|
| [ На главную ] -- [ Список участников ] -- [ Зарегистрироваться ] |
| On-line: |
| Константин Серафимов - Книжная полка / "Записки спасателей" Константин Б.Серафимов, 1988-1996 гг / 07 - Ленинакан - в изломанном небе. |
| Страницы: 1 |
|
| Автор | Сообщение |
|
КБСыч |
Добавлено: 05-01-2005 23:05 |
|
ЛЕНИНАКАН - В ИЗЛОМАННОМ НЕБЕ 7. ============================================= Все в жизни относительно, вот что я скажу. Человек может столько насмотреться всякой всячины, что уже не повернет головы, чтобы поглядеть, как горит трехмиллионный особняк... О.Генри Среда, 21 декабря ------------------- Андрей Волков: "Уже неделя как мы здесь. Но эта неделя стоит иного года. Столько повидали. Сейчас уже и трупов мало вытаскиваем, и бардак как-то привычен стал, особенно по сравнению с тем, что было неделю назад. Вообще кажется, что спокойно стало. Да и мародеры уже, наверное, осторожнее стали (хотя может, и переловили их, но это вряд ли. Просто всосали, что ловиться чревато и насмерть зашибить могут). Но чего-то не слышно. Да и мы вообще-то по ночам спим, а не шляемся по улицам (тем более, что комендантский час)." Сегодня, разбившись на группы, работали на разных объектах. Наша четверка: Хардиков, Ван, Соломоденко и я снимали вещи с устоявших 9-этажек в районе Треугольника. Накануне в комсоштабе неожиданно встретил знакомых ребят-спелеологов Диму из Киева (убей, не помню, где мы встречались!) и москвича Сашу Бомбина. Вот это была встреча! От Саши узнал, что и мои лучшие друзья-москвичи спелеологи-водолазы: Вовчик Свистунов, Игорь Галайда, Ленька Минькович и другие, сейчас здесь, в Армении, в Спитаке. И подумалось: друзья это те, кто в тяжелые минуты оказывается там, где оказываешься ты...  * * * Сергей Хардиков: "Сегодня делимся на 2 группы. Часть идет на руины, а часть в штаб на раскомандировку. Мы с шефом, Ваном, Соломой идем на раскомандировку. Нас направляют снимать мебель с верхних этажей аварийных зданий. Встречаем ребят-альпинистов из Минска, они уже работали на спуске вещей и говорят, что доходит до абсурда. Сначала просят спустить документы, фотографии, ценные вещи, потом мебель, а потом дело доходит и до компотов. Так оно и у нас получилось. Берем в штабе заказ на снятие вещей. Приезжаем. Квартира на 5-м этаже. Хозяин уже снял все ценное, включая мебель, нам осталась мелочевка, тот самый пресловутый компот (банок 40-60). Наконец, мне удалось посмотреть, что собой представляют эти самые 9-этажные дома. Нет ничего удивительного, что они рассыпаются в прах. Шлакоблоки, не скрепленные ничем. Ужас. Кругом солидные трещины, часть лестничных пролетов упала."  Эта работа куда как интереснее - здесь есть, где применить наши специальные навыки и снаряжение. "Восхождения" и работа в покосившихся высотках зачастую более рискованны, чем в пещерах. Быстро приспосабливаемся, навешиваем троллеи и оттяжки. Спускаем на веревках мебель с покосившихся этажей. В перерывах разговариваем с очевидцами землетрясения. - Моя квартира на 8-мом этаже. Меня с дивана сбросило и давай катать из угла в угол... - Я ехал на машине, думал, руль сломался - "Жигули", как на волнах, кидало. - Все продолжалось секунд сорок. Сначала все подкинуло вверх, и была пауза секунд пятнадцать, а потом сразу два толчка влево-вправо. Тут-то все и рухнуло... - Все было в страшной пыли, как в тумане, и адский треск и грохот! - Я выскочил из кочегарки: прямо перед ней - вон, видите те развалины? - между двумя 9-этажками 12-этажная башня. Так эти 9-этажки раскачивались и били 12-этажку, пока она не рухнула. А сами устояли...  