Страницы: 1

Автор	Сообщение
Демира спит у компьютора Группа: Писатели Сообщений: 549	Добавлено: 17-07-2006 17:15
	Вот, решила поделиться любимым писателем. Анонс В результате шалости одного из могущественных богов на Земле появился род человеческий. Однако люди стали развиваться совсем не так, как хотелось бы божественным силам, более того - они сами стремятся стать творцами и проникнуть в высшие сферы мироздания. Боги пытаются уничтожить людей всемирными катаклизмами, подчинить их своей воле, затормозить их духовное развитие - и лишь один из них, хулиган и бездельник Маг, которому люди обязаны своим появлением на свет, старается спасти своих подопечных от гнева старших богов. Однако люди видят в нем только злого насмешника и искусителя - Сатану... Цитировать
Демира спит у компьютора Группа: Писатели Сообщений: 549	Добавлено: 17-07-2006 17:22
	Глава 1 - Смейся, дитя мое, смейся - он тоже любил смеяться. Его называли легкомысленным, потому что он не важничал от сознания собственной значимости, как другие Власти. Да, он был легким и светлым; что бы о нем ни говорили - не слушай их, дитя мое, я знаю его, как никто. Ты еще мал сейчас, но когда ты вырастешь, я расскажу тебе о Маге... *** Чтобы наблюдать за скачкой, он выбрал камень на самом краю плоскогорья. Отсюда была хорошо видна вся долина, где жил табун кентавров. Дистанция была отмечена вешками, она спускалась в долину по пологому склону, поворачивала у обломка скалы на берегу реки, где сейчас маячила черная грива волос и вороная шкура одного из старших кентавров, поставленного следить, чтобы все соперники обогнули скалу, а затем поднималась наискось вдоль обрывистого склона долины, в самом конце переходя в короткий ровный участок. Скачки были обычным развлечением у кентавров, но сегодняшняя была особенной. Победитель получал в жены дочь вождя, быстроногую Лисиппу. Пышное золото гривы ее волос и атласно-блестящее золото шкуры ее крупа светились сейчас в толпе остальных девушек табуна, все члены которого, от молодых жеребят до поседевших от времени стариков, поднялись на плоскогорье, чтобы наблюдать оттуда за скачкой. Сам он не был кентавром. Они были творениями, а он - творцом. Он не был их создателем, поэтому они почти не обращали на него внимания, увлекшись праздником в честь совершеннолетия Лисиппы. Кентавры были выдумкой кого-то из младших Сил, и выдумкой неплохой. Во всяком случае, ею можно было увлечься, можно было провести несколько дней на их празднике, главной в котором была сегодняшняя скачка, - как и они, он всегда любил скорость. Однако он отдавал должное красоте этой девушки по давней привычке оценивать совершенство своих и чужих творений. Он понимал, почему так нетерпеливо бьют в землю копыта соперников, выстроившихся вдоль линии, - проведенной на сухой и пыльной земле стартовой площадки рукоятью воспитательского кнута. Около двух десятков молодых кентавров готовились оспаривать право взять Лисиппу в жены - как ему говорили накануне, некоторые из них ждали этого события несколько лет. Щелчок кнута - и соперники сорвались с места. Жесткая земля задрожала под их копытами, эта дрожь передалась камню, на котором сидел он. Пестрое облако скакунов хлынуло по пологому склону в долину, весь табун выбежал на край обрыва, чтобы лучше видеть гонку. Опасно, ох, опасно мчаться что есть силы под уклон - он это понял только тогда, когда один из кентавров споткнулся в общей толчее и покатился по склону вслед за убегающими соперниками. На мгновение у него захватило дух - он так увлекся гонкой, что его чувство опасности изменилось, стало таким же, как у ее участников, - но упавший кентавр поднялся на ноги и пустился в безнадежную погоню за остальными. А кентавры были уже в долине. Со всех ног они мчались к камню, у которого стоял наблюдатель. Несколько самых сильных начали отрываться от общей толпы, но среди них пока было невозможно угадать лучшего. И этот красавец гнедой мчавшийся сейчас на полгруди впереди остальных, и настигавший его вороной чуть старше других участников, и огненно-рыжий, рвущий копыта вслед за ними, и двое серых рядом с ним, похожих друг на друга, как братья. Единой группой они обогнули скалу и полетели через долину к подъему. Он неотрывно следил за этими пятерыми, упиваясь скачкой. Он не мог бы сказать, кому из них он желает победы, - кто бы ни пришел первым, он порадовался бы за победителя и огорчился бы за остальных. Редко случалось творцам, привыкшим менять и переделывать свои творения, ощутить такую безусловность, окончательность происходящего. Это сознавали и соперники, вкладывая себя в скачку так, словно она была первой и последней в их жизни. Кентавры пронеслись сквозь долину и начали подниматься обратно на плоскогорье. Длинная, тянущаяся наверх вдоль склона тропа была достаточно широкой для обгона, но сейчас по ней грудь в грудь бежали двое - вороной и гнедой, достигшие ее первыми, а остальные трое были вынуждены оставаться позади. Изнурительный подъем был главной проверкой выносливости бегунов, и двое серых начали понемногу отставать. Но огненно-рыжий не уступал. Он взбирался на подъем по пятам за двумя первыми и все время искал возможность протиснуться между ними. Его настойчивость была понятна - остаток пути наверху был слишком короток, чтобы он успел выиграть там целый корпус. Но тропа нигде не расширялась, а до конца подъема оставалось совсем немного. Рыжий предпринял отчаянную попытку обойти соперников по внешнему краю. Он прыгнул на крохотный, нависавший над обрывом выступ, чтобы следующим скачком вырваться вперед, но камень оказался слишком непрочным и обвалился под его копытами. Обломки полетели вниз с обрыва вместе с неудачливым скакуном, а двое первых продолжали бороться за победу, так и не заметив случившегося позади. Гость кентавров вскочил было на ноги, но тут же сел обратно. Это были не его творения, он был здесь только гостем. По законам творцов он не имел права вмешиваться в жизнь чужих творений - она считалась личным делом каждого творца. Неподвижное пятно шкуры упавшего участника огненно-рыжей точкой маячило под обрывом. В табуне засуетились, несколько мужчин отделились от толпы и побежали по склону к упавшему. Вороной и гнедой выбежали на верхний край обрыва и понеслись к площадке - грудь в грудь, точно так же, как поднимались по тропе. Оба хрипели и упирались, до последнего мгновения было неясно, чья возьмет - мощь зрелости или ярость молодости. На последних шагах вороной оказался чуть крепче, его хватило на рывок, и он обошел своего соперника на грудь. Оба судорожно дышали и едва держались на ногах. С тропы один за другим начали появляться остальные участники скачки. Первым отдышался вороной - победители приходят в себя быстрее, чем побежденные. Торжествующе вскинув голову, он подошел к вождю за своей наградой. Вождь подозвал Лисиппу и объявил ее женой вороного кентавра. Она с восторгом глянула на победителя - девушки-кентавры любят самых быстроногих. Раздался гул поздравительных возгласов, обоим надели заранее приготовленные венки, готовясь к продолжению праздника. Но веселье было не совсем настоящим - гость кентавров хорошо чувствовал это, сидя поодаль на своем камне. За поздравлениями, венками, приветственными криками и прочими условностями ритуала таилась подспудная мысль - а что там, под обрывом, куда ушли мужчины? Что там, с этим отчаянным юношей-кентавром, который при чуть большей доле везения мог бы на равных оспаривать руку дочери вождя? Пора было продолжать праздник, но табун не уходил в долину, дожидаясь их возвращения. Наконец они появились со своей ношей и положили ее на площадку. Молодой кентавр еще дышал, но было очевидно, что его мгновения сочтены. Пожилая женщина, умевшая лечить, склонилась над ним, но покачала головой и отошла. Гость кентавров издали наблюдал за этой сценой. Вдруг он почувствовал, что их головы оборачиваются к нему, одна за другой. Еще немного - и он стал центром внимания всего табуна. Он был не их творцом, он просто гостил у них на празднике. Им было известно не хуже, чем ему, что он не имел права творить для них, поэтому они ничего не просили у него. Просто смотрели. Он замешкался только на долю мгновения. Ровно настолько, чтобы сообразить, что не успеет разыскать в хрониках, кто их творец, и вызвать его сюда. Да и неизвестно, как отнесется к этому их создатель - большинство творцов относились к своим творениям как к игрушкам, которые легко сломать и сделать заново. Вскочив с камня, он подошел к умирающему кентавру и простер над ним руки. Внутреннее строение было типовым, поэтому у него не заняло много времени, чтобы разобраться в нем и привести в нормальное состояние. Он всегда был злостным нарушителем законов. Юноша-кентавр пришел в себя и приподнялся с земли, недоуменно оглядывая окружающих. Инцидент был исчерпан, и гость надеялся, что теперь о нем снова забудут. Но кентавры по-прежнему смотрели на него - только выражение их лиц было другое. - Ну что вы на меня уставились? - с досадой сказал он. - Праздник продолжается. *** Оранжевый диск Аала опускался за горизонт. Теснины и ущелья Аалана заливала лиловая тьма, и только острый пик, торчащий над нагорьем, словно указывающий ввысь палец, казался охваченным пламенем. На острие этого пальца яркой точкой пылал небесный чертог Вильнаррат. Приближалась ночь семнадцати лун. Здесь, в тонких мирах, где мысль равнялась действию, было много сооружений, созданных Властями или младшими Силами и служивших какой-либо одной цели, Вильнаррат, вызванный к проявлению мыслью самого Императора, предназначался для общего сбора Властей, когда требовалось обсудить дело первостепенной важности. Кроме того, Власти собирались здесь и во время редких сочетаний светил Аалана, таких, как ночь семнадцати лун, - для безопасности, потому что любое событие, совершенное ими в это время, могло произвести непоправимое влияние на будущее проявленного мироздания. Прозрачным куполом чертога был накрыт огромный овальный зал, просторный и пустынный. В одном из фокусов овала находился прямоугольный стол с двойной крышкой, нижняя плоскость которой на четверть высоты отстояла от верхней. Вокруг стола стояли семь кресел: одно в торцовой части, остальные шесть по бокам стола, по три с каждой стороны. Эти кресла были с причудливой резьбой на изогнутых ножках и подлокотниках, с прямыми высокими спинками и пухлыми сиденьями, обтянутыми плотной узорчатой тканью. Ни одно из них не походило на другое - все они были именными, у каждого из них был свой хозяин. Во втором фокусе овального зала на полу был начертан круг с гептаграммой, служившей входом. Обычно она бывала тусклой, но сейчас ее линии ярко светились, показывая, что сюда направляется кто-то из Властей. Когда они накалились добела, в центре гептаграммы появилась сияющая женская фигура. Она шагнула из круга, освобождая вход, сияние вокруг нее медленно затухало. Как и положено на сборе в Вильнаррате, Жрица была в полном торжественном облачении. Ее просторное бледно-золотистое одеяние с белым воротником-пелериной, схваченное широким, зеленым с золотом поясом, мягкими складками струилось до пола, пышность рукавов была подчеркнута длинными и узкими, почти до локтя, изумрудно-зелеными манжетами с золотой вышивкой, острые носки башмачков из той же ткани едва выглядывали из-под стелящейся по полу юбки. На ее голове возвышалась двурогая тиара