|
| [ На главную ] -- [ Список участников ] -- [ Зарегистрироваться ] |
| On-line: |
| Сатсанг / Сидхи! / Дороги предков. |
| Страницы: 1 |
|
| Автор | Сообщение |
|
Мария Группа: Участники Сообщений: 622 
|
Добавлено: 14-11-2006 11:10 |
|
"Старайся понимать, и тогда - ты даже не заметишь этого - всего за несколько десятилетий у тебя сформируется система мышления, отвечающая на все твои вопросы". Ричард Бах. |
|
|
Мария Группа: Участники Сообщений: 622
|
Добавлено: 14-11-2006 18:17 |
|
Забыла сказать. Это слова наших предков, помогающие нам жить. "Наш глубинный страх не в том, что мы не соответствуем. Больше всего мы боимся того, что мы черезчур сильны. Мы боимся собственного света больше, чем своих тёмных сторон.И при этом мы спрашиваем себя: «Кто я такой, чтобы быть ярким, великим, талантливым, невероятным…». На самом деле, - «Кто ты такой, чтобы не быть таким?». Ты дитя Бога и то, что ты притворяешься ничтожным не служит миру. Нет ничего просветлённого в том, чтобы сжимать себя только для того, чтобы не смущать других и не выделяться. Мы рождены для того, чтобы славить Бога, который в нас. И не только в избранных, но и в каждом. Иногда мы позволяем собственному свету сиять, мы неосознанно даем позволение другим людям тоже самое. Когда мы освобождаемся от своих страхов, то, то кем мы являемся, тогда автоматически освобождает других". Nelson Mandela |
|
|
Мария Группа: Участники Сообщений: 622
|
Добавлено: 24-11-2006 20:22 |
|
СЕРДЦЕ МЫШОНКА Древняя индийская сказка рассказывает об одном мышонке, который находился в постоянном стрессе -- он боялся попасть в лапы кошке. Волшебник пожалел мышонка и превратил его в кошку. Но тогда он стал бояться собак. Волшебник превратил его в собаку. Но тогда он стал бояться пантеры. Волшебник превратил его в пантеру. Но тогда он стал очень бояться охотников. И тут волшебник сдался. Он опять превратил его в мышонка, сказав при этом: "Ничто тебе не поможет, ибо у тебя сердце мышонка". |
|
|
Мария Группа: Участники Сообщений: 622
|
Добавлено: 25-11-2006 00:43 |
|
Журавли. Мне кажется порою, что солдаты С кровавых не пришедшие полей Не в землю нашу полегли когда-то, А превратились в белых журавлей. Они до сей поры с времен тех дальних Летят и подают нам голоса Не потому ль, так часто и печально Мы замолкаем, глядя в небеса. Летит, летит по небу клин усталый Летит в тумане на исходе дня И в том строю есть промежуток малый, Быть может это место для меня. Настанет день и с журавлиной стаей, Я поплыву в такой же сизой мгле. Из-под небес по-птичьи окликая, Всех вас кого оставил на земле. Мне кажется порою, что солдаты С кровавых не пришедшие полей Не в землю нашу полегли когда-то, А превратились в белых журавлей. Они до сей поры с времен тех дальних Летят и подают нам голоса Не потому ль, так часто и печально Мы замолкаем, глядя в небеса. Это просто вспомнилось сегодня, может и не по теме. |
|
|
Мария Группа: Участники Сообщений: 622
|
Добавлено: 27-11-2006 08:41 |
|
Огонь от светильника. Был один трудолюбивый старец в Скиту, который утруждал себя телесно, но был рассеянным в своих помыслах. Он пришёл к авве Иоанну Колову и спросил его о забывчивости. И услышал слово от него, и вернулся в свою келью, но забыл, что Авва Иоанн сказал ему. Он пошёл снова спросить его и услышал от него слово. Он вернулся в свою келью и снова забыл слово. И таким образом многократно уходя, терял слышанное по своей забывчивости. После этого, ещё встретившись со старцем, сказал: — Знаешь, Авва, я опять забыл, что ты мне говорил. Но чтобы не беспокоить тебя, я не приходил. Авва Иоанн сказал ему: — Пойди, зажги светильник. И он зажёг. И сказал ему ещё Авва: — Принеси другие светильники и зажги от него. Он сделал так. И говорит Авва Иоанн старцу: —Неужели терпит что-нибудь светильник, когда от него зажигают другие светильники? Тот ответил: —Нет. Авва на это сказал: —Так и Иоанн. Хотя бы весь Скит ходил ко мне, не воспрепятствовал бы мне в благодати Божией. Потому, когда хочешь, приходи, нисколько не рассуждая. |
