|
| [ На главную ] -- [ Список участников ] -- [ Зарегистрироваться ] |
| On-line: |
| Константин Серафимов - Книжная полка / "Записки спасателей" Константин Б.Серафимов, 1988-1996 гг / 10 - Свидение с Россией |
| Страницы: 1 |
|
| Автор | Сообщение |
|
КБСыч |
Добавлено: 18-01-2005 14:27 |
|
СВИДАНИЕ С РОССИЕЙ 10. =========================================== После спуска с горы я чувствую бесконечную тяжесть на душе. Рейнхольд Месснер Понедельник, 26 декабря ---------------------------- 7.05. московского времени. Наконец, мы в автобусе Шереметьево-Домодедово. Всю ночь была коррида. Во время бунта нежданно-негаданно, а может, и жданно для некоторых прилетел военно-транспортный ИЛ-76. Что тут началось! Сергей Хардиков: "Однако, хорошее дело - луженая глотка и крепкий кулак. Вскоре приносят чайники с горячим чаем. А еще через некоторое время объявляют посадку на транспортный самолет на Москву. Заспанный Вовчик босиком скачет вокруг рюкзака, судорожно запихивая в него спальник..." Олег Гвоздев: "... Пилот сгоряча заявил, что возьмет только пострадавших от землетрясения. Но пострадавших набралось не много. Где им взяться в городе 26 числа? А вот нас собралось предостаточно." Брали самолет штурмом. Подхваченные всеобщей паникой, мы, увешанные рюкзаками, тоже выстроили свою "свинью".  Сергей Хардиков: "Грузимся в ИЛ-76 (на таком же мы сюда летели). Толпа человек 200 мощным потоком вливается через рампу в чрево. Набились битком, как в автобус в "час пик", только к тому же у каждого рюкзак, мешок или пара чемоданов. Как селедки в бочке." Олег Гвоздев: "А еще больше наш самолет похож на железнодорожный состав времен гражданской войны." В итоге загрузились в самолет практически все, кто был в порту, и кому было по пути в Москву. И чего было толкаться? Олег Гвоздев: "...Взлетели в 2-40. Вскоре одному армянину стало плохо. Пока лазил в сумку за фляжкой с компотом, ребята по краям плавно растеклись и заняли место, на котором я кое-как размещался. Волей-неволей приходится сидеть и писать. Черт! Ноги бы выпрямить." Вот что такое “чартерный” рейс! Около 300 человек забито в чрево транспортного ИЛ-76: беженцы, спасатели, узлы, рюкзаки. Бессонная ночь с провалами сонного беспамятства. Невольно думалось - теперь остается только хряпнуться о землю! Ведь говорят, подобный самолет уже где-то в Армении грохнулся. Но долетели нормально. Сколько были в воздухе не понял, периодически проваливался в сон, но просыпался, пристраивал поудобнее затекшие среди мешков ноги, опять засыпал. Окончательно проснулся, только когда наши пилоты лихо пошли на посадку. Да так лихо, что народ, кто был в сознании, натурально испугался. И мне стало не по себе - казалось, мы падаем в бездонную яму, и болью наливались уши, желудок подпирал к горлу. Еще немного, и наши тюки вперемешку с нами поплыли бы в невесомости. В сплошном свисте двигателей не успеваю продувать уши. Но падение неожиданно завершается мягкой, четкой по-военному, посадкой. Прибыли. * * *  Сергей Хардиков: "Сидя на мешках, летим 5 часов. Прилетаем в Шереметьево. На Домодедово автобусов нет. Грыземся с диспетчером: - Я же не виновата, что нам о вас не сообщили. А ближайший гараж отсюда час езды. Ждите. будем что-нибудь решать. А здесь же на стене вырезка из газеты, как четко и отлажено встречают прилетающих из Армении. Первый секретарь московского горкома, оказывается, встречает всех прямо на трапе. Секретарь! А-у!!! Ты где?!" Шереметьево. Москва. Контраст сушит душу ненавистью. Носильщик, провезя 50 метров, сдирает 3 рубля у женщины с ребенком из Армении. Гад. Шофер "Икаруса" нас не повезет, у него конец работы. Сидит такой московский люмпен и куражится. А мы только что оттуда, где работают не за график, а за совесть. - Где это вы так работали? - спрашивает с такой ухмылочкой. - В Ленинакане. - Везде одинаково работают, знаем... Долго сдерживался, потом разозлился и послал шоферюгу куда подальше. Тот не ожидал, закипятился: - Да ты мне в сыновья годишься! - Мне таких "отцов" на нюх не надо. - Да ты! ... - Иди, иди от греха. Отвалил, гадюка сытая. Сытые всегда трусы. * * * Пока суд да дело, звоню в Московский штаб помощи Армении. Кто-то же должен заниматься отработавшими спасателями? Шуму-то про отличную организацию работы московского штаба предостаточно - даже в Ленинакане слыхать, по телевизору. Но в Московском комсомольском штабе мы не нужны. Это мне доступно объяснили по телефону. В другие места звонить не стал. Что толку? Если мы и раньше никому, кроме пострадавших от землетрясения, не были нужны со своей самодеятельностью, то теперь и подавно. Мы - как стреляные гильзы... Мы - лишь стреляные гильзы, Мы - лишь стреляные гильзы, Мы - лишь стреляные гильзы - вот и все! Боже, помоги