Страницы: 1

Автор	Сообщение
Sveta Дохлый ЗяБлиК Сообщений: 19979	Добавлено: 04-08-2012 02:46
	Название: Вавилонская башня. Автор: Sveta. Бета: Сама себе бета. Фэндом: Loveless Персонажи: Сеймей, Мисаки, Ритсу, Нагиса, парни"Зеро", Сеймей и Рицка, Сеймей/Соби, Сеймей/Нисей, Соби/Рицка. Рейтинг: PG-13 Жанры: Слэш (яой), романтика, агнст, юмор, флафф, драма, экшн, психология, философия. Предупреждения: OOC, насилие Размер: мини. Статус: закончен Содержание: Попыталась увидеть канон глазами Сеймея. От автора: Первый раз отписываюсь за этого персонажа. Пришло ночью, смотрела как фильм, печатала и видела "картинки в голове", вторую порловину пришлось самой утром дописывать,когда тёмное вдохновение, жаждущее крови безвозвратно ушло, так что концовку я безнадёжно запорола, не довершив агнст закономерным драматизмом. Вавилонская башня — вечный символ незыблемой человеческой гордыни и стремления объять необъятное. Наивное, запретное. Она навсегда останется недостроенной в нашем сознании, потому что мы сами остановим себя в полушаге от заветной черты. Ограничитель. Дальше нельзя. Творение, не достигшее Творца по внутреннему содержанию, не может превзойти его по внешнему, не должно. У Сеймея таких ограничителей не было. А Рицка родился «системой». Просто родился. «Семь лун» не стали слушать мольбы Мисаки, просто вырвали ребёнка из рук и куда-то унесли, всунув ей в руки куклу. Боец Ритсу-сенсея была сильна, Мисаки не успела даже вздохнуть, как сразу же повалилась на пол, зрачки закатились под веки, и женщина потеряла сознание. Никто не увидел второго ребёнка, который сжимая руки в кулаки, сквозь зубы шептал тихое «ненавижу!» Аояги послал мысленный сигнал тревоги младшему брату и раскрыл его систему, накрыв ей всю школу Семи Лун, погрузив мир во тьму. Без верха и низа. Здесь он мог всё. Ничего не знал, ничего не понимал, но уже знал возможности странного параллельного мира, доступного ему и Рицке. В два шага он нагнал уходящих. Аккуратно положив руку на плечо мужчине в белом халате, резким движением свернул ему шею, и подхватив из ослабевших рук кричащий свёрток со своим братом, понёсся прочь, помня только одно: «Это твой братик. Его зовут Рицка. Он рождён для тебя.» При мыслях о маме больно сжималось сердце, но возвращаться было нельзя. Быстрой тенью скользнув в недра особо охраняемого пространства, которое мальчик верно определил, как необходимое ему сейчас, Сеймей влез в компьютер и скачал самые последние разработки Семи Лун. Рицка уже успокоился и сладко сопел на руках, чувствуя защиту. — Они тебя не получат, — лихорадочно твердил Аояги, — ни за что тебя не получат, Рицка. Бегом, не оглядываясь, парень выбежал за пределы школы и разомкнул периметр, воспользовавшись силой брата. Они бежали долго сквозь ночное пространство безвременья, пока мир не принёс отголоски знакомых запахов и звуков. Телепортация прошла успешно. Они дома. Свернув систему, Аояги опустился на колени, и, обхватив руками маленького Рицку, глухо завыл. Это было самое сокрушительное поражение Школы за последнюю сотню лет. И это сделал всего лишь один человек. Сеймей Аояги. 12-летний ребёнок. Мисаки была возвращена живой на следующий же день. Но не невредимой. Глаза несчастной были пусты. Мать не узнавала сыновей, мужа.Смотреть в искажённые мукой и отчаянием родные черты было невыносимо. Раскачиваясь из стороны в сторону, она беззвучно шептала бледными губами, стискивая в объятьях уродливую куклу: Подменыш, подменыш… демон, демон, демон!…ВЕРНИТЕ МНЕ МОЕГО СЫНА! Мисаки кричала, бесновалась, и ни сын, ни тем паче безвольный от природы отец, ничего не могли с этим поделать. Звонок в психиатрическую лечебницу, успокоительное, таблетки. Каждый день Сеймей штудирует и разбирает данные, украденные у Семи Лун. Ему не забудут. Он тоже им не забудет и не простит – теперь уже никогда. Держаться нахально и уверенно. Походку тренируем перед зеркалом, взгляд вежлив до приторности. Именно так. Идеальная маска. Вернуться в Школу с триумфом победителя. Он сможет. То, что он сделал недоказуемо. Никто ничего не сможет возразить. Шаг, шаг, бег, несколько ровных шагов – прижаться к холодной стене лбом, восстановить дыхание. Он снова здесь. Выворачивает, как невовремя эти воспоминания. Вытеснить эмоции, задушить, зажать, уничтожить! Он камень, он скала. Он неуязвим. Он всё сможет. Да, так. Рицка. Ради Рицки. Братик. — Я хочу учиться в вашей школе. Притворство? Что вы, я сама доброжелательность. На самом деле хочу. Да, Жертва. Ну, конечно же я Жертва, кто бы сомневался. Вы не пожалеете, сэнсей. Ты просто пожалеешь,что родился на свет, старый козел... Мисаки снова не в духе. Бедный малыш. Какая странная трансформация, неужели они запрограммировали её на убийство Рицки? Они могли? Могли… Волной удушливого гнева разрывает грудь. Сдержаться. Спокоен, почти. Всюду кровь. Мисаки визжит, надрывая глотку так, что у дома собрались соседи. Лицемеры, никто из них даже не позвонил в полицию. Несколько шагов, короткий взгляд, движением руки и силой Сеймей отправляет мать в объятья Морфея. Он не может сделать для неё большего сейчас. Рицка давится всхлипами и виснет у брата на шее, успокаиваемый большими надёжными руками. Бинты, пластыри. Боль. Так