|
| [ На главную ] -- [ Список участников ] -- [ Зарегистрироваться ] |
| On-line: |
| Хроники Привала / Баллады / продолжение 1 |
| Страницы: 1 |
|
| Автор | Сообщение |
|
пилигрим Группа: Участники Сообщений: 8 |
Добавлено: 29-08-2006 01:23 |
|
Клаус На стенах должно быть уже закипел рукопашный бой. Клаус понял это по характеру ранений поступающих в лазарет солдат. Еще полчаса назад отбою не было от лучников, которым не посчастливилось схлопотать на зубцах стен черную ногайскую стрелу. Жуткое это дело – такая рана. Всем известно, что длинная черная стрела, заговоренная ногайскими шаманами, врезаясь в человеческую плоть, превращается в ядовитую змею, которая начинает немедленно вгрызаться острыми зубами все глубже в тело. Немногие удачливые, сумевшие ткнуть в ядовитую тварь факелом, прежде чем она начинала разъедать их внутренности, сейчас стонали в бреду на грубо сколоченных топчанах лазарета. Были и другие. Те, которым не посчастливилось еще больше. Те, которые ввиду своей неопытности поранились собственным оружием. Таких, к чести сказать, было немного. Случайно отрубившие себе пальцы на правой руке, или повредившие себе копьем ногу. Они молчаливо жались в самом дальнем углу, затравленно отвечая на ненавидящие взгляды раненых, находившихся в сознании. Изредка, как правило, после поступления в лазарет новой партии окровавленных солдат, в этот угол отправлялась ватага самых нетерпеливых, там происходила небольшая возня, обычно заканчивавшаяся чьим – то пронзительным визгом. Спустя какое – то время к Клаусу ковылял кто – нибудь из раненых и, пряча глаза, бормотал какие – то небылицы о том, что некто, якобы, упал в бреду с топчана и сломал себе шею. Клаус, как правило, кивал головой и ничего не отвечал. Раненые все поступали, персонал просто валился с ног, и возиться с самострелами у него просто не было ни сил, ни времени. Война. И, следовательно, мораль военного времени. Трусам – смерть. Предателям – смерть. Героям – геройская смерть и вечная память. Видя, как его недавние пациенты, кое как отлежавшись на топчане и как следует накачавшись дешевой водкой, в изобилии находившийся в лазарете, подбирали свое оружие и ковыляли назад, на стены, он только качал головой и молчал. Он вообще редко говорил в последнее время. Зато его молчание вдоволь компенсировала его помощница – сестра милосердия из храма во славу Триединого. Она все говорила и говорила, болтала без умолку вот уже почти сутки кряду. С грустью поглядывая на нее, Клаус вдруг подумал, что если она хоть на минуту закроет рот, то уже не заговорит никогда. Иногда, чтобы не быть уж совсем невежливым, он вставлял в ее болтовню пару слов. Она смотрела на него с благодарностью и снова принималась трещать. Стреляные раны потихоньку начали сменяться колотыми, резаными и рваными. Увидев у одного из тяжело дышащих на операционном столе людей следы зубов на левой руке, Клаус жестом подозвал к себе одного из копейщиков, стоявших на страже возле входа в большой белый шатер, служивший временным госпиталем. Когда тот подошел на зов, Клаус, ничего не говоря ткнул пальцем на укусы, уже начинавшие предательски синеть. - Волколаки? – полувопросительно – полу утвердительно спросил он. Копейщик пожал плечами и перевел взгляд на медицинских братьев, доставлявших раненых на стол. - Они, милсдарь целитель, - нехотя ответил тот, - на втором валу они сейчас. Жарко там. Клаус понимающе кивнул головой и скальпелем перерезал раненому горло. - Унести и сжечь, - ровным голосом сказал он солдатам, у которых при виде такого поворота событий отвалились челюсти, - поступивших со второго вала обследовать на наличие укусов. Укушенных, то есть, завербованных,- поправился он, - заколоть на месте. Вопросы? И видя, как помощники, кивнув головами, начали стаскивать безжизненное тело со стола, попытался улыбнуться помощнице, застывшей рядом с каменным лицом. - Так надо, родная, - сказал он ей безжизненным голосом, - через полчаса он доставил бы нам кучу неприятностей. Сказав это, он сам поразился длине своей фразы. - Я знаю, я все понимаю, - затараторила