|
|
Мария Группа: Участники Сообщений: 622
|
Добавлено: 30-11-2006 12:31 |
|
Я, ПОБЫВАВШИЙ ТАМ, ГДЕ ВЫ НЕ БЫВАЛИ... Стихи Ю. Левитанского Музыка В. и В. Мищуков G D G C D Я, побывавший там, где вы не бывали, G D G Я, повидавший то, чего вы не видали, C F#m H Em Я, уже там стоявший одной ногою, Am C D G Я говорю вам - ЖИЗНЬ ВСЁ РАВНО ПРЕКРАСНА! Em H Em Да, говорю я, жизнь всё равно прекрасна, G D G Даже когда трудна и когда опасна, C F#m H Em Даже когда несносна, почти ужасна, Am C D G Жизнь, говорю я, жизнь всё равно прекрасна! Вот оглянусь назад, далека дорога, Вот погляжу вперёд, впереди - немного, Что же там, позади? Города и страны, Женщины были - Жанны, Марии, Анны. Дружба была и верность, вражда и злоба, Комья земли стучали о крышку гроба, Старец Харон над тёмною той рекою Ласково так помахивал мне рукою. Ниточка жизни - шарик непрочно свитый, Зыбкий туман надежды, дымок соблазна, Штопаный, перештопанный, мятый, битый, Жизнь, говорю я, жизнь всё равно прекрасна! Небо багрово-красно перед восходом, Лес опустел, морозно вокруг и ясно. Здравствуй, мой друг воробушек, с Новым годом! Холодно, братец, а всё равно прекрасно! Здравствуй, мой друг воробушек, с Новым годом, Холодно, братец, а всё равно прекрасно! |
|
|
Мария Группа: Участники Сообщений: 622
|
Добавлено: 13-12-2006 20:18 |
|
Путь Дао - притча о Мастере и Идущем Однажды Наставник рассказал Идущему о Мастере. Рассказ настолько его впечатлил, что он решил стать его учеником. Он пришел в селение, в котором по рассказу проживал Мастер, нашел его дом, робко постучал и вошел внутрь. Картина, которая представилась его взору, потрясла Идущего до глубины души: перед ним сидел мужлан в грязных одеждах в окружении двух развратных полуголых женщин, которых он периодически лапал, пил самогон и грязно сквернословил. Этот человек пьяным жестом пригласил его присоединиться к их маленькому пиру. Он налил ему полный стакан самогона и протянул его Идущему. Тот все еще находился в ступоре от увиденного. Человек, которого называли Мастером, обозвал его матерными словами за его заторможенность, а когда идущий продолжил после этого стоять на месте, начал унижать его в глазах сидящих рядом с ним девиц. Наконец Идущий не выдержал и гневно выпалил: - Я пришел к Мастеру, а вижу перед собой грязного оборванца, который отвратительно ругается матом, сидит в обществе падших женщин, потребляет это пойло и ведет себя по-свински! Настоящий Мастер должен жить в красивом и уютном доме, одеваться в чистые одежды, речь его должна струиться как звонкий ручей, он должен быть полон доброжелательности и ласки. У вас всего этого нет! Как вы в таком случае можете называть себя Мастером?!? Эта тирада сильно развеселила человека, и он покрыл Идущего таким матом, от которых тот лишился слов! Он, резко хлопнув дверью, пулей вылетел из этого дома. В не себя от гнева, полученных обид и оскорблений, он прибежал к своему Наставнику. - Наставник, - вскричал он, - как Вы могли назвать этого ужасного человека Мастером?!? - Успокойся, - ответил тот. – Ложись спать, завтра у нас будет необычный день. Рано утром Наставник разбудил Идущего, и они отправились в ту же самую деревню и в тот же самый дом, в котором побывал Идущий прошлым днем. Постучав в дверь, они вошли внутрь. Идущий снова был потрясен увиденным: его взору предстал чисто убранный дом, в котором пахло приятными благовониями и цветами. На том же самом месте сидел вчерашний «мужлан», облаченный в красивые чистые одежды. Он нежно и лучисто улыбнулся гостям, вежливым жестом пригласив их за стол, отведать разнообразных фруктов и нектаров. Наставник с улыбкой сел рядом с этим человеком, и с аппетитом принялся за фрукты. Они сидели и весело наблюдали за обалдевшим Идущим. Когда он пришел в себя, он пал на колени перед Мастером: - Мастер! Прошу простить мое вчерашнее поведение, - взмолился он. – Теперь я вижу Вас и признаю Вас Мастером. Возьмите меня в ученики, умоляю!.. Лицо Мастера стало немного печальным. - Мне не нужны ученики, которые смотрят на внешность и не видят сути. Ступай своей дорогой. По словам очевидцев, последние слова Мастер врят ли произнёс. Видеть суть может только Просветлённый, и это очень сложно сделать на раз. Скорей всего, он взял к себе в ученики этого человека. |
