Страницы: 1

Автор	Сообщение
Fefa Из страны Чудес Группа: Модераторы Сообщений: 210	Добавлено: 10-06-2004 04:15
	Первые мастера тренинга и выездки Ньюкэстл (Первые мастера тренинга и выездки) В одной английской энциклопедии Ньюкэстлу дана следующая характеристика: «Лучший мастер верховой езды и худший полководец кавалерии XVII века». Герцог Ньюкэстлскийпосле поражения в битве под Марстон Моорем эмигрировал в Париж, а затем в Брюссель. Это время оказалось для него удачным: он стал самым уважаемым и модным преподавателем искусства верховой езды. К нему, известному тогда как синьор Уильям Кэвендиш, собралась придворная молодежь со всей Европы. На родине в Англии, куда он вернулся в возрасте 68 лет в 1660 году, его никогда не любили и считали олицетворением зла, портящего верховую езду. Известно, ведь, что англичане испокон веков были охвачены любовью к скачкам и парфорсным охотам. Но если подробнее изучать взгляды Ньюкэстла, а также комментарии немецких авторов (Штейнбрехт, Зейнинг), то станет ясно, что грубое обращение с лошадьми ему приписывалось незаслуженно. Ньюкэстл внес много полезного в формирование классической выездки. Хотя наше современное понимание дозволенных средств выездки намного гуманнее. Уже полное заглавие книги Ньюкэстла звучит удивительно близко духу правил ФЕИ: «Новый метод, или необыкновенное изобретение, как обучать лошадей работать согласно их природе и дополнить природу до тонкости искусства; чего я сам никогда не встречал». Ньюкэстл писал: «...хотелось бы спросить таких дураков, могут ли они избиванием заставить маленького мальчика читать до того, как он изучил буквы. Нет сомнения, что они могут его скорее убить, чем научить читать». Избегая прямого поединка с лошадью он оказался умным тактиком и психологом: «я никогда не видел, чтобы насилием и яростью подчинили лошадь. Резкие приемы ничего не дадут, поэтому если жеребец хочет пятиться, я заставляю его осаживаться, если он тащит вперед, я гоняю его вперед, и если он хочет идти направо, я гоняю его направо, пока ему это надоест». Средства и приемы принуждения Ньюкэстл, придумал более разумные, чем его предшественники. Прежде всего, он отрицал пиляры Плювинеля, как средство, ограничивающее подвижность зада лошади. Вместо двух столбов он оставил один, и работал с лошадью вокруг него. Если при этом наружным поводом ограничивали движение в сторону, а бичом подгоняли зад, получалось упражнение «голова в вольте». Это его важнейшее новшество — отсюда недалеко до настоящих боковых движений, особенно до «плечом во внутрь». Боковые сгибания, как подготовка к дальнейшей выездке, тоже имеют свое начало здесь. Глубокое понимание биомеханики лошади чувствуется в его утверждении, что настоящий сбор возможен только в случае узкого движения задних ног. Только так сила задних ног действует прямо в направлении движения центра тяжести, а не мимо, особенно на боковых движениях. Хорошо соответствует стремлению Ньюкэстла «смягчать плечи» боковыми сгибаниями его любимое приспособление «скользящий повод». Применяется он как заменитель столба, даже идея кажется заимствованной от способа работы на корде, известном уже в XVI веке — корду прикрепляли к маленькому столбику в центре круга и пропускали сквозь кольцо квпцуна обратно в центр круга, в руки берейтора. Так создали двухкратное увеличение силы действия капцуна. Ньюкэстл прикреплял один конец повода к седлу на высоте колен всадника и пропускал повод сквозь кольцо капсуля обратно в руки всадника. Ньюкэстл является первым из мастеров, в оценке которого мнения очень расходятся. Например, А. Подгайски (долгое время начальник Венской школы) считает изобретение Ньюкэстлом «скользящего повода» почти что преступлением. Сейчас же в моде варианты этого инструмента: концы поводьев прикреплены к подпругам, выходят между передними ногами лошади и дальше сквозь кольца удил в руки всадника. До середины XIX века «английский веревочный повод» был почти забыт, потом его снова изобрел немецкий мастер выездки Заэгер, под названиями «повод Заэгер», или «прыжковый повод» (его считали полезным на прыжках) и, наконец, «повод Холлеуфера». Аналогичную судьбу имело и другое изобретение Ньюкэстяа — низко прикрепленный капсул, который воздействует на нос лошади одновременно с воздействием удил во рту. Современное название «ганноверский капсул». Изобретения Ньюкэстла стали ярким примером того, как в верховой езде часто вновь изобретают велосипед. Лучшее понимание равновесия лошади естественно привело Ньюкэстла на мысль о равновесии всадника как средстве управления. Очень подробно он описывает также воздействие ног всадника, разделяя это на воздействие шенкелей и шпор отдельно. Важность хорошей посадки он прекрасно подчеркивает в словах: «Хорошая посадка так важна, что регулярность движения лошади зависит полностью от этого. Я осмеливаюсь утверждать, что только тот, кто сидит мягко, может стать хорошим всадником». Цитировать
Fefa Из страны Чудес Группа: Модераторы Сообщений: 210	Добавлено: 10-06-2004 04:16
	Плювинель (Первые мастера тренинга и выездки) Историческим фоном деятельности Антуана де Плювинеля де ла Баума (1555—1620) была бурная эпоха гугенотских войн во Франции. Во время Варфоломеевской ночи Плювинелю было 17 лет, и он был уже известен как великолепный всадник. Верховую езду Плювинель изучал основательно в Неаполе у Пигнателли. А потом, в процессе своей деятельности, опровергнул неаполитанские методы, перенеся надолго центр верхового искусства во Францию. Путь Плювинеля был нелегким, хотя придворная его карьера казалась блестящей. Его взгляды на обучение лошадей сначала высмеивались, придворная знать была в восхищении от достижений де ла Бруэ, который тоже был учеником Пигнателли и покорил сердца знатоков того времени беспрекословной властью над лошадьми. Правда, еще большей строгостью, чем Пигнателли. Он сам признался, что лошади нередко его работу не выдерживали, особенно часто заболевая шпатом. Авторитет Плювинеля значительно возрос, когда ему удалось стать учителем молодого Людовика XIII. К сожалению, Плювинелю не удалось при жизни увидеть свою роскошно изданную книгу «Королевский манеж» (1623 г.), которая перенесла его идеи и славу через столетия и границы.В 1676 году вышел русский перевод этой книги под заглавием «Книга лошадиного искусства». Очень характерен титульный лист книги. Там на одной стороне изображен мужчина мощного телосложения, который елееле удерживает свою лошадь, и заглавие «Робур». На обратной стороне молодая женщина, держа открытую книгу в одной руке, другой легко держит послушно танцующую лошадь, а заглавие «Сциенция». Самые кардинальные расхождения Плювинеля с неаполитанцами и де ла Бруэ заметны в понимании психики лошади. Плювинель заявляет: «Я никогда не видел, чтобы насилием добились от лошади понимания. Поэтому основа всех моих учений: упражняться разумно, мало и часто». Напомнив слова Ксенофонта: «Все искусство верховой езды базируется на благодарности и наказании», Плювинель ставит диаметрально противоположное ударение, чем Гризоне, утверждая: «Лучше добром, чем злостью... Если лошадь сопротивляется, хороший всадник должен найти причину... Лошадь должна чувствовать радость от работы». Очень популярными и повторяемыми многими авторами стали его слова: «Нужно следить за тем, чтобы не разрушать лошадь и не подавлять ее естественной живости и привлекательности, подобно цветочной пыльце никогда не возвращающейся, если