из белого металла, надетая поверх полупрозрачной вуали, прикрывающей шею и плечи, в руках была книга. Эта книга была талисманом силы Жрицы, ее нельзя было оставлять без присмотра в такую ночь. - Опять я явилась раньше всех! - подумала Жрица. В досаде она подумала слишком громко, и ее мысль заметалась по залу, отражаясь от стен. Жрица смахнула ее рукой и направилась к своему креслу, второму по левую руку от кресла во главе стола. Она действительно всегда являлась на такие сборища первой - по привычке к дисциплине, переходившей в примитивную боязнь опоздать. Усевшись в кресло с опрокинутым серпом луны на спинке, Жрица положила книгу на нижнюю поверхность стола, служившую подставкой для талисманов силы, и неторопливо оглядела зал. Если не считать стола и кресел, единственным украшением зала Вильнаррата был пол, покрытый сложным многоцветным узором. Аал уже скрылся за горизонтом, но прозрачный купол радужно поблескивал под светом восходящих лун. Двенадцать из них имели воплощение в промежуточных и плотных мирах, остальные пять полностью принадлежали тонким мирам. В полночь все они сойдутся в секторе зенита и наступит время силы. Это время Власти проводили здесь вместе, в беседах или чаще в молчании, но, главное, в бездействии, потому что никому, даже Императору, было не под силу предсказать, чем обернется в будущем мельчайшее событие, совершенное кем-нибудь из них в эту пору. Гептаграмма засветилась. Рубиновый столб света в ее центре постепенно превратился в высокого, сухопарого мужчину в темно-красном балахоне с широкой золотой каймой по низу и с таким же белым воротником-пелериной, как у Жрицы. Его голову отягощала золотая митра, сухая рука сжимала тонкий и длинный стержень с тремя перекладинами наверху, две крайние из которых были короче средней, - крест Иерофанта, талисман его силы. Белая треугольная борода придавала длинному лицу Иерофанта еще более вытянутый вид. Иерофант вышел из круга и приветствовал Жрицу коротким поклоном, затем подошел к своему месту, первому справа, и уселся на раззолоченное кресло с крестом на верхней спинке. Не успел он установить свой талисман в отверстие на кресле, как гептаграмма засияла снова. На этот раз там появилась пышнокудрая и пышнотелая женщина в мягкоскладчатом синем платье с темно-зеленым лифом и ярко-желтой, расшитой алыми цветами юбкой, выглядывавшей спереди из-под синих складок. Синяя с золотом корона венчала волосы цвета густого меда, красный с золотом воротник окружал полную шею. Большие и круглые прозрачно-голубые глаза смотрели из-под темных дуг бровей, округлое лицо, точеный нос и пухлые яркие губы принадлежали безупречной красоте. В руке она держала тонкий золотой жезл с круглой головкой, известный как жезл изобилия, талисман силы Императрицы. Женщина приветственно улыбнулась сидящим за столом и прошла к креслу, первому слева от главы стола. В центре гептаграммы возник луч золотого света, а в следующее мгновение в нем появился Воин. Он был весь в золоте - короткая юбка из позолоченных кожаных полосок, золотые пластины брони на груди и спине, повторявшие рельеф мускулатуры, и короткие наплечники оставляли открытыми мощные, мускулистые руки и ноги, покрытые курчавым рыжим пушком. На голове Воина был золотой шлем, из-под которого выглядывали вьющиеся светло-рыжие волосы, плавно переходившие в короткую курчавую бороду. За его пояс были заткнуты вожжи, а рядом висел меч в золотых ножнах, покрытых сложным орнаментом. Воин отсалютовал собравшимся мечом, с глухим стуком вернул его в ножны и уселся за столом на третьем месте справа. Сразу же за ним прибыла женщина в светло-оранжевом - видимо, ждала, когда освободится портал. Как и у Воина, на ее поясе висел меч, в руке она держала весы - талисман ее силы. Белая наглазная повязка сейчас была завязана у нее на шее наподобие шейной косынки. Женщина уселась на третье место слева и положила весы на полку под столом. Наконец прибыл и сам Император. В красной с золотым окаймлением накидке поверх темно-зеленого одеяния, в тяжелой зубчатой императорской короне, от которой на плечи спускалась грива свинцово-седых волос, переходящих в густую, косматую бороду, он выглядел воистину величественно. В его руке был черный с серебряной отделкой посох, на верхнем конце которого, словно бутон в серебряных чашелистиках, сверкал мелкоограненный алмаз величиной с кулак Воина. Это был известный в тонких мирах Посох Силы, который мог ввергнуть в Бездну любого из здешних обитателей. Император занял свое место во главе стола. Закат Аала догорал, с другой стороны горизонта поднималась пестрая цепочка лун. Власти сидели за столом молча, почти торжественно. Почти, потому что полную торжественность обстановки нарушали их недоуменные взгляды, направленные на пустующее кресло, среднее справа. Наконец Император сдвинул густые брови и взглянул туда в упор. - Он всегда был небрежным, - ни к кому не обращаясь, произнесла Жрица. - Этот безответственный мальчишка вечно опаздывает, - пренебрежительно фыркнул Воин. - Он был таким в прошлые дни Единого, когда был в облике мальчишки, - вступилась за отсутствующего Императрица. - А в этом бытии он предпочитает облик юноши. - Ты хочешь сказать, что сейчас он не опаздывает? - иронически спросил ее Воин. - Ну, до сих пор он не опаздывал... - Императрица запнулась, - то есть я хочу сказать, не опаздывал на много. Он сейчас появится. Появляться после Императора было верхом неприличия. Никто из Властей никогда не позволял себе этого. Кроме него. - Это он. - Женщина в оранжевом взглянула на гептаграмму, которая снова засветилась. Однако вскоре стало видно, что линии портала не белые, а голубые - значит, прибывал кто-то из младших Сил. Собравшимся в зале было известно, кто это - за столом им всегда прислуживала Нерея. Конечно, Власти могли обойтись и без нее, потому что жезл изобилия Императрицы мог вызвать на стол любые кушанья, но давным-давно сложилась традиция, что эта тонкая девушка с лицом подростка наполняет их кубки божественными напитками из плодов сада Эдема. Никто не помнил, откуда и как взялась эта традиция, но, поскольку она существовала, то соблюдалась неукоснительно. Нерея появлялась в зале позже Властей, когда они уже занимали свои места, и сразу же принималась за свою работу. Она появилась в столбе голубого света с двумя узкогорлыми кувшинами в руках, серебряным и золотым. Бледно-голубое платье, обтягивавшее тонкую талию и по-детски недоразвитую грудь, было умышленно строгим, оставляя открытыми только верхнюю часть шеи и кисти рук. Белокурые волосы, прижатые к темени тонким обручем белого металла, ниже вились длинными, уложенными раздельно локонами. Ее лицо - лицо девочки-подростка или красивого мальчика - не выражало ничего, кроме послушания, удлиненные прищуренные глаза были потуплены, поэтому трудно было определить, какого они цвета. Правда, если Нерее во время своей добровольной службы случалось поднять взгляд, в ее глазах мелькало нечто такое, отчего становилось понятным, почему эту скромницу регулярно навещает по ночам Воин, хотя в тонких мирах было множество других красивых женских сущностей. Воин был единственным из Властей, кто имел привычку расходовать избыток творческой силы подобным примитивным, атавистическим способом. Остальные Власти относились к этой его склонности со снисходительной усмешкой, а сейчас от нечего делать следили, каким взглядом он провожает идущую к столу девушку. Она прошла мимо, не подняв на него глаз, и остановилась рядом с Императором, ожидая приказа наливать напитки. Стол был пока пуст, но старший из Властей сделал знак Императрице, и та начертала в воздухе символ своим жезлом изобилия. В одно мгновение стол оказался заставленным столовыми приборами, бокалами и блюдами с кушаньями. Среднее кресло справа по-прежнему пустовало. По знаку Императора Нерея стала наливать напитки в золотые кубки и хрустальные бокалы - сначала ему, а затем по кругу, справа налево. Она замешкалась у пустого кресла, но Император движением брови приказал ей следовать дальше. Закончив разливать, она отошла к стене, мыслью вызвала к проявлению круглый столик и стул, поставила кувшины и села рядом, дожидаясь следующей службы. Власти подняли кубки, начиная долгий, на всю ночь, ужин. Тот, кого мужчины пренебрежительно обзывали мальчишкой - за то, что он предпочитал юную внешность, а женщины втайне от них называли светоносным - за то, что когда он, в малиновом плаще, в белой рубахе до колен, подпоясанной веревкой из лунных лучей, с волосами цвета свежевыпавшего снега, появлялся в Вильнаррате, в огромном зале становилось светлее, тот, кого все прозывали скрытным, а нередко и лукавым - за то, что никто не знал, что он задумает и что предпримет в следующее мгновение, - он пока отсутствовал на сборе. Он единственный вытащил четыре талисмана из трех возможных, когда сущности тонких миров тянули жребий из колодца предназначения на заре дня Единого. Тогда Императору достался Посох Силы, Императрице - жезл изобилия, Иерофанту - крест веры. Тогда Жрица вынула из колодца книгу - талисман власти тайного знания. Воин извлек себе боевой меч и вожжи, вызывающие колесницу, запряженную двумя грифонами, а Судье достались меч правосудия, повязка и весы. А он, как и Судья, с каждой из трех попыток достал по талисману - сначала плащ, затем рубашку, но последними он вынул сандалии, вокруг которых обвилась веревка из лунных лучей. Нерея еще дважды подходила к столу, чтобы наполнить кубки Властей напитками Эдема из неиссякающих кувшинов. Наступила полночь, и все семнадцать лун - двенадцать, проявленных во всех мирах, и пять, принадлежавших тонким мирам, - поднялись в зенит. Пришло время силы. Среднее кресло справа пустовало. *** Он стремительно несся сквозь промежуточные миры. Он никуда не спешил - он просто любил скорость. Малиновый плащ Ариндаль бился по ветру за его плечами, ослепительно белая рубашка Сейдула вздувалась пузырем на спине и трепетала вокруг колен, а братья Трапабаны - крылатые сандалии - прижали к бокам острые серповидные крылья, которые выпускали на самых высоких скоростях. Они обожали такие полеты не меньше своего хозяина. Веревка, повязанная у него на поясе, вела себя несколько иначе, чем это было принято в семействе веревок. Это была красиво сплетенная веревка с узлом на одном конце и с кисточкой на другом, шелковистая, полупрозрачно-белая, довольно-таки толстенькая, хотя и не настолько, чтобы не колыхаться под буйным потоком встречного ветра. Тем не менее она и не думала трепетать на ветру. Узелок на ее конце, который она, видимо, считала головным, был приподнят наподобие змеиной головки и всматривался навстречу движению. Хвостовой конец с кисточкой иногда возбужденно взмахивал, но отнюдь не под влиянием воздушного потока. Веревка любила такие полеты не столько за скорость, сколько за хороший обзор, открывавшийся сверху. Она всегда была любопытной. А посмотреть здесь было на что. В отличие от тонких миров, где жили только высокие сущности, эти миры кишели различными формами жизни. В промежуточных мирах начиналось разделение стихий, поэтому здесь водилось множество самых различных элементалов. Воздух, в котором летел Маг, был полон всякой воздушной мелочи, иногда в нем попадался и крупный элементал - смерча или урагана, - задремавший под теплыми лучами Аала, который был здесь не пронзительно белым, а золотисто-зеленым. Потревоженный