В одной из тех 9-этажек мы с Сашей Ваном пробирались на 9-й этаж. Лестничные пролеты в обоих подъездах частично обрушились: пришлось идти зигзагом по этажам. Стены между квартирами падают от небольшого толчка, все разбито, в страшных трещинах. Но - устояли. А более 120-ти таких же домов превратились в братские могилы. * * * Мы как будто к войне Невзначай прикоснулись, На развалах домов Кровенеет закат. Уцелевших мужчин Затвердевшие скулы, Патрулей холодок, Это - Ленинакан. Покосившись, стоит Чешской башни громада, Восемь сотен советских В пыли и дыму. Передернут весь мир, Как затвор автомата, Для вопроса в упор: Почему, почему? А декабрьский снежок Покрывает руины, Похоронных бригад Обессилевший мат... Чудом спасшихся жен Постаревшие спины, Средь гробов тихий плач, Это - Ленинакан. Мы как будто к войне Невзначай прикоснулись. Это в мирное время Не подвластно уму. Словно в мире ином Мы с тобою проснулись На армянской земле... Почему, почему? декабрь 1988 года, Ленинакан. * * *  Сергей Хардиков: "Разговариваем с мужиком. Он лежал дома (в момент землетрясения) со сломанным бедром: - Меня сбросило с дивана и катало по полу, как бочонок. Как сбежал вниз, сам не знаю. Потом вернулся. Сосед снимал с этажей маленьких детей, и я был бы последней собакой, если не помог. Как детей сняли, сам не пойму - половина лестничных пролетов упала. Сняли мужику компоты, сидим во дворе, курим. К нам выстраивается очередь желающих спустить вещи. Костя упирается: - Все заявки оформляют в штабе ЛКСМ. Народ чуть не плачет. Мы сидим, ждем Шалыгу с новыми адресами заявок. В конце концов Костя дал себя уговорить. Когда он заходит в подъезд, бабуля сует ему пухлую пачку четвертаков. Шеф отказывается. Мы сюда приехали не за деньгами. Короче, Шеф с Ваном идут на 9 этаж посмотреть фронт работ. В это время подлетает бойкий мужичок. Судя по обилию в его речи слов типа: "в натуре", "не за падлу" - хлопец из прохиндеев. Он буровик из Грозного. Предлагает местным свои услуги по снятию вещей. С веревкой он никогда не работал, просит у нас. Кукиш в сумку. В это время где-то на уровне 7-го этажа грохот, звон битого стекла: завалились стены где-то там. У мужика весь трудовой подъем спал. Но тем не менее он умудрился выжать из аборигенов шкалик абрикосового самогона и удалился. Шеф сбросил веревку, мы с Игорем навесили троллей, и я пошел наверх. В подъезде с 4 по 7 этаж рухнули лестничные пролеты. Пришлось лезть по перилам, как обезьяна. Добрался до нужной квартиры. Оказывается, грохотал Саня Ван. Они с шефом не полезли по перилам, а шли челноком, из подъезда в подъезд, и Ван крушил стены квартир. Короче, сгрузили мебель, включая телевизор и холодильник. Единственно, спускали чемоданы с хрусталем, у одного оторвалась ручка. Красиво он летел с 9-го этажа! Хозяева даже бровью не повели. Потом нас долго благодарили, глава семьи с забинтованной головой, жал руки, прижимал руку к сердцу."  Тот чемодан остался в памяти яркой картинкой. Тяжелющий такой чемоданище. Хрусталя на мою полугодовую зарплату. Шнуров для обвязки не хватало. - Оборвется, - говорю. Хозяин помогал нам паковать вещи: - Нэ оборвется. Только вывесили за балкон, отлетает ручка. Долгий полет, удар, и яркие радужные брызги во все стороны, как в кино. Аж сердце захолонуло. Мужик только рукой махнул.  