ее сдуть». Плювинель никогда не предъявлял к лошадям одинаковых требований, к каждой лошади находил индивидуальный подход, исходя из темперамента (термины «флегматик», «меланхолик», «сангвиник» и «холерик» были тогда широко в ходу и при определении темперамента лошадей). Ему самому явно больше «подходили»чувствительные, нервные лошади. Интересно описание, как он успокаивал и выездил лошадь, которую считали безнадежной из-за слишком «пылкого» характера, «беспокойной» головы и нежного рта. Плювинель сначала совсем снял цепочку с мундштука, «чтобы лошадь могла по желанию упираться или идти без упора», потом менял подряд пять заменителей цепочки из шелка и разных видов кожи возрастающей строгости, пока, наконец, лошадь не привыкала к легкому контакту с поводом и можно было надевать обычную цепочку. Контакт с поводом был для Плювинеля главной проблемой: он видел в легкости повода, пожалуй, единственную цель выездки. Критерием выезженности лошади он считал пируэт, выполняемый опущенными на шею лошади поводьями. Такую предельную легкость, граничащую уходом за повод, он искал не рывками поводом, как неаполитанские мастера, а частой отдачей повода, особенно после трудных упражнений. Благодаря лошадь, он давал полную свободу шее. Избегать сильных болевых раздражителей Плювинель старался применением более эффективных инструментов и предварительной работой, которая приучала бы лошадь к сигналам и подготовила бы ее физически. Своим величайшим изобретением он считал пиляры: два столба, между которыми при помощи капцуна привязывали лошадь. Так он обучал лошадей к пиаффе и к воздушным прыжкам с места (школьные прыжки). В наши дни пилярами, как демонстрационным приемом, пользуются в Венской школе верховой езды. Для работы Плювинеля характерно применение множества разных приемов и сигналов. Он любил обучать лошадей «тушированием» палками и бичами, криками, жестами и т. д. припомощи пеших помощников. С другой стороны, он много думал о подготовительных упражнениях к более трудным элементам езды, и в этом зародыш принципов классической школы. Подготовкой к любой езде он считал работу на корде, первым упражнением к сбору и к пируэтам был маленький вольт на галопе крупом во внутрь. В посадку всадника Плювинель ввел новшество — он первым потребовал держать каблук ниже носка. Правда, это мало что изменило в действиях и равновесии всадника, так как ноги по-прежнему оставались прямыми, стремена были выжаты вперед, а колени так сильно прижаты к седлу, что сидеть свободно и чувствовать лошадь было невозможно. Конечно, Плювинель был еще очень далек от полной физической гармонии с лошадью, хотя психическую гармонию хорошего укротителя-дрессировщика, вероятно, достиг. Кстати сказать, Плювинель явился автором шамберьера (длинного хлыста, применяемого в цирке дрессировщиками). Цитировать
Fefa Из страны Чудес Группа: Модераторы Сообщений: 210	Добавлено: 10-06-2004 04:17
	Федерико Гризоне (Гризо)-(Первые мастера тренинга и выездки) До эпохи Возрождения для настоящего мужчины единственным достойным занятием считалась война. Только к XVI веку возрос престиж изящных искусств и науки. В верховой езде рыцарские турниры на придворных аренах заменились зрелищными «каруселями». Там демонстрировались приемы высшей школы верховой езды и фигурная езда по довольно сложным программам. Но трактовкой приемов езды служили элементы конного боя: пируэтом всадник раскидывает пехотинцев вокруг себя, каприолью (прыжок вверх с места с ударом задними ногами) отбивается от нападающих сзади, пезадой (лошадь поднимают на задние ноги) закрывается телом коня от выстрела и т. п. Идеал лошади-бойца остался в реальности неосуществимым, но гибкость и управляемость лошадей в пистолетном бою всадников были действительно необходимы. Искусство верховой езды, как и другие искусства, возрождалось прежде всего в Италии. Кроме общих причин, для верховой езды имелись определенные стимулы: в отрядах кондотьеров главной силой осталась кавалерия, когда в других странах превосходство имела хорошо обученная пехота; в Италию переселились многие «мастера верхового искусства» из Константинополя после захвата его турками в 1453 году. Переходной фигурой от средневековой к новой верховой езде был Федерико Гризоне, который жил и работал в Неаполе, имел там школу верховой езды, написал после Ксенофонта первый учебник верховой езды «Правила верховой езды» (1550). Эта книга не имела методической ценности, но открыла целую волну литературы по верховой езде. Последователи Гризоне вскоре многое изменили в его учении, но именно они несли возрожденное искусство верховой езды во все другие страны Западной Европы. В методах Гризоне переплетаются восхищение перед античным авторитетом — Ксенофонтом, все еще сохранившееся наследие рыцарства и стремление изобретать новое. В теории он хотел возродить античное искусство верховой езды, рассуждал о правильных соотношениях наказания и ласки, как Ксенофонт, но под лаской подразумевал просто прекращение наказаний, а наказания применял не примитивные и тупые, как рыцари средних веков, но тонкие и остроумные, как современные ему инквизиторы. В его оправдание приводят иногда трудность задачи, которую он на себя взял: хотел обучить крупных массивных лошадей неаполитанской породы ходить легко и грациозно. Гризоне и его современники привнесли с собой в верховую езду еще и дух Возрождения, хотя, может быть, искаженный. Это бесконечная уверенность во всемогущество человеческого разума, изобретательность, самолюбие. Они считали себя умнее природы и преобразовывали ее с остроумием и безжалостностью испорченных детей: чтобы лошади было легче дышать, разрезали ей ноздри и т. д. Борьбу с животными вели без лишних колебаний и раздумий. Если лошади оказывали сопротивление бесконечному и мучительному максимальному сбору и не шли больше вперед, постоянно пиаффировали или осаживались, то рекомендовали «лекарства» следующего типа: «Если твоя лошадь остановится или попятится, ставь за ней человека с длинной палкой, к которой привязан злой кот животом вверх, так что он может свободно пользоваться своими когтями и зубами. Человек должен прижимать кота к бедрам строптивой лошади так, чтобы кот мог кусать и царапать». Автор этих строк, современник Гризоне Блюндевиль, рекомендует еще множество общепризнанных «средств»:злые собаки, иглы, факелы. Изобретательство и механизирование, такое чуждое истинному духу конников, буйно расцвело в XVI веке. Главной задачей мастера выездки считали применение или изобретение подходящего инструмента, который заменил бы умение всадника. Общеизвестно, как немец Лёнэйзен описал 126 образцов мундштуков. В этой галерее инструментов больше всего интересны приемы, которыми все-таки сумели сделать аппарат насилия во рту лошади приемлемым. Самые большие трудности всадники имели в преодолении пассивного сопротивления лошадей, как, например, пересовывание языка через мундштук. Выход нашли: стали возбуждать слюнную железу и предоставлять развлечения языку. Этому служили полые удила с маленькими дырочками, которые начиняли медом или солью, а также каплеобразные подвески на дуге мундштука. Пользовались также медным колечком вокруг середины такой дуги—прием, известный уже Ксенофонту, эффект которого состоит в слабом электрическом токе (принцип биметаллизма), вызывающем ощущение кислого вкуса во рту. Он первым считал главным аллюром для выездки рысь. У Ксенофонта речь идет в основном о