элементал вздрагивал и ошеломленно оглядывался вслед пролетающему, но тот был уже далеко. Кроме элементалов, здесь обитала масса различных духов растений и животных. Маг любил поболтать с ними, и многие из них были его знакомыми и даже приятелями. Промежуточные миры были любимыми угодьями творчества Сил и Властей, поэтому от начала пробуждения понемногу заполнялись их изделиями - существами вроде гномов, зорраханов, химер, кентавров - разумными, хотя и без божественной искры, опыты с которой входили в перечень немногих запретов для обитателей тонких миров. Магу нравилось бывать в компании этих творений, как своих, так и чужих. Их бесхитростная, счастливая жизнь на всем готовом, о котором заботились их творцы, развлекала его. По сравнению с этим примитивным бытием, пестрым и суетливым, совершенная красота тонких миров казалась слишком однообразной и скучной, и не только ему - он постоянно встречался здесь со многими из младших Сил. - Тебе не кажется, что праздник кентавров очень затянулся? - заметила веревка. - Куда мне спешить, веревочка? - хмыкнул он в ответ. - Впереди у меня целая вечность. - Зачем ты это сделал? - Она считала своим долгом попрекать его каждый раз, когда он позволял себе нарушать законы. - Ведь эти кентавры - всего лишь творения. Игрушки - и больше ничего. - Не люблю поломанных игрушек. - Ты сейчас в Аалан? - Нет. - А куда? - Сейчас узнаешь, - коротко бросил Маг. Он был сосредоточен на переходе из мира в мир, требовавшем внимания и волевого усилия. Несколько мгновений спустя свет Аала стал золотисто-желтым. - А-а, Эдем, - догадалась веревка. - Опять будешь таскать яблоки? Между прочим, это запрещено. - Ты каждый раз меня поучаешь, - скорчил он досадливую гримасу. - Неужели тебе не надоело, Талеста? Пора бы тебе привыкнуть к тому, что меня не переделаешь. Кроме того, этот запрет касается только младших Сил. - Просто Императору и в голову прийти не может, что туда полезет кто-нибудь из Властей, - буркнула веревка. - И сколько раз можно напоминать, что меня зовут не Талеста, а Талиханаранталджапанрехандалеста! Все-таки я славного рода веревок из лунных лучей, а не какая-нибудь бельевая веревка жены гнома. - Милая моя веревочка, твое полное имя даже длиннее, чем ты сама, - рассмеялся Маг. - Мне никогда в жизни его не выговорить! Он приземлился невдалеке от высокой каменной стены, за которой рос сад. Ближе было нельзя, чтобы не вызвать сигнал тревоги - полет на сандалиях был магией, которую чувствовало охранное заклинание, наложенное Императором на сад. - Боишься, что заметят? - съехидничала веревка, взмахнув кисточкой. - Не заметят. - Маг весело улыбался, не обращая внимания на ее ворчание. - Ведь у меня же есть ты. - Хорош хозяин, который даже не может выговорить мое имя! - фыркнула она. - И почему я тебе служу? - Это точно, - поддакнул он. - На твоем месте я давно бы смотался. - И смотаюсь. - Веревка соскользнула с его пояса в траву и свернулась в кучку. Маг не стал говорить, что именно напоминает ему эта кучка, чтобы еще больше не рассердить ее. - Талесточка... - сладким голосом протянул он, - брось ты эту чепуху. Лучше помоги мне перелезть через стену - ты же прекрасно знаешь, что без тебя мне здесь с этим не справиться. - На что только не пойдешь ради некоторых, - буркнула веревка, смягчаясь. Она развернулась и наподобие змеи заскользила по направлению к стене. Взобравшись на стену, она обмоталась вокруг выступа и стала удлиняться - раз в десять, не меньше, пока ее кисточка не коснулась земли. Маг подошел к ней и влез по ней наверх. Там он уселся на стену, свесив ноги в сад, и с довольным видом оглядел открывшуюся перед ним картину. Эдем был прекрасен даже по меркам тонких миров - он выглядел не садом, а скорее светлым, обширным лесом из плодовых деревьев и кустарников, с полянами, усеянными цветами. Даже поглядеть на него было редким удовольствием, и Маг сейчас вовсю предавался ему. Веревка пристроилась рядом и подняла свою головку-узел. - Ты посмотри, как здесь красиво! - восхитился Маг. - Неплохо, - согласилась она. - А ты не хотела сюда лезть, - упрекнул ее он. - Давай спустимся вниз. Веревка снова зацепилась за выступ и спустила свой хвост до земли. Маг соскользнул по ней в сад. - И что тебе не естся их за столом? - ворчала она, пока он шел по мягкой зеленой траве к облюбованному дереву. - Из золоченого блюда или в виде нектара и амброзии, которые готовит Нерея? Культурно и прилично. - С дерева вкуснее. - Маг сорвал с ветки яблоко и откусил румяный бок. - Кроме того, меня достали эти штучки Жрицы. - Какие штучки? - По поводу орехов. - Маг направился к ореховому дереву, жуя на ходу яблоко. - Она утверждает, что есть орехи жестоко и недостойно возвышенной сущности, потому что при этом мы уничтожаем будущую жизнь, которая скрывается в них. Ее послушай - так есть можно только ягоды и фрукты. А я люблю орехи. Отбросив яблочный огрызок. Маг сорвал грецкий орех и с хрустом раскусил. - Кроме того, - продолжил он, - она утверждает, что орехи разумны. Видишь - извилины, словно у мозгов разумной твари. - Он показал веревке ядро ореха. - Ей удалось частично убедить в этом даже самого Императора. Что же, из-за ее заскоков мне теперь никогда не есть орехов? - Попробуй вон с того дерева, - указала хвостом веревка. - Те, мелкие, точно без извилин. - Попробую, - согласился Маг. - И те и эти. Он сгрыз еще несколько орехов и удовлетворился этим. Как и все сущности тонких миров, он мог бесконечно долгое время питаться только энергией, которая присутствовала везде, поэтому поход за яблоками был для него в первую очередь развлечением, а не потребностью насытиться. - Пойдем назад? - осведомилась веревка. - Какая же ты суетливая, Талеста, - с досадой заметил Маг. - Когда еще я соберусь сюда! Давай лучше погуляем. Веревка, кажется, отнеслась к его предложению с одобрением. До сих пор она ползла следом за своим хозяином, словно ручная змея, но теперь взобралась на свое привычное место на поясе Мага и гордо подняла узел, осматриваясь вокруг. Они пошли под щебет птиц по мягкому травяному ковру, мимо сладко пахнущих цветов, усыпанных ягодами кустарников, деревьев с ветвями, согнувшимися под тяжестью плодов до земли. Выйдя на обширную поляну, Маг растянулся на траве. - Святая святых Эдема, - откомментировал он. - Поляна, где растут древо бессмертия и древо божественного самосознания. Или, как это объясняют младшим Силам, познания добра и зла. - Он кивнул на два раскидистых дерева, росших отдельно посреди поляны. - Тоже будешь есть? - иронически спросила Талеста. - Я уже наелся. Кроме того, зачем это мне? Здесь сколько угодно плодов послаще этих. - Он выдернул тонкую травинку и стал рассеянно грызть ее нижний кончик. - Хорошо, что здесь запрещено бывать, иначе я не получил бы от этого такого удовольствия. - Извращенец, - хмыкнула веревка. - Может быть. - Он приподнялся, опираясь на руки, и уставился между деревьев. - Ну, это уж слишком! - Что там? - Веревка выставила узелок из травы наподобие очковой змеи. - Я ничего не вижу. - Неужели? - изумился Маг. - Там наш рыжий гуляет со своей Нереей, и оба голышом. А ты еще зовешь меня извращением! У нас, между прочим, пока еще принято одеваться. - Где? - Веревка завертела узелком по направлению, указанному Магом, и вдруг захихикала: - Напряги свое всеведение, идиот! Это всего-навсего два куска вещества плотных миров. - Разве? Что-то я не вижу... - Конечно. У нас, веревок, зрение устроено иначе, и я вижу их не так, как ты. Ничего похожего на Воина с Нереей - те ярко светятся, как и другие божественные сущности тонких миров, а в этих нет и намека на божественную искру. Это даже не твари промежуточных миров, это еще грубее. - Они из плотного вещества, говоришь? - Маг пристально вгляделся в кусты. - Пожалуй. Но как похожи - сначала даже я ошибся. Откуда они здесь взялись? - Не знаю, - махнула кисточкой веревка. - Наверное, сотворил кто-нибудь из Властей. Но почему они здесь, это понятно - создания из вещества плотных миров неустойчивы везде, кроме сада Эдема, который защищен магией Императора. - Да, конечно, - согласился Маг, наблюдая за двумя существами, которые вышли на поляну и медленно пошли в их сторону. - Мне даже и всеведения напрягать не нужно - это творения рыжего. Не так давно он говорил, что хочет попробовать сделать что-нибудь из плотного вещества. Но такое! Видела бы это Жрица, или нет - Нерея. Она живо послала бы его в Бездну. - Послать в Бездну может только сам Император, - поправила его веревка, плохо понимавшая образные выражения. - Своим Посохом Силы. - Да, такая палочка нужна в тонких мирах, - хмыкнул Маг. - Иначе на нас, творцов, не было бы никакой управы. - Он сел в траве, но приближающаяся пара не обратила на него никакого внимания. - Они,кажется, не видят меня - наверное, их глаза не восприимчивы к веществу тонких миров. Но как похожи! - снова повторил он. - Хотя Нерея здесь заметно попышнее, чем на самом деле. Вкус у рыжего всегда был как у кентавра. - Я уже сказала, что вижу их иначе, - заметила веревка. - Для меня они совершенно другие. Просто пара животных, каких много в этом саду - самец и самка. Не понимаю, как ты можешь говорить, что они похожи на кого-то из тонких миров. - Возмутительно! - поморщился Маг, глядя на эту пару, которая прошла совсем близко, но так и не заметила его. Он провел рукой по голой икре самки, та вздрогнула и с подозрением покосилась на высокую траву под ногами. Видимо решив, что задела ногой за стебель, она успокоилась и заговорила с самцом короткими, нескладными фразами из одного-трех слов. - Скопировать для пары животных свою внешность и внешность своей любовницы! Интересно, знает об этом Император? И зачатками разума рыжий их, кажется, тоже наделил. Неудивительно, что небольшими, если он творил их по своему подобию. - Брось возмущаться, - посоветовала ему веревка. - Сам как будто никогда не творил никакой чепухи. - Ну, творил, - признал он. - Но я никогда не делал ее по своему образу и подобию. По-моему, это кощунство - наделять совершенную форму убогим содержанием, да еще создавать ее из плотного вещества. Такая форма заслуживает божественной искры. - Божественную искру нельзя использовать в работе. - Веревка повернула узелок вслед прошедшим мимо животным, которые направлялись к двум растущим посреди поляны деревьям. - Но если они вдруг съедят плод с одного из этих деревьев... Какая неосторожность - оставлять их здесь без присмотра. Маг весело засмеялся. - Плоды с этих деревьев - самые невкусные из того, что растет в саду, - сказал он. - Умышленно, наверное, чтобы никто зря не ел. Но хотелось бы мне увидеть физиономию рыжего, если это случится! - А что, по-твоему, тогда случится? - полюбопытствовала веревка. - Ну, если они съедят плод с древа бессмертия, то ничего особенного. Получатся две бессмысленные бессмертные зверюшки. Кажется, они безвредны, тогда пусть живут в саду до конца пробуждения - кому они помешают? Все равно они потом не проснутся - после ночи Единого просыпаются только творцы. Но если они съедят еще и плод с древа познания добра и зла, вот тогда... - Он не договорил фразу, пожав вместо этого плечами. - Что - тогда? - Они, наверное, получат божественную искру и со временем разовьются в таких же, как мы. Станут бессмертными творцами и будут вместе с нами встречать дни и ночи Единого. - А если они съедят плод только