В другое крыло здания приходится проникать по крыше - лестницы разбиты напрочь. Очистка каждой квартиры от вещей занимает не менее 2 часов. В итоге у нас выстраивается очередь ожидающих. Изредка кто-нибудь из мужчин помогает обвязывать ремнями и репшнурами тюки. В основном жители боятся подходить к своим бывшим жилищам. Их можно понять. Спускаем даже банки с самодельными компотами, которых много почти в каждой квартире. И каждый хозяин хочет как-то отблагодарить за нашу работу. С трудом отбиваемся. - Нет, - говорит нам один из мужчин. - Вы там командовали, - он кивает на этажи, - мы вас слушали. Теперь мы командуем. В итоге нам всучивают пару бутылок водки и "Шампанское". Одаривают компотами. Ну что делать? Работаем без перерыва на обед, чтобы использовать все светлое время суток. А смеркается слишком быстро - декабрь, год на переломе. Кончаем работу уже в темноте. Все устали, но, наконец, испытываю чувство удовлетворения от работы. Мы делали то, что могли делать лучше других.  Сергей Хардиков: "Погрузили нас в "Жигуль", привезли домой. Следом подъехала черная "Волга", из которой извлекли сумку с водкой и продуктами: - Ребята, это вам..." Возвращаются с дома на Ширакаци Юра с Шынгысом. Работали также без обеда. Всю квартиру "Папы" уже откопали. Остался коридор и лестничная клетка. А девочки нет. Рядом нашли погибшую женщину. Парни делятся впечатлениями: - Вскрыли квартиру - пол паркетный 5 тысяч стоит. Там не просто паркет: поверх обычного орнаментный набор! Один квадратный метр 280 рублей. Моя зарплата заместителя директора по учебно-воспитательной работе станции юных туристов 180 рублей в месяц... И вспоминаю убранство квартир, в которых сегодня привелось работать. Люстры хрустальные почти в каждой комнате. Еще подумал: вот бы насобирать сынишкам этих хрусталиков-висюлек - радости бы было! Не могу, душа не позволяет. Нашел в развалинах обрывок пустой пулеметной ленты и пластмассовый игрушечный пистолет какой-то незнакомой конструкции - вот и будет подарок детишкам из Армении.  Сергей Хардиков: "Приехали на базу, следом подъезжает Бессергенев с "папой", выгружает из машины коробки: водка, хлеб, тушенка, сгущенка и т.д. (пайки). Подходят с работы мужики. Помылись. Пропустили традиционные 100 грамм (дезактивация), начинаем ужин. В это время Гвоздь снимает свой грязный носок и приглашает всех желающих отметить праздник надевания чистых носков. Пришлось выпить еще 4 бутылки по этому поводу. Поговорили за жизнь. Баиньки." * * * Четверг, 22 декабря --------------------- Страхую Сашу, пока он идет "свободным" лазаньем по сохранившимся перилам к 4-му этажу. В уцелевших домах наиболее разрушены 3-е и 4-е этажи будто дома качались, изгибаясь на этом уровне. И вспоминаю неуправляемую толпу на завале, под который ушел на разведку Юра Бессергенев. Тут не только местные здесь же любо-пытные из других бригад. - Отходи! Отходи! Под завалом человек! Передние отпрянут, наседают задние. Хорошо, что все обошлось. Вот где нужен порядок, специально обученные отряды. Чехи те сразу отошли сами и организованно очистили завал от толпы. Юра вышел с другой стороны завала: внизу только ноги двоих погибших под плитой, живых нет. * * *  Слухи о повторных толчках подтвердились, но мы, к счастью, их почти не почувствовали. Сергей Хардиков: "Сегодня я дежурный по базе. Встал в 6-15, провозился с примусами. Хорошо, Шынгыс помог