шаге и галопе, рысь у него—только переходный аллюр. Гризоне работал с лошадьми в основном на вольтах и кругах. Для этого делали требуемого диаметра дорожки в глубоко вспаханном поле, чтобы лошади шли след в след и не отклонялись в сторону. Посадка Гризоне была совсем еще рыцарская: ноги выпрямлены в коленях, всадник сидит между высокими луками седла относительно высоко над спиной лошади. Но Гризоне принадлежит довольно современное высказывание: «Всадник должен прижиматься к телу лошади, как муха». Он сам хорошо понимал опасность мундштуков, длина нижнего плеча которых достигала 40 см, и предупреждал учеников от строгости рук, рекомендовал возможно мягкие мундштуки, особенно для молодых лошадей. Для сохранения рта лошади выездку начинали капцуном, потом к верхним кольцам мундштуков прикрепляли «фальшивые поводья», чтобы мундштук не действовал, как рычаг, и только уже мягких, податливых лошадей брали на мундштук. Этот метод позже нашел краткое изложение в поговорке: «Кровавый нос создает хороший рот», так как давление капцуна на нос было главным приемом. Интересной, хотя неудачной попыткой довести лошадь до сбора более естественно, чем это делалось его современниками, можно считать любимое упражнение Гризоне, так называемый «аванс»: при движении с уклона вниз делаются повторные сильные одержки или полуодержки, чтобы перед лошади оторвался от земли и животное перенесло свою тяжесть на задние ноги. В общении с лошадьми Гризоне придерживался традиций средневековья. Принцип Ксенофонта: «Лошадь должна стать другом человека», — был заменен инквизиторской строгостью «...гоняй ее, пока сатана неповиновения будет изгнана». Оправданием любого принуждения в обучении была уверенность, что лошадь должна рано привыкать к серьезности жизни. Бессмысленных наказаний старались все-таки избегать и создавать для лошади такие условия, чтобы ее ничто постороннее не отвлекало. Цитировать
Fefa Из страны Чудес Группа: Модераторы Сообщений: 210	Добавлено: 10-06-2004 04:17
	Штейнбрехт и старая немецкая школа (Основоположники современной верховой езды) Когда старую немецкую школу отождествляют с классической школой, то видят в ней сохранение и некоторую модернизацию идей Гэриньера и венских берейторов. Но у этой школы есть и самостоятельная история. Создатели школы всегда были более точны и основательны, но также более педантичны и догматичны в объяснении и обосновании деталей выездки, чем сами открыватели этих принципов. Первым своим классиком приверженцы старой немецкой школы обычно называют Людвига фон Гюнерсдорфа, автора «Введения к самому естественному и лучшему способу выездки лошадей» (1791). Он был в почете даже у французских мастеров, последователей Гэриньера, как самый точный и ясный в объяснении деталей упражнений. Первым всадником, которого считают основоположником старой немецкой школы, был Гюстав Штейнбрехт (1808—1885). Его имя ставят в один ряд с Ксенофонтом, Плювинелем и Кэриньером. Штейнбрехт учился у Льюиса Зеэгера, руководил несколькими манежами и почти всю жизнь выезжал лошадей для цирка, но не в цирковой, а в классической манере. В 1857—1858 гг. он написал заметки, которые его ученик Пауль Плинцер после смерти учителя издал под заглавием «Гимназии лошади». На основе этих заметок были выработаны инструкции для кавалерии 1912, 1926 и 1937 годов, ставшие основным законом для конников не только в довоенной Германии. Учение Штейнбрехта основано на определении и требовании чистых аллюров, это то же самое требование, которое Подгайский потом характеризовал «как движение лошади под всадником так же, как она двигалась бы без всадника». А в современных научных понятиях — это целесообразная эффективная спортивная техника лошади. Важным условием такой техники можно назвать действие движущих сил на всю массу лошади, на центр ее тяжести без потерь из-за напряжения антагонистических мышц и лишних моментов вращения. Штейнбрехт сам высказывался об этом так: «... надо систематической последовательностью гимнастических упражнений развить мышцы лошади так, чтобы они давали всем частям скелета такие направления, которые необходимы для верховой езды»; «Направляй свою лошадь вперед и держи ее прямо!». Это означает заботу всадника держать толкающую силу задних ног постоянно в действии до такой степени, что не только на месте, но даже при осаживании главным стремлением лошади оставалось бы идти вперед; «Задача берейтора выполнена, и лошадь полностью выезжена, когда обе силы, скрывающиеся в задних ногах, — толкающая сила и несущая сила (последняя в соединении с эластичностью) — развиты до величайшей степени, и всадник может их действие и взаимное соотношение по своему желанию точно регулировать». Правильную технику движений нельзя определить только механикой, важно, какими мышцами достигается усилие, положение тела, ускорение и т. д., и насколько экономен и целесообразен режим работы мышц. Начиная со Штейнбрехта, значительно возросло внимание к этой стороне движения взамен достижения внешней формы лошади. «Внешняя форма, достигнутая за счет уменьшения хода,— это в верховой езде преступление», — категорически заявил известный преподаватель кавалерийских школ Шмидт. Важной характеристикой, правильности работы мышц животного стало понятие «лошади, работающие спиной», противопоставляемое понятию «лошади, работающие ногами». Работают (ходят) спиной лошади, у которых мускулатура спины раскрепощена, спина «принимает всадника» и мышцы спины участвуют в движении, напрягаясь и расслабляясь ритмично. У лошадей, «ходящих ногами», спина постоянно напряжена, движение создается только ногами, без движения мышц спины. Эти важные положения созданы не Штейнбрехтом, а братьями Гюнтер в 1859 году. А затем это явление очень подробно описал видный преподаватель Ганноверской кавалерийской школы Холлойфер. Его теорию Штейнбрехт и его последователи немного видоизменили, а именно о действительном вертикальном раскачивании (выгибании и разгибании) позвоночника уже не говорят, а главное внимание уделяют расслаблению и ритмичной работе мышц спины лошади, эластичности задних ног и пружинистому стремлению шеи вперед и вниз, которые являются результатом правильной работы спины. Всеобщее международное признание этот критерий правильного движения начал находить в судействе выездки только после Олимпиады 1956 года, а во времена Штейнбрехта именно этим иногда объясняется отставание лошадей будто абсолютно подчиняющихся всаднику, от лошадей, которые имеют больше ошибок при исполнении упражнений и даже двигаются менее гармонично с всадником, но становятся чемпионами благодаря особенно хорошим движениям на всех аллюрах. Другим критерием, введенным представителями этой школы, чтобы выше оценивалась неиспорченность естественных движений, стало особое внимание к прибавлению шага. Такое требование выдвинул Гюстав Pay, чтобы исключить возможность успеха лошадей, у которых естественные движения потеряны торопливой и насильственной выездкой или просто злоупотреблением трудными упражнениями в сборе. Изменение подхода, которого он, наконец, добился, становится понятным, если вспомнить, что до 1952 года а правилах обращено внимание на совсем другую сторону выездки, например: «Если лошадь на пиаффе не держится абсолютно на месте, а продвигается вперед, хотя бы на несколько сантиметров на каждом шагу, такое пиаффе не может оцениваться выше удовлетворительного, даже если его ритм хорошо выражен, регулярен и