Александр I

  Вход на форум   логин       пароль   Забыли пароль? Регистрация
On-line:  

Раздел: 
Форум. Сайт Александра Ефимова / Александр Ефимов / Александр I

Страницы: << Prev 1 2 3 Next>> новая тема

Автор Сообщение

гуру
Группа: Участники
Сообщений: 1682
Добавлено: 24-07-2007 01:21
МЕРЕЖКОВСКИЙ Д.С.
«АЛЕКСАНДР 1».


Отрывки. Фрагменты книги.
Выборочно, связанные с императрицей Елизаветой и императором Александром.


гуру
Группа: Участники
Сообщений: 1682
Добавлено: 24-07-2007 01:24
Часть четвертая

Глава первая

...Императрица Елизавета Алексеевна, стоя перед зеркалом, надевала головной убор с райскою птичкою, мужнин подарок. Такие головные уборы были в моде лет десять назад, но то, что нравилось ему, государю, было для неё вечною модою.
Наряжалась, как влюбленная девочка; подумала об этом – и покраснела, глядя в зеркало.
«Ну разве такая может нравиться? Старая, злая немка. Вон и кончик носа красный, как у всех старых плакс. Это оттого, что когда плачу, слишком часто сморкаюсь. И губы поджаты с видом жертвы,- как это по-русски? Да, подскима…»
Отвернулась с досадой от зеркала и перешла в свой кабинет. Здесь, у камина в уютном уголке из мягкой мебели, столиком и ширмочек, приготовлен был чайный прибор: ждала государя к вечернему чаю. Осмотрела, все ли в порядке: заварен ли чай, как следует; есть ли крендельки с анисом, варенье,- все, что он любит; а на другом столике шашки, бирюльки, карты: иногда в экарте или мушку игрывал. Переменила на лампе розовый щиток на зеленый – его любимый цвет.
Присела к камину, задумалась.
Теперь, когда не смотрелась в зеркало, лицо её было прекрасно. Психеей называли её в юности. Тогда у неё были детские удивленные глаза, детские падающие плечи, и под слишком тяжелым золотом волос, шея детски-тонкая, как стебель, гнущийся под бременем цветка. Та юная прелесть увяла. Но теперь – иная, неувядаемая: если тогда была музыка, то теперь тишина после музыки………


гуру
Группа: Участники
Сообщений: 3598
Добавлено: 25-07-2007 00:09
Как же он (Мережковский) проникновенен

гуру
Группа: Участники
Сообщений: 1682
Добавлено: 25-07-2007 00:37
Угу. Глубокое содержание вкладывает, каждое слово весомое...
Не зря его "А1" брали за учебник, не зря.
Эх,как сказал:

Теперь, когда не смотрелась в зеркало, лицо её было прекрасно. Та юная прелесть увяла. Но теперь – иная, неувядаемая:если тогда была музыка, то теперь тишина после музыки………

гуру
Группа: Участники
Сообщений: 1682
Добавлено: 25-07-2007 00:39

На часах пробило десять. Государь опять затревожился: Алексею Андреевичу (Аракчеев) спать пора, поздно ляжет- не заснёт. Прекратил беседу с ним на полуслове, велел ему уходить. Обнялись на прощанье, перекрестили друг друга.
Когда Аракчеев ушел, государь начал тоже собираться ко сну. Обряд неизменный. Прочел по одной главе Ветхого Завета, Евангелия, Апостола. Много лет читал вместе Голицыным одни и те же главы, по расписанию на целый год; иногда, в походах, в путешествиях, чтобы не сбится со счету глав, присылал к нему курьеров за справками, из-за тысячей верст.

Перешел в спальню рядом с кабинетом; стал на молитву; стоял недолго, потому что нога болела; а прежде от этих стояний, вечерних и утренних мозоли на коленях делались.

Умылся; подошел к окну, отворил форточку минут на десять: к «воздушным ваннам» приучила его с дества Бабушка, по совету философа Гримма.

Лёг. Постель односпальная, узкая, жесткая, походная, с Аустерлица все та же: замшелый тюфяк, набитый сеном, тонкая сафьянная подушка и такой же валик под голову.

Обыкновенно засыпал тотчас, как ляжет: повернется на левый бок (спал всегда на левом боку), перекрестится, подложит левую руку под щеку, закроет глаза и уже спит таким глубоким сном, что, бывало, дежурный камердинер с камер-лакеямии, тут же рядом, в спальне, прибирая платье, ходят, стучат, кричат, как на улице, потому что знают, что государя «хоть из пушки пали, не разбудишь».