теперь будет всегда? Неужели нельзя отказаться? «Нелюбимый и Возлюбленный» — сила растёт пропорционально возрасту и воле. На пике активности обоюдная сила двойного имени может угрожать разрушениями и полному распаду мира «системы» Рекомендовано уничтожение. Во избежание общественного резонанса безопаснее всего устранение младенца. Предлог: прививка от неизвестной болезни. Трясёт. От злости, от бессилия, от холода. Кажется, он снова забыл поесть сегодня. Сеймей аккуратно касается глубоких порезов, заживляя их. Забавно. Рицка и не Жертва, и не Боец. Он просто система. Живая сила. А спасти его может только он. Ключ. Аояги. Рицка сопит под боком, Сеймей углубляется в книгу по биогенетике, ища ответ на волнующий вопрос. «От возраста личности…» — Я спасу тебя, Рицка. Спасу нас. ********* — Ритсу-сенсей, отдайте мне своего Агатсуму. Я лучший. Вы же видите. — Тускло бликуют стёкла очков в полутёмном пространстве кабинета, бледный свет компьютерного дисплея освещает половину лица, искажая черты саркастической злой усмешкой. — Тебе мало того, что ты убил его мать? — Вообще-то, да, — я хотел бы сделать это с вами, но сейчас…я просто хочу быть лучшим. — Спасибо за честность, Аояги. — Взаимно, сенсей… Сеймей закрывает за собой тяжёлую дверь и приваливается затылком к холодной стене. Его бьёт мелкая дрожь. Ментальная атака с расстояния меньше пяти шагов очень сильна. Он выдержал. Снова. Из кабинета доносятся ни то стоны, ни то задушенные всхлипы, глухие щелчки. Запах крови. Брезгливо морщась, Сеймей торопится уйти из коридора, сегодня нужно ещё изучить более глубоко взаимодействие в паре, найти альтернативные способы, чтобы сражаться вместе, не задействуя «связь». Если он вступит в связь хотя бы с одним Бойцом, он уже никогда не сможет спасти Рицку. Агатсума — чистый Боец, умеющий сражаться самостоятельно. Подчинение обеспечат заклинания и сила. Этого должно быть достаточно. В назначенный день Агатсуму вверяют его воле. — Мальчик мой, познакомься, это твоя Жертва, — слащаво шепчет Ритсу в безухую макушку Бойца и нарочито медленно и аккуратно отходит в сторону. Но походу измученный и бледный парень вообще не осознаёт перед кем он находится. — Сеймей Аояги, Твоя Жертва. Твоя душа, тело, сердце, чувства, мысли отныне принадлежат мне. Ты жертвенный агнец, не я, — подчёркивает Аояги и не протягивает руки. Нужно как-то оправдаться за своё недружелюбие, и Сеймей добавляет: — Не дотрагивайся, мне неприятны чужие прикосновения. — Но как же я буду сражаться за тебя без связи? — удивлённо спрашивает Агатсума. — Ты же «чистый» Боец, идеальный, способный сражаться в авторежиме, разве не так? — в жестокой ухмылке больше нет ни капли дружелюбия. Нужно показать, кто хозяин, так положено. Иначе ничего не получится. — Не волнуйся. Я ни в чём не изменю твой обычный график, — улыбается Сеймей. Прости, парень, ничего личного, тебе просто не повезло, сильно. Но тебе не привыкать, не так ли? — Мы нарисуем Имя на шее, будет красиво, как ожерелье. Нож. Власть. Боль. Сеймей разрезает нежную кожу, кровь струится на белые простыни, губы шепчут заклинания. Всё тело сопротивляется липким щупальцам жажды Бойца обладать Своей Жертвой. Это не их жребий, не их выбор. Здесь всё будет по-другому. — Я убил твою мать, Соби, — Сеймей пристально смотрит в глаза своего Бойца, с удовольствием наблюдая за сменой настроений от смятения и гнева до замешательства. — Она пыталась убить моего брата и меня по приказу Ритсу, лишила разума мою мать. Мы с Рицкой Ключ/Система. Мы не Боец и Жертва. Мы угроза миру Бойцов и Жертв, — истерически пьяно хихикает Аояги, и внезапно обретая серьёзность, добавляет: я уничтожу его. — Теперь, когда ты носишь моё Имя, ты должен помнить об этом. Помнить и вспоминать об этом всякий раз, когда мои поступки покажутся тебе слишком жестокими. Никакой связи, никакой поддержки, прикосновений, ничего не обещаю тебе кроме боли. И ни слова Ритсу о том, что мы сейчас говорили, уяснил? Агатсума кивает головой, шумно сглотнув, отчего на шее проступают свежие капельки крови. — Иди умойся и повяжи что-нибудь на шею, я брезглив. Агатсума делает два шага в сторону душа и замирает. — Ты плохо расслышал меня, Боец? — Зачем? — голос звучит глухо, надтреснуто и безжизненно, словно шорох сухой листвы под ногами. — Тебе нужны чувства, чтобы сражаться за меня, я читал. Моя любовь навеки отдана одному единственному человеку. Ты никогда им не станешь. Поэтому я хочу, чтобы ты ненавидел меня, Соби. Боль и ненависть свяжет нас с тобой отныне и навсегда. — Только так? — Только так. — Сеймей… — Зови меня Хозяин. Не ошибёшься. Рицка всё ещё тихо спит. Страшно знать то, что предстоит сделать сейчас. Каким он станет? А вдруг ничего не получится? Вдруг сила вырвется на свободу и сметёт ураганом целый город, а брат погибнет? — Прости, мой хороший, но я не знаю других способов уберечь тебя, — шепчет Сеймей, и чёрное ушко тихонько дёргается во сне. — Соби, держи его крепче, — Сеймей шумно втягивает воздух, чтобы не всхлипнуть и произносит заклинание замещения. — Братик… — лиловые глаза распахиваются и доверчиво смотрят на Сеймея, по щекам которого льют непрошенные слёзы, но он не останавливается, читая заклинание, и Рицка обессилено