|
| [ На главную ] -- [ Список участников ] -- [ Зарегистрироваться ] |
| On-line: |
| Театр и прочие виды искусства -продолжение / Курим трубку, пьём чай / СТИХИ О ЛЮБВИ |
| Страницы: << Prev 1 2 3 4 5 ...... 7 8 9 ...... 312 313 314 315 Next>> |
|
| Автор | Сообщение |
|
Tusik Кандидат Группа: Участники Сообщений: 1488 
|
Добавлено: 03-09-2007 20:15 |
|
Отчего? Грусть оставь на потом. А пока мы печали выносим за скобки. Мы похожи, как два сапога из одной неоткрытой коробки. Мы умны и собой хороши. Впечатляет IQ наш суммарный. Ну а наши движенья души так возвышенны и элитарны! Нами читаны тысячи книг, нас мирское тревожит и ранит… Отчего ж нас, духовных таких так отчаянно трахаться тянет?! |
|
|
isg2001 Академик Группа: Администраторы Сообщений: 12558 |
Добавлено: 03-09-2007 21:52 |
|
Евгений Евтушенко Итальянские автографы Мрачнею, когда, трепеща, как паломница, студентка лепечет: «Я ваша поклонница...» Краснею, когда полыселый полковник басит доверительно: «Я ваш поклонник...» И — книжку на подпись, к счастливцам ревнуя да чаще всего не мою — записную... Автографы просят у нас почитатели, а книжки — а книжки читают читатели... Во мне вызывают просители злость: отстаньте-ка лучше по-доброму. Но те, что в Италии ставить пришлось, особые были автографы. Я вам расскажу, как в Италии было, как снобы с усмешкою сытых господ меня называли поэтам для быдла, считая бессмысленным быдлом народ. И глотка сдавала, сдавала душа. но всюду сквозь крики и ругань, станками, автолом и стружкой дыша, тянулись рабочие руки. Меня поднимая негаданно ввысь над всею облыжною ложью, раскрывшись, ко мне партбилеты рвались с Тольятти на тонкой обложке. Смущался мой шариковый карандаш, растерян таким оборотом, но мне говорили: «Удобно... Ты наш... Подписывай, парень, чего там!» И, сжатый толпою, не помню уж как подписывал я потрясенно, а книжечки эти мерцали а руках, как маленькие знамена. За них не дают ни посты, ни чины. Они у властей не в почете. Вернее, в опасном почете они — в полиции на учете. И, в горле невольный комок затая, я подписи ставил неровно, как будто подписывал клятву, что я не сдамся, не сдрейфлю. не дрогну. Еще мы посмотрим, кто быдло, кто нет, и чей я поэт — мы увидим, но я никогда ни один партбилет, подписанный мною, не выдам! И я полуправды писать не могу, себя между строчек утаивая, рукою, что ставила подпись мою на тех партбилетах в Италии... |
|
|
isg2001 Академик Группа: Администраторы Сообщений: 12558 |
Добавлено: 03-09-2007 21:53 |
|
Дмитрий Бобышев Я живу Памяти Осипа Мандельштама Не ты ль, отец, и тень твоя со мною? Не ты ли шлешь из сумрачных веков волчание, молчание ночное, возню серебросерых облаков? Не так же ль у тебя такой же ночью век оборотень душу уволок? Не так же ль на меня ужасной ношей напрыгивает оборотень волк? Услышь, услышь, не спи, мой крик прощальный, услышь, не дожидаясь до зари, Кто б ни был ты, мой сын далекий дальний, печаль мою послезно повтори. Ты еще жив. И я когда-то думал, любовь не понимая, не щадя: я жив еще. В груди моей угрюмой свисает ветвь осеннего дождя. Беда, беда, - зову я, выбегая, Навстречу мне желанная беда, - Убейте меня, что ли, дорогая. Любовь вас не полюбит никогда. Но и меня любовь уже не лечит, а из угла прожорливо глядит. Сама уже несчастью не перечит, сама - несчастье, так она звучит: звенит, звенит надсадною струною и начинает в ухе звезденеть, и голос свой примешивает к вою не смерть, но равнодущие и смерть. Но и под грохот этого дуплета улавливает слух военный гром. Безумная тогда выходит Грета, и Брейгеля дрожит серебрый дом. Но тихо, тихарями, мастерами идем мы на работу. Город спит. И родина народными руками добротное убийство мастерит. Как много дел бесчестных и опасных мы делаем усердно по утрам, и кое-как сколачиваем наспех бессмертие свое по вечерам. А неслуха не любит век железный - служи или молчи. Не замолчу. Отец мой давний, сын мой неизвестный, меня уж нет... Но вот же я, звучу. Август 1961 |