завтрак сготовить. Подъем. Мужики поели, ушли на работу. Я помыл посуду, сижу, "бдю" (охраняю наши вещи). Обозреваю наш стол, заваленный продуктами. Чего здесь только нет! Дело в том, что Игорь Петренко (наш начпрод) почему-то очень понравился тов. Мише, который в штабе ВЛКСМ заведует продуктами, так что то, что другие группы не видят и по заявкам, на нас сыпется золотым дождем. Шоколад, арахис, сгу-щенка, тушенка, колбаса, всевозможные соки, компоты, варенья. При этом Миша крепко обижается, если Игорек мало берет. Приходится "не гневить" нашего кормильца. Так что продуктов у нас теперь на несколько месяцев непрерывного жора. Плюс 5-8 бутылок водки, которые пищат у нас под столом. Пошел за водой в столовую. Во дворе чулочной фабрики толпа человек 200, все орут по-армянски. Машут над головой продовольственными карточками. Подошел узнать, что за гам. Толпа штурмует окно, из которого выдают пайки. Из этого же окна по пояс свесилась пара иностранных корреспондентов и снимает "продуктовую драку" на видеокамеры. Поговорил с одним мужиком. Оказывается, карточка на сухпай дается одна на 2 дня, то есть должны давать 2 пакета. И второе, Рыжков выступал по ТВ, говорил, что стоимость такого пайка 5 руб. 50 коп., а им выдают - еле-еле на 2 рубля натянуть можно. Вот откуда "папа" и иже с ним изыскивают излишки пайков, которыми нас завалили. Но вести армян к нам и кормить я не стал. Набрал воды, иду домой. Гляжу, на улице стоят наши соседи - газорезчики из Иваново (мы живем в фойе клуба чулочно-носочной фабрики, а ивановцы - в инструменталке духового оркестра). Спрашиваю: - Что случилось? - Толчки начались. Захожу в здание, действительно, люстра под потолком довольно солидно раскачивается, стулья скачут по комнате. Примерно 3-4 балла. Довольно крепко напугался за ребят. Там такие дома, что маленького толчка хватит, чтобы рухнуть. А они на 7-9 этаже работают. Короче, извелся весь, пока мужиков с работы дождался. Что удивительно, парни даже не ощутили толчков. Вероятно, волна прошла, а район, где они пахали, не задело, так как не заметить такие толчки просто нельзя. Когда я рассказал, как здесь стулья прыгали, Игорек Петренко аж передернулся. Он в это время прополз за лестничную клетку, видел (снизу вверх) дверь "папиной" квартиры (тоже стальная) - из-под нее идут подтеки запекшейся крови: девочка где-то в коридоре. Если бы там в это время тряхнуло, Игоря могло прибить той самой дверью. Страшнова-то." * * *  Говорят уцелевшие жители: - Первый день все кинулись спасать, второй - искать своих погибших, третий, четвертый - за вещами. Как-то надо жить дальше. - Я оказался единственным мужчиной в подъезде и спускал вниз 20 человек. Женщины и дети. Больше я не был в своей квартире. Не могу. ...На искрошенных лестничных пролетах связанные в канат простыни. Некоторые квартиры сохранились, двери заперты, но стены проломлены. Мародеры-грабители? - Из моей квартиры в первый же день украли 8,5 тысяч денег и на 7 тысяч золота жены, - говорит ювелир, чьи вещи мы снимаем с развалин. - Всего и осталось, что машина. На стоянке была, только одна из всех и уцелела, остальные в лепешку. Ну да ничего! - улыбается он, и я вижу в глазах ювелира неподдельное счастье. - Живы! Я еще заработаю. ...Эти расплющенные в блин, окровавленные машины трудно распознаваемой марки до сих пор пугают взгляд на улицах города.  