падает на кровать. — Так ты не спасёшь его, — нервно закуривает Агатсума, но тотчас вспоминая, что Сеймей не любит табачный дым, тут же сминает её, обжигая ладонь. — Почему? Откат на десять лет, — это большой срок. Пока система войдёт в силу, я успею что-нибудь придумать. — Непредсказуемая трансформация. Читал. Он…делал закладки, а я читал, когда он думал, что я потерял сознание. — С чего вдруг такие откровения? — Выбор моей пары – мой выбор. Я не отказываюсь от ненависти. Но ты не запрещал мне надеяться. — В любом случае, дело сделано, — сухо прошелестел Аояги. – И да, Соби, – не надейся. Даже если бы я хотел. Я не имею права. Есть только Рицка. Он не помнит, никого не помнит. Вообще. Рицка сидел на больничной тахте, уставившись в одну точку, и скользил безразличным взглядом по вошедшим, не узнавая никого. После того, как мать, кинувшуюся на ребёнка в приступе безумия, оттащили от сына, Сеймей присел на краешек кровати и тихо заговорил: — Неважно, помнишь ты меня или нет, я всегда буду твоим братом, и всегда буду любить тебя. Рицка рыдал, уткнувшись в насквозь промокший свитер Сеймея, и Аояги иронично отметил про себя, какое оно короткое – счастье. До пробуждения силы Рицки оставался год и три месяца, наступало время решительных действий. ************ Сеймей влетел в комнату как заполошный, разметав листы схем на столе брошенным пальто, рухнул на диван и громко расхохотался. — Теперь мне точно крышка. Меня убьют, – сказал он, обхватив голову руками, больше объясняя эту нехитрую новость самому себе, чем кому-то, глядя в стену. — Соби. Подойди. — Агатсума повиновался. — У меня для тебя три новости, которые ты выдержишь, потому что это мой тебе последний приказ. 1. Мне нашли природного Бойца. 2. Я должен залечь на дно 3. Я не могу взять тебя с собой, потому что меня «убьют». Глаза Агатсумы расширяются от ужаса, непослушные губы шепчут «не прогоняй меня, Сеймей», Длинные руки обхватывают колени Жертвы в горячей мольбе. — Не прикасайся ко мне, Соби. Иначе я накажу тебя. Я могу дать тебе только это. Ты знаешь. — Сядь, — Соби отпрянул и послушно выполнил приказ. — Соби. Ты полюбишь брата и будешь его Бойцом. Ты защитишь его, я знаю, это нетрудно. — Ты будешь неотлучно при Рицке, защищать и служить ему, пока я не вернусь за своим братом и за тобой. — Я изменю твою память, оставив из нашего разговора лишь свой последний Приказ. Никто не должен догадаться, что ты жив не из-за моего брата. Соби дрожит, но находит в себе силы кивнуть головой. — Вот и умница. Забудь, что я жив? Соби. Выполняй. Агатсума, не оборачиваясь, медленно идёт к выходу и бредёт во тьму, ничего не видя перед собой от слёз, его Жертву только что сожгли, он видел тело, он уверен, что это Сеймей, он всё помнит до деталей и готов умереть от собственной ничтожности прямо сейчас. Но у него ещё есть незавершённые дела. Соби предстоит познакомиться со своей новой Жертвой. После смерти Сеймея и развода мать становится не управляемой. Бьёт Рицку. Зовёт демоном и подменышем. Они определённо сделали из неё первоклассную убийцу. Сеймей кусает губы, слушая скупой, но такой ужасный для себя доклад Нисея. Снова пластыри, «ушибся». Чем обернулось для тебя моё заклинание, Рицка? Неужели Агатсума был прав? — Недоверчивый, неулыбчивый, с пустыми тёмными глазами, когда не нужно врать взрослым, — скупо комментирует Нисей внешность младшего Аояги. — Хозяин, ты уверен, что это действительно твой брат? Совершенно не похож, если слушать тебя. «Не похож, не мой, не Рицка», — болью пронизывает сердце. — Я не давал тебе права обсуждать мои приказы, Нисей. Ты мой Боец. Так получилось. Это временно. Я — не твоя Жертва. У меня может быть десяток таких как ты, и даже с природным именем, но все они мне никто. Неужели так сложно понять? Нисей отвечает что-то язвительное, осёкшись под взглядом Жертвы, но Аояги чувствует его боль. Пусть так. Пусть никто не питает ложных надежд. Сеймей разглядывает себя в зеркало. Ему всего 18, а в волосах уже тонкой ниточкой запутался седой волос, рассекая копну шелковистых чёрных локонов серебряной струной. Сеймей досадливо морщится и безжалостно выдирает с корнем предательский символ переживаний. Нужно признать, Агатсума справляется великолепно, хотя на контрасте с ложной памятью о своей жизни с Сеймеем и «воспитанием» Ритсу, Рицка должен казаться ему если не божеством, то, как минимум, ангелом. Что за мерзость — иметь имя «Возлюбленный» и отказывать себе во всех простых человеческих радостях? Но это для Рицки, всё для Рицки. Их не убьют. Он спасёт себя, его…всех несчастных пленников монстра по имени «система». Уже скоро, очень скоро. Рицка делает успехи, не имея даже трети своего могущества. Сеймей внутренне злорадно смеётся над потугами глупой Нагисы. Если бы она хотя бы раз могла осознать всю силу его брата, её гордыня разлетелась бы в прах. Малыш сильнее, чем вся школа, да что там, весь мир. Изумительная способность, за которую его хотят уничтожить — способность объединять в одну все пары «Семи лун» , менять Жертву и Бойца местами, безболезненная смена Бойцами Жертв и наоборот, способность давать Имя простым людям, подчинять себе его силой животных, создавая из них послушных исполнителей. И это