|
|
isg2001 Академик Группа: Администраторы Сообщений: 12558 |
Добавлено: 03-09-2007 21:54 |
|
Дмитрий Бобышев Портрет В. А-ич По черному, вгоняя землю в дрожь, зимы прошелся белый грифель, зимы промчался черно-белый вихрь, замахиваясь на меня, как нож разбойничий. Бросая душу в дрожь. По-черному пришла ко мне любовь. Как птицы по ночам с насеста срываются, нм оборвавши сердце, разбив крылом и оцарапав бровь, ресницы обломив, пришла любовь. Такое ж обмиранье и испуг, во рту такой же стукот дробный и -- крупно -- глаз дрожащий и огромный, и шарф, и вырывание из рук, как птицы крик ночной и вкривь и вдруг. Да, образ твой меня, как мягкий нож, грозя бедой, вгоняя душу в дрожь, застал, застиг, как "Стой, подлец, молчи!" -- азартный крик грабителя в ночи под окнами прохожих застает. А выглянешь -- одна зима идет. По белому, роскошествуя черным, но и не тратя все без толку, то прутик выбелив, то затенивши елку, то наспех кое-где черкнув вороной над крышею, морозом убеленной, она (не различу -- зима? любовь?) пришла, и белый шарф, и глаз, и бровь. Февраль 1963 |
|
|
isg2001 Академик Группа: Администраторы Сообщений: 12558 |
Добавлено: 03-09-2007 21:54 |
|
Дмитрий Бобышев *** Евгению Рейну Крылатый лев сидит с крылатым львом и смотрит на крылатых львов, сидящих в такой же точно позе на другом конце моста и на него глядящих такими же глазами. Львиный пост. Любой из них другого, а не мост удерживает третью существа, а на две трети сам уже собрался, и, может быть, сейчас у края рва он это отживающее братство покинет. Но попарно изо рта железо напряженного прута у каждого из них в цепную нить настолько натянуло звенья, что, кажется, уже не расцепить скрепившиеся память и забвенье, порыв и неподвижность, верх и низ, не разорвав чугунный организм противоборцев. Только нежный сор по воздуху несет какой-то вздор. И эта подворотенная муть, не в силах замутить оригинала, желая за поверхность занырнуть, подергивает зеркало канала нечистым отражением. Над рвом крылатый лев сидит с крылатым львом и смотрит на крылатых львов напротив: в их неподвижно-гневном развороте, возможно, даже ненависть любя, он видит повторенного себя. Март-апрель 1964 |
|
|
isg2001 Академик Группа: Администраторы Сообщений: 12558 |
Добавлено: 03-09-2007 21:55 |
|
Дмитрий Бобышев НОВЫЕ ДИАЛОГИ ДОКТОРА ФАУСТА М.П.Басмановой посвящаются эти опыты Открой-ка дверь, здесь душно и темно. Не лучше ль нам открыть тогда окно? Там холодно, а я и так дрожу. Нет, нет, я дверь открыть тебя прошу. Да, но из двери слишком резкий свет и голоса, и шум воды на кухне. А серое шуршание газет, стук каблука и шепелявость туфли вконец моё молчанье извели. Но почему? — ведь там же все свои! И я люблю, когда присесть на стул сюда заходит этот мирный гул. болтливый, как сосед. Открой-ка дверь. Нет, нет, ну я прошу тебя — не стоит Когда уйду — откроешь, не теперь. Открытое — всегда чуть-чуть пустое, а может быть и вовсе пустота. Да. это так, но не раскрывши рта, альбома, книги, двери и души, мы все неизреченными в тиши останемся. И комната права, на стенах наши профили рисуя, записывая нас. Ведь мы — слова, и знак, и шум, и выраженье сути. Ей крикнуть нами хочется теперь. Ну, я тебя прошу, открой же дверь. Нет, погоди скажу я всё, как есть: на самом деле это только лесть предмета. Он не хочет просто быть — как бы возбыть, продолжиться желая, он вынужден казаться смертным, слыть за смертного, постыдно подражая в печальном этом свойстве нам, живым. Не это ли притворство? Даже им, притворством, наградили мы предмет, (На части разбирая белый свет, суметь бы нам колесики устройств не растерять). Но солнечная призма, тряся букетом семицветных роз, даёт урок несложного кубизма, и если кто понять его не смог, то зеркала пронзительный намёк сверкающей на плоскости дырой тогда не говорит ли: дверь открой! Нет, не открою. Не откроешь? Нет. Но почему? Запрет? Или