|
| [ На главную ] -- [ Список участников ] -- [ Зарегистрироваться ] |
| On-line: |
| Театр и прочие виды искусства / Общий / СТИХИ О ЛЮБВИ |
| Страницы: << Prev 1 2 3 4 5 ...... 86 87 88 ...... 126 127 128 129 Next>> |
|
| Автор | Сообщение |
|
isg2001 Президент Группа: Администраторы Сообщений: 6980 |
Добавлено: 07-03-2007 11:53 |
|
ВЛАДИМИР БЕЛИКОВ За канареек стыдно мне: Распелись, Будто бы не в клетке. |
|
|
isg2001 Президент Группа: Администраторы Сообщений: 6980 |
Добавлено: 07-03-2007 11:54 |
|
АЛЕКСАНДР МАКАРОВ-КРОТКОВ в больнице лица вытянуты как на портретах Модильяни не в пропорциях дело говорят мне а в предвкушении воскрешения 1986 |
|
|
Lika Президент Группа: Участники Сообщений: 5717 |
Добавлено: 08-03-2007 08:44 |
|
УОЛТ УИТМЕН ДЛЯ НЕГО Я ПОЮ Для него я пою, Я выращиваю настоящее на прошлом (Как многие неувядаемые деревья вырастают из своих корней, так настоящее вырастает из прошлого), Во времени и в пространстве я его простираю и выплавляю вечные законы, Создавать с их помощью себя—его закон. |
|
|
Lika Президент Группа: Участники Сообщений: 5717 |
Добавлено: 08-03-2007 08:45 |
|
УОЛТ УИТМЕН КТО БЫ ТЫ НИ БЫЛ, ДЕРЖАЩИЙ МЕНЯ В РУКАХ Кто бы ты ни был, держащий меня в руках, Честно предупреждаю, что ты ничего от меня не добьешься, Если в расчет не возьмешь одно обстоятельство: Я не такой, как ты предполагаешь, я совершенно другой. Кто тот, кто станет моим последователем? Кто обречет себя домогаться моей любви? Дорога опасна, цель неясна, быть может, губительна, Тебе придется оставить все и всех и меня одного считать своей мерой вещей, И даже тогда твой искус будет долог и изнурителен, Тебе придется забыть былую идею своей жизни и ее соответствие жизням ближних, А потому отпусти меня и не тревожь себя мной, сними свою руку с моих плеч, Положи меня и отправляйся своим путем. Или тайно, для опыта, где-то в лесу Или за скалой под открытым небом (Ибо под крышей дома или на людях я не появлюсь, Равно как в библиотеках я словно нем или туп, или нерожден или мертв), Но, возможно, с тобой на высокой горе, оглядевшись, не может ли кто подкрасться, Или, возможно, в лодке вдали от берега или на берегу отдаленного острова, Там я позволю тебе свои губы прижать к моим В долгом товарищеском поцелуе, в поцелуе нового мужа, Ибо я твой новый муж и я твой товарищ. А если хочешь, возьми меня под свои одежды, Чтобы я слышал биение твоего сердца и дремал на твоих коленях; И когда ты пойдешь по земле или морю, не выпускай меня, Ибо касаться тебя мне достаточно, большего и не надо, Носимый тобою, касаясь тебя, я тихо навеки усну. Но, эти страницы уча, ты учишься и рискуешь, Ибо этих и страниц, и меня тебе не понять, Они ускользнут от тебя сначала, и чем дальше, тем больше, и я ускользну от тебя, Даже когда ты решишь, что ты, без сомненья, меня уловил,—гляди! Ты уже видишь, что я убежал от тебя. Ибо я написал эту книгу не ради того, что в нее вложил, И чтением книги ее ты не обретешь, Равно, как и те, кто издавна знает меня, любуются мной и возносят мне громко хвалу, Равно не добьются успеха и те, кто домогался моей любви (разве немногие избранные), И стихи мои будут творить не только добро, но и зло, может, больше зла, чем добра, Ибо все тщета без того, о чем ты не раз догадывался и ни разу не догадался, на что я тебе намекал; А потому отпусти меня и отправься своим путем. |
|
|
isg2001 Президент Группа: Администраторы Сообщений: 6980 |
Добавлено: 08-03-2007 15:03 |
|
АЛЕКСЕЙ ПАРЩИКОВ ДЕНЬГИ Когда я шел по Каменному мосту, играя видением звездных воен, я вдруг почувствовал, что воздух стал шелестящ и многослоен. В глобальных битвах победит Албания, уйдя на дно иного мира; усиливались колебания через меня бегущего эфира. В махровом рое умножения, где нету изначального нуля, на Каменном мосту открылась точка зрения, откуда я шагнул в купюру «три рубля». У нас есть интуиция — избыток самих себя. Астральный род фигур, сгорая, оставляющий улиток. В деньгах избытка нету. Бурных кур, гуляющих голландский гульден, где в бюстах королевская семья, по счету столько, сколько нужно людям, — расхаживают, очи вечности клюя. Купюры — замеревшие касания, глаза и уши заместить могли б. Ты, деньги, то