девушка в ответ, - я просто, - она слегка запнулась, - хорошо знала Кевина, то есть, - она снова запнулась, - ну, этого, укушенного, в смысле, завербованного, ну, вы, то есть, - она снова начала о чем – то рассказывать, но Клаус уже не слушал ее, с головой углубившись в зашивание колотой раны в боку следующего раненого. Тот находился в сознании и внимательно смотрел на руки Клауса, сжав добела и без того посиневшие губы. - На два часа, - вдруг сказал он, - милсдарь целитель, вы особо не старайтесь. На два часа меня заштопайте, чтобы продержаться. Большего не надо. Мне жаль вашего труда. - На два часа тебя хватит, - буркнул в ответ Клаус, - если не ввяжешься еще во что – нибудь, проживешь до глубокой старости. Рана твоя – дрянь. Крови ты потерял много, только и всего. - Ввяжусь, - убежденно ответил упрямец, - вот перевяжете вы меня, и я снова на вал подамся. Там совсем плохо. Не удержать нам второй вал, если все мы, как я отлеживаться будем. Беседа была неожиданно прервана шумом, раздавшимся у входа в лазарет. Лязгая сталью внутрь вошли два закованных в латы мечника. Они с головы до ног были забрызганы кровью. Один из них все время подрагивал головой, словно пытаясь отогнать от себя какое то навязчивое видение. Второй, без шлема, с перевязанной головой, смотрел прямо на Клауса, словно не замечая десятков устремленных на него глаз. - Вторая стена обороны падет с минуты на минуту, - тихим голосом человека, привыкшего повелевать, сказал он, - я – лэрд Гервин, граф Мидлток. В связи в гибелью герцога Ансельма (по лазарету пронесся единодушный выдох) принимаю командование обороной замка на себя. Госпиталь подлежит немедленной эвакуации во Внутренний Двор. Солдат, способных держать в руках оружие, прошу немедленно встать в строй для организации заградительного отряда. Господин Клаус, - обратился он к целителю, - прошу вас организовать осмотр раненых перед отправкой их под защиту последнего рубежа на предмет отсутствия среди них завербованных волколаками. За надлежащее исполнение данного приказа отвечаете головой согласно Кодекса Военного Времени. - «Война, - подумал Клаус, - мораль военного времени. Неисполнительность также губительна, как трусость и предательство». Он поклонился в знак согласия. - Распоряжайтесь, господин целитель, - кивнул головой Гервин, - добровольцев для заградительного отряда жду на выходе через две минуты. Время дорого. И он, походкой чрезвычайно спешащего человека, вышел из госпиталя. - Вы отправитесь во Внутренний Двор и подготовите операционный стол, - обратился к помощнице Клаус, - вы, - он ткнул пальцем на двух подошедших к нему санитаров, - складируйте на выходе все имеющиеся в наличии носилки. Те, кто не уйдет в отряд прикрытия (он так и не смог произнести «заградительный отряд») понесут тех, кто не может ходить. По шесть, по десять человек - носильщиков – это как получится. Вам все ясно? Те в ответ дружно кивнули головой и отправились к выходу. Не слишком быстро, чтобы не создавать панику, но и не слишком медленно, чтобы не быть заподозренными в саботаже. Война. Мораль военного времени. Паникерство – особый вид предательства. Более глубокий, по сути. Сомнение в собственных силах – зараза, разъедающая умы Один за другим, люди покидали госпиталь. Первыми собрались добровольцы. Их набралось от силы полсотни. Израненные телом, не сломленные духом, полные решимости принести себя в жертву ради того, чтобы на несколько часов продлить чужую жизнь. Или может быть все таки? … Нет. Клаус покачал головой. Слишком качественно захлопнута ловушка и слишком большие силы задействованы для разрушения замка Кловелл. Совершая порой невозможное, почти сутки без перерыва вытаскивая людей с того света, Клаус ни на минуту не усомнился, что он лишь оттягивает неизбежный конец. Но он снова и снова склонялся над очередным солдатом, и шил, кромсал, отрезал, спасал, делал свое дело. То, что он мог делать лучше других. - Я закончу с этими двумя, - он кивнул на раненых, лежащих без сознания на топчанах возле операционного стола, - им нельзя ждать. Санитары согласно кивнули с