приметы? А ты ответь мне: зеркало — предмет? Нет, не предмет, но правда о предмете. Поверхности даёт оно объём. Объёму с отражением вдвоём оно предоставляет заглянуть до самого конца другому внутрь и распознать себя. Так свет и тень (вся густота зеркальных построений), опережая правду на ступень. становится едва ль не достоверней, чем сам оригинал. Как птицу в лет, оно с опереженьем правду бьёт. Бедняге не впервой, а нам урок: того гляди, прибьёт лихой стрелок не только правду, но и нас самих. Скажи, когда глядишь в такое жерло, из этих одинаковых двоих кто ты, а кто твоё изображенье? И в ком из них живёт твоя душа? Ведь если позабыть, что он — левша, с тобой, прекрасным, он, кривляка, шут, полнейшим сходством вызывает жуть... Оптическое чучело в тиши внушает непонятное доверье и. тело отделяя от души, в небытие приоткрывает двери. Ведь если я и есть вон тот портрет, выходит, что меня-то вовсе нет. Нет, проходимец, я и значит я. Хоть искушает правду ложь твоя. Ну. это же не ложь, а так... Лукавство. У зеркала ведь память коротка. А потому и лучшее лекарство — забывчивость заёмного мешка пространства. Чтобы нам себя спасти, достаточно глаза лишь отвести. Но приготовься: впереди у нас опасный опыт — выдержит ли глаз? Тебе не приходилось наблюдать, как пишет это зрительное эхо и по складам пытается читать? Циническая в этом есть потеха. Я думаю, пластинка так поёт, запущенная вкруг наоборот. Но вместо пенья только свист и визг. А если я пластинку эту — вдрызг! Побереги же слух: впускаю звон. Поломанного пения осколки сверкают и свистят со всех сторон, впивая в ухо острые иголки: .......................................................... .......................................................... .......................................................... .......................................................... .......................................................... .......................................................... .......................................................... .......................................................... *) О, что это за ужас, прекрати1 Нет, нет. ещё осталась треть пути. Останови невыносимый тэст. Нет. погоди, должны мы всё прочесть: .......................................................... .......................................................... .......................................................... .......................................................... О, это нехорошие дела: обломки слов с обломками стекла в глазу объединнёные, тот час у зрителя пропарывают глаз, а проникая в ухо общим скопом. обломки смысла и зеркальный лом кровавят слух, копытящим голопом растаптывая мозг. И поделом — говорено недаром у людей: "И в мыслях разбивать его не смей..." А так и есть. Оно ведь — глаз, досмотр за нами лиц, физиономий, морд, им отраженных некогда до нас. Каким бы это ни было соблазном. руки не подыми на этот глаз: как отомстит шпион с подбитым глазом, наплачешься... А я и так плачу. За то, чего я ввек не получу. кладу я нескончаемость пути, которым предлагается брести за истиной. Но весь увидеть разом предмет — не предусмотрено в меню. Так значит быть всегда тысячеглазым или разгрызть их тысячу на дню и разложить по косточкам примет Я думаю, что не парижский мэтр. а вдребезги разбитое стекло от зеркала — кубизм изобрело. Из всех приобретений ли. потерь — не всё ль равно? — оно свободы просит. Оно не то что открывает дверь. а напрочь и в щепу её разносит. И сквозь пространство — далее вперёд... А кто, скажи на милость, уберет истерзанные зеркалом тела? Да, видно есть ручные зеркала, а есть неприрученные, как зверь, как это вот, бушующее рьяно. Ну, хорошо, пойду открою дверь, хотя б затем, чтоб выпустить буяна. Авось, он присмиреет на дворе. Что разглядишь ты о такой поре? Что разгляжу — во тьме увижу тьму, А там — непостижимое уму. Но это — двор, и тут вокруг дома. Расставив