далеко не полный спектр способностей его брата. И они боятся. До животного ужаса боятся его. Да. Но брат принадлежит ему и только ему. Он — Ключ. Когда Рицка поймёт всё. Когда пробудится. Когда будет в силах принять свою огромную власть и не повредится умом от всесилия – он откроет эту тайную дверь и освободит его память. Но пока ещё рано. Страшное воспитание смирения и послушания судьбе. Но по-другому нельзя. Рицка должен быть ангелом, ценность человеческой жизни для него должна быть превыше всего. Он должен уметь сострадать, любить, даже не будучи любимым. Нелюбимый… После боя Агатсума вновь замирает на коленях в тонком кольце рук его младшего брата. Нисей комментирует это едко и слащаво, а Сеймей стискивает кулаки, повторяя себе, что таков был его собственный выбор. Но как же хочется сейчас оказаться на его месте. Нельзя. Все пешки расставлены в боевом порядке, Ритсу ослеплён и деморализован. Силы хватит, чтобы Рицка смог сделать задуманное им. Проклятая школа. Он ненавидит здесь даже стены. Здесь избивали и насиловали Агатсуму. Здесь его лишили семьи, матери, счастья. Каждый день в бессмысленных поединках гибнут люди. Он изменит всё. Только бы хватило сил дойти до конца. — Нисей, он думает я воплощение зла, — улыбается Сеймей уголками губ — горько, иронично, роняя голову на руки и зарываясь пальцами в непослушные пряди. — Дезинформация самый опасный противник. Ты не думал о том, чтобы вернуть ему память сейчас? — Это опасно. Его тут же ликвидируют. Он всего лишь сильная Жертва, а они ежедневно атакуют его, подсылают сильнейшие пары, игнорируя его статус, отказы и свой хвалёный кодекс дуэлей. Если выпустить всю его силу, будут бить на поражение — из страха. — Ты знаешь, что случается с человеком одурманенным властью, Нисей? — Ритсу-сенсей? — Хуже. Я не знаю пока, как отреагирует Рицка на такое количество хлынувшей информации. Мы должны быть одни. Там, где нам никто не помешает. — Агатсума? — Пусть всё остаётся как есть. Пока. — Да, Хозяин. Дни проходят в вязком тумане предчувствия. Нисей докладывает о своих наблюдениях, и Сеймей лупит кулаком стену от бессилия. Рицка начал расти. Как Жертва. Как личность. Печати вскрылись помимо его вмешательства, процесс не остановить, теперь только вверх. Ключ больше не нужен. Но память… — Нисей. Мы вызовем их на поединок. — Это самоубийство, Возлюбленный. — Это шанс. Рицка звонко объявляет битву заклинаниями, голос дрожит и ломается. Агатсума холоден и спокоен, но только внешне. Ошейник до сих пор в руках бывшего Хозяина, и он помнит об этом. Помнит и ненавидит, потому что любит. Рицку. Милый котёнок. Агатсума до сих пор не взял твои ушки. Это хорошо. Ты должен быть чист. Сеймей не решается атаковать, просто любуясь своим братом, и только голос Нисея отрезвляет его, понуждая начать бой. Рицка силён. Он не выбрал подчинение, он разбавил силу силой. Пошёл поперёк уставам школы, выбрав свой собственный путь. — Умница. — Только, как же нам теперь справиться с этой умницей? — ехидно спрашивает Нисей шёпотом. И Сеймей отвечает ему без улыбки, глядя в глаза: — Любой ценой. Заклинания шпарят в обе стороны. По щеке течёт кровь, волосы растрепались. Ошейник не даёт вздохнуть. Агатсума падает на колени, Рицка подбегает к нему и шепчет в панике что-то успокаивающее. Сила растёт угрожающими темпами, заполняя пространство системы. Поцелуем взрывается Имя, изящно расписывая обнажённую шею, стирая шрамы «Beloved». Агатсума обретает имя «Нелюбимый». — Что ж, пора. Сеймей поднимает вверх правую руку, и время Рицки бежит назад к тому дню, когда он потерял память. Впрочем, сила Имени так велика, что можно было даже не трудиться. Оба они всё равно бы вспомнили. Сеймей нейтрализует собственное заклинание и уже совершенно спокойно подходит к паре «Нелюбимых». — Всё ещё ненавидите меня? Минутное замешательство. Агатсума приходит в себя первым. — Уже нет. — Нет. — Отлично. Отмена системы. Долгий и трудный разговор. Рицка возмущается, плачет, обвиняет, но всё это уже совершенно неважно, он обнимает его. Впервые за последние несколько лет. Хочется позорно разреветься. Но он кумир. Кумирам не положено плакать. — Как ты поступишь, Рицка? Цитировать
Sveta Дохлый ЗяБлиК Сообщений: 19979	Добавлено: 04-08-2012 02:48
	Брат смущённо улыбается. Соби ревниво поглядывает на свою, теперь уже по праву свою Жертву. Мы ждём ответа. Я жду. — Значит, я могу вылечить маму? — Да. — И уничтожить систему? — Да. — И больше не будет пар, боёв и Имён? — Да. Я скорее не знаю, чего ты не можешь, Рицка, — улыбается Соби, проводя рукой по пушистым ушкам, которые жмутся к голове, распрямляются и снова жмутся в нерешительности. — Соби, не трогай мои ушки! — Агатсума, не трогай его ушки! – передразнивает Сеймей. Они в системе, в Рицкиной системе. Точнее сказать, в самом Рицке. Волны его силы накрывают школу, блокируя любые попытки помешать разговору, и распространяются далеко за её пределами. Рицка глубоко задумывается и неожиданно задаёт совершенно иной вопрос: — Сеймей, когда…меня хотели забрать, ты кого-то….