блестящ». Успех старой немецкой школы, видимо, немало зависел от хорошей пропаганды и совместимости с современным мировоззрением. Последнее новшество выездки — отрицание «абсолютной поднятости переда» — «абсолютного сбора», «абсолютного подчинения». Все эти качества должны зависеть от степени выезженности лошади, от ее экстерьера, от аллюра, и следовательно, изменяться и постепенно развиваться. Начинать любым абсолютным требованием неправильно, также неправильно «работать» отдельные части лошади. Вечный спор, с чего начинать выездку, с переда или с зада лошади, автор инструкции 1926 года Гейдебрех решает так: «Правильно работающие задние ноги создают проводимость в затылке, это в свою очередь обусловливает дальнейшее развитие движения задних ног». Единственной мерой всех истин выездки остается лошадь. Всадник должен считаться с ней и преобразовывать себя, может, больше, чем ее. Требовательность к всаднику возросла до крайности среди главных преподавателей кавалерийских школ до первой мировой войны. В защите лошади от неумелых и грубых всадников такие преподаватели видели одну из своих главных задач. «Искусство верховой езды не состоит в подчинении врага, а в обучении и физическом формировании доверяющего ученика, телом которого всадник при помощи анатомически правильно подобранных упражнений так завладевает, что, если добровольное подчинение лошади, наконец, кончается, она уже физически не может сопротивляться», — писал Монтетон. Кроме огромного числа теоретиков, авторитет старой немецкой школы создали некоторые талантливые практики. Для современной выездки много сделал Отто Лерке, который подчеркнул еще одну важную черту этой школы: «Критерием настоящего искусства выездки должно быть то, как лошади учителя двигаются под его учениками — дешевые виртуозы, которые умеют преодолевать трудности и иногда показывать хорошие результаты в очень короткий срок, не готовят лошадей, доверяющих другим всадникам». Он сам готовил множество прекрасных всадников и лошадей — Кроноса и Абисинта (1 и 2 места на Олимпиаде 1936 года), Адулара (3 место на Олимпиаде 1956 года), Африку, Хрониста и еще нескольких олимпийских лошадей. Он любил подчеркнуть, что его лошади ходят хорошо под любым достаточно обученным всадником, считал большим достижением кадриль в манеже Ганномерской школы в 1929 году. Его лучшим учеником стал известный тренер и берейтор Вилли Шульхейз, которого он обучил на знаменитом Кроносе. Заслуги Шульхейза в подготовке всадников и лошадей не только для ФРГ, но и для ГДР, Канады и других стран общеизвестны. Современником Лерке был Ричард Вэтьен, который написал один из лучших учебников высшей школы. Представители старой немецкой школы считают свои методы золотой серединой между двумя крайностями — с одной стороны Джеймса Филлиса, с другой — Пауля Плинцера. Плинцера упрекают в изменении и искажении учения своего учителя Штейнбрехта, в неестественных требованиях к лошади, в особом внимании к легкости повода за счет хода. Филлиса ценят больше!, так как он понял сбор в общем правильно и был несомненно лично исключительно талантливым всадником. Но его систему решительно отвергают, когда речь заходит о его понимании свободной осанки лошади. В ней видят противоположную крайность. Школа выездки ФРГ, несомненно, самая влиятельная в современном конном спорте. Требования ФЕИ все больше соответствуют ее принципам. В последнее время другие методы редко дают шансы на большой международный успех. Изучение системы этой школы стало везде необходимостью. Но немцы из ФРГ сами иногда признают, что в артистичности и в достижении тонкой гармонии спортсмена и лошади им приходится учиться у французских и советских всадников. Цитировать
Fefa Из страны Чудес Группа: Модераторы Сообщений: 210	Добавлено: 10-06-2004 04:18
	Бошэ (Основоположники современной верховой езды) В развитии искусства верховой езды большую роль сыграл основатель высшей цирковой школы Франсуа Бошэ (1799—1873). Его выступления в цирке на Елисейских полях в Париже и многочисленные печатные произведения, посвященные искусству верховой езды, убеждали публику в том, что возможностей человека покорить себе лошадь намного больше, чем думали до него, что добиться сказочного успеха в верховой езде может каждый, кто вступает на правильный путь, указанный им, великим мастером. Апогеем славы Бошэ был случай с чистокровным четырехлетним жеребцом Жерико, считавшимся неуправляемым. Бошэ держал пари, что выездит эту лошадь за шесть недель. И действительно, в условленный день он ездил по арене цирка рысью и галопом, делал принимания, пируэты, менку ног на галопе и эффектно осаживал скакуна перед трибуной герцога Орлеанского. После этого осуществилась главная мечта Бошэ — его метод был принят на апробацию в армии—в нескольких маленьких частях кавалерии. Бошэ обещал, что, следуя его указаниям, каждый рекрут станет хорошим всадником через 45 дней и сможет сам начинать выездку (а выездка лошади до пиаффе и прыжков через препятствия длится два месяца). Но обещания известного мастера на деле не оправдались. Мало того, в армии обратили внимание на окровавленные сапоги «бошэристов», которые злоупотребляли шпорами. И когда в 1847 году главным преподавателем Сомюрской кавалерийской школы был назначен граф д'0р—решительный противник методов Бошэ,—последнему не оставалось ничего другого, как эмигрировать из страны. Огорченный Бошэ продолжал бороться с противниками, но к 1864 году он сам, во многом пересмотрев скоростные методы, стал выезжать лошадей только на трензеле, без острых шпор, и заявил, что теперь «ему мало шести месяцев, чтобы заставить лошадей идти прямо вперед». Словом, он в основном вернулся к классической школе. Но что же представлял собой метод Бошэ? Он считал, что выездка — это совершенное обладание всеми возможностями лошади. Такая абсолютная власть требует уничтожения малейшего сопротивления животного. Любое сопротивление лошади возникает из-за физических недостатков, которые создают ложное напряжение в ее мышечной системе, в цепи этого напряжения самым слабым звеном является челюсть, следовательно, выездку надо начинать со смягчения и сгибания челюсти, затем шеи, потом поясницы. Из этих общих принципов следует и последовательность упражнений: сгибания челюсти в руках, боковые сгибания шеи, когда лошадь находится под седлом на месте, прямые сгибания шеи, повороты на передних ногах, осаживание. Только после того, как лошадь при такой работе сделается мягкой в поводу, ее начинают посылать в движение, обязательно сохраняя легкость повода и вертикальное положение головы. В конюшне Бошэ основная подготовка лошади продолжалась 60 дней, работали два раза в день по 30 минут. Предметом высшей гордости для этого мастера были изобретенные им упражнения: рысь назад и галоп назад. Любил он демонстрировать упражнения на месте: переменное поднимание передних ног горизонтально вперед, пиаффе с остановкой на трех ногах, менка ног в один темп на галопе на месте. Это изобретение Бошэ сохранилось до наших дней. Надо сказать, что основные упражнения и методы Бошэ во многом противоречат идеям современных основ выездки, выработанных ФЕИ по принципам классической школы, и заслуживают критики. Так, цель выездки для Бошэ — не развитие естественных способностей лошади и гармония всадника и лошади, а абсолютное подчинение. Он считал, что лошадь должна быть пассивной машиной. Положение головы и шеи лошади должно гарантировать это