руки, кажется, дотронусь до двух противостен... О, там где тьма, укромность превращается в огромность, и больше нету ни домов, ни стен. А что же есть? А есть густая тень, та самая, что гнёзда вьёт везде, где почернее мрак. и мы в гнезде качаемся с тобой — не выпасть бы, о как бы нам не выпасть, не упасть бы! Не сверзиться бы нам с ветвей судьбы да в самое туда раскрытье пасти, с ветвей да в пропасть волчьей пустоты. Не зеркало ль во мраке видишь ты? Не зеркало ль? Не знаю — тут темно. Ну, значит, это всё-таки оно. Не знаю . нет, не различить никак, но чувствую присутствие чужое... Так значит это — зеркало; не мрак. но пустота, закиданная тьмою. и я давно разбить её... Постой! Мы пустоту прихлопнем пустотой. А с ней и наши опыты к концу... Смотри же, как стоят лицом к лицу два зеркала. Ничто глядит в ничто. Да, вижу. По краям клубится нечисть, а в самой трубке, в рукаве пальто обрублена по локоть бесконечность, суля и нам похожую судьбу... Но тут пространство свернуто в трубу. и мысль о нем уложена в чехол. Нет, опасаюсь я, что это — ствол. И он определенно расчехлён. он изготовлен и готовит выстрел не в нас — похоже, нами хочет он пометить запространственные выси. И в миг — двух жизней, двух сердец дуплет! Меж двух зеркал — спалить запасы лет в одно мгновенье — ставлю я свечу. Нет. нет, я это знаю, не хочу... Всё пробую, но не открыть мне дверь — и чую сквозь неё дыханье стужи, и кажется: какой-то чёрный зверь рогами подсадил её снаружи. Так он пришёл? Я жду его давно. Но кто же он? Да так... Не всё ль равно? Нет, кто? Все имена идут за ним: калика перехожий, пилигрим. Он — мышка, но и кошка, но и щель, куда забилась мышь. Он волк овечек, и муть со дна кладбищенских ночей, и вечный странник, но и странный вечник, — названия лишь искажают смысл. Мы слишком далеко услали мысль, и не она уж настигает нас, но искуситель, сатана пространств. Он обозначен! Так на шею — вервь, на сердце — камень, головою в омут» Ты видишь? О, сама открылась дверь! ".......................................................... .......................................................... .......................................................... .......................................................... " Исчез! И повернулась дверь, как лопасть... Но что он говорил! Я жить хочу! О, что сказал он... Я не так хочу, не в честь и не в угоду палачу, и ты не поддавайся палачу. Ну, успокойся, на него есть крест. Ты вспомни церкви среднерусских мест (ты помнишь церкви среднерусских мест?) в просторных рощах как они к лицу спокойно вечереющей России!.. И там у них, где свод идёт к концу. там луковицей купол тёмно-синий (там? луковицей? купол? тёмно-синий?) и золотые звёзды по нему. Так вот: уж и не знаю почему. но всё-таки всегда сдавалось мне, — так выглядит вселенная извне. Снаружи, да, а крест или росток, снаружи. Нет. Но крест или росток у луковицы — вот всего начало (начало? начало? начало?), и прямоточных там времён исток, и возвращенных там итог. И жало, стрекающее светом в тот простор. к которому повсюду есть затор. повсюду, но не в сходе этих мест, в которых мир не то, чтоб был отверст, не то, чтоб тут окно... Да, да оно! Ведь логика ступенек и площадок... Нет, нет оно!.. И всех дверей, ведя на то же дно, ведь логика ступеней и площадок наводит неестественный порядок. и всех дверей, ведя на то же дно, наводит нестерпимый распорядок, а мы с тобой должны не выйти в мир, а выпорхнуть из комнат и квартир. Да, но не так, как этот... Нет, не так... Но это значит, нам тогда... Молчи! Дверь запереть покрепче. Где ключи? Но разом весь пронизывая мрак... Нас не увидят. Тут кругом темно. Прозрением. Сейчас кругом темно, и мы одни в неосвещенном мире И мы. Одни. В неосвещенном? Мире Ну, хорошо. Открой тогда окно. Открой окно. Открой его пошире 1964 Таврическая улица СТРОКИ Свежий голос ручья из распадка, быстрый высвист из птичьей груди, — и сложилось