с древа познания добра и зла? - Тогда они тоже смогут достигнуть этого, но будут привязаны к саду Эдема. Иначе они ничего не успеют познать - существа из плотной материи неустойчивы, их короткой жизни будет слишком мало для этого. - Маг провел рукой по снежно-белым волосам. - А это мысль! Представляешь, какая получится шутка, как этот рыжий попрыгает? Нужно только, чтобы они съели оттуда хотя бы один плод. Веревка заинтересованно уставилась в спины животным. Она всегда была любопытной. - Ты говоришь, эти плоды невкусные? - Ну, не такие, чтобы их нельзя было съесть. Уговорить бы этих зверюшек, но я не смогу стать видимым для них без магии, а если я применю ее, поднимется такой переполох! Талеста, может быть, ты попробуешь уговорить их? Твоя магия иной природы, это охранное заклинание совершенно ее не чувствует. - Да, она - часть моей сущности, поэтому не заметна для него, - гордо сказала веревка. - И сколько раз тебе повторять, что меня зовут... - Знаю-знаю, - перебил ее Маг. - Но пока ты говоришь свое полное имя, они уйдут с поляны. Лучше поторопись туда. Веревка шмыгнула в траву и по-змеиному поползла к дереву. Маг сел на траве, наблюдая издали, как она влезла на дерево и разговаривает с самцом, до неприличия похожим на Воина. Вскоре она вернулась. - Ну что? - нетерпеливо спросил ее Маг. - Я поговорила с самцом, но он боится их есть. Говорит - ядовитые. - С чего он взял? - Я спросила то же самое. Он ответил, что так ему сказал его творец. - Значит, рыжий показывался ему? - Нет, он слышал только голос, но поверил. А эти зверюшки, видимо, если во что-то поверят, то ничем из головы не выбьешь. - Попробуй поговорить с самкой - самки всегда предприимчивее и сообразительнее, - посоветовал Маг. Талеста снова скользнула в траву. Вскоре он увидел, как самка, похожая лицом на Нерею, но с пышными формами Императрицы, протягивает руку к ветке древа. Она сорвала плод, откусила и, слегка поморщившись, проглотила. Когда она протянула надкусанный плод самцу, выражение ее лица выглядело уже не таким животно-бессмысленным. Рядом с Магом, наблюдавшим за происходившими в животных переменами, зашевелилась Талеста. - Ты прав, она оказалась смелее, - сказала веревка, забираясь к нему на пояс и присоединяясь к наблюдению. - Как быстро действует! - восхищенно сказал он. - Никогда не видел, как в живое существо проникает божественная искра. Там, в промежуточных мирах, у творений другая суть. - Что же теперь будет? - Талеста решила наконец забеспокоиться. - Пошумят сначала, - предположил Маг. - Дознаются в хрониках Акаши, кто это сделал, мне и рыжему дадут по шее, зверюшек выселят из сада в плотные миры, чтобы исправить дело, затем начнут изучать короткую форму сознательной жизни. Затем эти зверюшки - или они уже не зверюшки? - перейдут в небытие, потому что плотная форма жизни нестабильна. Но как может перейти в небытие божественная искра? Он глубоко задумался, видимо озадаченный собственным вопросом. - Что с тобой? - затормошила его Талеста. Маг откликнулся не сразу. - Я, кажется, поздно об этом подумал, - сказал наконец он. - Ну ладно, посмотрим, что из этого выйдет. - Ты чем-то встревожен? - продолжала допытываться веревка. - Просто пытаюсь представить, как поведет себя божественная искра, когда плотное тело больше не сможет ее удерживать. Она не может перейти в небытие, но еще слишком неразвита, чтобы существовать самостоятельно. - Почему неразвита? Ведь у высших сущностей это не так. - Чего ты хочешь от яблочного огрызка? - пожал плечами Маг. - Конечно, она божественная, но сознательности в ней пока не больше, чем в нем. У бессмертной сущности достаточно времени, поэтому искра может бесконечно развиваться в ней и в конце концов становится такой, как в нас. Говорят, все мы когда-то получили бессмертие и сознание от двух яблочных огрызков, но это было так давно, что никто уже не помнит. Неразвитая искра не имеет памяти. Она не имеет собственного бытия, но не может и перейти в небытие. Чепуха какая-то получается. - И что же теперь будет? - повторила Талеста недавний вопрос, но на этот раз он относился к совершенно иному. - Не знаю. - Маг оценивающе разглядывал двоих существ, оживленно переговаривавшихся под деревом. Кем они были теперь - животными? Высшими сущностями, такими же, как он? Или чем-то совершенно иным? Наконец он встал и направился к стене сада. - Пора нам уходить отсюда, веревочка. Кажется, на этот раз мы с тобой загулялись. Они перебрались через стену и отошли подальше, чтобы не потревожить охранное заклинание сада Эдема. Маг притопнул о землю, братья Трапабаны очнулись от дремоты и расправили крылья. Он взмыл вверх и сосредоточился на переходе в тонкие миры. Его встретило чистое золотое небо, предвещавшее восход Аала. В небе было непривычно пусто - все луны давным-давно ушли за горизонт. Ночь семнадцати лун закончилась, начинался рассвет. Цитировать
Демира спит у компьютора Группа: Писатели Сообщений: 549	Добавлено: 17-07-2006 18:07
	Глава 2 Братья Трапабаны втянули крылья, бесполезные в тонких мирах, но Маг остался висеть в воздухе. Это были его миры - миры, где мысль равнялась действию, а ничья мысль, даже самого Императора, не была сильнее и стремительнее мысли Мага. Однако на портале собственного жилища ему не дал сосредоточиться рев сигнала тревоги, тяжелыми волнами разносившегося по пространству. - Это с границы Запретной Зоны, - насторожился Маг. - Какой дикий шум, - заметила веревка. - Наверное, прорыв большой. - А мы-то с тобой развлекаемся! Все, конечно, давно уже там. - Он сосредоточился на переходе, превращаясь в белую молнию. Быстрее Мага в тонких мирах не перемещался никто. Мгновение спустя Маг уже материализовывался на границе Запретной Зоны. Он с удивлением отметил, что прибыл на место прорыва первым. Однако времени на удивление не было - кошмары Гекаты вгрызлись в границу по всей ее ширине, пожирая пространство и время. Маг пустил вдоль границы вихрь, чтобы отбросить их обратно в Зону, а сам сорвал с плеч плащ и ринулся в бой. Запретная Зона появилась в Аалане совсем недавно, с конца прошлого дня Единого. Тогда многие обвиняли в этом Императора - говорили, что проявил непозволительную мягкость, что нужно было отправить сумасшедшую в Бездну, пока не стало поздно. Говорили, что в следующем воплощении ему уже не быть Императором, но колодец предназначения решил иначе, снова вручив ему Посох Силы. Маг хорошо знал Гекату, в течение многих дней Единого бывшую одной из семи Властей. Она обладала редким даром могущества - властью над временем и пространством - и занимала за столом нынешнее место Иерофанта. Или, вернее сказать, сейчас Иерофант занимал за столом ее прежнее место. Но, что ни говори, такого дара, как у нее, у него не было, а одолеть Гекату и уничтожить Зону мог только тот, кто превосходил ее могуществом или хотя бы равнялся с ней. Поэтому Запретная Зона существовала и будет существовать до тех пор, пока кто-нибудь из Сил тонких миров не разовьет свое могущество до уровня Гекаты, то есть еще очень долго. Как же это могло случиться? Маг не однажды задавал себе этот вопрос. В тех воплощениях он был мальчишкой-подростком - таким он себя мыслил, а в тонких мирах мысль равна бытию. Геката была могущественной, ему даже было непонятно, почему она мыслит себя женщиной. Ему всегда казалось, что ей куда больше подошло бы быть мужской сущностью, но она каждый раз воплощалась в женском облике, чернокудрая красавица в фиолетовой мантии - косо посаженные фиолетовые глаза, высокие скулы, тонкий точеный нос, неимоверно длинные черные ресницы, кроваво-красные губы. Это была опасная красота, к которой не хотелось приближаться, красота ядовитого цветка. По крайней мере, так казалось Магу. Император, видимо, был другого мнения, потому что Геката была его постоянной подругой, но Магу всегда было не по себе, когда она останавливала на нем пронзительный взгляд, называла красивым мальчиком и спрашивала, когда же он повзрослеет. И ему не хотелось взрослеть. Она творила не мелочась, помногу, взахлеб, целыми мирами. После нее осталось множество миров со странными измерениями, с непонятными законами пространства и времени, безжизненных миров, за освоение которых не брался никто из младших Сил. Ее безумие надвигалось постепенно, можно было своевременно предотвратить катастрофу, но Император так и не пустил в ход свой Посох Силы. Говорили, что он проявил слабость характера, но Магу казалось, что он просто не поверил, что такой ясный рассудок может угаснуть, что такая мощная воля может не удержать могущество в подчинении. Сойдя с ума, Геката создала в Аалане бурю пространства и времени. Все как один кинулись усмирять сумасшедшую, но удалось только ограничить ее в Зоне. Это сделал Крон, впоследствии ставший Иерофантом. Из-за чудовищных искажений пространства и времени, созданных Гекатой вокруг себя, она осталась недосягаемой для Посоха Силы, но то, что не удалось могущественному Императору, отчасти получилось у Жрицы, которая наслала на Гекату сон, длящийся и сейчас. Когда сумасшедшая заснула, в долине Зари Бытия появился колодец предназначения. Обычно он исчезал до следующего пробуждения, едва определялась семерка Властей, но теперь возник в неурочное время, требуя выбрать седьмого. Им оказался Крон, вынувший крест Иерофанта, и этому никто не удивился, учитывая его заслуги во время укрощения Гекаты. В тонких мирах наступило относительное спокойствие. Геката крепко спала, но было невозможно запретить ей видеть сны, болезненные кошмары сумасшедшего рассудка. Ей снились одни и те же сны - вечно, неутолимо голодные пожиратели пространства и времени, которые немедленно воплощались в бытие и вылезали из Зоны, пожирая миры. Предполагалось, что когда они пожрут все, бытие исчезнет, превратится в Бездну, но никому не хотелось проверять эти предположения, поэтому вокруг Зоны было поставлено охранное заклинание, и по малейшему сигналу тревоги Власти являлись на границу уничтожать оживших кошмаров. Младшим Силам это занятие было запрещено как слишком опасное. Теперь тонкие миры жили под постоянной угрозой быть съеденными кошмарами Гекаты. Как же это могло случиться? Маг не однажды размышлял об этом. Он не однажды пытался представить, что должно было случиться с рассудком творца, чтобы тот отказался повиноваться своему обладателю. Это было важно для него, он сам был творцом. Он никогда столько не думал о Гекате прежде, когда она садилась за один стол с ним в зале Вильнаррата и, вскидывая темные ресницы, устремляла на него фиолетовый взгляд. Он вспоминал, как предчувствовал то, что впоследствии случилось с ней, как читал растущее безумие в ее взгляде, как видел, но не верил себе. Наверное, точно так же не верил себе и Император. Но колодец предназначения снова поставил его первым из Властей, значит, тот сделал из случившегося правильные выводы. Маг тоже стремился сделать свои выводы и в конце концов решил, что она слишком увлеклась, слишком упилась своей силой, не заметив, что в неограниченном могуществе кроется неограниченная опасность. Он всегда относился к собственному дару беспечно, как к чему-то неотделимому от него самого, но после несчастья с Гекатой стал задумываться, осторожничать. В этом дне Единого он воплотился не мальчишкой, а юношей. Но чувство осторожности пока еще нередко изменяло ему, как, например, сегодня в Эдеме. Сегодня он явно натворил