пониманием. Каждый должен делать то, что может делать лучше других. Целителю виднее. Раненые покидали лазарет, проходя мимо Клауса. Он на секунду отрывался от операционного стола, бросал беглый взгляд на проходящих и кивал головой. Он помнил каждого из них в лицо, собственно, и раздеваться им не имело смысла, каждый из них в течение прошедших суток побывал у него на столе. Он делал этот осмотр с одной целью – чтобы в последствии не дать повода усомниться в тщательности своего осмотра. Лишь однажды он остановил свой взгляд на совсем молоденьком копейщике и, подозвав к себе жестом руки, молниеносно полоснул ему по горлу скальпелем. Затем, он задрал у трупа правый рукав и продемонстрировал всем следы от волчьих зубов на предплечье. В лазарете практически никого не осталось. Последний из прооперированных был благополучно зашит и уложен не носилки. Именно в этот момент они и услышали звон мечей. Последняя зарница короткого боя. Драгоценные секунды, за которые заградительный отряд заплатил полусотней своих жизней. А еще через некоторое время в просторный шатер ворвались первые захватчики. Ногаи – пожиратели душ. Полузмеи. Забытая раса, возрожденная из мрачной архаичной бездны чьим – то злым гением. Фигуры, с ног до головы закутанные в просторные черные плащи с капюшонами. При виде Клауса и двоих санитаров, застывших возле носилок с последним раненым, они переглянулись между собой и что – то прошипели на неизвестном языке. - Вы сможете сохранить свои жизни, - прошипел один из них, вооруженный тяжелым луком. В колчане на его поясе копошились живые «стрелы», - если дадите себя завербовать волколакам или вампирам. Мы предоставляем вам выбор, теплокровные. Первый санитар снял у себя с пояса длинную тяжелую цепь с шипами. Второй, поискав глазами по сторонам, ограничился тяжелой ножкой от одного из топчанов. Клаус покрепче ухватил в руке скальпель и встал с ними в ряд. Ногаи, переглянувшись, пожали плечами и положили на луки свои шевелящиеся стрелы. Мельхиор Больше всего он страдал от отсутствия свежего воздуха. Не спать по нескольку суток, не есть пищи, подолгу оставаться без воды – все это не слишком его тяготило. Однако он иногда ловил себя на мысли, что за глоток свежего воздуха на смотровой башне заплатил бы многим. Здесь, среди чадящих ламп Подземелья, куда не проникали лучи света и звуки внешнего мира, воздух был особенно дорог. А нефритовые амулеты, в определенном порядке установленные на всех его стенах, потолках и каменных плитах пола исключали возможность сотворить с помощью магии даже самый простенький ветерок. Издержки военного времени и профессии. Мельхиор, молодой, но весьма способный магистр уже несколько лет возглавлял в Кловелле службу по выявлению случаев злоупотребления магическими способностями на территории Пограничья. Скучная и нудная должность. Разбор постоянных жалоб кметов и их жен на соседей и знакомых «кои в злобе своей непомерной и используя несомненный договор с нелюдями умыкнули со двора десять коров дойных, пару длинношерстных горных баранов и горшок, сушившийся на плетне». В изобилии были также просьбы повлиять на возвращение сбежавшего из семьи мужа, «несомненно под воздействием нелюдской злобной силы находящегося». Казалось, это было так давно. В прошлой жизни. Вторжение нелюдей словно разломило ее на До и После. И этот период После, длившийся всего около суток. Уже казался ему бесконечным. Первый натиск он встретил на стенах замка вместе с остальными членами магической Ложи замка Кловелл. Объединенными их усилиями им удалось создать вокруг замка защитный колпак. Не совсем прочный, порой откровенно трещавший по швам, но, тем не менее способный защитить замок от прямого разрушения при помощи магии. И лишь на третий час непрерывного штурма, посланец от герцога вручил ему повеление немедленно прибыть в Подземелье для выполнения своих прямых обязанностей. Воля герцога – закон. Клокоча от бессильной ярости, Мельхиор почти бегом спустился вниз, клятвенно заверяя себя, что скорее даст себя вздернуть как мародера, чем станет отсиживаться за подземными