Но после болезни начались бессонницы. Так и теперь – уже засыпал, вдруг послышались голоса, голоса и шаги бегущих людей по гулким переходам и лестницам, приближающиеся – вот-вот войдут, как в ту страшную ночь.

Вздрогнул и проснулся с тяжело бьющимся сердцем. Чтобы успокоиться , стал думать о правильных, подобно стенам, движущихся шеренгах и начал забываться опять. Но Аракчеев зашептал ему на ухо «желтенький-желтенький, жалкенький какой…И на височке «у него» на левом малое черное пятнышко…». Опять вздрогнул, проснулся, широко раскрыл глаза в ужасе – сна как не бывало; почувствовал, что не заснет во всю ночь.

Встал, пошел в кабинет, читать письма. «…Теперь мы увидим, кто Александр,- похититель престола или сын отечества, готовый на великую жертву?..» - вспомнил государь из другого письма – лифляндского дворянина фон Бока, который за эти слова посажен был в Шлиссельбургскую крепость и там сошел с ума.

Как сам сходил с ума, - тоже вспомнил. В Москве, во время коронации, просиживал целые дни, запершись в комнате, уставившись глазами в одну точку, также как теперь часто сиживал, ни о чем не думая, только чувствуя приближающийся ужас безумия, животный отвратительный, от которого холодеют и переворачиваются внутренности.
Потом- прошло, - думал, навсегда, но вот опять начинается.

Граф Пален, глава заговорщиков, двадцать три года живущий безвыездно на своей курляндской мызе Эккау, в полном душевном спокойствии, когда речь заходит об 11 марта, говорит: «за что другое, а за это сумею дать ответ Богу!». Так говорит, а сам, в эту ночь, двадцать три года, напивается мертвецки пьян.
С него, что ли, взять пример, чтобы как-нибудь провести ночь?

Вернулся в спальню, достал пузырек с опиумом, накапал в рюмку с водой, выпил и опять лег.

Опять голоса, опять шаги бегущих людей по гулким переходам и лестницам, приближающиеся: вот-вот войдут, как в ту страшную ночь. И на левом виске желтенького, жалкенького личика малое черное пятнышко растет, растет, ширится, углубляется чернотой бездонною, в которую он, как в яму, проваливается...



гуру
Группа: Участники
Сообщений: 1682
Добавлено: 25-07-2007 00:42

...
...А в это же время по темным залам дворца пробиралась женщина в сером платье, в сером платке, на лицо опущенном, похожая на изваяние древних плакальщиц или надгробный памятник.

В её движениях видно было то, что она сама о себе говорила: «Я всю жизнь пробиралась по стенке». Так и теперь пробиралась по стенке, крадучись, которая боится быть пойманной, или привидение души нераскаянной.

У входа в государевы покои, два часовых взяли ружья в караул; молодой офицер, дремавший в кресле, едва успел вскочить, отдал ей честь обнаженную шпагою и, когда она прошла, опустив низко голову, закрывая лицо платком, посмотрел ей вслед с благоговейною жалостью:
узнал императрицу Елизавету Алексеевну.

Государь, пока был болен, требовал, чтобы она не отходила от него; когда же выздоровел, она сделалась ненужной. Так всегда: в горе- с ним, без горя – одна. Не смея зайти к нему проститься на ночь, приходила тайком и целовала сонного: он был ей ближе так.

Вошла в спальню, наклонилась, перекрестила и поцеловала спящего в лоб.
Амуру вздумалось Психею
Резвясь поймать.

Вспомнилась державинская ода новобрачным, пятнадцатилетнему мальчику и четырнадцатилетней девочке.
Теперь плешивого Амура целовала старая Психея.

И опять, по темным залам пошла назад, все так же пробираясь по стенке, крадучись, как воровка, которая боится быть пойманной, или привидение души нераскаянной...

гуру
Группа: Участники
Сообщений: 3598
Добавлено: 25-07-2007 21:37
Люш, а с Сонечкой сцены не хочешь процитировать? Как она прижималась к холодной статуе папеньки и согревала холодный мрамор своим дыханием...это как говориться сейчас "драйв"

гуру
Группа: Участники
Сообщений: 1682
Добавлено: 25-07-2007 21:47
Конечно наберу! Мне тоже удивительно было, что Сонечка, оказывается, так любила отца... И, опять же, Дар ДСМережковского ТАК показать "это". Правда?