убил? — выдыхает он. — Я был в ярости и раскрыл твою систему. Возможно погибли люди, я не помню. Но намеренно убил только двоих. Сотрудника и его мать, — он взглянул на Агатсуму, — и тот вздрогнул, но не отвёл взгляда. — Жизнь за жизнь. Он, несомненно, хороший Боец и очень исполнительный, но он собирался усыпить тебя, как усыпляют больное животное. Он нёс тебя в лабораторию, чтобы навсегда остановить твоё дыхание. Рицка, я не мог этого допустить. Я поступил бы так снова. Мать Агатсумы повлияла на сознание Мисаки, сделав её слепым орудием твоего уничтожения. Её смерть остановила действие заклинания, не позволив ему завершиться, поэтому ты до сих пор жив. В противном случае, Мисаки не успокаивалась бы после приступов и однажды довела дело до конца. Соби смотрел на Рицку со смешанным выражением любви, горечи и страха. Но мальчик только крепче прижался к своему Бойцу, выразительно покачав головой в ответ. Единение было абсолютным, Нисей смотрел на них как зачарованный, с удивлением и завистью. Конечно же Рицка его ни в чём не винил. Сеймей с сожалением разомкнул руки, отпуская Рицку к своему Бойцу. Брат с виноватой улыбкой обнял Соби. — Прости, я не могу без него. — Понимаю, — болезненный толчок в груди. Нельзя повернуть время вспять. Он не был рядом. Не защищал от матери. Не он утешал его, не он накладывал повязки на израненные руки. Сердце брата больше не принадлежит тебе, Сеймей, — ёкает в груди противное чувство. Недолгое молчание, прерываемое только стуком сердца и шорохом мелкого дождя за пределами сферы. Внезапно Рицка выпутывается из объятий Агатсумы и подбегает к брату. — Не понимаешь. Он моя пара, моя любовь, мой смысл жизни. Ты — тот, кто позволил этому быть. Не смей думать, что я не люблю тебя! — кричит Рицка, порывисто обнимая Сеймея. Аояги опускает голову, скрывая лицо волосами. Не сговариваясь, Нисей и Соби отходят на приличное расстояние. Братьям предстоит важный разговор, от которого зависит судьба их общего мира. Сеймей даёт себе волю и уткнувшись в живот брата, обнимает, плачет и шепчет тихое «прости». — Тебе не нужно быть героем, чтобы я любил тебя, — улыбается Рицка сквозь слёзы. – Тебе достаточно просто быть моим братом. Время замирает для них, возвращая потерянное тепло. — Рицка, я всё-таки жду от тебя ответа. Я должен знать. — Хорошо, — вздыхает Рицка и слегка усиливает активность своего поля, будто его мысли становятся голографической проекцией из сияющих разноцветных волн. Если система будет уничтожена, то прекратятся бои. Смерти. Но исчезнут Имена и Связи. — Раньше я бы только порадовался этому. Но теперь… теперь у меня есть Соби. Ему это важно. Он так ждал. Я всё-таки Жертва, Сеймей. И я люблю его и боюсь потерять. Ты должен понимать это, имея природного Бойца. — Ты, как и я должен быть чистым, чтобы хранить в себе эту мощную силу и способности. Агатсума не должен брать твои ушки. — И как долго ты уже мучаешься со своими ушами? — насмешливо спрашивает Рицка, ласково проводя рукой по недовольным ушкам Сеймея. — Я же вижу, такая жизнь в тягость к тебе. — Мой долг хранить себя. Я твой Ключ. — А мой долг — делать счастливым того, кого люблю, — серьёзно отвечает Рицка. - Не ключом ты родился, а Сеймеем, не разрушителем родился я, но Рицкой. Мы люди. Остальное вторично. Мы поможем маме. Наказать виновных мы сумеем и так. Линии сплетаются в причудливый узор, замирая, вспыхивая, складываясь в причудливый рисунок. Рицка принял Решение. Ключ повернулся в Замке. Головоломка сошлась. — Я не оспариваю твоё решение, Рицка. Но почему ты хочешь сохранить систему? Рицка замирает на мгновение и тихо отвечает: — Я не готов платить чужими жизнями. Я не знаю, какие последствия возымеет в мире отмена системы. Для пар связь — это любовь. Как я могу отнять это? Идём, мы нужны своим Бойцам. Рицка осторожно зовёт Стража и сразу же доверяет тёплую ладонь длинным пальцам Соби, выпуская руку брата. Сеймей тщетно пытается удержать ускользающую ладонь. — Не бойся, я никуда не денусь, братик, — ободряюще улыбается Рицка, сжимая руку Сеймея. Они идут парами. Оказывается, Соби не только слушал, но и с удовольствием наблюдал масштабно и красочно нарисованный переливчатым сиянием мыслительный процесс Рицки, безошибочно определив, когда было принято окончательное решение. — Я нарисую это, обязательно, улыбается Соби. — Масштабно мыслишь, мелкий, — ухмыляется Нисей, глядя на импровизированные небеса. Когда две сильнейшие пары шли по коридорам «Семи Лун», стояла гробовая тишина. Все будто вымерли. Глухие шаги казались непривычно звонкими, вызывая неприятные мурашки по телу. — Морг, — поёжился Аояги. — Для бабочек, — согласился Рицка. — Мы всё изменим. — Да. — Да. — «Loveless»! «Beloved»! — изумлённый окрик в спину заставляет обернуться на звук. — Да, — стройный ответ на четыре голоса самих заставляет удивлённо переглянуться. — Сила Рицки, — поясняет Сеймей мысленно. — Сейчас мы квартет. Соби изумлённо моргает, а Нисей сдавленно хмыкает, видя такое откровенное замешательство на лице непрошибаемого Агатсумы. Мальчик незаметно касается ладони Стража, давая понять, что всё в порядке. — Всё в порядке. Это мои друзья. — Я бы не торопился с выводами, Рицка. — Нет, правда. Они боятся нашей системы, она слишком мощная. Йоджи робко делает шаг вперёд и останавливается. — Рицка, почему Сеймей рядом с вами, он промыл тебе мозги? — Нет, вернул память. — Ты «тот» Рицка? — Я ваш Рицка, к воспоминаниям которого добавились некоторые полезные факты. А это…— он обвёл взглядом серебристое сияние, — моя сила. Запечатана была. Рицка мягко вовлекает «Нулей» в свою систему и посвящает во всё без слов, так что мальчишкам остаётся только кивнуть. — У меня сейчас голова кругом, — стонет Нацуо. — У меня тоже, — откликается Йоджи, — Рицка, ты крут. — Я этого не просил, — резко отвечает Рицка. — Считайте, что я болен. Я и так был болен на всю голову, а сейчас….