стенами. Однако, прибыв на место, и застав у себя в келье лично герцога, он спрятал поглубже внутрь слова, готовые сорваться у него с губ и учтиво поклонился. Кивнув в ответ головой, герцог (за эти несколько часов постаревший на несколько лет) поблагодарил его за вклад в дело защиты замка. - Однако, - обменявшись многозначительными взглядами с начальником дворцовой стражи, сказал он, - у меня к вам имеется поручение, напрямую связанное с вашими обязанностями. Речь идет о возможной диверсии со стороны нелюдей внутри замка. У нас имеются сведения, что нелюди сумели внедрить своего посланца в замок до заключения его под магический купол. Все подозрительные лица на данный момент схвачены и находятся в Подземелье. Там, - он поморщился, - воры, мародеры, лица, задержанные при попытке нелегально покинуть замок. Я буду молить Триединого, - он сделал паузу, - чтобы мои предположения оказались неправдой. Однако, вас я прошу тщательнейшим образом и в кратчайшие сроки проверить эту информацию. Допросите всех арестованных и о результатах информируйте меня лично. С этими словами, герцог отвернулся и вышел из кельи, давая понять, что разговор окончен. Мельхиор склонился в поклоне. Мысли, роившиеся в его голове, мешали сосредоточиться. - Позвольте небольшой совет, мой юный коллега, - начальник дворцовой стражи доверительно положил Мельхиору руку на плечо и зашептал ему на ухо: - Эти бездельники и паникеры по большому счету виновны. Просто виновны. Если не в ваших магических уловках, то в прямом нарушении Кодекса Военного Времени. Мой вам совет – не церемоньтесь с ними особо. То есть, - поправился он, - выявить среди них посланника нелюдей было бы неплохо, но вздернуть все равно придется всех. Так что, не тратьте попусту ваше драгоценное время. Кончайте с ними, докладывайте нашему дорогому сюзерену, и назад – на стены. Мы поняли друг друга? Мельхиор вторично поклонился, а начальник стражи удовлетворенно кивнул головой. - Хлебните, - дружелюбно сказал он, протягивая Мельхиору фляжку, - лучшее в Приграничье. Весь годовой запас ушел из погреба за эти сутки, - пожаловался он, - но для хороших людей ничего не жалко. Мельхиор механически сделал глоток из фляжки и благодарно кивнул. Густой и терпкий напиток побежал по пищеводу, наполняя тело бодростью. - Желаю вам удачи, - сменив тон на официальный, сказал начальник стражи и быстро вышел догонять герцога. И вот Мельхиор, повинуясь приказу герцога, уже несколько часов обходил кельи Подземелья, приспособленные под камеры, где, прикованные нефритовыми наручниками к стенам, трясущиеся от страха заключенные ждали своей участи. Объединенные одним единственным желанием – выжить. Любой ценой. Покинуть замок Кловелл и начисто стереть в памяти сам факт его существования. Теперь их объединяло другое – скорая смерть. - Которая уже? – спросил Мельхиор у сопровождавшего его ключника, суетившегося возле очередной двери. - Да уж восьмидесятая, ваша милость, - отвечал тот, возясь со связкой ключей, - не извольте беспокоиться, это почти что последняя. Еще от силы десяток. Пожалуйте, - и он распахнул массивную железную решетку, украшенную нефритовым номером 80. Войдя в келью, Мельхиор почувствовал смутное беспокойство. Если бы не множество нефритовых нитей, пронзавших пространство камеры во всех направлениях, он готов был бы поклясться, что чувствует присутствие в камере магии. Стоявший в оковах человек с улыбкой смотрел ему в глаза, словно чувствуя его замешательство. Человек был грязен, оборван и не слишком стар. С виду он ничем не отличался от своих соседей по камерам, однако, что – то заставило Мельхиора насторожиться. - Имя, - привычно бросил он. - Баал, милсдарь Мельхиор, - с готовностью ответил тот. - Знаешь меня, - нельзя сказать, чтобы это было необычно, однако чувство тревоги у Мельхиора еще более усилилось, - откуда? - Обращался за защитой от колдовского вмешательства полгода назад, - с готовностью ответил заключенный, - случай о временном помешательстве моей жены. Марыся? Изволите помнить? И Мельхиор вспомнил. Такое в его практике встречалось редко. Жена, прилюдно