Страницы: 1

Автор	Сообщение
Златозарная Пуночка в первый раз Группа: Участники Сообщений: 1	Добавлено: 07-05-2010 18:32
	Нестерпимо горячо губам. Ах, черт, они сейчас растрескаются, почернеют и пеплом разлетятся от еще одного прикосновения! И еще одного… И еще… Некромаг, прекрати терзать их. Хватит!… Таня, вскрикнув, села на кровати. Паутина сна растворялась, разорванная когтями ночной реальности. Ночной? Нет, то были уже утренние сумерки - самое страшное в своей неопределенности время суток. Ночное покрывало на три четверти убрано в небесный шкаф, но петухи еще не прокричали. Суеверный страх скреб Танину душу. Рядом по-домашнему уютно сопел Валялкин. Соломенные волосы растрепались и немного спутались. Челка прилипла к потному лбу. Ванька настолько приятно спал, что Танино тело отяжелело и упорно пыталось бухнуться обратно, в помятые объятия простыней, наплевав на еще сонную силу воли. Хлоп-хлоп. Из-за полуоткрытой двери в сени на нее смотрели чьи-то красные глаза. Девушка вскинула руку с перстнем, собираясь защищаться. Но что-то здесь не так: свой взор в нее вперили три глаза, нет - четыре… пять… десять глаз. И туман затянул комнату. Какой, к черту, туман? Дым! Боже мой! Недельный запас дров… - Пустая голова - забыл Тангро в огнеупорный мешок посадить. Вот дракон всю ночь с дровами и развлекался,- ворчала Таня, вытянув руку в сторону сеней и поливая заклинанием воды тлеющие угли. - Уф, жарища! И вонища. Неудивительно, что всякая чепуха снится. Она трижды возрадовалась тому, что была уперта и заставила Валялкина прошить стены огнеупорным материалом. Иначе бы каждое утро они просыпались на пепелище. Или уже не просыпались. Она потянулась так, что захрустели неразмятые косточки, и осторожно слезла с кровати. Последняя противно заскрипела. - Тихо ты! Ваньку разбудишь, - погрозила пальцем Таня. Кровать притихла, но пружины все же еще раз тихо взвизгнули. Сказала свое фурнитурное слово, мебелица! Ванька глубоко вздохнул, приоткрыл один глаз, но не проснулся. У него в ногах свернулся дракончик, ночной буян, вокруг которого разрасталось темное пятно: прожег очередной матрас. «Ваньке снова перепелок ощипывать придется, чтобы новый набить», - вздохнула Таня. Она, как была в хлопчатобумажной ночнушке, так и вышла из дому. Какая разница, в чем дышать предутренним воздухом? Лешакам да древесницам человек хоть голый, хоть одетый - безразлично. А только они и ступают на «приусадебный» участок Валялкиных Ну, еще единороги. И волки. И олени. И кикиморы (их с болот тоже суда заносит). Но для них все люди однолики. Точнее, безлики, поэтому отсутствием (излишком) одежды их не смутишь. Остальным же путь сюда заказан: на сотню метров вокруг действует заклинание да такое, что люди прийти могут только по Танькиному или Ванькиному приглашению. Ни она, ни он никого не звали. Таня села на порог, вытянув ноги, и стала наблюдать, как на коже от холода появляются пупырышки. - Доброе утро. Вот и крадчивое «вопреки» ежедневному «так должно быть». Таня, вздрогнув, подняла голову. Ночной кошмар материализовался. Губы зажгло воспоминаниями из сна. Вот тот, кому ничьи приглашения не нужны. Снова вернулся, опять не оставляет. - Как сказать дежавю от дежавю? - спросила она хриплым, не проснувшимся еще голосом. Кинопленку ее судьбы снова зажевало на кадре с некромагом. Эй там, наверху! Прокатчик! Сколько можно? Отрегулируйте уже синематограф. - Фатализм, - ухмыльнулся некромаг. - Из некромагова инкубатора. В смысле, доморощенная предопределеннность, получается. Таня опустила глаза, с интересом взглянула на темнеющие от холода ногти на ногах и осторожно бросила взгляд в сторону Глеба. Он стоял, опершись на березу, и смотрел на Таню. Перехватив ее взгляд, плотоядно облизнулся. Танино лицо вытянулось от удивления. Некромаг рассмеялся. - Понедельник - день тяжелый? - смутившись, пробормотала она, кивая на его офисный черный костюм. Некромаг грустно улыбнулся. - Здесь остановилось время, и ты вместе с ним. Таня, сегодня чертова среда. Ветер, склонив траву к земле, пронизывающе шепнул: «Приятного дня». Таня в очередной раз поежилась. Глеб покачал головой и, сделав руками сложный пасс, хлопнул в ладоши. Сверху беззвучно свалился огромный граненый стакан. «Ловушка!» - завизжал Танин внутренний голос. Она дернулась в сторону, но поздно: девушка лишь стукнулась носом о толстую стеклянную стенку. Разъяренная, она повернулась к проклятому некромагу. Он был невозмутимее египетского безносого Сфинкса и спокойнее морской глади в штиль. Глеб дышал на стекло и рисовал на запотевшем месте пальцем. Он тоже оказался под огромным стаканом. - Играешь в инсектолога? - язвительно спросила Таня. - Себя тогда зачем словил? Глеб скривился: его не устраивал новорожденный рисунок. Он дунул, стекло будто поежилось, а портрет с шипеньем отвалился, шлепнулся на траву и слился с росой. Глеб, обернувшись