что-то такое, о чем следовало бы поразмыслить на досуге. Однако сейчас у него не было этого досуга. Он был занят тем, что стоял на одном колене посреди кошмаров и раскручивал над головой Ариндаль. С краев плаща срывалась струя огненной плазмы и веером расходилась вокруг, разрезая попадавшиеся на ее пути порождения больного рассудка Гекаты. Сегодня это были черные кони с когтистыми лапами и волчьими зубами, из спины каждого вырастал торс обнаженной черноволосой женщины с фиолетовыми глазами и искаженным безумием лицом. Красота Гекаты, оскверненная сумасшествием, была страшнее любого уродства, но у Мага не было досуга, чтобы задуматься на этим. Ущерб, наносимый кошмарами, был невосполним, поэтому нужно было отвлечь их на себя, пока не прибудут остальные Власти. Но где они, неужели они ничего не слышат? Кошмаров было слишком много, они не чувствовали боли. Плазменная струя сносила головы коней и тела женщин, но оставшиеся части еще держались на ногах и подбирались к нему, протягивая когтистые лапы. Пустое пространство вокруг Мага постепенно сужалось. Наконец он с облегчением услышал знакомый грохот колесницы Воина. Воин перемещался в тонких мирах до смешного медленно, поэтому всегда пользовался своей грифоньей колесницей. Вот они появились в небе - Ксантогриффа, с золотистой шкурой, с гривой золотых волос вокруг белого женского лица, обычно улыбчивого, сейчас хищно оскаленного, и Меланогриффа, черногривая, черная, как Бездна. Ее мрачное смуглое лицо горело нетерпением ринуться в битву. Они были впряжены в двухколесную колесницу, на которой, натягивая вожжи, стоял рыжий Гелас, Воин. Едва коснувшись лапами земли, грифоны сбросили упряжь и налетели на фантомов. Воин выхватил меч и бросился вслед за ними, пробиваясь к Магу. - Уйми ты свою махалку! - закричал он издали. - Еще снесешь мне голову ненароком! Маг поднялся с колена, опустил плащ и стал размахивать им перед собой, описывая восьмерки. Воин пробился к нему, они встали спина к спине, отбиваясь от наседающих кошмаров. В небе раздавались всплески грохота - один за другим прибывали остальные Власти. Судья перелетела границу и напала на кошмаров с мечом, заметалась в битве, словно язык пламени в своем оранжевом одеянии. Суровый Иерофант незаметно остановился у границы, но там, куда он указывал крестом, один из кошмаров бесследно исчезал. Жрица и Императрица не владели боевой магией, но тоже прибыли сюда. Их помощь всегда была нужна и в битве, и после битвы. Кошмары стали редеть, но им на смену из глубины Зоны высыпала новая стая. Геката продолжала видеть сны. Небо задрожало - в нем появился Император. Он занес над головой Посох Силы и издали метнул в битву пучок молний. Воздух вокруг Мага с Воином побелел и наполнился отвратительным запахом горелой плоти. Не дожидаясь второго пучка, они оба взмыли вверх и понеслись к границе. Когда Император поднял Посох для второго удара, в Зоне остались одни кошмары, ошалевшие от ослепительного блеска, мечущиеся обезумевшим клубком. Сквозь грохот молний, сквозь рев сигнала тревоги в воздухе раздалась колыбельная песня. Это было бы смешно, если бы не было единственным средством прекратить нашествие кошмаров. Жрица баюкала Гекату, чтобы та успокоилась и перестала видеть жуткие сны. Император жег вновь появлявшихся кошмаров молниями, вонь становилась все гуще и невыносимее. Вскоре Зона опустела. Очередное нашествие закончилось. Только теперь Маг почувствовал боль в ноге и увидел, что оттуда выдран клок плоти. Видимо, он не заметил, как его зацепил какой-то из кошмаров. Он приглушил боль и стал останавливать кровь, но тут к нему подошла Жрица и взглянула на рану: - Ты ранен? Давай, я тебя вылечу. Почувствовав взгляд Мага, Воин обернулся к нему. Они встретились глазами и радостно заулыбались друг другу. - Славно подрались! - крикнул Воин издали. Ему было прекрасно известно, что этот беловолосый мальчишка любит подраться не меньше, чем он сам. - Хорошо пошумели! - прокричал в ответ Маг. Императрица с жезлом изобилия подошла к границе и стала штопать выеденную кошмарами прореху. Рядом с ней опустился Император: - Много они съели, Аллат? - Больше, чем обычно, - ответила она. - Мы поздно услышали сигнал. Может быть, тебе лучше сделать так, чтобы купол Вильнаррата пропускал звуки внешнего мира? - Это ничтожная случайность, что в эту ночь все мы были в Вильнаррате. - Он взглянул на Мага. - Интересно, давно он здесь? Не всю же ночь... - Всю ночь он не продержался бы, - заметила Императрица. - Хотя... никогда не знаешь, на что он способен. - Вот именно, - проворчал Император. Они оба переглянулись и одновременно взглянули на Мага. Тот поднялся на ноги и пошел к Воину, за ним поспешила Жрица. Когда они подошли, грифоны оставили своего хозяина, уступая ей место, и уселись неподалеку зализывать свои раны. Жрица взялась лечить Воина, Маг остановился рядом. - Цел? - спросил он, выражая таким образом сочувствие. - Более-менее, - ухмыльнулся в ответ тот. - Бывало и хуже. А ты как? - По крайней мере, не придется отращивать новую голову, - в тон ему ответил Маг. - Ну, для тебя это не потеря... - Кто бы говорил... Несмотря на вечные взаимные шуточки и подкалывания, между ними не было настоящей вражды. Они никогда не признались бы в этом, но, пожалуй, оба относились друг к другу с большой долей симпатии, хотя были очень разными. Воин считал Мага легкомысленным, пустоголовым мальчишкой и при любой возможности говорил об этом во всеуслышание, но про себя соглашался, что этот мальчишка не так пуст и ветрен, как кажется. Маг не имел привычки скрывать, что считает Воина недоразвитым тупицей, не способным ни к чему, кроме как махать мечом, но в глубине души сознавал, что колодец предназначения не выбирает во Власти кого попало. Сейчас, как и после каждой удачной пакости, Маг испытывал по отношению к Геласу что-то вроде вины. Глядя на его широкое, заросшее курчавой рыжей бородкой лицо, на мускулистые, покрытые рыжим пушком ноги, над которыми хлопотала Жрица, он вспоминал самца в саду Эдема и невольно думал, что и в Воине заметна та же прочность, основательность плотного вещества, в которой нет нужды в тонких мирах. Вот уж действительно по образу и подобию... нет, стыдно поддразнивать такое простодушие. Раскаяние шевельнулось у него внутри. - Где ты, собственно, мотался всю ночь? - вдруг спросил у него Воин. - Я же тебя не спрашиваю, где ты мотаешься по ночам. - На лице Мага проступило выражение полнейшей невинности, даже Воину показавшееся чрезвычайно подозрительным. Жрица подняла голову и настороженно взглянула на Мага. Все здесь слишком давно знали друг друга, чтобы кого-то можно было обмануть притворной невинностью. - Я и не сказал "по ночам", - поправил его Воин, не обращая внимания на скрытую в его словах колкость. - Просто мне стало интересно, где может находиться кто-то из Властей в ночь семнадцати лун, если не в Вильнаррате. - Что ты сказал, Гелас? - вздрогнул Маг. - В какую ночь? - В ночь семнадцати лун. Могу повторить и еще раз, если ты опять не расслышал - в ночь семнадцати лун. - Вот как... - растерянно пробормотал про себя Маг. - Я и забыл... - А что ты вообще помнишь? - тут же поинтересовался Воин. - Просто я долго пробыл в промежуточных мирах. - Маг уже овладел собой. - Ты же знаешь, что время там идет иначе. - Не понимаю, что тебе так долго делать в промежуточных мирах? Место Властей здесь, в тонких мирах. - Наверное, поэтому кое-кто... - Он осекся. Ему почему-то вдруг очень не захотелось, чтобы об его проделке узнали слишком быстро. Лучше бы вообще не узнали, но это, к сожалению, было невозможно. - Ты, конечно, что-то натворил. - Воин, как всегда, высказал догадку с непоколебимой уверенностью. - Да нет, ничего, - как всегда, стал отрицать Маг. - Подумаешь, посмотрел скачки кентавров, - мотнул он головой, почти бессознательно наводя своих слушателей на меньший проступок, чтобы скрыть больший. - Можно сказать, ничего. На словах "можно сказать" взгляд Жрицы стал еще тревожнее. Уж если даже сам Маг сомневался в том, что он натворил... - Что ты наделал? - быстро спросила она. - И ты туда же, Хриза, - с досадой взглянул на нее он. - Ничего вы от меня не услышите. Сейчас я устал и хочу домой. Половину этой драки я провел один, между прочим. - Мы были в Вильнаррате, - напомнила Жрица. - Ты тоже должен был быть там. - В следующий раз обязательно буду, - пообещал Маг. - Ты и раньше опаздывал, но чтобы совсем не явиться... - нахмурилась она. - Такого никогда еще не было. Император, кажется, очень сердит. - Это его нормальное состояние, - отмахнулся Маг. - Я, пожалуй, удалюсь. Он начал сосредоточиваться на переходе, но был остановлен окликом. К нему подходил сам Император. - Да? - откликнулся Маг. - Ты знаешь, какая ночь была сегодня? - Тон Императора не предвещал ничего хорошего. - Мне сейчас сказали. - Ты знаешь, где ты должен был находиться в эту ночь? - Второй вопрос прозвучал еще более грозно. - Я обязательно явился бы, но я просто не знал... - Не знал? Какая безответственность! Разве тебе не известно, к чему может привести твое малейшее действие в эту ночь? - Мало ли что мне известно... Я, в конце концов, не просился во Власти! - вспылил Маг. - Это колодец в каждом пробуждении выдает мне то лук, то свирель, то целый гардероб. - Он успел смягчить тон последних слов, чтобы талисманы не обиделись. - Можно подумать, что мне это очень нужно, а мне вообще нет дела ни до какой власти! - Власть дается по могуществу, - одернул его Император. - А такое могущество, как твое, должно сопровождаться ответственностью. Но ты совершенно неисправим. - Какой я есть, такой я и есть, - пожал плечами Маг. - Я не представляю, как быть другим. Как и каждый из вас. - Не каждый из нас способен забыть про ночь семнадцати лун. - Просто я был в промежуточных мирах. Там время другое. - Что ты там делал? - требовательно спросил Император. Остальные Власти подошли к ним и остановились вокруг. - Если вам очень интересно, посмотрите в хрониках Акаши, - уперся Маг. - Я устал. Кошмар только что выкусил мне полноги. Думайте обо мне что угодно, но я отправляюсь домой. Ему наконец удалось сосредоточиться на переходе, и он исчез. Остальные переглянулись и опустили глаза под грозным взором Императора, словно тоже были замешаны в проступке. - Все-таки он явился сюда раньше всех, - вступилась за Мага Судья. - Неизвестно, куда прорвались бы кошмары, если бы не он. - Не защищай его, Юстина, это вопиющий проступок, - остановил ее Император. - Где твое хваленое чувство справедливости? - В промежуточных мирах действительно время другое, - заметила Императрица. - Он же не нарочно, а просто по забывчивости. Взгляд Императора стал еще угрюмее. Эти женщины всегда вступались за Мага - их вводил в заблуждение его мальчишеский облик. В последний раз он воплотился юношей, но у них это, видимо, уже вошло в привычку. Жрица промолчала. Все стояли и ждали последнего слова Императора. Постепенно его взгляд прояснился, густые брови расправились. Маг был прав - его не переделаешь, но от него всегда было больше беспокойства, чем вреда. Стойло ли разводить шум из-за его рассеянности? Ведь само по себе отсутствие Мага ничего не значило, если он не совершил ничего такого, что могло бы повлиять на судьбы миров. Может быть, еще ничего не случилось. *** Маг жил в одной из самых живописных долин тонких миров. Зал под сводом