подчинение, а не облегчать движение или сбор. Бошэ даже не признавал классического сбора с опусканием зада и поднятием переда и шеи, а считал важнее «абсолютное подбирание», то есть вертикальное положение головы лошади, сдача в шее при любом движении. Понимание биомеханики лошади у Бошэ вообще поверхностно, он почти не говорил о характере движений лошади и о сборе выражается туманно как о «собирании всех сил лошади в его центре». Правда, он считал, что равновесие его лошадей находится в некоей средней точке между точками равновесия у лошадей старой школы «которые слишком на заду», и у лошадей д'0ра, «которые слишком на переду». В практике он склонен был загонять задние ноги лошади далеко под корпус, так что они уже не могли сгибаться в скакательных суставах, но оставались прямыми. Это достигалось еще и тем, что голову и шею лошадь держала относительно низко. Спина ее должна была быть постоянно напряженно выгнутой, площадь опоры—минимальной. Такое равновесие не давало возможности лошади сопротивляться, но и не позволяло проявить свою силу в мощном движении. При этом облегчалось точное управление лошадью на месте и очень коротком расстоянии. Лошадь, как эквилибрист на канате, была ограничена в своих движениях. И в то же время Бошэ говорил о необходимости давать на многих упражнениях «перевес силам переда» и называл даже два вида пиаффе—на переду и на заду. Еще одна особенность равновесия по Бошэ—это то, что шея лошади как-будто нейтральна к равновесию, образуется так называемая «резиновая шея», которую всадник сгибает, не учитывая движение, а в «классической школе» говорится об «укреплении шеи в ее основании». Ход выездки Бошэ прямо противоположен классическому. Вместо длительного привыкания, формирования желательных физических качеств и навыков, способствующих взаимодействию лошади со всадником, Бошэ, подчиняя лошадь психически до того, как она была готова для этого физически, начинал с самых неестественных требований. Он считал своей главной заслугой ускорение выездки в 10—12 раз, но никогда и нигде не говорил о сроках службы своих лошадей. Такой методикой выездки Бошэ калечил лошадей психически больше, чем физически. Они скоро превращались в «отрешенных страдальцев» или, как писал современник Бошз, «его лошади выполняют все с точностью часового механизма, но делают это в состоянии смертельной тоски». Так как лошадей держали постоянно в искусственном равновесии между поводом и шенкелями, и любое движение выполнялось при помощи условных рефлексов, а врожденные при этом подавлялись, очень возрастало нервное напряжение лошадей и они становились сложными в обращении. Примером может служить свидетельство одного из учеников Бошэ о том, как он, этот ученик, уже довольно опытным всадником впервые садился на личную лошадь Бошэ—та без малейшего сигнала выполнила сразу п ируэт и стала осаживаться. Понятно, что такие лошади годились только на цирковую арену. Они могли быть хорошими в пиаффе, но трудно управляемыми на галопе. Бошэ даже вполне серьезно предложил ввести на ипподромах скачки, где выигрывает тот, кто придет к финишу последним—это означало бы, что победитель лучше всех управляет своей лошадью. Бошэ вообще не ценил хороших коней, искусство берейтора он видел в исправлении «порочных лошадей». Эту тенденцию увеличения до максимума роли всадника и берейтора и уменьшения роли лошади он выражает в такой фразе: «Удивляйтесь! Человек сделал больше, чем сама природа. Лошадь стала олицетворением всадника!». И все же деятельность Бошэ принесла некоторую пользу. Его искаженная, но иногда изумительно разультативная выездка заставила конников задуматься и улучшить классическую методику, которая в то время включала в себя только овладение крайне собранными движениями и была также негодна для поля, как и методика Бошэ. Она приняла в неумелых руках такие черты, как грубое замыкание повода, излишнее пользование разными приспособлениями, монотонность. Бошэ выше всего ставил легкость и отрицал применение любых механизмов. Ему принадлежат афоризмы, подчеркивающие эту сторону выездки: «Поводья без шенкелей, шенкеля без поводьев!»; «Не употребляй для управления тех сил, с помощью которых управляешь». Течение в современной выездке, которая требует больше внимания к легкости управления лошадью, искусству всадника правильно выполнять упражнения, имеет корни во Франции, где всегда было сильно влияние Бошэ. Цитировать
Fefa Из страны Чудес Группа: Модераторы Сообщений: 210	Добавлено: 10-06-2004 04:19
	Гэриньер (Первые мастера тренинга и выездки) К XVIII веку в искусстве верховой езды накопился уже огромный опыт. Разнообразие изобретений, трюков, приемов и методов порождало потребность критического анализа их и создания единой системы. Основы такой системы — так называемой классической школы верховой езды — изложил в книге «Школа кавалерии» (1773, Париж) Франсуа Робишон де ля Гэриньер (1688—1751). Он стал законодателем в искусстве верхо'вой езды в такой степени, что его произведение называлось «библией верхового искусства» и почитается и поныне в Венской испанской школе верховой езды. Хотя Гэриньера иногда называют представителем Версальской школы, он в Версале никогда не работал, а содержал частное училище в Париже с 1715 по 1730 год, затем возглавлял старый королевский манеж при дворце Тюильри. Но уже с 1715 года он носил звание «преподавателя верховой езды короля», и стиль выездки, развитый после Плювинеля версальскими мастерами де ля Балле, дю Плесси и учителем Гэриньера де Вандейлем, стал основой его учения. Это направление он защищал и укоренил как «золотую середину» между ускоренной, более искусственной дрессурой Ньюкэстла и отказом от сложной выездки вообще, которое распространялось сторонниками английской охотничьей езды. Кроме того, Гэриньер считал нужным и своевременным отстоять научное отношение к выездке: «Верховая езда может казаться единственным искусством, для изучения которого достаточно только упражняться. Но упражнение без знания основ науки верховой езды является все-таки голой рутиной, необходимым результатом которого будут бесцельная дрессировка и своего рода дешевая элегантность, чем можно обманывать только профанов». Выбор упражнений в книге Гэриньера — одно из главных достоинств. Мы не найдем здесь неестественных упражнений на трех ногах или с вытяжкой передних ног, зато описаны почти все современные упражнения высшей школы, а также семь школьных прыжков и подготовительные упражнения к ним, которые еще культивируются в Венской школе. Нововведениями Гэриньера были контргалоп, менка ног в воздухе и езда «плечами внутрь». Последнее стало ключевым упражнением классической школы, при помощи которого согнутой в боку лошади облегчают путь к высокой степени сбора, сохраняя при этом ее подвижность, гибкость и равновесие. Здесь проявляется основной принцип Гэриньера: развивать лошадь систематической гимнастикой от легкого к сложному. Освоение гармонии взаимопонимания всадника и лошади Гэриньер начал с новой конструкции седла. Он упразднил высокие подушки на передней и задней луках, у колен и седалища всадника, опустив его как можно ближе к спине лошади. Всадник уже не держался в седле силой ног, а сидел свободно на седалищных костях, амортизируя толчки лошади эластичным движением своей поясницы. Положение ног тоже изменилось: ноги были не выпрямлены вперед, а слегка согнуты в коленях, шенкель отведен чуть назад от вертикали и постоянно