же самое для государства, что боковая линия для рыб. И я шагнул с моста по счету «три». О золотая дармовщинка! Попал я денег изнутри в текучую изнанку рынка. Я там бродил по галерее и видел президентов со спины, сидящих черенков прямее, глядящих из окон купюр своей страны. Я видел, как легко они меняют размеры мира от нулевой отметки. И с точностью, что нас воспламеняет, они напряжены, как пуля в клетке. Я понял, деньги — это ста- туя, что слеплена народом пальцев, запальчивая пустота, единая для нас и иностранцев. Скача на окончательном коне и делаясь все краше, она язвит людские лица, но с ней не мы сражаемся, а наши фигуры интуиции. Как заводные, они спешат по водам, меж знаков водяных лавируя проворно, что мглятся, словно корабли из соды в провалах тошнотворных. В фигурах этих нет программного устройства, они похожи на палочный удар по лампочке; их свойства: не составлять брачующихся пар в неволе; прятаться, к примеру, за пояском семерки, впереди летящего снаряда, и обмену они не подлежат, словно дыра в груди. О них написано в «Алмазной сутре». Они лишь тень души, но заостренней чуть. Пока мы нежимся в купальном перламутре безволия, они мостят нам путь. Они летели, богатства огибая, был разветвлен их шельф, они казались мне грибами, оплетшими вселенский сейф, везомый всадником пустот, царем финансов, — все деньги мира на спине, — на башнях пробило двенадцать, и всадник повернул ко мне. Дрожа, как куртка на мотоциклисте, как пионер, застигнутый в малине, я слышал его голос мглистый: — Ну что ты свой трояк так долго муссолини? Фигуры интуиции! В пустыне они живут, проткнув зрачки колючками. Святые коммуны их в верховиях реки времен. У нас есть кругозор и почта, объятья и земля, и молнии в брикете, — у них нет ничего, того, что становится приобретеньем смерти. Они есть моцарты трехлетние. Ночь. Высь взыскательна. Забориста тоска. Тогда фигура интуиции заметнее: она идет одна, но с двух концов моста. Трояк салатный, буряковый четвертак и сукровица-реалист-червонец! А я за так хотел витать в тех облаках, где ничего нет похожего на них и где «чинзано» не исчезало в баре Бороды, где мы под молнией у Черного вокзала втроем устойчивей молекулы воды. Но вновь народовольческий гектограф морочил сны юнцов и прилетал конь Блед, которого карьер так от земли оторван, что каждый раз в прыжке конь сжат, как пистолет. Нас круговодит цель и замыкает в нас холодную личинку новой цели. дух будущего увлекает глаз; сравненье целей порождает цены. Купюра смотрится в купюру, но не в лоб, а под углом прогресса, и, похоже, в коленчатый уводит перископ мою судьбу безденежную. Всё же дензнаки пахнут кожей и бензином, а если спать с открытым ртом, вползают в рот. Я шел по их владеньям, как Озирис, чтоб обмануть их, шел спиной вперед. История — мешок, в нем бездна денег. Но есть история мешка. Кто его стянет в узел. Кто наденет на палку эти мощные века? Куда идет его носитель? И знает ли он, что такое зеркала? И колесо? И где его обитель? И сколько он платил за кринку молока? Пока я шел по Каменному мосту и тратил фиолетовую пасту, не мог ли он пропасть? остановиться? и кто был для кого фигурой интуиции? |
|
|
isg2001 Президент Группа: Администраторы Сообщений: 6980 |
Добавлено: 08-03-2007 15:04 |
|
АЛЕКСАНДР ЕРЕМЕНКО Я смотрю на тебя из настолько глубоких могил, что мой взгляд, прежде чем до тебя добежать, раздвоится. Мы сейчас, как всегда, разыграем комедию в лицах. Тебя не было вовсе, и, значит, я тоже не был. Мы не существовали в неслышной возне хромосом, в этом солнце большом или в белой большой протоплазме. Нас еще до сих пор обвиняют в подобном маразме, в первобытном бульоне карауля с поднятым веслом. Мы сейчас, как всегда, попытаемся снова свести траектории тел. Вот условие первого хода: если высветишь ты близлежащий участок пути, я тебя назову существительным женского рода. Я, конечно, найду в этом хламе, летящем в глаза, надлежащий конфликт, отвечающий заданной схеме. Так, всплывая со дна, треугольник к своей теореме прилипает навечно. Тебя надо еще доказать. Тебя надо увешать каким-то набором морфем (в ослепительной форме осы заблудившийся морфий), чтоб узнали тебя, каждый раз в соответственной форме, обладатели тел. Взгляд вернулся к начальной строфе... Я смотрю на тебя из настолько далеких... Игра продолжается. Ход из меня прорастет, как бойница. Уберите конвой. Мы играем комедию в лицах. Я сидел на горе, нарисованной там, где гора. |