полукруглого, прозрачного изнутри купола на берегу зеркального горного озера обычно пустовал, потому что Маг предпочитал вызывать вещи по мере надобности и убирать их, когда потребность в них отпадала. Но сейчас посреди зала стояло просторное квадратное ложе с облачно-мягкими подушками, с полупрозрачными покрывалами. Маг по небрежности не убрал его в небытие, отправляясь в последнюю прогулку. Это было хорошо. Маг слишком устал, чтобы вызывать сейчас что-нибудь заново. Он растянулся на ложе посреди скомканных покрывал, закинул руки за голову и закрыл глаза. Теперь можно было расслабиться и отдохнуть, побыть немного ни о чем не думая. Однако мысли не желали покидать его. То, что прошлая ночь оказалась ночью семнадцати лун, было для него неприятной неожиданностью. Маг и без того опасался, что его шутка, казавшаяся поначалу совершенно невинной, повлечет за собой длительные, непредсказуемые последствия, но теперь его опасения понемногу перерастали в уверенность. Теперь ему было очевидно, что вызванная к проявлению божественная искра потребует неотрывного внимания по меньшей мере до конца этого дня Единого. Плохо это было или все-таки хорошо? В конце концов, творцам давно не подворачивалось по-настоящему сложных задач. Издавна считалось, что божественной искрой под силу распоряжаться только Единому, но раз уж так вышло, почему бы не заняться ей самим? Маг не собирался уклоняться от ответственности за глупую шутку, он был согласен присмотреть за зверюшками рыжего, если его заставят расхлебывать ее последствия. Но какими они окажутся, он пока не мог представить, как ни пытался. В его ушах раздался сигнал вызова. Маг узнал Геласа и нехотя откликнулся. Воин вызывал его очень редко, только для выяснения его проделок. - Поговорить нужно, - послышалась мысль Геласа. - Заходи, - разрешил Маг, понимая, что бессмысленно откладывать этот разговор. Приоткрыв один глаз, он стал наблюдать, как гептаграмма портала засветилась белым и в столбе золотого света появился Воин. На этот раз возмущение на лице Геласа почти исчезло под озабоченностью. "Знает, что не я один виноват, - злорадно подумал Маг, - запустил зверюшек в сад без ведома Императора. Они вполне могли сами наесться этих яблок". - В чем дело? - спросил он вслух. - Мог бы сначала предложить сесть, - хмуро изрек Гелас. - Я думал, ты ненадолго. - Маг скосил глаз на пол и вызвал туда роскошное кресло. Он любил роскошь, поэтому такие вещи удавались ему легче простых. - Хм-м, шикарно... - протянул Гелас, не отличавшийся слишком большой фантазией. - Встречаешь, как дорогого гостя. - Ну, если тебе больше нравится... - Маг страдальчески поморщился и заменил кресло на простую табуретку. - Прошу садиться, - кивнул он на нее. - Верни кресло, - потребовал Гелас. - Как хочешь. - Маг пожал плечами и вернул кресло. Воин уселся туда и сделал не слишком удачную попытку грозно уставиться на Мага - упражнения с креслом отчасти развеяли его агрессивное настроение. - Так в чем дело? - повторил Маг, когда тот устроился в кресле. - Ты еще спрашиваешь, - фыркнул Воин. - А я, между прочим, прекрасно вижу, что ты не удивился моему приходу. - Я бесконечно удивлен, - заявил Маг, с непритворной усталостью закрывая глаза. - Просто я очень умело скрываю удивление, как и подобает воспитанным сущностям. И вообще я так устал, что у меня нет сил удивляться. Да и почему я должен удивляться твоему приходу? - Не выкручивайся, - осадил его Гелас. - Когда я к тебе приходил не из-за твоих пакостей? Я здесь потому, что ты испортил мой опыт. - Какой опыт? - приоткрыл глаз Маг. - Ты сам прекрасно все знаешь. - А что я знаю? - с невинным видом поинтересовался Маг. - Ладно, расскажу, - досадливо поморщился Гелас. - Я тебя насквозь изучил - ты не сознаешься, пока тебя не припрешь к стенке. Я создал новый вид животных из плотного вещества - самца и самку... - Если они у тебя подохли, - перебил его Mar, - то я тут ни при чем. Плотное вещество очень нестабильно - они, наверное, распались сами. - Замолчи ты. - Вместо того чтобы рассердиться, Гелас горестно вздохнул, и Маг изумленно замолчал. - Конечно, я позаботился о том, чтобы они не распались, - поместил их в Эдем. Это единственное место, где существа из плотной материи могут сохраняться бесконечно долго. Мне хотелось посмотреть, какие у них появятся дети. - Но зачем тебе это? - Маг вдруг почувствовал, что задал неловкий вопрос, и не стал настаивать на ответе. - Сразу же после побоища на границе Зоны я отправился взглянуть на них, - продолжил Воин, словно тот не задавал ему никакого вопроса, - и увидел, что они... как бы это сказать... несколько изменились. - И насколько же? - затаив дыхание, спросил Маг. - Достаточно, чтобы я понял, отчего это случилось. Они съели плод с древа познания добра и зла. - Ну, допустим, съели, - согласился Маг. - Но при чем тут я? - Сейчас я тебе расскажу, при чем. Мне точно известно, что это ты заставил их съесть его. - Не правда, не заставлял. Твои звери сами решили съесть его. - Они никогда не додумались бы съесть его сами. Я категорически запретил им это. - Значит, ты наделил их зачатками разума. - Маг высказал как догадку уже известный ему факт. - Если бы это были обычные звери, незачем было бы запрещать, а можно было бы просто ввести это в инстинкты, точно так же, как остальным животным Эдема. А ты, рыжий, мог бы сообразить, что таких зверюшек опасно помещать в Эдем. Мало ли что у них в рассудке сработает... - Не рыжий, а златокудрый, - привычно поправил Гелас. - Какая разница, - хмыкнул Маг. - Ну, и как на них подействовало познание добра и зла? - с любопытством спросил он. - Первое, чему они научились, - это врать. Точь в точь как ты, - иронически сообщил ему Воин. - Сначала они дружно отрицали, что ели эти плоды, пока я не нашел огрызок и не показал им. Тогда они признались, о их подучила какая-то зеленая змея с рожками. Я обыскал весь Эдем, но ничего не нашел - ни змеи, ни рожек. Тогда я был вынужден полезть в хронику Акаши и выяснил там, что это никакая не змея, а твоя веревка, которая прикинулась змеей. Она сказала им, что они станут как боги, если съедят это яблоко; ну, они и польстились... - Она перепутала, - поправил Маг, поняв, что дальше отпираться бесполезно. - Не как боги, а боги. Правильнее было сказать, что они станут богами. Хвостовой конец веревки возмущенно хлестнул его по ляжке. - Я правильно им сказала, - прошипела Талеста. - Это они все перепутали, безмозглые головы. - Не сердись, веревочка, - что с них взять, - примирительно шепнул ей Маг. Затем он, оставив притворство, обратился к Воину: - Знаешь, Гелас, чем я больше размышляю, тем меньше представляю, что делать с этой божественной искрой. Я как раз лежу, думаю над этим и ничего не могу придумать. Может, у тебя есть какие-то соображения? - Ну, если уж у тебя их нет... - Гелас развел руками, невольно признавая интеллектуальное превосходство своего собеседника. - Это я хотел спросить у тебя, что теперь делать, - вдруг это еще можно как-нибудь исправить. - В конце концов, не я один виноват, - начал оправдываться Маг. - Ты тоже должен был подумать прежде, чем тайком от остальных помещать таких зверей в Эдем. Я же ничего не засовывал им в рот насильно, а если их можно было уговорить, значит, они могли когда-нибудь и сами захотеть попробовать эти яблоки. Гелас вздохнул. В словах Мага содержалась значительная доля правды - он сам провинился ничуть не меньше Мага, без разрешения поселив свои творения в Эдеме. Ему не хотелось рассказывать другим об опытах, которые он начал из-за Нереи, и он решил действовать тайком, надеясь, что этого никто не заметит. Опыты казались совершенно безобидными, кто же знал, что этот пакостник сунет в них свой нос... - Я думал, это безобидная шутка, - продолжал Маг, признаваясь в такой же недальновидности. - Я думал, все кончится тем, что животных отправят в плотные миры, где они быстро перейдут в небытие, а ты сделаешь новых. Я не понял сразу, что божественная искра не может перейти в небытие - у меня же нет никакого опыта обращения с ней. И, кроме того, я совсем забыл, что сегодня была ночь семнадцати лун... - И что теперь делать с этой искрой? - расстроенно спросил Гелас. - Нельзя ли их просто прикончить? - Ни в коем случае. Если искра освободится, она может вселиться в любое вновь созданное существо любого из миров. Хотя бы в кошмар Гекаты. Ты представляешь, чем это может обернуться? Они оба тяжело вздохнули. Им еще предстояло держать ответ перед Императором. - Я пошлю вызов Императору? - предложил Воин. - Зачем?! - По-моему, лучше сразу рассказать ему, что случилось. В привычки Мага не входило сознаваться в своих проступках. Он всегда дожидался, когда проделка раскроется, и отрицал ее до последнего, пока ему не предъявляли доказательства. Но, глядя на огорченного Геласа, которому почти не случалось бывать виноватым и держать ответ за свои провинности, он уступил: - Ладно, посылай. Цитировать
Демира спит у компьютора Группа: Писатели Сообщений: 549	Добавлено: 17-07-2006 18:24
	Глава 3 Император назначил им встречу в Вильнаррате. Переход из портала в портал практически не занимал времени, поэтому мгновение спустя Маг и Воин уже оказались там и заняли свои места за столом. Вслед за ними появился Император и уселся в кресло во главе стола, пряча тревогу за привычно суровым выражением лица - такие вызовы случались очень редко и всегда были связаны с чрезвычайными событиями. Он сразу заподозрил, что сегодняшний был связан с отсутствием Мага на сборе Властей, и по первым же словам Воина понял, что не ошибся. - Значит, твои подопытные животные по его указке съели плод с древа божественного самосознания? - подытожил он сбивчивый рассказ Воина. Воин удрученно кивнул. Император перевел обвиняющий взгляд на Мага. - Зачем ты ввязался в это? - строго спросил он. - Разве ты не знаешь, что опыты с божественной искрой запрещены? Маг неопределенно повел плечами: - А зачем он запустил туда зверей? Разве он не знал, что любые опыты в Эдеме запрещены без разрешения общего сбора Властей? Я просто хотел показать, чем это может кончиться. - Поздравляю, у тебя получилось, - сказал Император без намека на усмешку. - Сначала я не вполне понял, как поведет себя эта божественная искра, поэтому подумал, что большой опасности здесь нет, - стал оправдываться Маг. - Конечно, мне известно о запрете, но животные были не из промежуточного, а из плотного вещества, и я решил, что это будет легко исправить. - Все-таки ты еще мальчишка, - поморщился Император. - Если бы ты взял на себя труд хоть немного задуматься над этим, ты бы и сам понял, к чему это может привести. - Когда это случилось, я задумался над этим, - отвел взгляд Маг, уставясь на гептаграмму портала. - И глубоко задумался. Но, по правде говоря, до сих пор не понимаю, к чему это может привести. - Божественная искра, вызванная к проявлению, должна пройти полное развитие до божественной сущности, - хмуро объяснил Император. - Поскольку начальный уровень слишком низкий, есть большая опасность, что оно пойдет неверно. - Но, говорят, когда-то и мы тоже получили бессмертие и сознание подобным образом, - напомнил Маг. - Наше проявленное бытие пережило глубокие потрясения, пока не стало таким, как сейчас, - ответил Император. - Этот путь слишком опасен, поэтому сейчас он запрещен. Сейчас божественные сущности размножаются иначе. - И когда же они размножались