournal.com/13733.html). На картине она - символ великой польской миссии в Литве, что подчёркивает белый орёл Пястов над её головой. В руках Ядвиги чаша, предназначенная для человека, стоящего перед королём Владиславом и принимающего от монарха посох, ещё один символ епископской власти. Это Анджей Ястржембец. Когда-то он был миссионером в Литве, потом был духовником венгерской королевы Елизаветы (дочери Владислава Локетка и матери Лайоша Великого, бабки Ядвиги соответственно), потом - архиепископом Галицким. В эту минуту он становится первым епископом Виленским, а в этом качестве - ещё и крупным землевладельцем, например. Епископ получил от великого князя для начала один замок, два села и три местечка, и всё это - с освобождением от любых повинностей. Над епископом склонился, утверждая своим прикосновением королевское назначение, архиепископ гнезненский Бодзента (титул примаса появился в Польше тридцатью годами позже). Этот человек был ставленником Лайоша Великого и после его смерти сначала поддерживал претензии на престол старшей из его дочерей Марии с её мужем Сигизмундом, а потом был деятельным сторонником Земовита Мазовецкого. Бодзента хотел женить Земовита на Ядвиге, пытался тайно провести его в Вавельский замок (в 1383 году; эта попытка не удалась), а потом на сейме в Серадзе даже провозгласил мазовецкого князя королём. Не встретив поддержки, он скрепя сердце согласился с литовским браком. Здесь мы видим интересную вещь: польская католическая иерархия холодно отнеслась к идее унии с Литвой, почему и собственно крещение проводилось в первую очередь силами великокняжеской власти. В чём тут дело? Это результат каких-то случайных обстоятельств? Интересно было бы разобраться. За архиепископом стоит епископ влоцлавский Ян Кропидло - вероятно, самая колоритная фигура в польской церковной иерархии тех времён. Этот мелкий силезский Пяст, племянник уже упоминавшегося Владислава Опольчика, хотя и делал с юных лет духовную карьеру, всю жизнь официально именовал себя князем и вёл себя как светский вельможа - эдакий "аббат из Тынца", только с громкой родословной и высокими связями. После смерти Бодзенты, случившейся всего годом позже, Кропидло попытался захватить гнезненскую кафедру - просто захватить, ничего не согласовывая с королём. В Польше конца 14-го века такие попытки не могли окончиться удаче, и нашему герою пришлось отступить после шести лет борьбы, существенно опустошившей его карман. Есть на картине и светские польские вельможи (их трудно, к сожалению, разглядеть и отличить одного от другого). Человек в шлеме - тот самый Земовит Мазовецкий, неудачливый претендент на руку Ядвиги и польскую корону. В 1387 году произошло окончательное примирение: Земовит женился на сестре Ягайла и получил княжество Белзское на Руси. Так начинались тесные связи между высшими сословиями Польши и Литвы и колонизация русских земель мелкой польской, в частности, мазовецкой, шляхтой. К числу последней, активно переселявшейся в новые владения своего князя, относятся, например, предки Замойских, Жолкевских, Собеских. А через одну из своих дочерей, Цымбарку, Земовит стал дедом германского императора Фридриха Третьего и предком всех последующих Габсбургов. Князь разговаривает с канцлером Закликой (из магнатского рода Заклик из Межигорья). Ещё на картине изображены двое самых могущественных вельмож Малопольши - двоюродные братья Ясько из Тарнова и Спытко из Мельштына. Малопольша - это регион, максимально заинтересованный в проникновении в Литву (в противовес Великопольше, которая предпочла бы унию с Мазовией), так что эти двое здесь на своём месте. В том же году их стараниями единственная дочь Витовта оказалась просватанной за старшего из наследников московского князя, а это можно было рассматривать как подготовку к дальнейшим шагам на восток. Ясько, воевода Сандомирский, стал предком Тарновских (а это было могущественное семейство); Спытко, воевода Краковский, чуть позже стал едва ли не самостоятельным правителем обширных земель к востоку от Галицкой Руси. Интересно, что именно с его именем связано первое употребление к этому региону слова "Подолье". Можно увидеть в этом символизм: поляки пришли на пустые, неокультуренные земли, которые только с их приходом начали получать имена. Правление Спытка оказалось недолгим: он стал одним из жертв поражения на Ворскле. А человек, который при Ворскле командовал, стоит чуть поодаль - в левой части картины, перед францисканским монахом, держащим открытую Библию. Там двое князей. Справа - Витовт-Александр, слева - Скиргайло-Иван, его двоюродный брат и заклятый враг. Скиргайло считался убийцей Кейстута и получил от брата владения покойного - Трокское княжество, за которое в дальнейшем и воевал Витовт с младшими Ольгердовичами. Странно, что на картине эти двое беседуют. Правда, в этом самом году был достигнут компромисс - Витовт получил взамен Трок часть Волыни, но война вскоре всё равно возобновилась. На коленях перед крестом стоят другие Гедиминовичи. Родные братья Ягайла Вигунт-Александр Керновский, позже ставший зятем Владислава Опольчика (это был ещё один союз Пястов с литовским княжеским домом) и, возможно, отравленный по приказу Витовта; Коригайло-Казимир Мстиславский, который позже погиб, воюя с Витовтом и его союзниками-рыцарями; Корибут-Дмитрий Северский, оставшийся и после унии православным, легендарный предок князей Вишневецких и Збаражских; Свидригайло-Болеслав, чуть позже - князь Витебский; сводный брат Владимир Ольгердович Киевский, предок Бельских и Слуцких. Двое его внуков спустя почти сто лет задумали убить своего кузена - короля Казимира, внука Ягайлы, но одному из них отрубили голову (тут же, в Вильно), а другому пришлось бежать в Москву. Интересно, что ни один из изображённых здесь Гедиминовичей-католиков потомства не оставил. Исключение - Витовт с единственной дочерью. Но это у Матейко наверняка получилось случайно. Жаль, что нет здесь литовских вельмож: художник мог бы изобразить Андрея Гаштольда, князя Ивана Ольгимундовича Гольшанского, боярина Волимонта Бушковича (его сына звали Кезгайлом) и боярина Сирпутия, один из внуков которого получил такое звучное имя Радзивилл. Ну - нет, так нет. Католическая знать сразу получила привилегии (право выдавать дочерей замуж без разрешения великого князя, освобождение их подданных от большинства государственных повинностей). Правда, делать своими зятьями литовские католики могли только католиков же. Эта деталь хорошо характеризует "религиозный мир", царивший в Великом Княжестве. Новые религиозные противоречия образовали очень причудливую смесь со старыми семейно-политическими. Поэтому потребовалась новая уния, а потом ещё и ещё. Но Польша, как бы то ни было, расширялась на восток. Это была великая миссия? Может быть. http://14-century-ru.livejournal.com/37770.html |
| Страницы: 1 |
|
| средневековые замки / история Ливонии и Балтийского региона / По истории Польши и Литвы |