|
|
Мария Группа: Участники Сообщений: 622
|
Добавлено: 19-12-2006 14:27 |
| Какие люди пишут на этом форуме. Я просто не имею права сойти с ума. | |
|
Мария Группа: Участники Сообщений: 622
|
Добавлено: 21-12-2006 19:12 |
|
Твой истинный друг твоя душа и нет больше истинных друзей Лорд Махавира |
|
|
Solomon Группа: Администраторы Сообщений: 8493 
|
Добавлено: 01-01-2007 16:34 |
|
Приветсвую старые души! Рама, Кришна, Будда, Зороастр, Иисус Христос, гуру Нанак, Махавира, Пророк Муххамад! А плачу от восторга когда пречисляются эти Имена в баджане Алла Баджо! Эпоха Водолея это век женщин! Нет ничего в мире прекрасней и слаще мудрых женщин! |
|
|
Solomon Группа: Администраторы Сообщений: 8493
|
Добавлено: 01-01-2007 16:46 |
|
Ну почему мужики такие глупые - меняют золото на стекло! |
|
|
У. Ленин Группа: Участники Сообщений: 832 
|
Добавлено: 01-01-2007 17:22 |
|
Товарищи р-Эволюционеры! Товарищи искатели Новизны! НОВИЗНА в характере и делах это одно из святых качеств стремления в необычное и неизведанное, стремление отрицающее авторитеты, звания, награды и заслуги. Туда где яркость Обновлённых впечатлений, СОЛНЕЧНОЙ вспышкой, омывает Сознание (которое до этого было во мраке массовых стереотипов) . На первых порах Испытания НОВИЗНОЙ, юное Сознание испытывает ожог и страх потерять липкие привычки, а по мере осознавания и более включающих контактах с Новым местом, с Новыми подвигами, с Новыми достижениями и НОВЕЙШИМ ОСНАЩЕНИЕМ - Доспехами Истого Героя. !И! тогда!.. Наш Герой безъстрашно отбрасывает корки и щиты устаревших форм и ветхих утверждений, ОН обнажённым младенцем встречает Новейший Мир открытою ДУШОЮ. С Новейшим Миром ВАС Души Света !!! Да здрвствует Революционное ОБНОВЛЕНИЕ! вождей в засады Ура товарищи! |
|
|
Мария Группа: Участники Сообщений: 622
|
Добавлено: 01-01-2007 17:28 |
| Истина. | |
|
Мария Группа: Участники Сообщений: 622
|
Добавлено: 08-01-2007 20:45 |
|
Исаак Ньютон: «ГИПОТЕЗ НЕ ИЗМЫШЛЯЮ...» Этот человек сформулировал основные законы механики, открыл закон всемирного тяготения, открыл законы разложения белого света и выдвинул корпускулярно-волновую теорию света, разработал дифференциальное и интегральное исчисления, открыл закон охлаждения нагретого тела, открыл закон сопротивления движению в вязкой жидкости, сконструировал один из первых термометров, впервые построил отражательный телескоп. Лагранж скажет о нем: «Он самый счастливый — систему мира можно установить только один раз». Он родился вьюжной зимой 1642 года, после рождества, когда метель особенно тоскливо выла в высоких каминных трубах Вулсторпа. Родился до срока, таким хилым и слабым, что Варнава Смит, священник, считал, что он не жилец на этом свете. Сам Ньютон говорил впоследствии: «По словам матери, я родился таким маленьким, что меня можно было бы выкупать в большой пивной кружке». Но слабый этот младенец выжил всем на удивление и, странно, за всю свою долгую жизнь почти никогда не болел, к 84 годам потерял лишь один зуб. Он не знал своего отца, который умер до его рождения. Отчим говорил, что отец был «диким, чудным и слабым человеком». Когда ему было три года, отчим с матерью уехали, а мальчик остался с бабушкой. Так они и жили — в маленьком сельском домике из серого камня, окруженном редким плетнем. Он окончил сельскую школу и мог бы удовлетвориться этим, как соседние мальчишки, сыновья таких же фермеров, каким был его отец. Но, к счастью, родные послали его в Королевскую школу в Грэнтэм — маленький городок в