мгновенно и шатко: — Если любишь меня — подойди! Но — случайно ли? — фраза лесная попадает в само существо: только так и любить бы — не зная, Боже, толком-то даже —кого? И в беспамятстве или в бесцельи через мох. через нежную грязь вот сочится из глинистой щельи струйка жалкая, к низу виясь. Чей-то прах отзывается, что ли. на котором замешен и я, только нет здесь ни счастья, ни воли, — лишь волненье любовное в горле да прозрачные вскрики ручья. сент. 1969 Таврическая улица * * * До чего же она неказистая, дверь в котельню и та же стена, но так жарко, так. Господи, истово и сиротски так освещена, да и в куче кирпич, так он дыбится, что свести свои годы вот здесь, даже в эту оплывшую глыбицу я бы счастлив... Но тут кто-то есть! За трубою и топочным боровом. перекрещен растяжками труб, головой о забор особорован, кто здесь есть-то?.. Как стелят тулуп, не тулуп он, саму неминучую постелив, хоть какую нивесть самодельную или по случаю, но свою же, свою... кто-то есть? И откуда ж — оттуда, не иначе, так и светит, и видно везде до гвоздя в горбыле, до крупиночки. до чешуйки на ржавом гвозде. Или сам же себя до ничтожества я довел, да и вот он я весь, или замысел мой уничтожился, искажаясь до нельзя, но здесь — никого. Только перышко медленно до шестого, поди. этажа подхватилось, и там, незаметное, всё кружит, как живая душа. 1968 Таврическая улица |
|
|
isg2001 Академик Группа: Администраторы Сообщений: 12558 |
Добавлено: 03-09-2007 21:56 |
|
Дмитрий Бобышев Вся в пятнах Не то, что мните вы, природа... Тютчев 1. Начало Сквозь облако в поляну луч вонзился, щекотно-колюч, и мелким, пусть, но жарким рвеньем закопошился муравейник; и задышала медленная грудь - не ведомо - испугом или смехом. Не знаю, охнуть ей иль хохотнуть, она исходит светом. 2. Пятно Себя накапливает день, гудит и лиловеет тень, гудят шмели, и что-то шевелит листом, и тихо веет от земли большим теплом... 3. Взгляд Запятнанный теплом и светом, луг загудел тенистым, зазвенел нагретым медовым золотым пятном; и навзничь в небеса срываясь, пчелы летят, на миг увидев кверху дном мир подгулявший в час его веселый, и этот вид уносят густоселы, как взяток, в дом. 4. Воздушные пути Тепло столбом уходит вверх, съезжает под углом прохлада, средь запахов дорога аромата извилиста и как река поката, прерывисто дыханье мотылька. И серебрится легкая мошка и тучкою толчется серовато; вверху плывет прохладная громада, и взгляд скользит, и сам уходит вверх. Декабрь 1965 |
|
|
Tusik Кандидат Группа: Участники Сообщений: 1488
|
Добавлено: 10-09-2007 15:11 |
|
Люблю. Не думал никогда, Что под хитиновым покровом Меня порадует беда Настолько необычным словом. За мойкой, высунув усы, Я прячусь, наблюдая тихо За ней. Проносятся часы. На плитке варится гречиха. Хозяйской дочкой я пленен. Любовь моим сознаньем правит. Я таракан, но я влюблен. Вот выйду к ней… И пусть раздавит. Таракан (после исповеди) - Лежу за мусорным ведром С простудой, гриппом и поносом. Ну не судьба нам быть вдвоем. Меня достали дихлофосом. Хозяйка – подлая карга Усы заметила за мойкой. Теперь десятая нога Гниет без дела под помойкой. Помяты крылья навсегда. Хитин не выдержал нагрузки. Я жертва подлого стыда, Морали непомерно узкой. Я был крылат и был любим,… Почти любим хозяйской дочкой. Теперь - вчерашний херувим Пал за нее, надеждам - точка. И в темноте последних мук, Прощая всем свою обиду, Я, разорвав сансары круг, Погиб за страсть к другому виду. Таракан (после смерти) - Очнулся, жизни вопреки, Я на тенетах незнакомых. По жесту божеской руки – Живу в раю для насекомых. И гурии в двенадцать глаз Все липнут к моему хитину. Но память давит парафраз: Люблю ее, люблю Ирину. На нашей кухне, в тишине Мы были счастливы, как боги. Она творог роняла мне И не отдавливала ноги. Но мать – расистка, кипятком Оборвала страданья плоти, Меня поймав под потолком… Была Ирина на работе. Я - таракан на небесах Любви не предал к человеку И Бог, поверив в чудеса, Меня вернул на землю – греком…. |