|
|
isg2001 Президент Группа: Администраторы Сообщений: 6980 |
Добавлено: 08-03-2007 15:04 |
|
КОНСТАНТИН КЕДРОВ КОМПЬЮТЕР ЛЮБВИ НЕБО — ЭТО ШИРИНА ВЗГЛЯДА ВЗГЛЯД — ЭТО ГЛУБИНА НЕБА БОЛЬ — ЭТО ПРИКОСНОВЕНИЕ БОГА БОГ — ЭТО ПРИКОСНОВЕНИЕ БОЛИ ВЫДОХ — ЭТО ГЛУБИНА ВДОХА ВДОХ — ЭТО ВЫСОТА ВЫДОХА СВЕТ — ЭТО ГОЛОС ТИШИНЫ ТИШИНА — ЭТО ГОЛОС СВЕТА ТЬМА — ЭТО КРИК СИЯНИЯ СИЯНИЕ — ЭТО ТИШИНА ТЬМЫ РАДУГА — ЭТО РАДОСТЬ СВЕТА МЫСЛЬ — ЭТО НЕМОТА ДУШИ ДУША — ЭТО НАГОТА МЫСЛИ СВЕТ — ЭТО ГЛУБИНА ЗНАНИЯ ЗНАНИЕ — ЭТО ВЫСОТА СВЕТА КОНЬ — ЭТО ЗВЕРЬ ПРОСТРАНСТВА КОШКА — ЭТО ЗВЕРЬ ВРЕМЕНИ ВРЕМЯ — ЭТО ПРОСТРАНСТВО, СВЕРНУВШЕЕСЯ В КЛУБОК ПРОСТРАНСТВО — ЭТО РАЗВЕРНУТЫЙ КОНЬ КОШКИ — ЭТО КОТЫ ПРОСТРАНСТВА ПРОСТРАНСТВО — ЭТО ВРЕМЯ КОТОВ СОЛНЦЕ — ЭТО ТЕЛО ЛУНЫ ТЕЛО — ЭТО ЛУНА ЛЮБВИ ПАРОХОД — ЭТО ЖЕЛЕЗНАЯ ВОЛНА ВОДА — ЭТО ПАРОХОД ВОЛНЫ ПЕЧАЛЬ — ЭТО ПУСТОТА ПРОСТРАНСТВА РАДОСТЬ — ЭТО ПОЛНОТА ВРЕМЕНИ ВРЕМЯ — ЭТО ПЕЧАЛЬ ПРОСТРАНСТВА ПРОСТРАНСТВО — ЭТО ПОЛНОТА ВРЕМЕНИ ЧЕЛОВЕК — ЭТО ИЗНАНКА НЕБА НЕБО — ЭТО ИЗНАНКА ЧЕЛОВЕКА ПРИКОСНОВЕНИЕ — ЭТО ГРАНИЦА ПОЦЕЛУЯ ПОЦЕЛУЙ — ЭТО БЕЗГРАНИЧНОСТЬ ПРИКОСНОВЕНИЯ ЖЕНЩИНА — ЭТО НУТРО НЕБА МУЖЧИНА — ЭТО НЕБО НУТРА ЖЕНЩИНА — ЭТО ПРОСТРАНСТВО МУЖЧИНЫ ВРЕМЯ ЖЕНЩИНЫ — ЭТО ПРОСТРАНСТВО МУЖЧИНЫ ЛЮБОВЬ — ЭТО ДУНОВЕНИЕ БЕСКОНЕЧНОСТИ ВЕЧНАЯ ЖИЗНЬ — ЭТО МИГ ЛЮБВИ КОРАБЛЬ — ЭТО КОМПЬЮТЕР ПАМЯТИ ПАМЯТЬ — ЭТО КОРАБЛЬ КОМПЬЮТЕРА МОРЕ — ЭТО ПРОСТРАНСТВО ЛУНЫ ПРОСТРАНСТВО — ЭТО МОРЕ ЛУНЫ СОЛНЦЕ — ЭТО ЛУНА ПРОСТРАНСТВА ЛУНА — ЭТО ВРЕМЯ СОЛНЦА ПРОСТРАНСТВО — ЭТО СОЛНЦЕ ЛУНЫ ВРЕМЯ — ЭТО ЛУНА ПРОСТРАНСТВА СОЛНЦЕ — ЭТО ПРОСТРАНСТВО ВРЕМЕНИ ЗВЕЗДЫ — ЭТО ГОЛОСА НОЧИ ГОЛОСА — ЭТО ЗВЕЗДЫ ДНЯ КОРАБЛЬ — ЭТО ПРИСТАНЬ ВСЕГО ОКЕАНА ОКЕАН — ЭТО ПРИСТАНЬ ВСЕГО КОРАБЛЯ КОЖА — ЭТО РИСУНОК СОЗВЕЗДИЙ СОЗВЕЗДИЯ — ЭТО РИСУНОК КОЖИ ХРИСТОС — ЭТО СОЛНЦЕ БУДДЫ БУДДА — ЭТО ЛУНА ХРИСТА ВРЕМЯ СОЛНЦА ИЗМЕРЯЕТСЯ ЛУНОЙ ПРОСТРАНСТВА ПРОСТРАНСТВО ЛУНЫ — ЭТО ВРЕМЯ СОЛНЦА ГОРИЗОНТ — ЭТО ШИРИНА ВЗГЛЯДА ВЗГЛЯД — ЭТО ГЛУБИНА ГОРИЗОНТА ВЫСОТА — ЭТО ГРАНИЦА ЗРЕНИЯ ПРОСТИТУТКА — ЭТО НЕВЕСТА ВРЕМЕНИ ВРЕМЯ — ЭТО ПРОСТИТУТКА ПРОСТРАНСТВА ЛАДОНЬ — ЭТО ЛОДОЧКА ДЛЯ НЕВЕСТЫ НЕВЕСТА — ЭТО ЛОДОЧКА ДЛЯ ЛАДОНИ ВЕРБЛЮД — ЭТО КОРАБЛЬ ПУСТЫНИ ПУСТЫНЯ — ЭТО КОРАБЛЬ ВЕРБЛЮДА ЛЮБОВЬ — ЭТО НЕИЗБЕЖНОСТЬ ВЕЧНОСТИ ВЕЧНОСТЬ — ЭТО НЕИЗБЕЖНОСТЬ ЛЮБВИ КРАСОТА — ЭТО НЕНАВИСТЬ СМЕРТИ НЕНАВИСТЬ К СМЕРТИ — ЭТО КРАСОТА СОЗВЕЗДИЕ ОРИОНА — ЭТО МЕЧ ЛЮБВИ ЛЮБОВЬ — ЭТО МЕЧ СОЗВЕЗДИЯ ОРИОНА МАЛАЯ МЕДВЕДИЦА — ЭТО ПРОСТРАНСТВО БОЛЬШОЙ МЕДВЕДИЦЫ БОЛЬШАЯ МЕДВЕДИЦА — ЭТО ВРЕМЯ МАЛОЙ МЕДВЕДИЦЫ ПОЛЯРНАЯ ЗВЕЗДА — ЭТО ТОЧКА ВЗГЛЯДА ВЗГЛЯД — ЭТО ШИРИНА НЕБА НЕБО — ЭТО ВЫСОТА ВЗГЛЯДА МЫСЛЬ — ЭТО ГЛУБИНА НОЧИ НОЧЬ — ЭТО ШИРИНА МЫСЛИ МЛЕЧНЫЙ ПУТЬ — ЭТО ПУТЬ К ЛУНЕ ЛУНА — ЭТО РАЗВЕРНУТЫЙ МЛЕЧНЫЙ ПУТЬ КАЖДАЯ ЗВЕЗДА — ЭТО НАСЛАЖДЕНИЕ НАСЛАЖДЕНИЕ — ЭТО КАЖДАЯ ЗВЕЗДА ПРОСТРАНСТВО МЕЖДУ ЗВЕЗДАМИ — ЭТО ВРЕМЯ БЕЗ ЛЮБВИ ЛЮБОВЬ — ЭТО НАБИТОЕ ЗВЕЗДАМИ ВРЕМЯ ВРЕМЯ — ЭТО СПЛОШНАЯ ЗВЕЗДА ЛЮБВИ ЛЮДИ — ЭТО МЕЖЗВЕЗДНЫЕ МОСТЫ МОСТЫ — ЭТО МЕЖЗВЕЗДНЫЕ ЛЮДИ СТРАСТЬ К СЛИЯНИЮ — ЭТО ПЕРЕЛЕТ ПОЛЕТ — ЭТО ПРОДОЛЖЕННОЕ СЛИЯНИЕ СЛИЯНИЕ — ЭТО ТОЛЧОК К ПОЛЕТУ ГОЛОС — ЭТО БРОСОК ДРУГ К ДРУГУ СТРАХ — ЭТО ГРАНИЦА ЛИНИИ ЖИЗНИ В КОНЦЕ ЛАДОНИ НЕПОНИМАНИЕ — ЭТО ПЛАЧ О ДРУГЕ ДРУГ — ЭТО ПОНИМАНИЕ ПЛАЧА РАССТОЯНИЕ МЕЖДУ ЛЮДЬМИ ЗАПОЛНЯЮТ ЗВЕЗДЫ РАССТОЯНИЕ МЕЖДУ ЗВЕЗДАМИ ЗАПОЛНЯЮТ ЛЮДИ ЛЮБОВЬ — ЭТО СКОРОСТЬ СВЕТА, ОБРАТНО ПРОПОРЦИОНАЛЬНАЯ РАССТОЯНИЮ МЕЖДУ НАМИ РАССТОЯНИЕ МЕЖДУ НАМИ, ОБРАТНО ПРОПОРЦИОНАЛЬНОЕ СКОРОСТИ СВЕТА — ЭТО ЛЮБОВЬ 1984 |
|
|
isg2001 Президент Группа: Администраторы Сообщений: 6980 |
Добавлено: 09-03-2007 10:40 |
|
ЕЛЕНА КАЦЮБА АЗБУКА Розы сами не растут — их создает садовник, конструктор розы. Он Р — заберет у грома, О — отдаст рот, З — закажут замок и загадка, А — выдыхает май. Роза в ней Ра солнца, Ор восторга За согласия, Аз вязи азбуки. Аз — это А, А — каталог интонаций: А? А! А... А — это всё, Я — это я. Идет алфавит от всего до меня. Алая и Белая розы — это А и Б любви, далее — Война Глаз, Дар Евы, Желание, Забвение, Искренности Йод, Кошка Ласки, Мёд Неведения, Опиум Поцелуя, Разорение Сада, Тьма Упрека, Фарфор Хрупкости, Церемония Чайная, Шепот и Щека. Ы — знак умножения: розЫ — буквЫ. Значит, переход на ты не сделает тебя одиноким в розарии азбуки, где Эхо Ютится и в конце всегда Я. |