Сергей Хардиков: "Парни, кто снимал вещи с верхних этажей, рассказывают интересные вещи. После того, как снимают все (от мебели до компотов), аборигены входят в раж: снимают двери, выкорчевывают паркет, как говорит Шеф - "тактика выжженной земли". Скоро начнут проводку из-под штукатурки вырывать. А ведь всем им обещают предоставить новые квартиры. Снимали вещи у одного ювелира. После землетрясения ловкие хлопцы ограбили его квартиру, унесли 8,5 тысяч рублей наличными и на 7 тысяч золота. - Ничего, дайте чуток оклематься, я эти деньги за полмесяца верну (15 тысяч за 15 дней!!!). В городе несколько раз бывали такие случаи: кто-нибудь просит ребят-альпинистов снять с квартиры мебель. Навесят троллей, спускают. В это время появляются настоящие хозяева квартиры. Скандал. Парни невольно оказываются пособниками мародеров. Прав Костя, вся заявки только через штаб. Хотя голову даю на отсечение, в штабе администрация берет взятки за то, чтобы направить по данным адресам верхолазов. Кстати, по городу о нас уже заговорили. Так что за время моего дежурства я принял уже с 10 посетителей. Просьба одна - "снимите вещи, о цене договоримся". Отправил их всех в штаб ВЛКСМ. Пусть делают заявки."  Говорят уцелевшие: - За 10 дней до этого застраховал квартиру! Жена говорит, тебе что 6 рублей жалко? Умная у меня жена. Теперь 4 тысячи получаем. ...Деньги, деньги, деньги. Стальные двери почти во всех квартирах, паркет стоимостью 5 тысяч рублей, потолок с лепниной на 3,5 тысячи, пачки денег на лопате среди мусора, что это? Да, и это тоже Армения. Сегодня ко мне на лестнице дома, откуда мы снимали вещи, подошел молоденький парнишка, лет семнадцати: - Подожди, пожалуйста. С тобой мать поговорить хочет. На лестнице полумрак, стоит пожилая женщина с забинтованной рукой: - Подойди, пожалуйста, - сует в руку объемистую пачку 25-рублевок сотен на пять-шесть. - Вещи сыми, сынок. Рядом еще двое мужчин, стоят, смотрят. - Мать, - говорю, - ты лучше нас в гости пригласи на новоселье, глядишь, и приедем! А вещи и так сейчас снимем. Деньги за работу совали многие. Потом, видно, пошел слух, что эти не берут, стали по-человечески прощаться. Радость на лицах деньгами не измеришь. Утром в комсоштабе новороссийцы поведали, что к ним на съеме вещей подошли парни из Ростова, с ножами. Вежливо приказали уйти и не сбивать им цены. Мы, говорят, по 6 сотен на каждого в день имеем, а вы бесплатно работаете. Вот кого надо стрелять! Сергей Хардиков: "Еще один нюанс. В городе начали работать группы шкурников (кажется, с Ростова). Берут за снятие вещей с каждой квартиры 1,5-2 тысячи рублей. Сегодня они подходили к парням из Новороссийска, грозили ножами: "Ребята, почему вы работаете даром? Вы у нас клиентуру отбиваете. Если не уберетесь, будет плохо". Шеф, как про это услышал, слегка встревожился (мы ведь тоже работаем бесплатно). Произвел в группе кое-какую замену. Так что на высотные заказы ушли Нурик (сенсей карате), Гвоздь (его десантный ученик) и Вовчик Пантюхин (у него ал-лергия на строительную пыль - опух, как слон)."  