|
|
isg2001 Академик Группа: Администраторы Сообщений: 12558 |
Добавлено: 10-09-2007 15:48 |
|
Дмитрий Бобышев Троица В. Преснякову В мягкой серебряной соли - коричневый снимок, миг распластался на снимке, приплюснут и тонок, и непонятно, кто тонет во времени - инок, или турист, или, может быть, ссыльный подонок. Только, куда б ни несла его праздное время, где б ни щемил узкой щелкой затвор аппарата - в мягком архангельском прахе иль в стихотворенье - всюду страхуют с боков его разом два брата. Вместе и тонут - в словах, в проявителе, или тонут во времени - трое с простецкой артели в кадре по пояс, и в прошлом по горло, и всплыли над головой - колокольни, дома, колыбели... 1967 |
|
|
isg2001 Академик Группа: Администраторы Сообщений: 12558 |
Добавлено: 10-09-2007 15:49 |
|
Дмитрий Бобышев *** Как топор без топорища медленно по звездам рыща, выйдет месяц на ущерб над гниющею деревней. В тишине, без ударений он навалит нежных щеп. Без усилия, дремотно даст он видимость ремонта, - полуночный доброхот, - стешет преющую слегу, вставит, вынув из высот, в безобразную телегу шкворень лунного стекла. Боже! Сколько в мире зла, залитого свежей ложью, где бездействуют дела, и откуда жизнь ушла в города по бездорожью. 1967 |
|
|
isg2001 Академик Группа: Администраторы Сообщений: 12558 |
Добавлено: 10-09-2007 15:50 |
|
Дмитрий Бобышев В руках у сплавщика дела решает вага еловая, - в стада катает лес, и бревна в лесобойню тащит влага, но гибель им под пилами - во благо, и смерть еловая - еловый интерес. А у воды вилявой нет подобной цели, и в сгибах надобности загнила река: там, задыхаясь, часто дышат мели, тут мрут кряжи на илистой постели, покуда не задохлись в топляка. Их суть - огонь и сушь, они ж - как раз - утопли, набрякли слизью, - трудно произнесть - косеют их глухонемые вопли, размазалась кора в коричневые пули, молчанье - как мычанье - тоже весть. В круговорот золы, гвоздей, опилок - нету лаза, а значит: либо жизнь дается зря, на выброс, либо эта ржа да тля, да спекшихся намерений зараза их разлагает до другого раза, пока не даст природа кругаля. 1968 |
|
|
isg2001 Академик Группа: Администраторы Сообщений: 12558 |
Добавлено: 10-09-2007 15:51 |
|
Дмитрий Бобышев * * * До чего же она неказистая, дверь в котельню и та же стена, но так жарко, так. Господи, истово и сиротски так освещена, да и в куче кирпич, так он дыбится, что свести свои годы вот здесь, даже в эту оплывшую глыбицу я бы счастлив... Но тут кто-то есть! За трубою и топочным боровом. перекрещен растяжками труб, головой о забор особорован, кто здесь есть-то?.. Как стелят тулуп, не тулуп он, саму неминучую постелив, хоть какую нивесть самодельную или по случаю, но свою же, свою... кто-то есть? И откуда ж — оттуда, не иначе, так и светит, и видно везде до гвоздя в горбыле, до крупиночки. до чешуйки на ржавом гвозде. Или сам же себя до ничтожества я довел, да и вот он я весь, или замысел мой уничтожился, искажаясь до нельзя, но здесь — никого. Только перышко медленно до шестого, поди. этажа подхватилось, и там, незаметное, всё кружит, как живая душа. 1968 Таврическая улица |
|
|
isg2001 Академик Группа: Администраторы Сообщений: 12558 |
Добавлено: 10-09-2007 15:51 |
|
Бобышев Попытка тишины Вы-ырвало мальчика в метро, бедному брыжейки развязало, вывернулось томное нутро прямо под концертной залой, где к р а с и в ы й Шопен, как король голубиный, "гули-гули" со стен в залу сыплет лавиной, и н е б е с н ы й МоцАрт льет, у струн занимая серебро лунных царств, а толпа - как Даная, где из скормных убранств нас пленяет без лести с к у ш н ы й ведатель Брамс гармонических следствий, и, как лунный резец, некий ангельский профиль на тетрадках сердец н а ш рисует Прокофьев. Как музыка пришла к нам на болото, про это знает Петр, был в государстве слишком воздух сперт, звучала в нем желудочная нота... Понадобились