гуру
Группа: Участники
Сообщений: 1682
Добавлено: 25-07-2007 23:29
Часть первая

Глава третья

«Милый друг Софа, сегодня я не приду к вам, как обещал. Я устал на заупокойной обедне и, хотя ноге моей лучше, но она все-таки даёт себя чувствовать. Штоф-регент говорил мне, что вы опять больны. Он жалуется, что вы недостаточно бережетесь. Если бы вы знали, как это огорчает меня! Прошу вас, дитя мое, исполняйте советы медиков в точности: всякая неосторожность в здешнем климате может быть для вас пагубна.
Будьте же умницей, слушайтесь докторов и лечитесь как следует.
Только что выберу свободную минуту, приеду к вам и надеюсь видеть вас уже здоровой.
Государыня целует вас. Медальон с ее портретом почти готов; я сам привезу его вам. Храни вас Бог.
11 марта 1924г
С.-Петербург»


Это письмо государя, написанное по-французски, передала Софье старая няня, Василиса Прокофьевна. Когда Софья прочла его, ей захотелось плакать.

- Ну, хорошо, ступай,- проговорила она, едва сдерживая слёзы.
- Лекарство принять извольте, барышня!
С решительным видом Прокофьевна взяла склянку с лекарством и ложку.
- Не надо, оставь. Потом. Сама приму…. Ступай же!
- Давече не принял и теперь не хотите!...
- Ах, няня, няня! Господи, какая несносная….. Да, ступай же, ступай!...- прикрикнула на неё Софья, и слезы детского упрямства задрожали в голосе.
Но старушка не уходила, поднесла к самым губам её ложку.
- Сейчас принять извольте.
Ложка дрожала в старых руках, вот-вот расплещется. Когда Срфья представила себе, что проглотит мутно-желтую жидкость с отвратительно- знакомым вкусом, вкусом болезни, ей показалось ее стошнит.
Склоненное над нею, с поджатым, ввалившимся ртом, сморщенное лицо старушки, незапамятно-родное, милое, все, до последней морщинки, нежно любимое,- вдруг сделалось ненавистным, как вкус лекарства. Злобно оттолкнула протянутую руку. Ложка упала на пол, лекарство пролилось.
- Матерь Царица Небесная!- взахалась Прокофьевна. – Ковер залили! Ужо Филатыч увидит…. Что же это такое, Господи? Что за ребенок? Ни лаской, ни сердцем! Погоди-ка, сударыня, вот ужо скажу папеньке…

Какому папеньке?» - подумала Софья. Няня называла когда-то Дмитрия Львовича (Нарышкин) папенькой, теперь – государя, а прежнего папеньку – дяденькой или просто барином, - его превосходительством;
Только она иногда путалась и стыдилась. Разве она маленькая? Разве не знает всего? Чего же стыдиться?

Два- так два.

Софья вскочила:
- Вон! Вон! Вон!
- Воля ваша, Софья Дмитриевна, а только хуже вам будет. Бог вам судья, не жалеете вы папеньку...

Бросилась лицом в подушку, зарыдала.


гуру
Группа: Участники
Сообщений: 1682
Добавлено: 25-07-2007 23:30
...
...Перечитала письмо; поцеловала то место, где сказано о государыне.

Вспомнила свои редкие, словно запретные и влюбленные встречи с нею, то в церкви, то во время прогулки на набережной, в Летнем саду или на Крестовском острове; вспомнила её усталое, но все же прекрасное, не женское, а почти девичье лицо; благоуханную свежесть, как будто не духов от платья, а от неё самой, как от цветка; торопливые, словно тоже запретные и влюбленные, ласки; теплоту поцелуев и слез ее на лице своем и робкие взоры,

оглядывалась императрица Елизавета, как будто боялась, чтобы их не увидели вместе; почти безумный, жадный, страстный шепот: «девочка моя милая, любишь ли ты меня хоть чуточку?»- и свой ответный, такой же безумный шепот: «Люблю, маменька, маменька!» - и такое при этом счастье, какое бывает только во сне.

Тогда, ребенком, сама не понимала, что говорит; потом поняла. Да, другая, настоящая мать, как другой, настоящий отец…

Два отца, две матери…..