соприкасался с боком лошади. Так появилась «балансирующая» посадка, которая сохранилась до наших дней. Более чувствительная посадка сделала возможным и более тонкое упражнение. Увеличилась роль центра тяжести всадника, его поясницы и шенкелей вместо шпор и мундштуков. Гэриньер был первым, кто при обучении лошади отказался от сложных мундштуков с разными приспособлениями и стал часто применять трензель вместе с мундштуком, чтобы «не перегнуть» лошадь. В его книге впервые встречается выражение «гармония средств управления». Последовательность развития качеств обучаемой лошади Гэриньер выражал так: «гибкость, послушность, точность». Развитие гибкости производилось гимнастическими упражнениями, среди которых очень важным было «плечами внутрь», но на вольтах и кругах работали в основном только при начальной выездке и то больше на корде. Послушание лошади Гэриньер видит в новом аспекте — прав ли всадник. Он пишет: «Причинами непослушности лошади в основном являются недостаточные способности всадника, в меньшей степени — естественное несовершенство лошади. Непослушность может иметь три мотива: лошадь не понимает, что от нее требуется; лошадь не имеет соответствующих способностей; она не в состоянии достигать требуемого уровня. Если всадник силой требует непонятное, возникает сопротивление. Это само собой разумеется. В таком случае лучше сначала обучать лошадь, чтобы она знала ответ. Далее надо часто повторять упражнение, чтобы знание превратилось в привычку, и так достигается точное подчинение». Здесь, и вообще часто в мыслях Гэриньера проявляются важные принципы классической школы: вместо подавления сопротивления лучше его вовсе не вызывать; подчинение достигается путем привыкания, а не через борьбу с лошадью; выездка является не только обучением, но даже больше этого — физическим формированием лошади. Гэриньера позже упрекали, что он не учит, как именно должен всадник требовать от лошади выполнения разных упражнений, но его задачей было провозглашение общих правил. Однако он дал много отдельных советов и приемов, которые актуальны и сейчас. Он изобрел известный прием, который сам назвал «опустить перед»: всадник отдает полностью повод, проверяя сохранение осанки самой лошадью. Он подчеркнул ценность галопа, как прекрасного средства для расслабления напряженных мышц спины лошади, для обучения лошади искать хороший контакт с рукой всадника, для создания правильного дыхания. И до и после него многие всадники высшей школы очень мало ездили нормальным трехтактным галопом (кентером), боясь потерять максимальный сбор и подчинение. Гэриньер же высказал даже такую мысль: «На охоте лучше всего дать лошади скакать, как она сама хочет.» Правда, сам он в поле не ездил. Ему принадлежит и до сих пор оспариваемый тезис, что пассажу лошадь следует обучать только из пиаффе, а не раньше и другими способами. Он не считал это легчайшим путем, но требовал этого во избежание основных ошибок: аритмии пассажа и «парящего пассажа» с отставленным задом. Так он проявил еще одну мудрость классической школы — лучше вовсе не сделать упражнение, чем сделать это искаженно. Если до Гэриньера ведущие мастера выездки оставили нам отдельные интересные идеи, то наследие Гэриньера богаче: это основы современного понимания выездки как целостной системы. Величайшая заслуга Гэриньера — в совершенствовании искусства верховой езды на основе естественных движений лошади и путем изменения ее равновесия, а не через сложные сигналы и Рефлексы Цитировать
Fefa Из страны Чудес Группа: Модераторы Сообщений: 210	Добавлено: 10-06-2004 04:20
	Д'Ор и Л'Отт (Основоположники современной верховой езды). Основные принципы ФЕИ по выездке созданы как компромисс немецкой и французской школ выездки. Французская школа (или французский стиль классической школы) образовалась в основном в Сомюрской кавалерийской школе, самой влиятельной и старой (после Венской) школе верховой езды, В Сомюре занимались подготовкой офицеров для действующей армии, поэтому она имела 400 лошадей и там не ограничивались выездкой. Инструкторы и воспитанники школы прославились во всех видах конного спорта — сначала в прыжках в высоту и в стипль-чезах, потом в троеборье, преодолении препятствий, в выездке. Олимпийские чемпионы по выездке Лесаж (1932 год) и швед Сэн Сир (1952 и 1956 годы) были представителями этой школы. Традицией школы было принятие учеников и стажеров из других стран. Благодаря этому влияние Сомюрской школы было огромно, особенно в 35—50-х годах XX века. В Прибалтике еще живы некоторые конники, получившие там подготовку. Наиболее влиятельным, главным преподавателем Сомюра в середине XIX века был граф д'0р, талантливый всадник, получивший большую известность как решительный противник Бошэ. Граф д'0р родился в конце XVHI века. Борьбу против Бошэ он вел не с позиций старой Версайской школы и не во имя классической выездки. Наоборот, его методы отличались от классических еще больше, чем методы Бошэ. Главный лозунг д'0ра звучал так: «Вперед, вперед и еще раз вперед!». Он писал: «Чем больше вы преодолеваете сопротивление лошади, тем легче вы управляете ею при помощи поводьев, но настоящая верховая езда состоит не в уничтожении импульса лошади двигаться вперед, а в направлении этого импульса. В первом случае легче собрать и удержать лошадь, но зато возникают трудности, когда нужен быстрый аллюр». Ключ к искусству управления лошадью д'0р видел в ловкости и опыте всадника справиться с любой лошадью «такой, как она есть». Как это сделать, оставалось прежде всего делом интуиции, и импровизация ставилась выше системы подготовки. Д'0р был скупым на объяснения, он любил показать и требовать: «Делайте, как я делаю!». Для ускорения подготовки солдат часто сажали на незнакомых и недостаточно обученных лошадей и требовали выполнения всех разученных фигур, В езде разрешался любой стиль, лишь бы всадник справлялся с лошадью. Но д'0р строго следил, чтобы требования к лошади не превышали тех, что он требовал сам. Д'0р создал теоретическое обоснование «вытеснять одно сопротивление при помощи другого» для достижения требуемого движения. В конкретной механике движения это объяснялось как «противопоставление плеч лошади ее бедрам». Это означало и держать плечи прямо перед бедрами лошади, и движение лошади на поворотах «как лодка», т. е. без огибания по линии движения. Так, между прочим, в наше время управляют лошадью многие лучшие конкуристы мира, особенно на крутых поворотах с большого хода. Хотя д'0р видел свою цель в улучшении практической, прежде всего полевой езды и хотел упростить выездку лошади, он видел и опасность «небрежности», отказа от требований к лошади, чтобы та не оказывала сопротивления. Он не бросал классических упражнений, но современные критики упрекали его, что его лошади никогда не ходили хорошим пассажем. Д'0р открыл ценность прибавленных аллюров как нового элемента выездки. Ему принадлежит и описание правильного, т. е. естественного положения шеи и головы на этих аллюрах — удлинения и опускания шеи, вообще «удлинения рамки». В посадке д'0р заметно укоротил стремена и вместе с тем неустанно требовал «прогнуться в пояснице», чем заметно расходился с немецким «требовать поясницей». Окончательным создателем «французской школы» обычно считают все-таки генерала Л'0тта (1825—1904), который был главным преподавателем и командиром Сомюра, а потом, с 1886 года, — президентом комитета кавалерии. Л'0тт очень основательно