Да, бригаду пришлось усилить бойцами. Весь день на Треугольнике присматривались, были готовы перехватить бандитов. Благо, в отряде больше половины - специально обученные бойцы и бывшие десантники. Не увидели. Жаль. Но по сути, это не наше дело. Вот бы чем заняться милиции! Ее здесь в избытке, но на домах почему-то не видать. Сергей Хардиков: "Говорили с ростовскими крановщиками насчет их "ловких" земляков, что машут ножами: - У нас целая мехколонна, на вокзале в вагонах живет. Но таких подонков у нас нет. Это, наверное, гастролеры за деньгами приехали. Кстати, крановщики говорят интересную вещь. Начинается топливный кризис. Если раньше были перебои с соляркой, а бензином заправляли всех нуждающихся бесплатно, то теперь, чтобы заправить какой-нибудь спецавтобус скорой помощи, надо обя-зательно объездить весь город. Возможно, бензин тоже "утекал налево" широкой струей. Ох, греют руки..." * * * И снова ночь, сидим в своем фойе. Вспоминаю пожилую армянку и ее деньги. Неужели не колыхнулось во мне, когда давали деньги? Ведь там моя полугодовая зарплата! И никто из парней не видел. Колыхнулось. Но и только. Так же как таится где-то внутри стопор, не позволяющий выпить лишнего, по-свински напиться, нажраться как это прозвано на Руси. Так и здесь. Четкая внутренняя граница. Парни смеются. Шынгыс мастер на все руки, рассказывает о своих армейских приключениях: - Я в армии всем часы ремонтировал. У меня такса была булочка и четыре банки сгущенки. - И ты с одной булочкой четыре банки? - Запросто! Открывай, покажу, как это делается! * * * Неожиданно вспыхивает очередной конфликт: - Мы с Шынгысом обещали Папе, - говорит Юра Бессергенев. - Завтра, пока не найдем, с дома не уходим. А вы, конечно, можете идти... Ержан враждебно морщится: - Ну и пойдем. - Ну и пойдите, - не выдерживаю я. Опять продолжение конфронтации? Значит, ее корни не вырваны. Возникает резкий разговор о работе, о том, для чего сюда прилетели. Группа все более заметно поляризуется. "Ударники" во главе с Шынгысом и Юрой все нетерпимее относятся к стоящему в оппозиции Ержану. А тот, чувствуя слабость своей позиции, все чаще срывается на грубость. Почему, когда хамят твоей матери, ты не раздумывая, вступаешься, а когда просто рядом - молчишь? С большим трудом мне удается пригасить перепалку, восстановить подобие перемирия. Выпустив пар, мужики снова начинают перешучиваться. Кто-то в полголоса травит анекдоты: - Армянскому радио задают вопрос: можно ли за одну ночь обслужить 1000 женщин? Можно, отвечает Армянское радио, если ночь полярная, а бригада ударная! - Тому же радио задают вопрос: на какие виды делятся мужчины? Армянское радио подумало и отвечает: мужчины делятся на два вида: половые гиганты и гигантские половички! Смех. Лучше худой смех, чем добрая ссора. И, как бальзам на издерганные нервы, дружеская перепалка Гвоздя с Хардиковым: - Короче, Серега. Выльешь нифеля, помоешь посуду, допоешь за меня песню и допишешь дневник. Об исполнении доложишь. - Те нифеля уже спят. И я буду. Рапорт сдан! - Рапорт принят, - бормочет, засыпая, Олег. - Зарядить бы тебе в дыню... * * *  Пятница, 23 декабря ---------------------- Снова были небольшие толчки, но я их не засек. Заметил Игорь Петренко. Он оставался дежурным по базе: мыл посуду и вдруг почувствовал, как наше фойе затряслось. Говорят уцелевшие: - Сейчас, если кто найдет своих погибших - уже улыбается. Он может сам их похоронить. Пока мы снимали вещи в Треугольнике, бригада Шынгыса в завале на улице Ширакаци нашла-таки девочку директора книготорга. И еще одного парня. Многие погибли на лестничных клетках в попытках бежать после первого толчка. Сергей Хардиков: "Сегодня опять на раскопе. Опять, который день, ищем "папину" дочь. Тут же рядом его жена. Она в трансе. Все еще надеется, что девочка жива. Кто-то из парней лезет в завал. Она просит: - Покричите, может, откликнется. И вот мы орем: - Зарина! Зара! - уткнувшись в какую-то глухую бетонную плиту. А "маму" колотит, как в лихорадке. Приехал Шалыга. Привез кинолога с собакой и старичка из Москвы специально по биолокации (он сам ветеран спелео, начинал еще в 60-е годы) - Прокофьев И.