|
|
isg2001 Президент Группа: Администраторы Сообщений: 6980 |
Добавлено: 09-03-2007 10:41 |
|
ЛЮДМИЛА ХОДЫНСКАЯ ПАЛИТРА ПОЛЕТА Масса цветка равна цвету мазка у Пикассо, где акварель — это стрекозы лет и цветок остановлен полотном. На нем барельефы ревнуются и повинуются жесту смотрящей. Лента Мёбиуса, вплетенная в ее косы, — это встреча на острие осы, наматывающей ленту Мёбиуса на небо глобуса. |
|
|
isg2001 Президент Группа: Администраторы Сообщений: 6980 |
Добавлено: 09-03-2007 10:42 |
|
МИХАИЛ СУХОТИН ИЗОБРЕТЕНИЕ РАДИО ПОПОВЫМ Когерер с усовершенствованной антенной с той магнитно-электрической переменной от которой разбегаются в поле мыши изобретен был Поповым а не Маркони там где в деревенском аккордеоне ничего подозрительного не слышишь. Часто падал герой на сырую землю поверяя печали траве и кремню сокрушался будущий наш ученый и невольно к земле приникая ухом научился ловить утонченным слухом голоса своей родины истощенной. Так в сантиметровом диапазоне слышит он однажды потусторонний но знакомый и сладко-певучий голос. Под его он баюканье засыпает и во сне неожиданно понимает для себя и для мира такую новость: «Ничего что ты мал и не слишком статен. Будущий великий изобретатель ты проснешься утром в ином обличье: дам тебе на память три головы я утвердив их на столпообразной вые, дам звериные ноги и крылья птичьи. А еще оставляю тебе впридачу микросхему и радиопередатчик чтобы голос твой плыл звуковой частицей по морям-океанам скользя навагой преисполненный мужеством и отвагой чтобы реял он в небе перепелицей». Поднимался попович во весь аршин свой удивлялся сиянию и единству озирая окрестность шестью глазами он дивился на могучие свои плечи и по всей поднебесной такие речи вел симург различными голосами : «Ангелы с иереями тихо служат всюду их невидимо хоры кружат, мученики величаются, и святые славятся в заступничестве и в силе, верные же исцеляющиеся ими украшаются молитвенной благостыней. Просвящайте слепых, принимайте сирот, поминайте родителей на могилах, подавайте подаяние на дорогах, уврачевывайте раны тому кто болен и да будет каждый из вас спокоен навсегда по отшествии своем к Богу. |
|
|
isg2001 Президент Группа: Администраторы Сообщений: 6980 |
Добавлено: 09-03-2007 10:43 |
|
ТИМУР КИБИРОВ ХУДОЖНИКУ СЕМЕНУ ФАЙБИСОВИЧУ В общем-то нам ничего и не надо. Все нам забава и все нам отрада. В общем-то нам ничего и не надо — только б в пельменной на липком столе солнце горело и чистая радость пела-играла в глазном хрустале, пела-играла и запоминала солнце на липком соседнем столе. В уксусной жижице, в мутной водице, в юшке пельменной, в стакане твоем все отражается, все золотится... Ах, эти лица... А там, за стеклом, улица движется, дышит столица. Ах, эти лица, ах, эти лица, кроличьи шапки, петлицы с гербом. Солнце февральское, злая кассирша, для фортепьяно с оркестром концерт из репродуктора. Длинный и рыжий ищет свободного места студент. Как нерешительно он застывает с синим подносом и щурит глаза Вот его толстая тетка толкает. Вот он компот на нее проливает. Солнце сияет. Моцарт играет. Чистая радость, златая слеза. Счастьичко наше, коза-дереза. Грязная бабушка грязною тряпкой столик протерла. Давай, допивай. Ну и смешная у Семушки шапка! Что прицепился ты? Шапка как шапка. Шапка хорошая, теплая шапка... Улица движется, дышит трамвай. В воздухе блеск от мороза и пара, иней красивый на урне лежит. У Гастронома картонная тара. Женщина на остановке бурчит. Что-то в лице ее, что-то во взгляде, в резких морщинках и в алой помаде, в сумке зеленой, в седеющих прядях жуткое есть. Остановка молчит. Только одна молодежная пара давится смехом и солнечным паром. Левка глазеет. Трамвай дребезжит. Как все забавно и фотогенично — зябкий узбек, прыщеватый курсант, мент в полушубке вполне симпатичный, жезл полосатый, румянец клубничный, белые краги, свисток энергичный. Славный морозец, товарищ сержант! Как все забавно и как все типично! Слишком типично. Почти символично. Профиль на мемориальной доске важен. И с профилем аналогичным мимо старуха бредет астматично с жирной собакою на поводке. Как все забавно и обыкновенно. Всюду Москва приглашает гостей. Всюду реклама украсила стены: фильм «Покаянье» и Малая сцена, рядом фольклорный ансамбль «Берендей» под управленьем С.