на все четыре, шесть…сколько захочу, столько будет. Но оно мне надо? — Ты уничтожишь «Семь Лун»? — Накажу виновных. — Кто тебе дал право судить, кто виновен? — Программирование на убийство Мисаки Аояги, почти состоявшееся убийство годовалого младенца, Рицки Аояги, то есть меня, смертный приговор 12-летнему Сеймею за убийство в состоянии аффекта. Изнасилование моего Бойца дражайшим Ритсу-сенсеем в возрасте 14 лет. Достаточно? Нули смотрели на Рицку огромными глазами, Им нечего было ответить. Чтобы заполнить возникшую паузу, Рицка продолжил: — Почему здесь так пусто? — Разбежались. — А вы? — А мы не боимся, нам любопытно. — Хотите продолжения? — Спрашиваешь?! Напряжение спало. Только необычно молчаливый Нисей украдкой кидал взгляды на Соби и Рицку, наконец-то обретших друг друга по-настоящему. Было видно, что им в тягость какие-то левые заботы, и что Агатсума давно готов сгрести в охапку младшего Аояги, но не позволяет ни место, ни обстоятельства. — Это здесь. Сейчас, когда электричество не работает, применение силы необязательно. И толкнув плечом тяжёлую железную дверь, Аояги ныряет в полутёмное пространство кабинета. — Здесь я выкрал информацию о причине, вынудившей «Семь Лун» решиться на наше устранение. — Собираешься вернуть? — хмыкает Нисей. — Скорее украсть что-нибудь новенькое, моя информация устарела, — усмехается Аояги, и посмотрев в глаза Акаме, небрежно обороняет, поднимаясь с кресла: — Предоставляю тебе карт-бланш. — Что мы ищем? — Аояги Мисаки. Хочу знать, что они с ней сделали. Первый же видео-файл повергает присутствующих в такой шок, что Рицка закрывает рот обеими руками, сдерживая подступившую тошноту и рыдания. Чередование приёма нейролептических препаратов, внушения и стимуляции током — вот лишь немногие пытки, что пережила несчастная женщина. Молчавшие до этого «зеро» молча встают за спиной Рицки, чтобы прочесть имена исполнителей. Это пара «зеро». Творения Нагисы-сенсей. Под руководством директора Минами Ритсу и совета «Семи». — Йоджи, ответь, — глухо спрашивает Нелюбимый. — Ты бы простил, если бы тебя…так? Или Нацуо?... — За Нацуо бы не простил, — честно отвечает Жертва. — Вот и я не могу. Сеймей с тревогой смотрел на меняющуюся ауру брата, она становилась похожей на лиловый туман цвета его глаз. — Они… не имеют… права …быть… Жертвами. — Не имеют! — Рицка! — Соби осторожно обнимает мальчика, опасные волны силы приобретают нормальный спокойный цвет. — Соби, за что? — Рицка утыкается в грудь Бойца и плачет навзрыд. — Это хорошо, что ты можешь плакать. Плачь, Рицка. Я вот, не умею, — шёпотом по связи добавляет Соби, собирая с щёк горячие слёзы, не солёные — горькие. Сеймей осторожно касается руки Нисея, поймав его удивлённый взгляд. – Пошли, — мы узнали достаточно. ++++++++++++++ Покинув школу и распрощавшись на время с парнями «Зеро», Аояги покинули холодные стены. Непривычно было возвращаться вот так, вчетвером, но молчание было разделённым, и никто не хотел его нарушать. Рицка подошёл к двери своего дома, и слегка коснувшись дверной ручки, улыбнулся Соби: — Наконец-то я могу пригласить тебя не через окно… Агатсума улыбнулся в ответ и накрыл своей ладонью руку Жертвы. Дверь скрипнула и приоткрылась. Сеймей и Нисей прошли следом. Дом встретил гостей тишиной, темнотой и острым запахом боли и одиночества. — В школе было не так жутко, — поёжившись, замечает Нисей. — На то есть причины, — печально усмехается Рицка, понуро волоча по земле чёрный хвостик. Сеймей замирает на пороге, обводя блуждающим взглядом знакомые-незнакомые стены. Взгляд подмечает остатки разбитой посуды со следами крови на кухне. Разводы на стене с внушительной вмятиной, будто о неё кого-то методично били лбом. Его накрывает от понимания, какой ад переживал в этих стенах его маленький братишка. — Сеймей, Сеймей!.... — Рицка настойчиво трясёт брата, — не стой столбом, раздевайся. Рицка стягивает с брата пальто, и Аояги-старший послушно идёт на кухню. — Где Мисаки? — совладав с собой, выдыхает Сеймей. — Мама, наверное, спит. Поздно уже, — пожимает плечами Рицка, сидя на уголке стула. Зажато, испуганно. Видно, что кухня для него не самое уютное место. — Рицка, что ты собираешься делать? — Соби давно знает ответ, но задаёт его для присутствующих. — Сеймей, ты сказал, что я могу помочь маме. Я хочу попробовать. — Ты можешь, Рицка. Наверное, только ты и сможешь, после того, что с ней…сделали, — Сеймей сжимает кулаки, соскребая лёгкую стружку с поверхности стола. — Рицка, тебе надо отдохнуть. — Да, Соби, — останься со мной. — Да, куда ж я от тебя денусь? — Боец не выдерживает и, обняв сопротивляющегося Рицку, легонько кусает его за ухо. Сеймей наблюдает эту милую картину, но она его больше не бесит почему-то. — Сеймей, ты