П. Он вооружился двумя кусками медной катанки диаметром 6 мм и ходит по раскопу. При-мерно как в старину рудознатцы с лозой жилу искали. В двух местах проволока у старика дрогнула и соединилась. Он ставит вешки: - Здесь два трупа. Примерно вон на том уровне. Начинаем копать. Вскоре действительно показываются ноги в красных штанишках. У "мамы" истерика. Бессергенев, Шалыга и я одеваем резиновые перчатки и респираторы, осторожно вы-свобождаем девочку из-под плиты. Ноги на ковре, голова уткнута в мешки с картошкой, ручки под плитой. Разрезали мешки, выгребли картошку, чтобы освободить голову. "Папа" отходит в сторону и беззвучно плачет. Все. Девочку мы сняли. Заворачиваем в простынь. Подходит "папа": - Юра, покажи, пожалуйста, ее лицо. Боже упаси! В памяти родителей она должна остаться живой, вечно смеющейся. А сейчас у нее, вместо лица, кусок мяса, покрытый плесенью (вероятно, от картошки). Мы стоим потрясенные. Почему-то эта девочка нам роднее всех остальных трупов. Тем более, что "папа" для нас многое сделал. Положили девочку в гроб, положили под голову подушку. Все. Заколотили гроб, вынесли из развалин. У "мамы" сердечный припадок, она падает. Шалыга отпаивает ее нитроглицерином." Потом Лена Тычина написала такие стихи. Зара за фортепиано сидела, К нотам склонившись слегка, Нежно летала на клавишах белых Тоненькая рука. Было же это седьмого числа, В месяц декабрь. Шел снег. И для нее не кончился день, И не кончился век. Где же ты, подлый цементный король? Где же теперь твой "навар"? Падали, падали боссов дома, так же как стены хибар. Жуть, возводимая на песке, Ты ли не миф была? Рухнуло все, кануло все, сгинуло все дотла. Так разложила, восстав, земля Этот безумный пасьянс, Чтобы спасатель денег лопату Выкопал, наклонясь? ... Все. Раскопали. Рисует зима Мелом овалы лиц. Здесь ли, где красных штанишек пятно, Ужас достиг границ??... Боже, не трогай открывшихся ран! Где-то в душе навек Зара сидит За фортепиано, И за окном - снег.  Сергей Хардиков: "На месте второй вешки, поставленной нашим биолокатором, нашли труп мужчины. Мы с Саней Ваном и Ержаном идем подобрать для него гроб нужного размера (плохо, когда гроб маловат, и покойника приходится в него втискивать). Гробов рядом стоит целый штабель, но все они мелкие или без крышки. Идем вдоль этого штабеля. Доходим до каких-то складов при госпитале. Здесь стоит длинный ряд гробов с мертвецами. На гробах мелом подписаны фамилии покойников. Вьется целый ряд иностранных журналистов: откинули простынь, закрывающую лицо, и фотографируют крупным планом. Это мужчина (на гробе надпись - "Ашот Петросян") Губы уже сгнили, и мужик улыбается чудовищным оскалом. А они снимают. Рядом засели в засаде французы с кинокамерами. Ждут, когда мы с парнями понесем какой-нибудь гроб. оже хотят заснять. Приносим гроб к завалу. По дороге я даю интервью журналисту из Монголии (поначалу я его принял за казаха). Журналистка из ФРГ снимает вплотную, как мама Зарины бьется в истерике возле гроба с телом дочери. Тягостное зрелище. Я отхожу к костру, курю. Все. У меня какой-то моральный спад. Словно я запрограммировал себя до