в последний раз? - иронически спросил Маг. - Связь божественных сущностей требует божественной любви, без этого у нас не будет потомства. А мы так давно знаем друг друга, так давно надоели друг другу, что давным-давно забыли, что такое божественная любовь друг к другу. У нас давным-давно не рождалось новых богов. - Согласен, - наклонил голову Император. - Но тебе не кажется, что нам вполне достаточно тех, которые уже есть? Нам незачем увеличивать их количество таким ненадежным, опасным путем. - Их всего двое, - подал голос молчавший до сих пор Воин. - За двумя животными можно как-нибудь присмотреть. - А они у тебя могут размножаться? Воин кивнул. - А как они размножаются? - спросил Император. - Им требуется божественная любовь для появления детенышей? - Нет, достаточно простого совокупления, - виновато потупился Воин. - Я не предполагал, что дело повернется так, а кто же ставит животным божественную любовь в программу воспроизведения? - Но неужели нельзя было сделать их стерильными? - Я хотел посмотреть, какое у них появится потомство. Император неодобрительно покачал головой. - Почему ты сделал их из плотной материи? - спросил он. - У нас было бы меньше затруднений с развитием существ из материи промежуточных миров. Плотная материя слишком груба, божественная искра плохо развивается в ней. - По окончании опытов я собирался выселить их в плотные миры, - пояснил Воин, - где они понемногу распадутся сами собой. Ну а если выживут, то все равно прекратят бытие в конце этого дня Единого. - Так... - Император облокотился на стол и оперся подбородком на сцепленные руки, опустив взгляд вниз. - Объяснять вам, что вы натворили, видимо, уже не нужно - вы сами все поняли. Оба с облегчением кивнули. Гнев Императора, кажется, миновал их. - Возможно, на то воля Единого, - продолжил тот. - Слишком много совпадений для простой случайности. Действительно, слишком давно у нас не рождалось новых богов. Но вам обоим придется взять на себя ответственность за последствия вашей небрежности и заняться дальнейшим бытием этих животных. Остальные Власти, конечно, помогут вам, но основную часть работы будете делать вы. Воин с Магом обрадованно переглянулись. Втайне каждый из них ждал для себя худшего. - Животных мы оставим в Эдеме, - продолжал Император. - Посмотрим, передается ли их божественная искра по наследству. - А она может не передаваться? - спросил Маг. - У нас она передается, - согласился Император, - но эти существа из плотной материи. Возможно, у них она поведет себя по-другому. - Может, стерилизовать их, пока не поздно? - предложил Маг. - Поздно. Они уже подпадают под законы для божественных сущностей. - Дело в том... - замялся Воин, - что они растут и размножаются достаточно быстро. - Ты хочешь сказать, что они в короткое время могут заполонить весь Эдем? - Ну, вроде того... - Тогда придется выселить их оттуда. - Император поднял взгляд на Воина, затем перевел на Мага. - Подберите им какой-нибудь из миров с подходящими условиями. - Условий Эдема нет ни в одном из плотных миров, - сообщил Воин. - Я проверял перед началом опытов. - Ну хотя бы приблизительно. - Император ненадолго задумался. - В крайности, мы создадим для них новый мир. И последите за их потомством. Когда я обдумаю все это, я позову вас на общий сбор Властей. Взгляд Императора стал отсутствующим. Оба расценили это как разрешение удалиться и отправились к порталу. Император остался сидеть в одиночестве за столом под куполом Вильнаррата. *** Каждый из них по привычке телепортировался к себе Домой, но, едва Маг устроился поудобнее на своем ложе, как услышал вызов Воина. - Да? - откликнулся он. - По-моему, нам пора заняться делом, - предложил Воин. - И как ты это представляешь? - поинтересовался Маг. - Я присмотрю за зверями в Эдеме, а ты поищешь для них плотный мир. - Но я почти ничего не знаю о плотных мирах. Я никогда не интересовался плотной материей. - Вот и узнаешь. - В голосе Геласа отчетливо послышалась усмешка превосходства. - Не могу же я оставить тебя одного с этими животными. - Не доверяешь? - Не доверяю. Маг был скорее польщен недоверием Воина, чем обижен. - Но мне нужно поближе познакомиться с ними, чтобы узнать, какие условия будут для них подходящими, - напомнил он. - Ты же сам сказал, что таких условий, как в Эдеме, больше нигде нет. Воин ответил не сразу. Чувствовалось, что он взвешивает слова Мага, пытаясь догадаться, нет ли в них какого-нибудь подвоха. - Так и быть, отправляйся в Эдем, - сказал наконец он, видимо признав требование Мага справедливым. - Встретимся на поляне. Внезапная мысль осенила Мага. - Послушай-ка, Гелас! - воскликнул он. - А как ты попадал в Эдем, не потревожив охранного заклинания? Может, поделишься со мной, чтобы я мог проникнуть туда без помех? - А как ты сам попал туда? - Это слишком сложно, - отговорился Маг. - Для частого употребления не годится. - Нерея сообщила мне пропускающее слово, - сказал Воин после некоторой заминки. - Ты же знаешь, что ей разрешено собирать там фрукты. - Ей известно о твоих опытах? - Нет, - поспешно ответил Воин. - Просто я сказал ей, что мне нужно побывать там. - Тогда поделись со мной этим словом, - потребовал Маг. - Все равно нам обоим придется бывать там, пока мы не переселим этих животных. - Тебе скажи, а ты опять что-нибудь устроишь... - После того, что случилось? Может быть, ты на это способен, а я бы не рискнул. Помедлив, Гелас сообщил ему слово. Магу даже показалось, что он услышал недовольный вздох Воина. - До встречи в Эдеме, - сказал он, и связь оборвалась. Добросовестный Гелас наверняка сразу же отправился в Эдем. Поскольку он перемещался по мирам медленно, можно было не спешить. Маг неторопливо спустил ноги с ложа и сел. - Зачем ты спросил у него слово? - раздраженно проворчала веревка. - У тебя же есть я. Магу было отлично известно, как она любит чувствовать себя незаменимой. - Не сердись, Талеста, - утешил ее он. - Я предпочитаю узнавать чужие секреты, а не раскрывать свои. Император сменит это слово, как только мы выселим оттуда зверей, и тогда ты мне еще пригодишься. - Опять будешь таскать яблоки? - съехидничала веревка. - Ты же знаешь, что я неисправим, - хмыкнул в ответ Маг. Он встал, потянулся, отправил ложе в небытие и коротким мысленным усилием перенесся из купола на берег озера. Поплескавшись в воде, он сосредоточился на переходе в Эдем. На поляне Геласа не оказалось - еще не успел прибыть. Маг обшарил мысленным взором сад и нашел животных, из-за которых поднялось столько шума. Они забились в дальний угол Эдема, самец утешал хнычущую самку. Видимо, Воин здорово припугнул их. Тем лучше - по крайней мере, выселение не будет для них полной неожиданностью. Маг растянулся на траве, подставив лицо золотым лучам Аала. Вскоре он услышал над собой голос Геласа: - И давно ты прибыл? - А, это уже ты, - приоткрыл он один глаз. - Валяешься? - иронически спросил тот. - Мог бы и делом заняться. - Без тебя не могу. - Маг сел на траве. - Ну, рассказывай. - Что? - Допустимые условия жизни для твоих зверей. Воин сел рядом и начал рассказывать. По мере изложения Магу становилось все понятнее, почему для них так трудно подобрать плотный мир. - Неужели нельзя было сделать пошире диапазон допустимых температур? Взять не углеродную основу, а, например, кремниевую? - проворчал он. - И почему они не могут есть все подряд? Траву, допустим, или древесину? - Я рассчитывал на условия Эдема, - пояснил Воин. - Как тебе известно, плотная составляющая Эдема - на углеродной основе. Температура здесь постоянная, плодов сколько угодно. - А затем собирался выселить их в плотные миры? Чтобы они мгновенно там подохли? Если ты творец, делай ты у своих творений хоть какой-то запас прочности. - Отстань, - отмахнулся тот. - Для короткого опыта и так сошло бы. - Правильно, а теперь мы с ними мучайся. Хотя... - Маг на мгновение задумался, - если они так плодовиты, может быть, и неплохо, что они такие непрочные. Ладно, оставайся с ними, а я слетаю посмотрю эти плотные миры. Назови мне несколько наиболее подходящих. Воин назвал миры, и Маг понесся по ним, выбирая наилучший. Конечно, среди этих сгустков плотного вещества не было ни горячих, текущих расплавленным камнем, ни холодных, закованных в броню замерзшего газа. Температура, сила тяжести и освещенность были приемлемыми. Однако нигде не нашлось ни подходящего состава атмосферы, ни достаточного количества пищи для творений Геласа. Маг облетал один мир за другим, набирая информацию. Возможно, будет удобнее доработать какой-то из существующих миров, чем сделать новый. Он отметил несколько наиболее соответствующих требованиям, но и там работы оставалось немало - Мага жуть брала при мысли, что все придется делать в одиночку, несмотря на то что ему подчинялись все стихии и он мог выполнить любую работу. Маг очень надеялся на то, что Император обещал помощь остальных Властей. В конце концов, для всех будет лучше, если в подгонке мира примут участие такие специалисты, как Императрица и Иерофант. Магу показалось, что он провел в плотных мирах не меньше половины вечности, но по возвращении в Эдем Гелас встретил его подозрительным взглядом. - Что-то ты быстро обернулся, - сказал он. - Ты уверен, что побывал везде? - Побывал, - подтвердил Маг. - И что? - Ты совершенно прав - подходящих условий нет нигде. - Это я и без тебя знал, - усмехнулся Воин. - Не прикидывайся, что не знаешь, зачем тебя посылали. - Ну, почему же, знаю. В большинстве названных тобой миров температура чуть выше или ниже приемлемой. Это не подойдет, потому что растворитель, из которого состоят твои животные, должен быть в определенном фазовом состоянии - в жидком, а не твердом или газообразном. Я выбрал два-три мира, но в одном из них слишком мало этого вещества, а в другом слишком высок процент стандартного окислителя плотных миров этой категории - примерно половина состава атмосферы, а нужно около одной пятой. В третьем смена суток происходит всего четырежды за годичный период обращения - придется раскручивать. - Ну, Крон делает это мастерски, - заметил Гелас. - Кроме того, там почти отсутствует стандартный окислитель. И конечно, нигде в этих мирах нет форм бытия, соответствующих твоим творениям. Органика кое-какая есть, но самовоспроизводящихся элементов нет. Не знаю, чем ты собирался кормить своих животных после того, как выпустишь их туда. - Я вообще не собирался их кормить. - Но теперь придется. - Маг устало растянулся на траве, заложив руки за голову. После ночи семнадцати лун у него еще не выдалось времени отдохнуть. - Император еще не объявлял общий сбор Властей? - Нет, но он связался со мной и сказал, что сообщил всем о случившемся. Сбор будет объявлен, как только ты закончишь свои исследования. - Я закончил, - нехотя произнес Маг. - Ты считаешь, что узнал достаточно? - недоверчиво спросил Гелас. Маг повернулся на бок, лицом к нему. - Достаточно для обсуждения, - сказал он и быстро добавил, заметив нетерпеливый жест Воина: - Да подожди ты, дай хотя бы перевести дух. Но тот уже вызывал Императора. Общий сбор, как обычно, был назначен в Вильнаррате. Вопреки обыкновению, Маг прибыл туда одним из первых, вместе с Воином. Император появился последним и занял свое кресло во главе стола, но не спешил с началом обсуждения. Некоторое время все сидели молча, то поглядывая на Императора, то переглядываясь друг с другом. Мага