изучал прежние методы, был учеником и личным другом обоих конкурирующих знаменитостей своей молодости — Бошэ и д'0ра. Богатый личный опыт выездки лошадей он запечатлел в дневнике, который вел 55 лет. Им написаны «Вопросы конного дела», «Воспоминания офицера кавалерии», а прежде всего он создатель Устава французской кавалерии 1876 года, где узаконены французские методы, а также впервые на континенте официально признается и требуется в кавалерии облегченная рысь. Л'0тт дал официальное признание и прибавленным аллюрам д'0ра как специальным упражнениям. В отличие от Бошэ он высоко ценил естественный импульс и ему принадлежит характеристика этого импульса, как «морального стремления идти вперед». А известный лозунг д'0ра он видоизменил и уточнил в своем известном принципе: «Спокойно, вперед, прямо!». В конце своей карьеры он отклонил кандидатуру Джеймса Филлиса на пост главного преподавателя Сомюра, заявив, что принимать метод одного человека значило бы «пренебрегать опытом многих веков», Сам он учился у всех, был против любых крайностей и умел пользоваться достоинствами всех методов. Особенно он ценил все-таки Бошэ и д'0ра. По его мнению, в полевой езде нужно учиться у д'0ра, а в высшей школе — у Бошэ. Но притом он был уверен, что «даже самая правильная методика не может гарантировать результата», и сравнивал верховое искусство с музыкой и с изобразительным искусством, где нужны «особенные способности восприятия». Роль обучения велика только в начальной стадии, и именно в создании системы начальных упражнений видел Л'0тт свою задачу и цель. Для укрепления спортивного направления в Сомюре много сделали командиры в период от первой до второй мировой войны. Например, Данлу ввел прыжковую посадку Каприлли в своем варианте, и во Франции до сих пор говорят о «посадке Данлу». Международное признание заслужил генерал Декапентри, начальник Сомюра (с 1926 по 1949 год), автор книги «Академическая выездка», председатель комиссии по выездке при ФЕИ с 1947 года. Им и Гюставом Pay из ФРГ совместно были созданы правила ФЕИ по выездке. Притом сохранилось существенное различие методов. Французы ставят выше импровизацию, роль личного мастерства всадника, красоту посадки, легкость и точность управления. В ФРГ ценят прежде всего систематичность, научность, правильность аллюров, способности лошади, сохранение естественности и спокойствия. Но идет время и методы выездки постепенно сливаются, взаимопонимание конников увеличивается. Метко сказал об этом уже Гюстав Pay: «Немецкий всадник приобрел более мягкие руки и не собирает так сильно лошадь, француз стал больше собирать лошадь и брать ее в повод». Цитировать
Fefa Из страны Чудес Группа: Модераторы Сообщений: 210	Добавлено: 10-06-2004 04:21
	Киккули (Первые мастера тренинга и выездки) В древнейших государствах на Ближнем Востоке — Вавилонии и Египте — около 3 тыс. лет до н. э. еще почти не знали лошадь. Например, в государстве Сумер, где было уже изобретено колесо и в повозки умели запрягать ослов и онагров, лошадь называли «ослом северных гор». Даже в известных законах Хаммурапи в Вавилонии XVIII века до н. э. лошадь вовсе не упоминается. Преимуществом лошади — ее скоростью — впервые научились пользоваться народы, которые жили на территории нынешней Турции и Ливана и входили в состав Хэттского союза народов. Они изобрели боевую колесницу, повлияв этим на окружающий мир так, что все II тысячелетие до н. э. иногда называют эрой боевых колесниц. На таких колесницах человек впервые мог двигаться быстрее, чем на собственных ногах. Скорость передвижения хэттского войска составляла 90—150 км в сутки. Понятно, что подготовка колесничных лошадей имела для хэттов огромное значение. От них дошло до нас первое иппологическое произведение, которое содержит и первый тренировочный план. Автором этого текста, написанного на глиняных табличках за 1350 лет до н. э., является начальник конюшен хэттского царя Хаттушили III, называвший себя Киккули из Митании (вассального государства в Хэттской империи). Для современного конника очень интересно сравнивать систему подготовки лошадей по Киккули с нынешними принципами построения тренировки. Но для этого надо обязательно учитывать разницу в целях и условиях. В военных походах самыми необходимыми качествами лошадей были выносливость на очень длинных дистанциях, способность переносить голод, жажду, жару. Не последнюю роль играла и стандартность всех лошадей. Поэтому никакой индивидуализации не знали. Такие тренеры, как Киккули, руководили подготовкой многих тысяч лошадей, не предназначенных для установления рекордов. Очень важными считали такие приемы, которые для спортивных лошадей даже вредны, например голодание, подвергание лучам жаркого солнца. Киккули готовил лошадей не для отдельного испытания или выступления, а для длительного периода походов. Чтобы все-таки сравнивать динамику и целенаправленность нагрузок его работы и современной подготовки к соревнованиям, мы рассматриваем 178-й день тренировок (максимум интенсивной нагрузки) как первое соревнование сезона. Вообще Киккули тренировал лошадей 186 дней, после этого их передавали армии. Сравнение подготовки по Киккули с методическими основами построения современной спортивной тренировки выявляет их удивительное сходство. Большие расхождения только в начальной стадии, которая не была собственно тренировкой, а являлась своеобразным испытанием, чтобы выбраковать слабых и закалить организм более сильных животных. Лошадей сразу же после их прибытия с пастбищ в первый день гнали 30 км рысью и 1680 м галопом, а на четвертый день — 12 км рысью и 12 км галопом. Такую нагрузку снова применяли только через пять месяцев тренировки. Следующий этап—потение. Лошадей держали 10 суток в жарко натопленных конюшнях под попонами, кормили минимально и купали несколько раз в день в реке. Затем 9 дней их совсем не трогали, но два последних дня отдыха они стояли без воды и корма, привязанные под горячим солнцем. Постепенное увеличение нагрузок до максимальных происходило с дистанции рыси 600 м и до 12 км, а на следующем этапе, состоящем из четырех микроциклов, дистанция на рыси достигала 30, 36, 42 и в четвертом микроцикле опять 42 км с максимальной нагрузкой 84 км рыси в седьмой день третьего микроцикла. Аналогично увеличивалась дистанция галопа: от 4,2 км, достигая максимума 26,2 км галопом и 16,2 км рысью в одну тренировку. Волнообразное изменение нагрузок имело в тренировке Киккули свое место как способ избежания переутомления. Между этапами усиленных тренировок вводились промежутки сниженных нагрузок; такие 1—2-дневные микроциклы состояли из легкой работы. Цикличность тренировочного процесса выражалась в построении макро- и микроциклов, имевших специальную направленность. Макроцикл увеличения объемной работы (рысь) длился 4 мес, как это предусмотрено и во многих современных методиках и для лошадей, и для легкоатлетов, если в году только один соревновательный период. Макроцикл увеличения интенсивной работы (удлинение дистанции галопа) был рассчитан на восемь недель. И современные тренеры по троеборью также советуют проводить работы галопом за 6—8 недель до соревнований. Микроциклы имели у Киккули особую структуру: при увеличении объема работы микроцикл состоял из 7—8 дней одинаковой тренировки; через два дня отдыха нагрузка увеличивалась скачкообразно. Этим организм, привыкший к определенной нагрузке, выводится из равновесия, чтобы потом