гуру
Группа: Участники
Сообщений: 1682
Добавлено: 25-07-2007 23:32
...
… Опять подкосились ноги, потемнело в глазах. Оперлась о подножие бюста. Это был снимок с Торвальдесенова мрамора - изваяние императора Александра 1.
Когда прошла темнота в глазах, вгляделась в мрамор. Он ей не нравился: родное лицо казалось чужим; напоминало виденных в музеях древних римских императоров: Траяна, Марка-Аврелия, - та же печально-покорная, как бы вечерняя, ясность и благость в чертах. Пухлые бритые щеки с ямочками; короткий, тупой, упрямый нос; плешивый, крутой лоб; на лбу суровая, почти жестокая, морщинка, а на извилистых, тонких, немного вдавленных, как будто старушечьих, губах – неподвижно-любезная улыбка.

Взглянула на висевший в той же комнате портрет императрицы Екатерины. Да, у обоих, у внучка и бабушки, - одна улыбка. Двусмысленное противоречие между слишком ласковой улыбкой губ и жестокой морщинкой лба.

Вспомнилось, как бывало, ребенком, когда долго не видала отца и соскучивалась по нём, - тайком от всех подходила к бюсту, взбиралась на стул, становилась на цыпочки, и, закрыв глаза, целовала холодный мрамор, пока не теплел он, - как будто отвечал на её поцелуй поцелуем…


Так и теперь прижалась к нему жаркой щекой. Но тотчас отняла её: озноб пробежал по телу, как холод смерти; в мутно-желтом свете дня желтизна мрамора напоминала тело покойника. Слепыми белыми зрачками смотрела на неё страшная кукла с двусмысленной улыбкой.
Софья закрыла глаза, стараясь увидеть живое лицо его, но не могла. Сделалось так больно, что казалось умрет, если не увидит его живого, сейчас….
Внизу у крыльца, послышался стук кареты. «Папенька! Папенька!». Бросилась к окну…


гуру
Группа: Участники
Сообщений: 3598
Добавлено: 25-07-2007 23:45
Ох,мамочки, как же можно ТАК написать...тихий восторг

гуру
Группа: Участники
Сообщений: 1514
Добавлено: 26-07-2007 05:59
Читается просто здорово...

А это снимок картины из Эрмитажа:



Великие князья Александр (будущий Александр I) и Константин Павловичи.

гуру
Группа: Участники
Сообщений: 1682
Добавлено: 26-07-2007 19:09
А в книге Д.С.М. какие-то бредовые картинки вклеены вкладышами. Типа, фотомонтаж, наложение одного на другое...

..... ......

гуру
Группа: Участники
Сообщений: 1682
Добавлено: 27-07-2007 23:56
Один из вечеров императорской четы.


Часть четвертая

Глава первая (продолжение)

…Если тогда была музыка, то теперь тишина после музыки...


Думала, зачем в последнее время государь так часто с нею видится. Знала по опыту, что, когда ему хорошо, она не нужна, и привыкла к этому так, что каждый раз, как он приближался к ней, спрашивала себя «Зачем? Что с ним?» - и всегда угадывала. Но теперь не могла угадать, только чувствовала, что есть что-то страшное для них обоих. Вспомнилась короткая, как будто стыдливая, улыбка его во время последней болезни, когда он говорил:
- не знаю, оттого ли, что я очень болен, или уже годы не те, но я не имею сил бороться с болезнью.
Вспомнилось и то, что сказал он князю Васильчикову, когда выздоравливал:
- Я дешево отделался, но, в сущности, был бы не прочь бросить это бремя короны, страшно тяготящей меня.
Рад был бросить её вместе с жизнью.

Чем больше думала об этом, тем больше боялась; знала, что он сам никогда не заговорит, а спросить – как бы хуже не было.
Услыхав шаги его, покраснела опять, как влюбленная девочка. Он вошел и поцеловал руку её, а она его - в голову.
- Уф, едва вырвался! Семейный обед в Аничковом, - заговорил он по-французски, как всегда с ней говорил: - сегодня маменька весь день за мной по пятам. В последнюю минуту послал им сказать, что не буду, а то не отпустили бы…Ну, а вы как?
- Ничего, лихорадки днём, кажется, не было, и меньше кашляю.
- Слава Богу! Только берегитесь, не выезжайте, погода ужасная; слякоть, ветер с моря. Вода поднялась; пожалуй, наводнение будет…