две-три вертикали тогда на сквозняке сыром. То ангелом бия, то кораблем, их в землю утыкали... И что ж? Случайным инструментом архитектуры золотой струна была задето в лире той, - в решетке, разумей, чугунно-медной. И вазы ручками на ней махали, и с хором записных певиц сладчайше делал знаменитый Фриц во фразе восемь придыханий. О Господи, как пел он "Свете тихий"! Все б дал, чтоб Фрица услыхать. Замолкни, ямб, умри навек, пиррихий, - раскрою тишь, как белую тетрадь. Тихо, тихо пишет снег, пишет жизни, пишут души по забвенью их навек и вычеркивает тут же. И на сером фоне стен вновь записывая, мучит симфонических систем - по безмолвию - беззвучьем. Стилизован под ампир, тихо рушимый, прекрасен этот белый бедный мир в кривизне своих балясин. Белым крапом снял он цвет, выпил, высосал объемы, в точку, в ноль списал, на нет - линии, узлы, изломы. Чертит снег, летит мелок - в стиле нежного кубизма он рисует эпилог мирового катаклизма. Тихо пишет тишиной, оглушая мняще мнимых той единственной ценой истин непроизносимых... Вышел мальчик из земли бледный изжелта, но тот же, видит - снегом замели ветры вечер этот тошный. Постояв у Дома книг, вяло думал он: сегодня проморгал я страшный миг, дивный миг Суда Господня. 1969 |
|
|
isg2001 Академик Группа: Администраторы Сообщений: 12558 |
Добавлено: 10-09-2007 15:52 |
|
Дмитрий Бобышев Виды Не декабрь, а канделябр-месяц: светятся окурки в глуби лестниц, светятся глаза иных прелестниц, зрят из под зазубренных ресниц; светят свято купола Николы, охлаждая жар, и окна школы отбивают явно ямб тяжелый и зеленый блеск наружных ламп. На полметра высунулись ровно в водостоках ледяные бревна, нарисован город столь условно сразу после оттепели, но на часах выстуживает время прапорщик-мороз. Ручное стремя так само и прыгает в ладонь; под колено бьет скамья, что вдоль в ящике раскрашенном трамвая. Едешь, на ходу околевая, веруя: мол, вывезет кривая, ежели не выдаст колея... Белая, средь белых листьев, роза в состоянии анабиоза вдруг нарисовалась на стекле. Это -- мысль мороза о тепле. Прапорщик-мороз, мороз-хорунжий мира захотел при всем оружьи, спирту ледяного, стопку стужи он людскому вдоху предложил. Вот и спотыкается прохожий, и, на душу голую похоже, -- облако дыханья возле рта держит он за край, замкнув уста. Но заиндевел мороз-полковник и один из видов заоконных, словно бы окладом на иконах, обложил на пляшущих стенах. Там дома, собор собой закрывши, и кресты, сияющие выше, образуют кладбище на крыше, золотое кладбище в душе. Столько золотых надежд на чудо и воспоминаний в нас -- о т т у д а, -- все должно вернуться из-под спуда, только не вернется никогда. Да, на уверяющим залогом на бегу тяжелом и убогом вижу я в продышанной дыре, как с фасадов маски шлют гримасы, львы встают, и шевелятся вазы, головокружительные трассы ангелы выводят в декабре. 1969 |
|
|
Tusik Кандидат Группа: Участники Сообщений: 1488
|
Добавлено: 18-09-2007 18:36 |
|
Вадим Месяц * * * Сказочный шепот и вкрадчивый шорох в тыкву садились на птичьих рессорах: шепот во сне города городил, шорох коленками влажно водил. Вот они сели в ночь карусели, лампы и мыши на ветках висели. Шепот сказал – никогда не скажу. Шорох ответил – зверушку рожу. Шепот сказал – никогда умереть значит уснуть и в соломе сгореть. Едем на танцы, вслед за молвой, мазать им губы сладкой халвой. Шорох ресницами вспыхнул, как порох. Он завернулся в свадебный ворох. Стукнул по лестнице звон каблучка, будто с мизинца поймали сверчка. Сказочный шепот и вкрадчивый шорох бросили тыкву на голых просторах. Для них кувыркался голый матрос в мелькании черных и белых полос. |
|
|
isg2001 Академик Группа: Администраторы Сообщений: 12558 |
Добавлено: 18-09-2007 19:29 |
|