десяти километрах от родной деревушки. Это было его первое из немногих путешествий. Ведь Ньютон был удивительным домоседом и за всю свою жизнь никогда не отъезжал от родного дома дальше чем на 180 километров. Он никогда не пересекал Ла-Манш и не оставлял Англию ни на один день. О нем писать трудно: никаких приключений, невероятных событий, редкостных коллизий. Вероятно, где-нибудь в гостях, в толпе вы бы и не обратили внимания на этого молчаливого, неостроумного человека ниже среднего роста, с самой заурядной внешностью. Говорят, что он был плохим собеседником и мог в разговоре вдруг замолчать и задуматься. Тогда взгляд его быстрых, живых глаз как бы застывал. Такие мужчины не пользуются успехом у женщин, и Ньютон так и не женился. И влюбился он тоже, кажется, лишь раз, мальчишкой, когда учился в Грэнтэме. Ее звали мисс Сторей, и она была очень хорошенькая. Эта девочка — единственный романтический образ его жизни. Верность ему он сохранил навсегда, даже в старости навещал старушку, в которую превратилась девочка. В отроческие годы Ньютон отличался от сверстников равнодушием к шумным забавам и интересом к любой работе, требовавшей каких-нибудь орудий, инструментов или приспособлений. Он мог часами наблюдать за плотником или кузнецом, а потом сам, как мог, повторял увиденное. Очень заинтересовала его ветряная мельница, которую сооружали неподалеку от Грэнтэма. Когда он понял наконец принцип ее работы, то тотчас построил маленькую модельку, в которой поселил мышонка. Чтобы поесть, мышонок должен был взбираться наверх к мешочку с зерном и при этом вращать мельничное колесо. Потом, в Тринити-колледже, в Кембридже, он тоже живет как-то незаметно, сторонится веселых студенческих компаний, избегает вечеринок, а если и приходит, не пьет, сидит словно по принуждению. Впрочем, поведение его определяется во многом положением. Смерть отчима лишила его всякой родительской помощи. И студентом он становится не сразу. Сперва он суб-сайзер, бедняк, которого хоть и пускали на лекции, но требовали, чтобы за это он прислуживал своим богатым однокашникам. Студентом он стал только в 1664 году, но и тут поначалу ничем замечательным себя не выказал. Был прилежным, интересовался математикой. Но мало ли их, прилежных, которые чем-то интересуются. Учился он как-то незаметно, средне, и невозможно проследить, как буквально за несколько лет происходит это сказочное превращение вчерашнего провинциального школьника в совершенно самостоятельного и оригинального исследователя. Тому нет никаких объяснений, никаких толчков извне, никаких побудительных причин. И можно только догадываться, что этот процесс шел постоянно в глубинах его могучего мозга. Потом, спасаясь от ужасов чумы (в одном Лондоне сожгли 31 тысячу трупов), он уезжает на два года в родную деревушку. Эти годы хочется назвать «болдинской осенью» Ньютона. Он работает сверх всякой меры. В этом домике с крутой крышей рождаются дифференциальное и интегральное исчисления. Здесь на грубом деревенском столе он раскладывает линзой солнечный луч, познавая тайну спектра. Здесь, под этими окнами, росла самая знаменитая в мире яблоня, с которой однажды с глухим стуком упало самое знаменитое в мире яблоко, подсказав Ньютону закон всемирного тяготения. «Все это происходило в два чумных года — 1665-й и 1666-й,— пишет Ньютон,— ибо в это время я был в расцвете изобретательских сил и думал о математике и философии больше, чем когда-либо». Существовало ли на самом деле легендарное яблоко или это просто красивый символ — сказать трудно: уж очень много тут разнотолков. Великий Гаусс сердился, когда при нем поминали Ньютоново яблоко. «Не понимаю,— писал он,— как можно предполагать, чтобы этот случай мог ускорить или замедлить это открытие. Вероятно, дело происходило таким образом: однажды к Ньютону пришел глупый и нахальный человек и пристал с вопросом, каким образом он мог прийти к своему великому открытию. Ньютон, увидев, с кем он имеет дело, и желая отвязаться, ответил, что «ему пало на нос яблоко», и это совершенно удовлетворило любознательность того господина». Гаусс фантазирует довольно беспочвенно, потому что сам Ньютон, описывая свое открытие, ни словом о яблоке не упоминает. «В том же году (то есть в 1666-м.