прости, вам с Нисеем придётся спать в гостевой. Ты же не хочешь соседства со своим алтарём, — поморщился мальчик. — Конечно, Рицка. Спасибо. Тишину ночи разрезает страшный визг. В голове ни одной связной мысли, Сеймей хватает халат, будит Нисея и выбегает в коридор. — Рицка, ты в порядке, Рицка?! Мисаки стоит в дверях несколько секунд, а затем медленно опускается на колени. На полу, вскинув руку в отвращающем жесте, сидит Соби, На груди ожог, Мисаки выплеснула на Агатсуму горячий чай. — Он в порядке, — не глядя на Сеймея, глухо отвечает Соби, обнимая Рицку. В глазах мальчика стоят слёзы, дрожащие губы шепчут «мамочка». — Рицка, думаю, сейчас самое время, попробуй. — Братик? — Сеймей освобождает проход, и Рицка, шатаясь, опускается на колени рядом с матерью. — Ты найдёшь её, — шепчет Соби, — у тебя всё получится, Рицка. Взгляд обретает ясность, Рицка наклоняется над Мисаки и проникает в её сознание. Лабиринты чудовищ, обманок и подмен, перемежающихся с воспоминаниями пыток и призывами убить своего сына, всё это было чужим кошмаром, но от того не менее страшным. Рицка нашёл Мисаки привязанной ремнями к кровати, она вырывалась, кричала и требовала вернуть ей настоящего Рицку. — Я здесь, мамочка, — робко улыбается Рицка, протягивая руку Мисаки. Ошибка. Мальчик мгновенно меняется местами со своей матерью, распятый и связанный по рукам и ногам. — Демон, отвечай, где мой Рицка? — рычит Мисаки голосом раненого зверя, обрушивая на Рицку град ударов. Соби порывается помочь, но его останавливает молчаливый приказ мальчика. — Прости, Соби, это сражение я должен выиграть сам. Рицка применяет силу, осторожно разрывая плен морока Мисаки. Хрупкая темноволосая фигурка, сгорбившись на полу, сидит и баюкает маленькую уродливую куклу, плача и напевая колыбельную. — Здравствуй. Почему ты плачешь? — Мисаки смотрит на Рицку, но не узнаёт его. — Они украли моего мальчика, дали мне куклу, — жалобно, по-детски всхлипывает девушка. – Они украли моего Рицку. Где мой Рицка, мой милый, маленький Рицка? — Идём, я знаю короткую дорогу, — Рицка не дожидается протянутой руки, смело хватает за руку свою маму и бежит, бежит…Распахиваются глаза, Соби подхватывает тяжело дышащего Рицку, но тот сразу же вырывается и кидается к матери. Мисаки медленно открывает глаза, и останавливает взгляд на Рицке: — Где я? Сеймей? Что случилось, сынок? И где Рицка? — Мам, я… — Сеймей сам не узнаёт свой голос, такой он хриплый. — Рицка — я, — всхлипывает Рицка, — мамочка, у тебя просто плохое зрение. — Ну, что ты говоришь, наш Рицка ещё совсем маленький, — улыбается Мисаки так, что Рицке становится нечем дышать. — Я вырос, мам, ты очень долго была не в себе, …повернись. Мисаки встречается взглядом с Сеймеем, и огонёк узнавания появляется в её глазах. — Сколько? — шепотом спрашивает она. — 13 лет, — также шёпотом отвечает Сеймей. Братья одновременно кидаются в объятья матери и ревут. Им плевать. Они слишком долго этого ждали. Слишком. Мисаки целует ушастые вихрастые макушки, обнимая сыновей, и решительно не знает, что делать, когда взгляд переключается на двух незнакомцев. — Простите, а вы кто? — Мам, это… наши друзья. Пока Сеймей учился заграницей (глаза Сеймея стали как плошки: вот заливает братишка!) его друг брал надо мной опекунство, чтобы меня не отправили в интернат. — Большое спасибо Вам, простите, не знаю вашего имени… — Агатсума Соби. — Благодарю вас, Агатсума-сан за заботу о моём маленьком Рицке, — Мисаки склонилась в традиционном вежливом поклоне. — Он ведь не доставляет хлопот? Ничуть, я с радостью поопекаю его до конца жизни, — улыбается Соби, как-то уж слишком подозрительно косясь на Рицкины ушки, отчего мальчик стремительно краснеет. — А вы? … — Нисей, мой друг по университету, — торопливо затыкает Бойца Сеймей, боясь, что тот ляпнет лишнее. — Что ж мы тут сидим? Вы, наверное, давно встали и голодны, а я даже завтрак не приготовила! И легко вскочив на ноги, Мисаки несётся на кухню готовить завтрак. — Она не помнит, — Рицка всхлипывает, это тают отголоски недавней тоски. — Так лучше, Рицка, — Соби целует Рицку в открытую ладонь. — Представь, каково ей было бы пережить всё заново ещё раз? Зато она помнит вас. — Ксо! — Рицка кидается в комнату Сеймея, торопливо разоряя алтарь, убирая фото в траурной рамке, парные цветы и благовония, и плюхается на кровать с тяжёлым вздохом. Глупо. Ей ведь расскажут другие. Многие знают о страшной «смерти» Сеймея. Оставаться здесь и скрывать всё не представляется возможным. — Сеймей, мы не сможем уберечь её от языков на улице. Кто-нибудь обязательно скажет ей про твою смерть. Нам, наверное, придётся увезти её отсюда. Сеймей обнимает брата, который болтает скрещенными ногами, задумчиво опустив голову. — За границу, да? — смеётся Сеймей. — Прости, — смущённо отвечает Рицка, жалобно поникая ушками. — Всё в порядке, я всё равно хотел, только ты хотя бы уточни, какой замечательный ВУЗ мне осчастливить своим присутствием. — Хорошо, — отвечает малыш, весело вильнув хвостом. — Только не надо никуда ехать. У нас тоже много хороших учебных заведений. Я только обрёл тебя и не хочу вновь терять. А соседям я помогу о тебе забыть. — Рицка, нужно держать слово. Заграница, так заграница. Ты