к Тане, прищурился. - Я играю в сочувствующего человека, который не желает, чтобы у его собеседницы отвалились ногти на ногах, а кожа необратимо посинела. Таня посмотрела на свои руки: пупырышки разгладились. Да и ветер перестал шептать утреннее приветствие. Стало чуть душно. Влажность воздуха - повышена. Девушка навалилась спиной на граненое стекло. Может, опрокинется? - Что такое три центнера плотного стекла против твоего упорства? - ухмыльнулся некромаг. - Пыль, - она в отчаянии пнула прозрачную стенку. - Мы задохнемся, идиот. Он снова не слышал. Смотрел не на, а куда-то в нее. Девушке стало не по себе. На рентгене она была пару недель назад, а делать его чаще, чем раз в полгода - вредно. - Знаешь, в чем основное различие между мной и Валялкиным? Таня, нарочито зевнув, оставила в покое стеклянное нутро. - «Сенсационное признание» - дубль триста девяносто семь. Долго еще кино крутить будем? - хихикнула она. - Я не допекаю тебя своей заботой. - Очевидное не становится открытием, друг мой. - Ты от меня не устала. Таня нахмурилась. Так очевидно обманывать - нехорошо. - Я обессилена. Таня, сев на земл, ощутила капли неприкрытой бельем попой. Трава утром всегда плачет. Может быть, ее попу сейчас холодит расплавленный глебовский портрет? - Лукавишь, - покачал головой некромаг. - Устала от твоих бредней. Вот уже полчаса сидим под гигантским стаканом. Боюсь представить, что у тебя за фантазии. - Зачем же представлять? Глеб, все так же улыбаясь, закрыл глаза, Танины сделали то же без ее ведома и желания. Она дергалась, пыталась поднять веки руками, но их будто судорогой свело. В этот момент она ухнула вниз, живот защекотали сотни пальчиков, а в голове понеслись картинки. Они складывались в черно-белый фильм, где главными героями были Глеб и Таня. Теперь она пыталась зажмурить уже закрытые глаза, чтобы не видеть бесстыдных некромаговых фантазий. Вдруг щекочущие живот пальчики потянули ее вверх. Таня, тяжело дыша, вынырнула в реальность. Прямо перед ее носом был нос некромажий, а подбородок поглаживали его пальцы. Девушка представила, что находится на лопухоидной операции. Там, по рассказам, пациенту завязывают глаза, и он не видит того, что мастерят из его тела. Она зажмурилась. Добровольно. Она почувствовала, как глебовские губы прикоснулись к носу, уже разжаренному его дыханием. - Не в жизни! Фантазийный извращенец,- взвизгнула девушка. Некромаг тихо рассмеялся. - Не признаю насилие. - Но я не согласна! Таня пискнула, как резиновая игрушка, которой надавили на пузико. Глеб провел языком от междубровья к кончику носа и дальше еще вниз. К тому, что упрямо сжалось. Нестерпимо горячо во рту. Пусть губы потрескаются и почернеют от еще одного прикосновения. И еще… И еще. Таня облизала губы и для верности куснула нижнюю. Не осыпалась. На месте. В груди бухало так, будто она только что поставила мировой рекорд в забеге на короткую дистанцию. Глеб тяжело дышал где-то в районе ее уха. Кажется, он пробежал на пару километров больше. - Уходи, - пробормотал он. - Ммм? - Вон отсюда, - громче. Гораздо громче. Вдох. Вдох. Вдох. Кап-кап-кап. Чертов парниковый эффект в придурочном стакане. И глаза покраснели. Пыль, наверное. Таня с трудом вдохнула. Диафрагма выгибалась неохотно. - Убери стакан. - Что? Кажется, он не понимал, о чем она. Хотелось кричать. Ау! Глеб, ты здесь? Глебовский лоб - в капельках пота, глаза сумасшедшие, плечи опущены. Звон стали, с которым всегда ассоциировался некромаг, затих. Всечасный самоконтроль, похоже, дал слабину. - Пусти, говорю. Щелчком пальцев он покорно растворил стеклянную тюрьму. Таня, молча удивляясь, сделала шаг в строну дома. Но оцепенение отступило - Глеб очнулся. Властным: «Стой», - изумил. Рукой, перехватившей за хлопчатобумажный живот, - смутил. Откровенным: «Хочу», - вогнал в краску. Незаметно для себя Таня переняла вахту отсутствия контроля. *** Рыжие волосы растрепались и взмокли. Девушка старалась ступать по половицам максимально тихо. Но прогнившие деревяшки урчали, ворчали и всячески скрипели. Заразы. Щеки ее - цвета брусничного морса, а ночнушка - в грязно-зеленых пятнах. Трава имеет привычку окрашивать неугомонных. Таня шмыгнула под одеяло. Лучик солнца сквозь окошко скромно прикасался к Ванькиному боку. По световому «столпику» мерно спускались мириады пылинок. Она закрыла глаза. Ах, нестерпимо горячо губам… А помнишь руку на зеленом хлопчатобумажном животе? Цитировать
котя ГоРоДсКаЯ сУмАсШеДшАя Группа: Участники Сообщений: 209	Добавлено: 26-12-2010 15:24
	стоял, опершись на березу Это как??? Цитировать
NiKtoXD гость Группа: Участники Сообщений: 14	Добавлено: 21-01-2011 19:56
	немного не понятно. Цитировать
Маруся новичек Группа: Участники Сообщений: 39	Добавлено: 09-03-2011 18:18
	Прикольненько! Цитировать

Страницы: 1

Отвечать на темы в данном разделе могут только зарегистрированные пользователи