— Я. Г.) я задумался о тяготении, простирающемся до лунной сферы,— писал он,— и... пришел к выводу, что силы, удерживающие планеты на их орбитах, должны быть обратно пропорциональны квадрату расстояния между планетой и центром, вокруг которого она обращается. Сравнивая затем силу, требующуюся для удержания Луны, с силой тяготения на поверхности Земли, я нашел ответ, за которым не пришлось далеко ходить». Примерно то же говорит и некий Пембертон, которому Ньютон сам рассказывал о рождении великого закона. В своих воспоминаниях он пишет: «Когда он (Ньютон.— Я. Г.) гулял в саду, ему пришли в голову разные соображения о силе тяжести. Так как эта сила не уменьшается заметно на самых далеких расстояниях от центра Земли... ему показалось совершенно естественным предположить, что действие этой силы простирается гораздо дальше, чем обыкновенно думают, может быть, до Луны, подумал он, и если так, то, может быть, оно влияет на движение Луны? А может быть, даже движение Луны по ее орбите не что иное, как действие той же самой силы?». Редакция, как видите, другая. По Ньютону, мысль его с небес спустилась на Землю, по Пембертону — с Земли поднялась к небесам, но и тут и там — ни слова о яблоке. Откуда тогда взялось яблоко? Впервые о нем рассказал Вольтер уже после смерти Ньютона, якобы со слов его племянницы Екатерины Кондьюит. Легенду укрепили и воспоминания Стакли — друга молодости Ньютона. Он, вспоминает разговор, который происходил незадолго до кончины великого ученого. «После обеда, поскольку погода была теплой, мы вышли в сад и пили чай в тени яблонь вдвоем — он и я,— пишет Стакли.— Между прочим, он упомянул о том, что как раз в аналогичной обстановке идея гравитации пришла ему в голову: соответствующее настроение и яблоко, упавшее в этот момент, способствовали рождению этой идеи...» Так или иначе, но в течение 93 лет после смерти Ньютона ни один человек не уходил из его дома в Вул-сторпе без того, чтобы не взглянуть на легендарную яблоню. В 1820 году сильная буря сломала старое дерево, и из его обломков сделали стул — новый предмет поклонения посетителей мемориального музея. История с яблоком просто забавна и в то же время весьма характерна для легенд о научных открытиях, склонных к фетишизации вещей второстепенных. Если яблоко и существовало, оно, мне кажется, все-таки не заслуживает этой всемирной и многовековой славы. В этом прежде всего убеждают слова самого Ньютона, который писал: «Я постоянно держу в уме предмет моего исследования и терпеливо жду, пока первый проблеск постепенно и мало-помалу не превратится в полный и блестящий свет». Итак, луч его гения в 1,666 году высветил закон всемирного тяготения. Ньютон знает, какие силы держат на небе Луну, но мир узнает об этом только через 20 лет: в характере ученого есть одна странность — он не любит публиковать своих работ. Он очень нетороплив и обстоятелен. «Я гипотез не измышляю» — любимое его выражение, почти девиз. Эта неторопливость и равнодушие к публикациям своих работ обошлись ему очень дорого. В 1692 году маленькая собачка Ньютона по кличке Алмаз в отсутствие хозяина опрокинула свечу на кипу рукописей, которые сгорели дотла. Вряд ли какая-нибудь другая собака нанесла человечеству столь большой ущерб. Ньютон был на грани психического заболевания, некоторое время не мог работать. Некоторые биографы именно с этим событием связывают проявления его болезненного самолюбия, властной нетерпимости ко всем, кто работал в науке в областях, близких к сфере его интересов. Он не мог примириться с мыслью, что Лейбниц независимо от него пришел к дифференциальному и интегральному исчислениям. Он спорит всю жизнь. Спорит с Гуком, с Гюйгенсом, с Флэмсти-дом. С желчным раздражением пишет он слова, которые и в наши дни иногда звучат, к сожалению, справедливо: «...