нам, Боже, помоги нам! Больше нет нужды в нас - в этом соль. Мы никому не нужны. Мы сделали все, что могли: К цели послав свой горячий заряд, Падаем молча вниз. Копотью дым чернит, Холодом мысль сверлит: Разве наш спелеоспасотряд Россыпь зеленых гильз? Мы легли в одну обойму, Мы легли в одну обойму, Мы в обойму помощи легли. Как стремились в бой мы, Ожидали бой мы! Лишь последствий видеть не могли. Там в Ленинакане беда, Там в дыму руин города, Разве наш маленький спасотряд Мчался туда зазря? Не настали б черные дни, Мы не стали б и вовсе нужны, Так же как сейчас не нужны Вне войны... Не нужны. декабрь 1988 года, Дорога домой из Ленинакана. * * *  Но вот едем в Домодедово. Выделили-таки, скрипя сердце, автобус. С нами погрузилась группа рабочих из Тольятти. Их руководитель бросил группу и уехал в Домодедово один. Мужики ругаются, а я еще раз убеждаюсь, насколько слабо организованны формалы. Едут-то за что - за повышенную зарплату? Подумалось: истинность мотивов, благородство помыслов человека определяется тем, будет ли он выполнять ту или иную работу бесплатно. Тем, для кого дело спасения - только один из способов зарабатывания средств к существованию, мне кажет-ся, не место в наших рядах. Должно быть что-то большее, чем корысть, пусть даже не противозаконная. Спасение - это прежде всего милосердие, желание помочь, сделать что-то для другого. Милосердия за деньги не бывает. Мне будут возражать, но мне по душе именно такая постановка вопроса. Не люблю суррогаты. За окнами множеством цветных огней роскошно проплывает Москва. Какой контраст с угольными ночами Ленинакана - мертвенный свет редких уцелевших фонарей, багровые отсветы костров на развалинах! * * * Сергей Хардиков: "Наконец, приехали в Домодедово. Здесь мы тоже никому не нужны. Костя связался с Московским штабом помощи Армении. "Это не наша компетенция. Выбирайтесь сами". Да, мы как стреляные гильзы, сделали свое дело, а остальное - это ваши про-блемы." Олег Гвоздев: "В Домодедово прибыли в 9 часов утра. Пока сказано ждать до 11 часов. Все слегка подзаправились в буфете. Сидим, ждем. Здесь организован платный туалет. Всего 20 копеек, а порядку больше на 100 %. Можно даже помыться в душе. Сервис обеспечен."  13.00. И все-таки - есть на свете люди! Именно поэтому мы живем. На душе теплый рай - мы в самолете на Усть-Каменогорск. По нашему бесплатному ленинаканскому билету нас погрузили на борт со всем снаряжением. Это Ленинакан. Разоренный Ленинакан, вернувший нас через полстраны без рубля, и могучий Усть-Каменогорск, который не смог отправить нас вовремя... Сколько времени мы потеряли! Сколько жизней ушло... Мне когда-то приснятся Те, кто нас не дождались. Ведь когда мы в портах, ожидая, торчали, В этих кучах бетона, в этом крошеве балок Метрономы стучали, Метрономы стучали. А часы были хрупки Вместе с первым ударом Механизмы сломались и идти перестали. Но не кончилось время, что отмерено Богом, Все слабее сквозь прах Метрономы стучали. И развалины пульсы Слишком долго имели. Что же вспомнишь, Судьба, На вершине печали? Как в немеющих кучах, Куда мы не успели, Метрономы стучали, Стучали... Е.Тычина. После Ленинакана. * * *  Сергей Хардиков: "И все-таки мы улетели. Спасибо диспетчерам по транзиту, да Сереге Шалыге. Он отхлопотал. Алес!" Олег Гвоздев: "13-05 Москвы. Сидим в Ту-154. Едем домой. Все срослось необычайно удачно. Ну, теперь уже явно конец "апупеи". Мы сидим в самолете плотно, как патроны в обойме. Нет, мы не пустые бесполезные гильзы. Мы летим навстречу нашей обыденности, заряженные злостью и ненавистью, любовью и добром. Все перепутано в душе, исцарапано, сотрясено. Мы в воздухе, и записка, которую я, отчаявшись было улететь этим рейсом, передал через пассажиров, больше не нужна. Мы прилетим сюрпризом, свалимся, как снег, на головы родным и друзьям. Мы летим домой. Что будет дальше? Скоро новый, 1989-й, год. Год Змеи. Мой год, как оказалось. Как тихо в самолете! Как вкусно пахнет! Мы и не надеялись, что так повезет. Сегодня все будем дома! ...А над Спитаком упал вертолет со спасателями. Погибли альпинисты из Ташкента. Мужики дремлют в чистых креслах. Мне хорошо с ними и среди них. Спят мои парни в тиши самолета, Каждый себя не жалел на работу. Но уплывает в былое Армения, Призрак декабрьский - Ленинакан... * * * Мы - люди оттуда, люди с другой планеты: имя которой Боль. В наших душах бесплотно звучат голоса тех, кого мы могли, но не успели спасти. Мы с трудом узнаем себя нынешних: две недели, как целая жизнь. Но мы - те же, еще более сблизившиеся и сдружившиеся. Мы летим домой. И мы еще там - в Ленинакане. 
|
| Страницы: 1 |
|
| Константин Серафимов - Книжная полка / "Записки спасателей" Константин Б.Серафимов, 1988-1996 гг / 10 - Свидение с Россией |