С.Педерсена... В общем-то нам, говоря откровенно, этого хватит вполне. Постепенно мы привыкаем к Отчизне своей. Сколько открытий нам чудных готовит полдень февральский. Трамвай, например. Черные кроны и свет светофора. Девушка с чашкой в окошке конторы. С ранцем раскрытым скользит пионер в шапке солдатской, слегка косоглазый. Из разговора случайная фраза. Спинка минтая в отделе заказов. С тортом «Москвичка» морской офицер... А стройплощадка субботняя дремлет. Битый кирпич, стекловата, гудрон. И шлакоблоки. И бледный гандон рядом с бытовкой. И в мерзлую землю с осени вбитый заржавленный лом. Кабель, плакаты... С колоннами дом. Дом офицеров. Паркета блистанье и отдаленные звуки баяна. Там репетируют танец «Свиданье». Стенды суровые смотрят со стен. Буковки белые из пенопласта. Дядюшка Сэм с сионистом зубастым. Политбюро со следами замен. А электрички калининской тамбур с темной пустою бутылкой в углу, с теткой и с мастером спорта по самбо, с солнцем, садящимся в красную мглу в чистом кружочке, продышанном мною. Холодно, холодно. Небо родное. Небо какое-то, Сема, такое — словно бы в сердце зашили иглу, как алкашу зашивают торпеду, чтобы всегда она мучила нас, чтоб в мешанине родимого бреда видел гармонию глаз-ватерпас, чтобы от этого бедного света злился, слезился бы глаз наш алмаз. Кухня в Коньково. Уж вечер сгустился. Свет не зажгли мы, и стынет закат. Как он у Лены в очках отразился! В стеклышке каждом — окно и закат. Мой силуэт с огоньком сигареты. Небо такого лимонного цвета. Кто это? Видимо, голуби это мимо подъемного крана летят. А на Введенском на кладбище тихо. Снег на крестах и на звездах лежит. Тени ложатся. Ворчит сторожиха... А на Казанском вокзале чувиху дембель стройбатский напрасно кадрит. Он про Афган заливает ей тихо. Девка щекастая хмуро молчит. Запах доносится из туалета. Рядом цыганки жуют крем-брюле. Полный мужчина, прилично одетый, в «Правде» читает о встрече в Кремле. Как нам привыкнуть к родимой земле?.. Нет нам прощенья. И нет «Поморина». Видишь, Марлены стоят, Октябрины плотной толпой у газетной витрины и о тридцатых читают годах. Блещут златыми зубами грузины. Мамы в Калугу везут апельсины. Чуть ли не добела выгорел флаг в дальнем Кабуле. И в пьяных слезах лезет к прилавку щербатый мужчина. И никуда нам, приятель, не деться. Обречены мы на вечное детство, на золотушное вечное детство! Как обаятельны — мямлит поэт — все наши глупости, даже злодейства... Как обаятелен душка-поэт! Зря только Пушкина выбрал он фоном! Лучше бы Берию, лучше бы зону, Брежнева в Хельсинки, вора в законе! Вот на таком-то вот, лапушка, фоне мы обаятельны 70 лет! Бьют шизофреника олигофрены, врут шизофреники олигофрену — вот она, формула нашей бесценной Родины, нашей особенной стати! Зря шевелишь ты мозгами, приятель, зря улыбаешься так откровенно! Слышишь ли, Семушка, кошка несется прямо из детства, и банки гремят! Как скипидар под хвостом ее жжется, как хулиганы вдогонку свистят! Крик ее, смешанный с пением Отса, уши мои малодушно хранят. И толстогубая рожа сержанта, давшего мне добродушно пинка, «Критика чистого разума» Канта в тумбочке бедного Маращука, и полутемной каптерки тоска, политзанятий века и века, толстая жопа жены лейтенанта... Злоба трусливая бьется в висках... В общем-то нам ничего и не надо... Мент белобрысый мой паспорт листает. Смотрит в глаза, а потом отпускает. Все по-хорошему. Зла не хватает. Холодно, холодно. И на земле в грязном бушлате валяется кто-то. Пьяный, наверное. Нынче суббота. Пьяный, конечно. А люди с работы. Холодно людям в неоновой мгле. Мертвый ли, пьяный лежит на земле. У отсидевшего срок свой еврея шрамик от губ протянулся к скуле. Тонкая шея, тонкая шея, там, под кашне, моя тонкая шея. Как я родился в таком феврале? Как же родился я и умудрился, как я колбаской по Спасской скатился