Я убедился, что либо не следует сообщать ничего нового, либо придется тратить все силы на защиту своего открытия». В апреле 1695 года, когда Ньютон был смотрителем лондонского Монетного двора, необыкновенный гость из России трижды приезжал туда, чтобы познакомиться с техникой чеканки монет. Окружавшие называли его «десятником», но относились с высоким уважением. И наверное, они встретились там, в древнем Тауэре,— царь Петр и Исаак Ньютон. Как жгуче интересно было бы узнать, о чем говорили два этих великих человека! Известно только, что, когда Ньютон составлял список адресов, по которым следовало разослать его «Математические начала», он специально пометил: «6 — царю для него самого и для главных библиотек Московии». Даже в конце жизни не изменила Ньютону его гениальная творческая интуиция. Он подолгу наблюдает за искрами, которые проскакивают между иголкой и натертым шерстью янтарем. Он пишет, что они напоминают ему маленькие молнии. Он чувствует, что стоит перед вратами таинственного, еще никем не названного огромного мира электричества и магнетизма. Он уже готов был распахнуть их, но ему не хватило времени. Пройдут годы, и его соотечественники, Фарадей и Максвелл, подарят человечеству то, что не успел сделать он. Ньютон умер в Кенсингтоне, под Лондоном, 31 марта 1727 года. Каменная болезнь жестоко мучила его, но здесь как будто утихла, он смеялся, беседовал с врачом, читал газеты. А ночью тихо умер. Угас. Незадолго перед смертью, словно оглядывая свою жизнь, такую спокойную внешне и такую неистово бурную внутренне, Исаак Ньютон сказал: «Не знаю, чем я могу казаться миру, но сам себе я кажусь только мальчиком, играющим на морском берегу, развлекающимся тем, что от поры до времени отыскиваю камешек более цветистый, чем обыкновенно, или красную раковину, в то время как великий океан истины расстилается передо мною неисследованным». Я. Голованов |
|
|
Мария Группа: Участники Сообщений: 622
|
Добавлено: 08-01-2007 20:49 |
|
Дмитрий Менделеев: «ИСКАЛ И НАШЕЛ» Периодическая система элементов приснилась Менделееву во сне. Уже много месяцев и так и этак раскладывал он карточки, где выписаны были их свойства, чувствовал: есть между ними какая-то связь, должна быть! Накануне целую ночь простоял он у конторки, за которой обычно писал, и лишь под утро, предельно утомленный, не раздеваясь, повалился на диван и уснул. Здесь и явилась ему таблица. Менделеев обрадовался во сне и тотчас проснулся. На первом попавшемся листке набросал он свои великие столбики и сразу понял – нашел! Он был сторонник изнуряющего стиля в работе, всем доказывал, что непрерывные, долгие и упорные усилия необходимы, даже если это вредит здоровью. В 26 лет, работая над книгой «Органическая химия», он не отходил от письменного стола почти два месяца. Знаменитые свои «Основы химии» писал тоже неистово. Склонившись над бумагой, кричал во весь голос, угрожая математической формуле: «У-у-у! Рогатая! Уж какая рогатая! Я те одолею!.. Убью-у!» В его трудолюбии, терпении и упорстве была какая-то богатырская русская былинность. И когда называли его гением, он морщился, махал руками и ворчал: — Какой там гений! Трудился всю жизнь, вот и стал гений... Поворчать он любил. В лаборатории бранил студентов: — Ни одна кухарка не работает так грязно, как вы... В Менделееве удивительным образом сочетались нежность и несносность. Верный признак человеческой доброты — привязанность к детям. «Много испытал я в жизни, но не знаю ничего лучше детей,— говорил Менделеев.