опять обрести равновесие на более высоком уровне. При увеличении интенсивности подготовки микроциклы становились короче. Это, видимо, доказывает, что Киккули был знаком еще с одной особенностью спортивной тренировки — это трудная сочетаемость и противоположность развития выносливости и скорости. Он понял, что скоростная работа эффективнее в начале микроцикла, после отдыха, а большая объемная работа действует сильнее в конце микроцикла, на фоне утомления. Соотношение объема и интенсивности физических нагрузок у Киккули тоже правильно установлено. Сначала увеличивается объем, потом интенсивность. При сильном увеличении интенсивной работы объемную нагрузку сокращали (правда, общий суммарный объем уменьшался довольно мало). Это характерно как для целого тренировочного цикла, так и для шестинедельного и двухнедельного. Непосредственное подведение к «испытанию» у Киккули тоже совершенно современное: интенсивная нагрузка доходит до максимума за 11 дней до момента испытания, потом заметно снижается, и последняя скаковая работа проводится за 5 дней до него. В тренировочных планах современных троеборцев нагрузка уменьшается за 10—14 дней до соревнования, последняя скаковая работа обычно проводится за 4 дня до состязаний. Даже еще в более детальных вопросах мнения Киккули и современных тренеров совпадают. Например, Киккули знал уже двухразовую тренировку в день, а также интервальную работу. Он тренировал лошадей обычно (особенно при сильных нагрузках) в прохладное время — ночью. Скаковые тренеры всего мира работают рано утром уже с незапамятных времен. В тренировочном плане Киккули важное место занимают указания по кормлению лошадей. Интересно, например, что такая деталь, как микроциклы длиннее недели, которые у Киккули в большинстве составляли 8—10 дней, тоже нашли подражателей в наше время: австралийские троеборцы — победители Олимпийских игр 1960 года— применяли 10-дневные микроциклы как более подходящий ритм для высоких нагрузок. Наоборот, наша 5-дневная рабочая неделя привела к тому, что вполне нормальным считается полный отдых лошадей в деннике по воскресеньям, даже в период самых больших нагрузок. Киккули работал своих лошадей в дни отдыха 4—5 и даже 8 км рысью и 600 м галопом. Можно искать и находить еще много общего в работе Киккули и современных тренеров, и возникает вопрос, чем это объяснить—наследием хэттов или повторным открытием разумных принципов. Первое предположение связано с интересной, но недостаточно доказанной теорией, будто прародина кельтов — древних обитателей Британских островов, Франции и окрестностей Альп — находилась в хэттском государстве. Оттуда они двинулись на запад, по дороге возбудили фантазию греческих племен, никогда не видавших всадников, и родился миф о кентаврах. В Европу они принесли искусство изготовлять железное оружие и приручать лошадей. И они были последними, кто воевал на боевых колесницах. Даже если все это считать фантазией, сходство старой английской системы скакового тренинга с системой Киккули несомненно. Надолго сохранились и такие приемы, как потение, строгая диета. В Англии способом потения пользовались еще в XIX веке. Цитировать
Fefa Из страны Чудес Группа: Модераторы Сообщений: 210	Добавлено: 10-06-2004 04:22
	Ксенофонт (Первые мастера тренинга и выездки) Ксенофонт (430—355 или 354 г. до н. э.) был ярко одаренным древнегреческим писателем и историком. Ему принадлежит около 40 трудов на разные темы. О конном деле и руководстве кавалерией им написаны два трактата, из которых «Хиппике» содержит учение о верховой езде. Он не был профессионалом, но очень ясно, основательно и выразительно изложил взгляды своего времени, пользуясь не дошедшей до нас работой некоего Симона. Ксенофонт любил верховую езду и искусству хорошо ездить верхом обучил своих сыновей. В трактатах Ксенофонта изложены полезные и в наши дни его размышления об обращении с лошадью: «...никогда не теряй терпения, это лучшее, что тебе советовать... ничто насильственное не может быть красивым». В трактате он приводит слова Симона: «Как танцор, которого заставляют танцевать под .палками и бичами, не может выглядеть красивым, так и лошадь, обучаемая таким методом, не бывает красивой». Ксенофонт предостерегает действовать наказанием, когда молодая лошадь боится какого-либо предмета: «Если ее заставлять подходить к этому предмету ударами, она пугается еще больше. Ведь лошадь думает, будто наказание тоже исходит от пугающего предмета». В технике верховой езды собранная езда впервые появилась в Греции. До этого всадники воевали преимущественно на равнине, атаковали противника на полном ходу с опущенными поводьями. В горной каменистой местности эффективнее оказалась другая тактика: всадники сходились медленно, на расстояние до 15 метров от противника, бросали свои метатальные копья и скакали назад. Для этого явно была нужна собранная лошадь. Ксенофонт дает изображение соответственного постава головы и шеи коня: «...шея лошади должна идти до затылка по возможности прямо... так будет затылок на высоте глаз всадника... В таком положении лошадь не может таскать, будь она самой темпераментной, так как если лошади хотят таскать, они шею не сгибают, а выпрямляют ее». Степень сбора уже тогда умели довести до пассажа и пиаффе, и Ксенофонт дает прекрасное описание естественности пассажа «Если ты обучил коня ходить на легком поводу, он принимает гордую естественную осанку, поднимает высоко свой затылок, его шаги становятся выше, хвост держится высоко. Таким образом он показывает свою красоту и от такого величественного, горячего и привлекающего внимание поведения коня видно, что верховая езда для него удовольствие». Ксенофонт понял пользу езды по маленьким кругам (наш «вольт») для гибкости и равновесия лошади. Он даже менял ногу на галопе (неизвестно, как именно) и обучал лошадей этому на переходе с одного круга на другой (в середине «восьмерки»). Его взгляды близки к современным тем, что он не противопоставляет выездку и полевую езду, как делалось уже его современниками. Он упрекает греков, что они мало занимаются ездой по пересеченной местности и прыжками через каменные ограды, и советует в этом отношении брать пример у персов. На прыжках он рекомендует наклоняться при отталкивании вперед, на приземлении — назад. При обучении лошади прыжкам он пользовался помощником с бичом. Этот метод и теперь применяют некоторые всадники. Каждый современный тренер говорит начинающим: «Не сидите, как не стуле!» Этим мы повторяем слова Ксенофонта: «Я не советую сидеть, как на стуле, скорее сидите, будто стоя на расставленных ногах. Так вы имеете лучший контакт с лошадью и можете сильнее бросать копье...» Говоря о посадке, он считает правильным греческий обычай сидеть без одеял и подушек, которых персы «имеют на спинах своих лошадей больше, чем в своих постелях». Он понял стремление всадника сидеть как можно ближе к лошади для наилучшего контакта с ней. Выбор лошадей у Ксенофонта обусловлен особенностью езды без седла — сидеть глубоко и крепко было лучше на лошадях с низкой холкой, широкой мягкой спиной и толстой шерстью на спине. Высота их была 130—135 см. Лучшими считали лошадей тессалийской породы, преимущественно серой масти. Глубокие знания, переданные Ксенофонтом последующим поколениям, дали основание называть его и через две тысячи лет отцом искусства верховой езды. Цитировать

Страницы: 1

Отвечать на темы могут только зарегистрированные пользователи