Дмитрий Бобышев СТРОКИ Свежий голос ручья из распадка, быстрый высвист из птичьей груди, — и сложилось мгновенно и шатко: — Если любишь меня — подойди! Но — случайно ли? — фраза лесная попадает в само существо: только так и любить бы — не зная, Боже, толком-то даже —кого? И в беспамятстве или в бесцельи через мох. через нежную грязь вот сочится из глинистой щельи струйка жалкая, к низу виясь. Чей-то прах отзывается, что ли. на котором замешен и я, только нет здесь ни счастья, ни воли, — лишь волненье любовное в горле да прозрачные вскрики ручья. сент. 1969 Таврическая улица |
|
|
isg2001 Академик Группа: Администраторы Сообщений: 12558 |
Добавлено: 18-09-2007 19:30 |
|
Дмитрий Бобышев Сонет Словесность -- родина и ваша, и моя. И в ней заключено достаточно простора, чтобы открыть в себе все бездны бытия, все вывихи в судьбе народа-христофора. Поток вкруг ног бренчал заливисто и споро, и приняля в себя днепровская струя перуна древний всплеск с плеч богобора и плач младенчика, и высвист солвоья. Народу своему какой я судия, но и народ пускай туда не застит взора, где радужный журавль, где райские края, где песнь его летит до вечного жилья... А впрочем, мало ли какого вздора понапророчила нам речь-ворожея! Сентябрь 1971 |
|
|
isg2001 Академик Группа: Администраторы Сообщений: 12558 |
Добавлено: 18-09-2007 19:30 |
|
Дмитрий Бобышев Ты Ангелом лабораторий ты во младости была. Всю - к тебе - с тобой - до тла я любовь протараторил: не было - и все дела... Не было? Но если б глянуть сквозь коллоид лет могла ты, - не ты ли мне соляной - в сердце - палочкой стеклянной - ваву - кислотой вожгла? С кем же ты запретным брашном делишься, лишь тем тепла, что в люминисцентно-страшном деле светятся тела?.. Дальше - даль - без нас - гола: в календарном переплете до пуста сгорела мгла. Лишь касанием крыла где-то врезавшейся плоти в низком - над землей - полете вдоль протравлена стрела... 17 сент. 1972-77 |
|
|
isg2001 Академик Группа: Администраторы Сообщений: 12558 |
Добавлено: 18-09-2007 19:31 |
|
Майя Борисова Ночной шепот Галатеи, обращенный к ученику Пигмалиона Перелепи лицо мое, скульптор! В ладонях мни его, как мнут глину... Поторопись меня лепить, скульптор, а то я снова убегу, сгину. Твоя каморка так темна, милый, под лестницей, где белый свет клином... Пигмалион сейчас пройдет мимо в опочивальню и меня кликнет. Он будет ласков, а потом — бешен, а после в непробудный сон канет. Он не признается богам, бедный, что под его руками я — камень. Все говорят: Пигмалион — мастер, он мою душу вызвал из мрака! А я увидела тебя, мальчик, и позабыла вмиг, что я — мрамор. Пигмалион сиял, как грош медный, касался рук моих, колен, стана, а я дрожала: что же ты медлишь? Ведь для тебя я живой стала! В легенде холодно мне, как в склепе. Меня доверие небес давит. Пигмалион себе еще слепит! Он тоже, в общем-то не бездарен... Растрепан факел молодым ветром, горячий отблеск на твоих скулах. Чтобы лицо мое — к тебе, вечно, перелепи мое лицо, скульптор! Я умоляю, всех богов ради, — ведь счастье роздано нам так скупо, чтоб нам неузнанным уйти рядом, перелепи мое лицо, скульптор! |
|
|
isg2001 Академик Группа: Администраторы Сообщений: 12558 |
Добавлено: 18-09-2007 19:33 |
|
Майя Борисова Ночной вокзал И горож замер утомленно. Ночные улицы пусты. Одни веселые плафоны Слепящим светом налиты. Жизнь утихала, отползала, Текла к окраинам. И вот В глазастом здании вокзала Кипит ее круговорот. Здесь контролеры, точно судьи. Здесь сон случаен, неглубок. Здесь нити рельс и нити судеб Сплелись в стремительный клубок. Состав, не сдерживая дрожи, Задышит тяжко за окном - И вмиг по чемоданной коже Пройдет пугающий озноб, Изменят лица выраженье, Шарахнется ночная мгла... Так начинается движенье. Так продолжается движенье. Так завершается движенье, Чтоб завтра перейти в дела. Пространство до предела сжав, Летят, летят, летят составы. Не спят вокзалы, как заставы У времени на рубежах. |
| Страницы: << Prev 1 2 3 4 5 ...... 7 8 9 ...... 312 313 314 315 Next>> |
|
| Театр и прочие виды искусства -продолжение / Курим трубку, пьём чай / СТИХИ О ЛЮБВИ |