— Чем бы и как бы серьезно я ни был занят, но я всегда радуюсь, когда кто-нибудь из них войдет ко мне...» Вечно возился с мальчишками и девчонками, устраивал им праздники, елки, кормил, одаривал. Резкость же своего характера он с улыбкой объяснял тем, что раздражение таить в себе вредно: — Ругайся себе направо-налево и будешь здоров. Вот Владиславлев (бывший ректор университета) не умел ругаться, все держал в себе и скоро помер... Однажды он пришел в Палату мер и весов в большом раздражении и накричал буквально на всех, до сторожей включительно. Потом в кабинете сел в кресло, улыбнулся и сказал весело: — Вот как я сегодня в духе! Люди, близко его знавшие, говорили, что резкость его натуры более всего угнетала его самого и кричал-то он в общем на себя. Это понимали те, кто жил с ним или подолгу работал. Может быть, поэтому он неохотно менял прислугу, служителей, лаборантов. Долгие годы у него был свой портной, сапожник, переплетчик. Всемирно признанный ученый, он очень нервничал и волновался на лекциях во время демонстрации опытов. Все казалось ему: не получится, конфуз выйдет. Начинал шептать лаборанту, суетиться. А читал прекрасно. Вовсе не гладко, скорее даже коряво, без пафоса, но в каждом слове билась мысль. Он то говорил на высоких теноровых нотах, то вдруг переходил на низкий баритон, то быстро, то тянул, останавливался, искал слово. В речи его были удивительно ясные, образные неправильности: — Гораздо реже в природе и еще в меньшем коли честве — оттого и более дорог, труда больше. Он мог запросто увлечься, отойти от темы, начать фантазировать и вдруг спохватывался и, оглядев с улыбкой ряды студентов, говорил виноватым тоном: — Это я все наговорил лишнее, вы не записывайте... Студенты не просто любили Дмитрия Ивановича,они боготворили его. Экзамены сдавать ему было трудно. Когда принимали вдвоем с Бутлеровым, к Бутлерову очередь, а к Менделееву идти робели. И все-таки очень любили его. Импонировал его убежденный демократизм. Однажды на экзаменах (студенты вызывались по алфавиту) один студент, подойдя к столу, представился: «Князь В». — На букву К я экзаменую завтра,— резко сказал Менделеев. Именно его попросили студенты передать петицию-протест, адресованную правительству. Менделеев отвез ее министру Делянову, который вернул петицию с надписью: «По приказанию Министра Народного Просвещения прилагаемая бумага возвращается Действ. Стат. Сов. профессору Менделееву, так как ни министр и никто из состоящих на службе Его Императорского Вели чества лиц не имеет права принимать подобные бумаги...» Тогда он ушел из университета. Последние слова его, произнесенные с кафедры, были: «Покорнейше прошу не сопровождать моего ухода аплодисментами по множеству различных причин». Понимал, что аплодисменты эти грозят его молодым слушателям новыми карами. Высокий, широкоплечий бородач, с длинными русыми волосами (в нашем представлении Менделеев почему-то чаще всего седой старик), с ярко-синими глазами, удивительно подвижный, весь какой-то заметный, с богатейшей мимикой — таким его описывали современники. Его племянница вспоминает: «Когда он говорил про то, чего не любил, то морщился, нагибался, охал, пищал, например, в словах «церковники», «ла-тынщина», «тенденция...» Профессор Б. П. Вейнберг запомнил его лекции: «Иногда мысли Дмитрия Ивановича так быстро сменялись одна другою, так бежали одна за другою, что слово не могло поспеть за ними,— и тогда речь переходила в скороговорку однообразного, быстрого ритма на средних нотах. А иногда словесное выражение мыслей не приходило сразу, и Дмитрий Иванович как бы вытягивал из себя отдельные слова, прерывал их многократными «мм., мм., как сказать» и, произнося их медленно на высоких, тягучих, почти плачущих нотах,— потом внезапно обрушивался отрывистыми, низкими аккордами, бившими ухо, как удары молотка. Будь я музыкант, я, думается, мог бы переложить лекцию Менделеева на музыку...» Менделеев прожил большую сложную жизнь. Солидный, известный профессор, отец семейства, влюбился вдруг в девушку, студентку, мучился, плакал, понимал всю безрассудность этой страсти, приговаривал себя не видеть ее, уезжал за границу, усылал ее за тридевять