мертвым ли, пьяным лежать на земле? Видно, умом не понять нам отчизну. Верить в нее и подавно нельзя. Безукоризненно страшные жизни лезут в глаза, открывают глаза! Эй, суходрочка барачная, брызни! Лейся над цинком, гражданская тризна! Счастьичко наше, коза-дереза, вша-ВПШа да кирза-бирюза, и ни шиша, ни гроша, ни аза в зверосовхозе «Заря коммунизма»... Вот она, жизнь! Так зачем же, зачем же? Слушай, зачем же, ты можешь сказать? Где-то под Пензой, да хоть и на Темзе, где бы то ни было — только зачем же? Здрасте пожалуйста! Что ж тут терять? Вот она, вот. Ну и что ж тут такого? Что так цепляет? Ну вот же, гляди! Вот, полюбуйся же! Снова — здорово! Наше вам с кисточкой! Честное слово, черта какого же, хрена какого ищем мы, Сема, да свищем мы, Сема? Что же обрящем мы, сам посуди? Что ж мы бессонные зенки таращим в окна хрущевок, в февральскую муть, что же склоняемся мы над лежащим мертвым ли, пьяным, под снегом летящим, чтобы в глаза роковые взглянуть. Этак мы, Сема, такое обрящем... Лучше б укрыться. Лучше б заснуть. Лучше бы нам с головою укрыться, лучше бы чаю с вареньем напиться, лучше бы вовремя, Семушка, смыться... Ах, эти лица... В трамвае ночном татуированный дед матерится. Спит пэтэушник. Горит «Гастроном». Холодно, холодно. Бродит милиция. Вот она, жизнь. Так зачем же, зачем же? Слушай, зачем же, ты можешь сказать, в цинковой ванночке легкою пемзой голый пацан, ну подумай, зачем же, все продолжает играть да плескать? На солнцепеке далеко-далеко... Это прикажете как понимать? Это ступни погружаются снова в теплую, теплую, мягкую пыль... Что же ты шмыгаешь, рева-корова? Что ж ты об этом забыть позабыл? Что ж тут такого? Ни капли такого. Небыль какая-то, теплая гиль. Небо и боль обращаются в дворик в маленькой, солнечной АССР, в крыш черепицу, в штакетник забора, в тучный тутовник, невкусный теперь, в черный тутовник, зеленый крыжовник, с марлей от мух растворенную дверь. Это подброшенный мяч сине-красный прямо на клумбу соседей упал, это в китайской пижаме прекрасной муж тети Таси на нас накричал. Это сортир деревянный просвечен солнцем июльским, и мухи жужжат. Это в беседке фанерной под вечер шепотом страшным рассказы звучат. Это для папы рисунки в конверте, пьяненький дядя Сережа-сосед, недостижимый до смерти, до смерти, недостижимый, желанный до смерти Сашки Хвальковского велосипед... Вот она, вот. Никуда тут не деться. Будешь, как миленький, это любить! Будешь, как проклятый, в это глядеться, будешь стараться согреть и согреться, луч этот бедный поймать, сохранить! Щелкни ж на память мне Родину эту, всю безответную эту любовь, музыку, музыку, музыку эту, Зыкину эту в окошке любом! Бестолочь, сволочь, величие это: Ленин в Разливе, Гагарин в ракете, Айзенберг в очереди за вином! Жалость, и малость, и ненависть эту: елки скелет во дворе проходном, к международному дню стенгазету, памятник павшим с рукою воздетой, утренний луч над помойным ведром, серый каракуль отцовской папахи, дядин портрет в бескозырке лихой, в старой шкатулке бумажки Госстраха и облигации, ставшие прахом, чайник вахтерши, туман над рекой. В общем-то нам ничего и не надо. В общем-то нам ничего и не надо! В общем-то нам ничего и не надо — только бы, Господи, запечатлеть свет этот мертвенный над автострадой, куст бузины за оградой детсада, трех алкашей над речною прохладой, белый бюстгальтер, губную помаду и победить таким образом Смерть! |
|
|
isg2001 Президент Группа: Администраторы Сообщений: 6980 |
Добавлено: 09-03-2007 10:45 |
|
АНДРЕЙ ДМИТРИЕВ Я спросил у продавщицы: — Что за круглая вещица? Дурно пахнет, вся лоснится, И зачем в ней столько дыр? Отвечала продавщица На меня начав сердиться: — Это вовсе не «вещица», Это пища, это — сыр! Говорю я продавщице: — Я, признаться, удивиться Вынужден, как говорится, Это что еще за «сыр»? Закричала продавщица, Зарычала, как тигрица: — Дурак! Идиот! Хулиган! Это сыр, Сыр, СЫР!!! Или я сошла с ума... |
|
|
isg2001 Президент Группа: Администраторы Сообщений: 6980 |
Добавлено: 09-03-2007 10:46 |
|