Пили чай, играли в шашки; говорили о маленьких придворных событиях сплетнях. Она старалась казаться веселой.
Зашла речь о последней семейной сваре из-за фрейлины Протасовой, полоумной старухи, которую императрица- мать взяла под свое покровительство, в пику государыне.
- Ах, если бы вы знали, мой друг, как я устала от этих дрязг! Маменька, Никс, Мишель, Александрин – все против меня. Настоящий заговор….
- Полно, Lise, оставьте, не думайте. Ну что вам до них? Вы же знаете, чем они хуже к вам относятся, тем лучше я…

- Этого-то и не могут мне простить! Готовы на всё, чтобы повредить мне в ваших глазах. Особенно – маменька. И что я им сделала? За что такая ненависть?..

Говорили о родных, как о чужих, почти врагах. «Враги человеку домашние его», - оба понимали, что это значит.
_ Неужели вы думаете, Lise, что все это может иметь на меня какое-нибудь влияние? – произнес он ласково и взял её за руку.
Она молчала, потупившись.
- Не верите? Повторил он ещё ласковее.
- Верю, но если мне трудно, не моя вина….
- А чья? Говорите, говорите же все, Lise, ради Бога!
- Я узнаю иногда от других то, что должна бы знать от вас,- сказала она и, подняв глаза, посмотрела решительно.
- Что же именно?
_ Отреченье от престола.
_ Сколько раз я говорил вам. Забыли?
- Говорили в шутку.
_ Ну, не совсем…
_ Да, не совсем. Константин уже отрекся, и Николай – наследник.
- Откуда вы знаете? Ничего не решено. Может, после моей смерти…
- Нет, при жизни. Вы так и сказали им. Маменька спрашивала меня: «Не показывал ли он вам чего-нибудь?» Значит, есть что-то….

Наклонившись над кучкой бирюлек, он старался выудить боченочек.
- Скучные дела, мой друг! Вы знаете, я не говорю с вами о политике…
- Тут не политика, а ваша судьба и моя. Как могли вы решить, не сказав мне? Им говорите, а от меня скрываете…
- Ну, вот вы теперь знаете, Lise! И разве не рады? Быть свободными, жить вместе, - помните, как мы мечтали детьми….
Она покачала головой.
- Нет, не то. Вы не хотите сказать, а я знаю. Тут другое…
- Что другое? Что вы знаете? – спросил он тихо и посмотрел на неё, молча, долго…
Разрушил кучку бирюлек, отвернулся и стал мешать угли в камине.
- Тайное Общество, - сказала она так же тихо, не отводя от него глаз.
Он быстро обернулся. Лицо исказилось, как от внезапной боли, и что-то промелькнуло в нём такое жалкое, трусливое, как у человека, который сходит с ума, знает это и боится, чтоб другие не узнали.
- Глупые сплетни! – сказал уже спокойно, овладев собою; встал, прошел по комнате, взял со стола книгу, прочел заглавие: «Бахчисарайский фонтан» Пушкина, - перелистал, бросил.
- Прошу вас, Lise? Никогда со мной не говорить со мной об этом. Ни со мной и ни с кем. Слышите?
- Не я говорю, мне говорят, - ответила она, бледнея.

Старая обида заныла в душе, как старая рана. Что ему доставляются тайной полицией письма её и что он вскрывает их так же, как письма всех членов царской фамилии, - давно уже знала; но никогда не говорила с ним об этом – стыдилась; гнусным ей казался этот обычай, сохранившийся со времен Павловых. Теперь вспомнила о нём и подумала, что он смотрит на не неё такими же глазами, какие у него должны быть во время чтения вскрытых писем. В тысячный раз обманулась, поверив близости его, и в тысячный раз все так же больно, как в первый; за 30 лет не привыкла и никогда не привыкнет.
- Кто? Кто вам сказал? – повторял он все настойчивее, все подозрительней. – Мне нужно знать, Lise! Ну, будьте же рассудительны. Прошу вас, если вы меня любите….

И вдруг опять промелькнуло в лице его что-то трусливое, жалкое, подлое: «Да, подлое!»- подумала Она с возмущением. Разве не подлость – выпытывать, допрашивать, так смотреть на неё глазами сыщика?
Отвернулась, стала наливать чай; но руки так тряслись, что уронила чашку; заплакала.
- Что вы, Lise? О чем? Вы меня не так поняли. Я сам давно уже собирался сказать вам об этом. Но вы больны: я не хотел…
- Да разве лучше так? – воскликнула она горестно. – Хуже, хуже всего, не может быть хуже! Оттого и больна. Вы молчите, а я… Как же вы не видите, что я не могу, не могу больше, сил моих нет!