земель, а сам, тоскуя, четыре года писал ей письма и не отправлял, складывал в ящик, где хранил завещание. Убегая от самого себя, поплыл в Африку. «По дороге я хотел упасть с палубы парохода в море»,— признался он потом. И вместо Африки примчался к ней в Рим, понял: иначе умрет. Менделеев не только великий ученый, но и сильный русский характер. Я часто думаю, какое удовольствие было бы для большого актера сыграть Менделеева, и удивляюсь, что до сих пор нет о нем пьесы или фильма. Все его интересовало, кроме, пожалуй, политики. Он считал, что заниматься ею не следует, в революционные преобразования не верил, считал, что все образуется со временем само собой. И наверное, прав один из его биографов, почетный академик Н. А. Морозов, который считал, что общественно-политическую деятельность Менделеева постигнет участь теологических изысканий Ньютона. «Пройдет несколько лет,— писал Морозов,— и о них забудут, тогда как формулированный им периодический закон, хотя бы и с некоторыми частными изменениями, всегда останется в основе общей химии...» Но, кроме политики, его интересовало действительно все. Англичанин Г. Джонс отмечает его «необычайный интерес к науке в целом». Увлекался отнюдь не только химией, но и изучением природных ресурсов, металлургией, угле- и нефтедобычей, метеорологией, воздухоплаванием, агрономией, громил спиритизм. С гордостью писал: «Сам удивляюсь, чего только я не делывал в своей научной жизни». По средам собирал у себя гостей: ученых, музыкантов, писателей, художников. Неохотно ездил в гости, редко бывал в театре, но посещал все художественные выставки, дружил с Репиным, Суриковым, Васнецовым, Крамским, Шишкиным. Говорил Куинджи: — Много секретов есть у меня в душе, но не знаю вашего секрета... Когда гроб с телом Менделеева двигался на Волково кладбище, впереди огромной процессии несли таблицу Менделеева — символ его бессмертия. Я. Голованов |
|
|
Мария Группа: Участники Сообщений: 622
|
Добавлено: 20-01-2007 06:50 |
|
Сын пришел к отцу и сказал: "Папа, мне все время хочется делать плохие вещи. Как мне быть?" Отец подвел его к большому деревянному забору во дворе и сказал: "Возьми ведро гвоздей и когда тебе снова захочется сделать что-то плохое, вбей гвоздь в забор". Через некоторое время гвозди в ведре закончились, а весь забор был забит гвоздями. И тогда сын сказал: "Папа, теперь я хочу делать хорошие вещи". Тогда отец сказал: "Каждый раз, когда сделаешь хорошее дело, вынимай по гвоздю из забора". И когда все гвозди были вынуты, отец подвел сына к забору и сказал: "Вот смотри, ты делал плохие вещи и забивал гвозди, а потом ты делал хорошие вещи и вынимал гвозди. Но посмотри получше... Гвозди вынуты, но раны остались..." |
|
|
11Лена Группа: Участники Сообщений: 633 
|
Добавлено: 27-04-2007 14:12 |
|
Бай-книга.Русский обряды ,сказания.Словарь старинных слов и имен. http://www.peterlife.ru/download%20free%20online/russian-folk-legends/index.htm |
|
|
zakko2009 Группа: Участники Сообщений: 1 |
Добавлено: 28-10-2015 10:56 |
На чудо надейся... Владимир Шебзухов  Просил волшебника мышонок -- Сплошное в просьбе «ох» и «ах» -- Достал до маленьких печёнок, Мышонка каждодневный страх. Попасть боялся кошке в лапы. И стал волшебника просить, Из мышки кошечку «состряпать», Его-мышонка, превратить. Взмахнул тут кисточкой волшебной, Кудесник «что ни пожелай» У кошки страх был повседневный, Лишь слышала собачий лай. Ползёт обратно с просьбой кошка. Наверно, ей собакой быть. Прибудет храбрости немножко. Всё легче и спокойней жить. А дальше-больше -- пред пантерой Собака прижимала хвост. Превращена собака в зверя. Остры и зубы, крупный рост… Боясь охотников, со страху, Готова в озеро нырнуть. Чтоб перестала охать-ахать, Решил волшебник всё вернуть. Признал свою кудесник слабость, Власа на кисти теребя... «В кого б ни превратил на радость, Мышонка сердце… у тебя!» 
|
| Страницы: 1 |
|
| Сатсанг / Сидхи! / Дороги предков. |