МИХАИЛ НОВИКОВ звуки падают и плачут этим мальчикам не верьте по стене бежит вангог расплывается пятно полусловом отзываюсь расписание прощай на дубине бог качался мы уехали из лесу мы уехали в берлин город прочный город быстрый мы уехали в талдом ты на мне красна девица ты откуда убегаешь если ты умеешь бегать если ты умнее бога поскорей садись верхом руки желтые ужасны мы боимся мы тоскуем я съедаю ветвь сирени уезжаю в маскарад худо бедно льется море на попа поставлю свечку мигом выпил ослабитель полукругом голова приезжаем из-за леса из берлина и тамбова на посуде быстроходной талейран отсохни руки бьет в кишечный барабан на двери висит картина на которой два кретина остающийся в постели возлюби своих соседей это правда и неправда это дон или непрядва покидаю дом искусства буду слыть самим собой из талдома и берлина понеслися телеграммы понаслышке я узнаю если кто-нибудь умрет это синее событье поважней других печалей по подписке собираем на цветочные часы я услышу я услышу по законам этих древних должен уханье услышать а иначе я не грек книгу устную читаю и отказываюсь верить там написано что царь сам себя боготворит это мне смешно и скользко потомучто за окошком громко пели календарь жизнь и смерть гуляют вместе словно куры на насесте и из памятных отверстий прозвучат дурные вести: разрешили всем кто хочет просто лечь и умереть |
|
|
Lika Президент Группа: Участники Сообщений: 5717 |
Добавлено: 09-03-2007 21:29 |
|
ЛЕОНИД ГУБАНОВ Акварель сердцам невинным Души безумной рваные коленки… Что, Фауст, приземлиться ли слезам, чтоб запечатать теплые конверты, где дышит молоком моя Рязань? Какой бы смертью нас ни занесло в такие отдаленные селенья мы души собираем, что шальнее, и обучаем нашим ремеслом. Какой испуг страною нынче правит? Кто князь, кто оскандалил в облаках закушенные губы наших правил, и пьяную надменность в кабаках? Кто там решил, что я от сладкой жизни на ветреной петле уже женат? Что стал я непригожим или лишним на той земле, где видел стыд и блат?! А на Руси такая благодать - Царь-пушка на Царь-колокол глазеет метель мою любимую лелеет к Антихристу в трамвае едет блядь, и сердце бьется глупеньким трофеем, уставшим вопрошать и бастовать... А на Руси такая благодать! А мы смеемся - старые игрушки и кружится Москва, как та пластинка, где колокол плевать хотел на пушки, а на царя ему и так простится. Мы кажем зубы Рождеством с крестами, но замечаем с болью, может юношеской что люди и молиться перестали, где был собор, там новые конюшни. Да, что там говорить, и конь уж редок там, железные животные колдуют, и в бойню превратили лучший храм, в бассейн там превратили лучший храм, и дети сатаны вовсю ликуют. За выбитые зубы просят хлеб, уроды хлеб шакалят за уродство, а каждый смерд и нищ и наг и слеп, глазок тюремный превратили в солнце. Они уже на небо не глядят, для них и небу негде ставить пробу, О, где же ты, который был распят?! по-моему твой час настал и пробил. Но шмон идет по всем твоим краям, они еще успеют, да успеют всех лучших потерять, как якоря - в сырую землю, в самый час успенья. Подпольные правительства - тоски и основоположники - печали откроют правду ржавыми ключами, где гении шумят как колоски и пожимают робкими плечами. Вот так страна, какого ж я рожна, чужой женою с четвертинкой водки, спешит напиться, а когда волна - упасть на дно моей безумной лодки. И требовать ромашек да венков, клятв, будто пирамид в пустыне, но до любви, конечно, далеко, хозяева угрюмых псов спустили. Цветы не пляшут на моем лугу, и, навестив потусторонни земли, она уйдет другие трогать семьи и черной кровью кашлять на бегу. Подайте офицерского вина, подайте виноградную обиду, давайте выпьем за кусок отбитый от колокола с именем - финал. Пусть нас в лукавых землях проклянут, испепелят, но лишь глаза проклюнут, я в Книгу Жизни робко загляну, им подмигнув, победоносно сплюну. Теперь мне хоть корону, хоть колпак - едино - что смешно, что гениально... я лишь хотел на каждый свой кабак обзавестись доской мемориальной!.. |
|
|
Lika Президент Группа: Участники Сообщений: 5717 |
Добавлено: 09-03-2007 21:30 |
|