какого-то рубежа - откопать эту Зарину. Не могу заставить себя подойти к тому мужику. Его откапывают Бессергенев, Шалыга и Петренко. Не знаю, что у них там получилось, но мужик падает на Игоря. Игоря чуть кондратий не хватил, когда он осмыслил, что сидит в обнимку с покойником. Прибежал какой-то ара: - Гыр-гыр! Где-то здесь лежит беременная женщина. Приехала из Карабаха. Начинаем вяло рыть. Пошли вещи. Мужик хватает какой-то раздавленный чемодан и убегает. "Папина" родня вокруг возмущенно ропщет: - Не верьте ему, нет здесь никакой женщины, его шмотки интересуют. Мы плюнули и пошли в лагерь москвичей сворачивать нашу палатку." * * *  Не могу забыть, как откопали на лестничной клетке сразу группу погибших. Кран поднял плиту, и в куче штукатурки показались девичьи волосы. И мужчина, из стоявших вокруг, вдруг узнал, припал к этим волосам, гладил их, счищал песок, пока его не подняли, не отвели в сторону. Осторожно расчистили лопатами завал и увидели всю картину. Они выбегали на лестничную площадку, когда дом сложился. Могучего телосложения мужчина лежал ничком, пробитый насквозь арматуриной. А девочка, лет четырнадцати, с прекрасным чистым лицом, так и осталась в проеме двери в бегущей позе со вскинутыми руками. Страх и боль на нетронутом этом лице. Писать нет сил. В душе все спекается коркой. Слишком "громко" пишу. Но какие найти слова, чтобы выразить, не забыть потом все это? * * * Сергей Хардиков: "Пришла машина с обедом, идем хряпать. Что характерно, раньше, как снимешь с завала труп - бежишь руки в хлорке полоскать. Перчатки снимаешь и выбрасываешь. А сейчас просто ополоснули ручки "Hibidil-ом" (канадский антисептик), проде-зинфицировались и вперед. Сидим, макароны жуем. Что мне здорово нравится - стоит толпа бездомных и их родственников получать бесплатный обед. Подходит толпа в спецовках и касках (то есть мы). Армяне сразу уступают место у раздачи продуктов: - Кушайте, парни. Взяли, едим. Подлетает какой-то ара: - Ребята, сосиску хотите? - Давай. Он приносит полный армейский термос сосисок: - Берите, кому сколько надо. - Спасибо. Аюпов спрашивает: - У нас что, теперь новый "папа"?" Смеемся. Наверно, это страшно, когда человек полностью привыкает к Смерти. Эта ежедневная работа с трупами делает нас равнодушными к старухе с косой. Так что смеемся и прикалываемся мы вполне искренне. Юра Бессергенев у нас главный прораб на раскопках. Он же главный строповщик. Крановщик слушает указания только Митрича, сколько бы другие ни жестикулировали. Мы почему-то решили, что благодарный армянский народ должен поставить Юре памятник - Митрич держит над головой руку с оттопыренным большим пальцем (сигнал "вира")." * * *  Вечером подняли стаканы за упокой души найденной нами девочки и всех погибших в Армении. Сергей Хардиков: "Папа" привез 2 бутылки коньяка и 2 палки финской колбасы "салями": - Помяните сегодня мою дочь. Что мы, соответственно, и делаем. Так как у нас скопился излишек водки, перед сном мы употребили уже не по 100, а по 200-300 граммов. Профилактика и дезинфекция. Что интересно, кошмары меня по ночам не мучают. Иногда, когда засыпаешь, в голове бьются обрывки песен "Наутилуса" и "Кино". Да тем более, напашешься за день. Хотя Гвоздь говорит, я как-то ночью кричал во сне матом." |
| Страницы: 1 |
|
| Константин Серафимов - Книжная полка / "Записки спасателей" Константин Б.Серафимов, 1988-1996 гг / 07 - Ленинакан - в изломанном небе. |