обвинившая своего мужа в связи с нелюдской силой, и попытавшаяся заколоть его вилами. Решение специальной комиссии было однозначным. Буйное помешательство посредством неизвестной магии. Очищающая смерть. Благо, что детишек у них не водилось. - Дровосек? – вслух спросил он. - Он самый, ваша милость, - скорбно ответил Баал, - взят стражей близ стен замка, якобы при попытке улизнуть, не исполняя гражданский долг. А я ведь всего то, что за дровами собирался, - он виновато улыбнулся, - посидели мы вчера малость в корчме с товарищем, так и о нелюдском вторжении ничего не ведали. А уж когда у ворот меня задержали, так я и объяснить ничего не успел. Больно шустрые они, - он, насупившись, взглянул на ключника, - чуть что, сразу в нефрит, да в келью. - А товарищ что? – продолжил Мельхиор. Он слегка успокоился, но чувствовал какую – то фальшь. Но какую? Разобраться он никак не мог. - Спит, небось, - пожал плечами узник, - я ж ему не мамка. - Не стану вас обнадеживать, - медленно сказал Мельхиор, - времени разбирать ваш вопрос попросту нет. Я попытаюсь замолвить за вас слово, но ничего не гарантирую. Этой дежурной фразой Мельхиор обычно заканчивал разговор с заключенными. Памятуя о высказывании начальника стражи, он прекрасно понимал, что живыми из Подземелья не выпустят никого. - А вот тут вы правы, - сочувственно кивнул головой Баал, - времени у нас в обрез. А потому у меня к вам только один вопрос. Вкусное было вино, которым вас начальник стражи потчевал? У Мельхиора немедленно зашумело в голове, он с удивлением почувствовал, что не в силах пошевелить ни рукой, ни ногой, ни языком. Однако, к еще большему его удивлению, его язык продолжал говорить помимо его воли. - Проверка пройдена успешно, - громогласно заявил он и повернулся к ключнику, - снимите с него браслеты и немедленно пригласите в Подземелье его милость начальника стражи. Тут особый случай – случайно попавшийся в сети наш специальный агент. Ну, что стоишь? – рявкнул он, видя, что ключник нерешительно мнется с ноги на ногу, - выполняй. - Воля ваша, милсдарь магистр, - тихо, но упрямо ответил ключник, - а только в этом деле я вам не помощник. Нет у меня такого приказа – душегубцев из наручников вызволять. - Да ты что? – поразился Мельхиор, - пил на службе? - Время дорого, - жестко вставил из угла заключенный. Мельхиор коротко кивнул головой, сделал шаг в направлении ключника и ловким жестом свернул ему шею. Тот ничком упал на землю. Связку ключей Мельхиор ловко подхватил еще до падения и поспешил к Баалу. - Шевелись, - прошипел ему тот, – сюда вот - вот явятся. Я это чую. - Не извольте беспокоиться, ваша милость, - угодливо отвечал язык Мельхиора, в то время как он быстро снимал с заключенного нефритовые кандалы. - Наконец –то, - заключенный брезгливо сбросил с себя цепи и кивнул головой, - вперед, на выход. Иди прямо, ни с кем не разговаривай. Я все сделаю сам. Хлоп. И на месте бывшего заключенного уже стоял ключник, точная копия валяющегося рядом тела со сломанной шеей. - Удивлен? – хохотнул он, - то ли еще будет. Устарела ваша магия, людишки. Причем сильно. Ну, пошел. И Мельхиор засеменил по коридору, напустив на себя самый сосредоточенный вид. «Невозможно» - кричало из него настоящее Я, - «магия в Подземелье, это бред. Просто бред». - Заткнись, я сказал, - прошипел в ответ его сопровождающий, - даже не думай. Раздражаешь. Только раз на всем протяжении пути им встретились часовые. При виде сосредоточенного Мельхиора они взяли «на караул». - Изловил их милость душегубца – нелюдя, - с готовностью бросил им ключник, - теперь на доклад лично к герцогу. А я вроде как свидетель и помощник. Путь от Подземелья до внешних пределов замка показался Мельхиору короче, чем обычно раза в два. Он тщетно ломал голову, как выпутаться из этой ситуации, но ноги сами несли его наверх, а язык до сих пор отказывался ему повиноваться. Количество караулов на его пути увеличивалось. Все говорило о том, что герцог находится где – то недалеко. Очередной остановивший их патрул |
| Страницы: 1 |
|
| Хроники Привала / Баллады / продолжение 1 |