| Догматичность религии, отсутствие обратной связи, то есть неприятие критики, сомнений, передается и государству, которое становится догматичным и агрессивным. |
Всё очень легко списать на «догматичность», так и не задумавшись об истинном значении этого слова. Религия подразумевает собой веру, на которой основан религиозный культ, который олицетворяют церковные институты и которые представляют собой «веру в действии». Что из этих двух компонентов – церковный институт или веру – можно назвать «догматичным»? Что вообще такое «догмат»? Догмат – это «определение истины, учение церкви», «вероучительная истина». Догмат – это определение, относящееся к религии. Поскольку книги С.Н. Лазарева состоят из его выводов, основанных на его мировоззрении, к которому подводят его исследования, можно смело сказать, что основные из его выводов, на которых опираются все остальные, являются догматами. Например, что есть закон причинно-следственной связи. Или что Бог есть любовь. Догмат не является чем-то негативным. По мнению протоиерея О. Ведмеденко, негативом является «догматизм, выраженный в агрессивном консерватизме». Под этим определением понимается «обрядоверие вместо необходимых обрядов» (источник). Догматизм не присущ религии, вере. Догматизм присущ некоторым верующим, которые обрядоверие ставят выше веры в Бога. Поэтому говорить о «догматичности религии» - неправильно. Любая религия включает в себя вероучительные положения, которые не могут быть подвергнуты критике ровно в той же мере, в какой не могут быть и опровергнуты. Критика подразумевает доказательную базу. Какие доказательства можно привести в отношении того, что «нет Бога, кроме Аллаха», как считают мусульмане, или что «Бог есть Любовь, и Он явил Себя во Христе», как веруют православные? Нет тому прямых доказательств, поэтому вопрос заключается в личном отношении каждого человека к вере.
Агрессивность государства не сводится к принятию им того или иного вероучения в качестве государственного. У государства свои интересы, которые оно и стремится исполнять. Агрессия по отношению к любым вторжениям извне, в случае, если речь идёт не о светском государстве, это – защита, в которой, как и в любой защите, нет ничего плохого, но которая может принимать какие угодно формы, вплоть до противоречащих заповедям самой религии, которую оно – государство – защищает. В таком случае, говорят, цель не оправдывает средства. В отношении явления ваххабизма, мы имеем дело именно с таким примером отношения государств к религии. То есть, государство – это люди, а люди могут принять в качестве своей религии «догматизм, выраженный в агрессивном консерватизме», «обрядоверие вместо необходимых обрядов», таким образом, можно говорить, что явление догматизма никоим образом не относится к догматам религий, а является надрелигиозным искажением понимания людьми смысла веры, религии, жизни вообще и своего места в ней.
| Жесткое соединение религии с государством превращает такое государство в агрессивную, не идущую ни на какие компромиссы структуру, чем обрекает человечество на все более серьезные конфликты, вплоть до взаимного самоуничтожения. |
Это совсем не факт (как следует из всего вышесказанного). Например, история взаимодействия православной церкви с русским государством доказывает обратное, поскольку Русь не являлась ни агрессивной структурой, ни конфликтной, а напротив, очень лояльно относилась ко всем вероисповеданиям и долгое время была многоконфессиональной державой, в которой никогда не было серьёзных конфликтов на религиозной почве, инициированных именно государством.
| А в христианских странах, где религия отделена от государства, агрессивность невысокая, но при этом налицо признаки вырождения общества. И это не только гомосексуализм, утрата веры, отсутствие нормальных семей, смещение нравственных принципов в сторону защиты тела и жизни в ущерб душе - перестают появляться на свет дети. Бесплодие поражает вес большую часть западной цивилизации, которая по инерции продолжает считать себя христианской. |
Проблема европейских стран, которые приводит в пример Лазарев, состоит не в том, что религия отделена в этих странах от государства, а в социально-экономической структуре общества. Церковь, как уже показала история, даже будучи соединена с государством, не в состоянии заставить людей рожать детей, не в состоянии справиться с бесплодием и гомосексуализмом. Более того, церковь даже не в силах заставить людей верить. В царской России, во времена, когда всем чиновникам предписывалось посещать храмы в воскресенье и причащаться хотя бы раз в год, среди интеллигенции процветала эзотерика, еретические оккультные течения, пришедшие с Востока и противоречащие церковному вероучению, а посещение Церкви было во многом «для галочки», не исходило от личной воли и желания человека. Вывод: признаки вырождения общества никак нельзя увязать со степенью отделения религии (церкви) от государства.
В то время как в африканских странах, где религия также отделена от государства, и где государственное образование чуждо социально-культурной среде, то есть, где государств в общепризнанном смысле вовсе не существует, проблем с бесплодием, гомосексуализмом, и прочими прелестями западной цивилизации, почему-то не наблюдается, что приходит в противоречие с выводом Лазарева относительно того, что степень вырождения общества напрямую зависит от отчуждённости государства от религии.
Здесь, пускаясь в философские рассуждения, Лазарев допускает одну грубейшую логическую ошибку. Он рассматривает не конкретно христианство, в историческом аспекте взаимодействия церкви и государства, (и даже не конкретно православие, протестантизм и католичество, как три основные ветви христианства по отдельности); вместо этого, он рассматривает аспект проникновения в государственную политику религии без уточнения, о какой именно религии идёт речь, то есть, «религии» как понятия. В этом смысле, рассмотрение религии древних майя, включавшей в свой религиозный культ человеческие жертвоприношения, в аспекте её проникновения в государственную систему, приведёт к одним выводам; в то время как рассмотрение в подобном же ключе, например, буддизма, который подразумевает непричинение вреда любому живому существу на Земле, приведёт, несомненно, к выводам противоположным. Отсюда вывод №2: невозможно рассматривать степень проникновения той или иной религии в государственную систему без уточнения относительно того, какая именно религия имеется в виду, без дифференциации конкретных признаков данной религии – то есть, вне догматического контекста.
| государство умирает, если отказывается от религии, и так же умирает, если соединяется с ней. |
Неверная гипотеза, основанная, как выяснилось, на ложных подходах к исследованию данной проблемы, игнорированию исторических фактов и необоснованном притяжении различного рода представлений под фактическую основу.
| Выход, вероятно, единственный: другим должно стать государство и другой должна стать религия |
Какова гипотеза, таков и вывод.
|