ЕВГЕНИЙ РЕЙН Крестовский Что мне стоит припомнить Крестовский проспект, где балтийские волны гудят нараспев в ноябре, в наводненье, когда острова заливают запоем залив и Нева? Что мне стоит припомнить окно над водой, занавешенное ветровой темнотой? Что мне стоит припомнить, красотка, тебя - как глядишь ты спросонья, висок теребя, прибираючи прядь рыжеватых волос? Я хотел бы узнать, как все это звалось? То ли давним, забытым, отпетым годком, то ль твоим знаменитым цветастым платком? То ль вином "Цинандали", что цедили тогда, то ль трубою Армстронга, что ценили тогда? То ли новым проспектом пятилетки стальной, то ли первой разведкой и последней войной? То ль Татьяной, то ль Анной, Октябриной чудной, Виолеттой нарядной и Надеждой родной? Что мне стоит припомнить? А вот не могу. Там, где остров приподнят на крутом берегу, за пустым стадионом рыданья копя, я стою мастодонтом, забывшим себя. |
|
|
Lika Президент Группа: Участники Сообщений: 5717 |
Добавлено: 09-03-2007 21:32 |
|
АЛЕКСАНДР ЕРЕМЕНКО О господи, води меня в кино, корми меня малиновым вареньем. Все наши мысли сказаны давно, и все, что будет - будет повтореньем. Как говорил, мешая домино, один поэт, забытый поколеньем, мы рушимся по правилам деленья, ты вырви мой язык - мне все равно! Над толчеей твоих стихотворений расставит дождик знаки ударений, окно откроешь - а за ним темно. Здесь каждый ген, рассчитанный как гений, зависит от числа соударений, но это тоже сказано давно. |
|
|
Lika Президент Группа: Участники Сообщений: 5717 |
Добавлено: 09-03-2007 21:33 |
|
СЕРГЕЙ ГАНДЛЕВСКИЙ Мне тридцать, а тебе семнадцать лет. Наверное, такой была Лаура, Которой (сразу видно, не поэт) Нотации читал поклонник хмурый. Свиданий через ночь в помине нет. Но чудом помню аббревиатуру На вывеске, люминесцентный свет, Шлагбаум, доски, арматуру. Был месяц май, и ливень бил по жести Карнизов и железу гаражей. Нет, жизнь прекрасна, что ни говорите. Ты замолчала на любимом месте, На том, где сторожа кричат в Мадриде, Я сам из поколенья сторожей. |
|
|
isg2001 Президент Группа: Администраторы Сообщений: 6980 |
Добавлено: 10-03-2007 13:05 |
|
БОРИС КОЛЫМАГИН 1. Первичный мотив Да пойми ты — солнце мглисто! Да пойми же... Я не понял И проваливаюсь быстро В поле. 2. Основательная лирика Дорожные сумерки тесны Угрюмо шуршат А сердце отверстно Года невпопад Сегодня уходим Уходим по красной По жгучей стране И стало быть — горе И стало — тебе. Гляди разливанно Гляди на отзорванных руки церквей Быть может Уже приготовил тебя соловей У дробных распутий Колючей прохладой щемя заболит И встанет подспудно Зеленая стайка ракит Но где же свобода? Растут водосточные дни наугад Приплодно и ровно Степенное дело ерша теменят. Каленые звезды И шаткие Словно язык ядовит Торжественно просто Хотя и убит. |
|
|
isg2001 Президент Группа: Администраторы Сообщений: 6980 |
Добавлено: 10-03-2007 13:06 |
|
МАРИНА АНДРИАНОВА Уснуло лето утонуло сентябрь октябрь чем дальше — холодней январь Дети собрали со всех дворов ёлки и притащили в наш ёлки же облезлые свежие новогодние они их поставили в кружок рядом с песочницей устроили себе ёлочное царство Я подошла и себе веточку отломила она ветхая, иголки сразу осыпались Приду домой всё-таки поставлю в вазу |
|
|
Lika Президент Группа: Участники Сообщений: 5717 |
Добавлено: 11-03-2007 00:55 |
|
ДМИТРИЙ БОБЫШЕВ Где ты бываешь? Где ты забываешь Мои уходы, шорохи, касанья? Кому согласно головой киваешь, Отломленную веточку кусая? Твоя совсем заброшенная комната, Она живет, она грустит о ком-то. Чужие лица ходят, курят. Позванивают стекла по ночам. Где ты вчера была? Какую песню пела поначалу? И плакала, кусая веточку, И проходила мокрым парком. И кто-то знающий и сведущий Тебя утешил летним Парголово. Твоя оставленная комната, Она живет, она грустит о ком-то, Постукивают дятлы по ночам. Где я найду тебя такую, Какую знал я поначалу? Где без ступенек и перил Та лестница кошачья, окаянная? На самом подступе к двери Я грохнусь о нее коленями. Ведь лестница И та под мною ластится! А ты идешь себе... И только дождь Втыкает в землю тоненькие клинья. И в городе идет такой же ливень, И он не хуже и не лучше, У рюмочных и поликлиник Похожие разводит лужи. А ты уходишь... Ты сама не знаешь, Куда уходишь? Где ты забываешь? |
| Страницы: << Prev 1 2 3 4 5 ...... 86 87 88 ...... 126 127 128 129 Next>> |
|
| Театр и прочие виды искусства / Общий / СТИХИ О ЛЮБВИ |