Он подошел к ней, опустился на колени.
- Ну, полно, Lise, ради Бога, не надо… - целовал ей руки. – Неужели я не сказал бы, если б что-нибудь было? Но ничего нет; по крайней мере, я не знаю. Может быть, вы больше моего знаете? Мне иногда самому приходит в голову, нет ли тут поважнее лиц? – прибавил с хитростью.

Она вдруг перестала плакать; забыв о себе, думала только о нём, о грозящей ему опасности.
- Мне говорил мой Карамзин и мой секретарь Лонгинов. Но, кажется, об этом знают все….

И рассказала всё, что слышала. Когда кончила, он посмотрел на неё с улыбкою.
- Охота же вам из-за таких пустяков мучиться!
Утешал её, успокаивал: все это ему давно известно; в руках его все нити заговора; он даже знает по именам заговорщиков; истребить их ничего не стоит; если же медлит, то потому, что жалеет несчастных, «заблужденья коих суть заблуждения нашего века»; ждёт, чтобы сами одумались; впрочем, все меры приняты, и нет никакой опасности.

Говорил так искренно, что она почти поверила; умом верила, а сердцем знала, что он лжет; в глазах его видела ту ясность, которой всегда боялась,- бездонно-прозрачную и непроницаемую, как у женщин, когда они лгут. Но не имела силы бороться с ложью; готова была на все, только бы не видеть опять того трусливого, подлого, что промелькнуло в лице его давеча. Изнемогла, покорилась.
«Может быть, и прав он,- думала, - что на помощь её не надеется: где уж ей помогать, других поддерживать, когда сама от слабости падает?»
Ничего не сказала, только посмотрела на него так, что вспомнилось ему кроткие глаза загнанной лошади, издыхавшей на большой Петергофской дороге………




гуру
Группа: Участники
Сообщений: 1682
Добавлено: 27-07-2007 23:57
...
Продолжение


- А знаете, Lise, что больше всего меня мучает? То, что от меня несчастны все, кого я люблю,- заговорил он, и сразу почувствовала он, что теперь он не лжёт.
- Несчастны от вас?
- Да. Софьина смерть, ваша болезнь – все от меня. Вот чего я себе никогда не прощу. Знать, что мог бы любить и не любил,- большей муки нет на свете….
О, как страшно,Lise, как страшно думать, что нельзя вернуть, искупить нельзя ничем…
А все-таки в последнюю минуту я к вам же приду, и ведь вы меня…

Не дала ему кончить, охватила руками голову его и прижала к себе, без слов, без слёз, только чувствуя, что один этот миг вознаграждает её за всё, что было, и за все, что будет.
Кто-то тихонечко постучал в дверь, но они не слышали. Дверь приоткрылась.
- Ваше величество……

гуру
Группа: Участники
Сообщений: 3598
Добавлено: 28-07-2007 14:10
Прочитала сегодня непосланный еще тебе экземпляр, и пробрало до дрожи, на днях была точно в такой же ситуации...

гуру
Группа: Участники
Сообщений: 1682
Добавлено: 28-07-2007 15:06
В какой,Магди? "Дверь приоткрылась"? А дальше?
По сюжету Мережковского - дальше приходят родственники, целой кучей...

гуру
Группа: Участники
Сообщений: 3598
Добавлено: 28-07-2007 20:03
Да нет, я и моя "сволочь" так же
Не дала ему кончить, охватила руками голову его и прижала к себе, без слов, без слёз, только чувствуя, что один этот миг вознаграждает её за всё, что было, и за все, что будет.

Ощущения, куда же от них? Женщины живут ими

гуру
Группа: Участники
Сообщений: 1682
Добавлено: 29-07-2007 20:01
Тебе повезло. Таких родственничков, как у А1 нежелательно...)))
Cамо по себе, эт интересно, ведь во дворце столько дверей, столько судеб и народу...

Страницы: << Prev 1 2 3 Next>> новая тема
Раздел: 
Форум. Сайт Александра Ефимова / Александр Ефимов / Александр I

Отвечать на темы могут только зарегистрированные пользователи

KXK.RU