всегда можешь попросить Соби перенести тебя ко мне. Они пьют чай, травят глупые шутки и стараются не думать, сколько адских воронок едва не засосало их в своё жерло за сегодняшний день. Возвращение в школу было странным. Стараниями «Нулей» Семёрку распустили. Нагису вместе с Ритсу разжаловали из членов совета. Нагиса занялась селекцией и разведением кроликов, что несказанно обрадовало Йоджи и Нацуо. Они припёрли двоих даже домой к Соби и Рицке, но те отказались, мотивируя свой отказ тем, что сами прекрасно справляются. Судя по отсутствию ушек на Рицкиной голове и счастливым лицам — это была чистая правда. В совете появились новые лица, включая Чому и Кио, чем до глубины души был поражён как Рицка, так и Соби, никогда не ожидавший от приставучего друга таких талантов. Рицку звали в директора, но он отказался, мотивируя это тем, что власть портит характер, поэтому власть взяли Зеро: Койя и Ямато. Сеймей плохо был знаком с ними, а вот «Нелюбимые» отлично, потому до поры решили не участвовать ни в каких переделках, а просто жить в своё удовольствие. Сеймей ошибся. Сила Рицки никуда не ушла, но стала автономна. Рицка мог пользоваться ею, когда хотел, или не пользоваться, если не хотел. И отсутствие ушек на голове на это никак не влияло. Попрощавшись с младшим братом, Аояги сгрёб подмышку своего Бойца и отправился в Англию, подтверждать для Мисаки статус оксфордского студента. ********** Сеймей сидел на кровати и шипел, дёргая себя за прядь волос от досады на трудный материал. Нисей пристроился рядом. – Не получается? — сочувственно протянул он. – Не злорадствуй. – Мне просто скучно. Зачем мы уехали? Всё ж вроде хорошо. – Не хочу огорчать Миса…маму, — улыбнулся Сеймей, пробуя на вкус забытое слово. – Ясно, гений мой… – Я не твой, — бросает Сеймей скорее по привычке. Нисей обиженно слезает с кровати и собирается уйти, но рука Жертвы настигает его раньше. – Прости, я успел забыть, что учудил Рицка. Некрасиво поступил, но мне теперь с ушками ходить тем более неприлично. – Возлюбленный, что ты делаешь? — Нисей изумлённо воззрился на Жертву, старательно пытающуюся сломить сопротивление Нисея, применяя лишь физическую силу. – А ты как думаешь? — тихо засмеялся Аояги. — Укрепляю связь. – А как же туфта про Ключ и Систему? – Туфта. И потом, могу я наконец-то побыть любимым, а не возлюбленным? – Люби свою Жертву, Нисей. Это приказ. – Свою Жертву… — зелёные глаза стали ещё шире, когда Нисей обрушился на Аояги водопадом поцелуев, будто истосковавшийся щенок. Жажду прикосновений в эту ночь Нисей и Сеймей утолили сполна. К утру уши лежали на тумбочке, а Нисей на Сеймее. Слепо пытаясь нащупать бренчащий будильник, Аояги поймал себя на мысли, что это не он. — Нисееей!....Просыпайся уже, в дверь звонят. Нисей! Рота, подъём! — орёт он Нисею в ухо. Тот морщится, недовольно потирая глаза, и бурча что-то невнятное, идёт к двери. — Иду-идуу…. Ну, кого там принесло в такую рань?! — шипит Нисей, натягивая майку и штаны. Сеймей успевает как раз вовремя, чтобы узреть в проёме дверей почтового курьера. — Доброе утро. Прошу прощения за столь ранний визит. Кроликов заказывали? Такого остолбеневшего выражения на лицах курьер ещё не встречал. Цитировать
Sveta Дохлый ЗяБлиК Сообщений: 19979	Добавлено: 04-08-2012 02:51
	Такого остолбеневшего выражения на лицах курьер ещё не встречал. Гомерический хохот пары «Возлюбленных» перебудил весь отель. — Йоджи, дай пять! — звонкий удар соприкоснувшихся ладоней. — Кому теперь? Может Ритсу-сенсею? — Нет, он не оценит, ему нужны бабочки. — А давай возьмём себе? Смотри, какие хорошенькие! А вот этот похож на тебя, такой же одноглазый, даже цвет глаз как у тебя. — Кормить сам будешь. — Ещё чего, я Жертва. — А это кролики. — А я Жертва. — А мы кролики. — А мы кролики, — Зеро ржут на всю улицу, заставляя оглядываться на себя встречных прохожих. Но им пофиг, они сегодня кролики, и им можно всё. Рицка вскакивает и испуганно смотрит на будильник. — Соби, я проспал!!! — Мой бутерброд! — На тумбочке. — Рицка, когда ты стал таким непунктуальным? — У меня появился ты! — Рицка показывает Соби язык. И на изумлённый взгляд Соби отвечает: Побочный эффект прошлого Рицки. — Рубашка! — На стуле. — Носки!!! — Вот, — Соби уже откровенно ржёт в кулак над незадачливой Жертвой. — Всё, я убежал, — лихорадочно натягивая ботинки бубнит Аояги. — Рицка, — Соби соскальзывает рыбкой с кровати, в последний момент успевая остановить Рицку у двери. — Ты забыл ушки, — Соби аккуратно нацепляет искусственное подобие Рицкиных атрибутов невинности на голову Жертвы и жарко целует. Рицка обретает цвет свеклы, и торопливо клюнув Соби куда-то в ухо, пулей вылетает из дома. У Рицки выпускной экзамен, опаздывать нехорошо. Вавилонская башня. Всегда обречена быть незавершённой. В двух шагах от небес. Но почему-то теперь Аояги это больше не волновало. Ведь, если ты счастлив, тебе не нужны доказательства. Сам факт существования любви оправдание всему. И наслаждаясь прикосновениями к гладким шелковистым прядям уснувшего Бойца, Сеймей больше не терзался сомнениями. Зачем мучиться и строить башню, если можно просто взлететь? Цитировать

Страницы: 1

Отвечать на темы могут только зарегистрированные пользователи