удивило, как это собрание было не похоже на остальные. Сидевшие за столом были теми, которых он знал в течение многих воплощений, но в то же время и не теми. Хмурый, замкнутый Иерофант стал как-то больше и заметнее. С лица Воина исчезло обычное простоватое выражение. И пышная, улыбчивая Императрица, и кроткая Жрица, и зоркая, внимательная Судья неуловимо изменились. Раньше в них в первую очередь бросались в глаза различия, но теперь на первый план вышло общее, всегда неявно присутствовавшее в них, благодаря которому они были Властями. Непреклонность и воля, готовность лицом к лицу встретить непредвиденное дело. Общее дело. Он и сам ощущал себя не таким, как обычно. Мысленным взглядом он видел себя со стороны и чувствовал, что неуловимое изменение затронуло и его. Он и сам был уже не беспечным юношей, таскавшим яблоки из эдемского сада и находившим удовольствие в полудетских проказах, а одним из семерки, ответственной за бытие проявленного мироздания. В мгновение ока он стряхнул с себя ежедневную суету и скуку, накопившуюся усталость, сменил будничную текучку событий на прикосновение к вечности. Император, до сих пор казавшийся погруженным в собственные размышления, поднял взгляд и медленно обвел им собравшихся за столом. Все встретили его настороженными взглядами, ожидая слов. - Все вы знаете, почему мы собрались здесь, - начал Император. - Не буду на этом задерживаться, начну сразу с главного. Я посмотрел в Плане Мироздания сведения о развитии божественной искры. Он сделал короткую паузу, чтобы усилить внимание остальных. - Разумеется, я изучал данные о ее развитии в плотном веществе, поскольку о ее взаимоотношениях с промежуточными мирами каждый из нас знает достаточно, - продолжил он. - Есть интересные, обнадеживающие сведения. Оказывается, пока божественная искра, находящаяся в каком-либо виде существ плотного мира, недостаточно развита, она не может выйти за пределы своего мира и своего вида. Это означает, что как только мы поместим животных в подходящий плотный мир, можно не опасаться, что она покинет его пределы и вселится в какое-нибудь неудачное творение младших Сил. Кроме того, освобождаясь после распада плотного тела, она может перевоплощаться только в существах того же самого вида, то есть, в нашем случае - в потомстве творений Геласа. Важно только, чтобы вид не исчез полностью, иначе она займет какой-нибудь другой местный вид или покинет свой плотный мир. Вот тогда с ней не оберешься хлопот. - Пока она недостаточно развита? - переспросила Судья. - А когда она разовьется? - Трудно сказать, этого нет в Плане, - повел бровью Император. - За каждой такой искрой придется присматривать отдельно. Должен предупредить вас, что эти животные очень плодовиты. В детенышах, на которых не хватит развоплощенных искр, будут зарождаться новые, поэтому очень скоро счет пойдет на миллиарды. - Это слишком много, - буркнул Иерофант. - Однако в плотной материи искра развивается очень медленно, - пояснил Император. - В Плане по этому поводу сказано, что божественная искра плотного мира, не достигшая достаточного уровня развития в течение одного дня Единого, не получит индивидуальности в следующем. Она сольется с Единым, вернется туда, откуда пришла. Такой исход устроил бы нас, нужно только позаботиться о животных на оставшееся время. - Но если какие-то из этих искр все-таки достигнут достаточного уровня развития? - задала вопрос Жрица. - Полагаю, их будет очень немного. Они не доставят нам больших хлопот. - Значит, нам достаточно изолировать животных в каком-нибудь из плотных миров и обеспечить их так, чтобы они не вымерли до конца этого дня Единого? - уточнила Императрица. - Да, - подтвердил Император, - но чтобы и не размножались очень быстро. Эдемские условия слишком благоприятны для них, нужно что-нибудь пожестче. - Его суровый взгляд уперся в Мага. - Ты посмотрел плотные миры? Маг неопределенно повел плечами. - Условия там, конечно, не эдемские, - сообщил он. - В любом из них эти звери вымрут, не успев оставить потомства, но кое-какие можно сделать пригодными для них после небольшой доработки. Я не рассматривал те миры, которые требуют изменения массы или положения орбиты вокруг центрального мира, но небольшое ускорение вращения вокруг своей оси, а также изменение минерального состава... - Любое изменение вращения требует реорганизации всей Системы, - перебил его Иерофант. - Проще будет сделать новую. - Тогда остается изменение минерального состава, - продолжил Маг. - Есть два мира, где этого будет достаточно... ну и, конечно, развести там углеродную жизнь. - Это еще зачем? - удивилась Жрица. - Кормить животных. - Разве они не могут питаться энергией? Маг насмешливо покосился на Воина: - Некоторые творцы у нас применяют довольно-таки забавные технические решения. - Некоторые творцы у нас могли бы знать, что плотное вещество очень плохо ассимилирует свободную энергию, - парировал тот. - Я никогда не работал с плотным веществом. - Маг притворно вздохнул. - Мне и в голову не пришло бы использовать такой неудобный материал. - Хватит! - прорычал Император. - Сейчас не время для склок. - Он грозно взглянул на Мага. - Давай, показывай твои миры. Маг создал сферу безвременья, отмасштабировал и вызвал туда первый из облюбованных миров. Вся семерка склонилась над сферой. - А где остальная часть системы? - раздался голос Императора. - Как можно рассуждать о пригодности плотного мира, не рассмотрев свойств центрального мира системы? Это был промах. Маг быстро убрал мир и вызвал в сферу всю систему. - Так, - сказал Император. Маг подумал, что Гелас на его месте непременно сказал бы: "Так я и знал". - Центральный мир нестабилен, - высказал он то, что теперь было очевидно каждому. - Он не сохранит текущих свойств до конца этого пробуждения. Маг поспешно вызвал в сферу следующую систему. - Уже лучше. - Голос Императора смягчился. - Это, пожалуй, подойдет. Что скажут остальные? - Да, эта система устойчива, - подтвердил Крон. Императрица бросила взгляд на Мага. - Основные параметры подходящие, - сказала она. - Если он обеспечит правильный минеральный состав, я смогу развести здесь углеродную жизнь, ассимилирующую свободную энергию. - Этого мало, - напомнил Император. - Нужны еще животные для равновесия живой среды. - А этих будет недостаточно? - поинтересовался Гелас. - Нужны различные животные. - Император с нажимом выговорил слово "различные". - Когда займешься их разработкой, подробности можешь посмотреть в Плане. - Разве я буду их разрабатывать? - Конечно, у тебя уже есть опыт работы с плотным веществом. - Император отвлекся от сферы, перенеся внимание на собравшихся. - Значит, так: систему мы пока оставим здесь, в сфере. Ты, - взглянул он в упор на Мага, - разработаешь новый минеральный состав. Посоветуйся с Аллат касательно оптимальных соотношений. Ты, Аллат, - обратился он к Императрице, - займешься растениями. Гелас, ты создашь сопутствующий животный мир. Юстина и ты, Хриза, создайте для эдемских животных божественные законы, чтобы искра развивалась правильно. Их нужно будет заложить в мир наряду с прочими изменениями. Когда все будет готово, соберетесь и модифицируете мир, затем позовете Крона, чтобы он прокрутил местное время системы, пока все изменения не прорастут и не созреют. Все понятно? - Да, - откликнулись все разом. - Прекрасно. И постарайтесь не напутать - мир, заселенный божественной искрой, уже нельзя забирать на переделку. Было общеизвестно, что эксперименты с носителями божественной искры запрещены - по законам проявленных миров каждый такой носитель, даже самый неразвитый, считался равным творцам, но это напоминание не показалось Императору излишним. Он понимал, как трудно его ближайшим помощникам считать пару незадачливых тварюшек из Эдема такими же высокими сущностями, как и они сами. Вернувшись к себе, Маг вызвал к проявлению ложе и улегся на него. Он любил размышлять лежа. Первой его мыслью было, что ему досталась самая черная и неблагодарная работа. И конечно, самая ответственная. Тем не менее он с удовольствием взялся за нее - он любил творчество в любых видах. Второй его мыслью было, что доброкачественная работа требует модификации всей системы. В отличие от Геласа, он никогда не допускал небрежностей даже в мелких поделках, а эта работа должна была использоваться на протяжении всего дня Единого. Здесь требовалось поработать с местным временем системы, поэтому он связался с Кроном и без особых затруднений заручился его согласием, затем сообщил остальным, что собирается проводить полную модификацию системы, чтобы каждый спланировал свою часть, исходя из этого. Затем он углубился в План Мироздания, чтобы досконально изучить взаимодействие составляющих элементов плотного вещества. Данные были совершенно новыми для него. Он с интересом отметил, что компоненты плотных миров образуют на удивление стройную, увлекательную систему. Пожалуй, Гелас был не так уж и не прав, занявшись плотными мирами. Строго говоря, они состояли не только из плотного вещества - в них присутствовали тонкие и промежуточные компоненты, но в связанной, неявной форме. Просто основные законы этих миров базировались на свойствах плотного вещества. Прошло немало времени, когда он оторвался от Плана. Однако Маг не чувствовал усталости. Он никогда не уставал за работой. Гораздо больше он уставал от безделья, поэтому всегда стремился хоть чем-то занять себя - видимо, этим и объяснялись многие его выходки. Теперь в его голове вертелись формулы и условия, выбирались первичные элементы, складывалась последовательность действий и взаимодействий. И вычислялся конечный результат - шикарный, гармоничный. Многое зависело и от других участников работы. Маг обратился к Императрице, чтобы обсудить взаимодействие минерального и растительного миров, затем они переговорили с Геласом, получили сведения от разработчиков законов и сообщили Крону, в каких местах потребуются остановки времени для включения новых компонентов. Когда последний из участников сообщил остальным о своей готовности, все шестеро собрались в зале Вильнаррата вокруг повисшей над столом сферы безвременья, в которой вращалась избранная система. - Все готовы? - спросил Маг. В начале процесса его часть работы была стержневой, которой должны были придерживаться остальные творцы. Получив утвердительный ответ, он сделал знак Крону. Иерофант протянул руки над сферой и начал прокручивать местное время системы назад. Вращающиеся вокруг центрального мира сгустки стали накаляться, постепенно превращаясь в расплавленные капли, окруженные газовыми облаками. - Достаточно, - сказал Маг. - Возьмем это за основу. Вслед за Кроном он простер руки над сферой, излучая внутрь скорректированные правила взаимодействия ее элементов. - Крути, - кивнул он Крону. Тот ускорил бег времени системы вперед, расплавленные шарики бешено завертелись вокруг себя и центрального мира. - Стой, - скомандовал он, заметив, что сгустки начали остывать. - Теперь ты, Аллат. Императрица критически рассмотрела систему. - Горячо, - сказала она Иерофанту. - Еще чуть-чуть. Да, вот так. Спасибо. Она зашевелила пальцами над сферой, закладывая туда основы растительной жизни. - Теперь, ты, Гелас. - Не рано? - Нет, нормально. Ваши законы, девочки. Хриза и Юстина безоговорочно послушались Императрицу, считавшуюся общепризнанным мастером творения. - А почему сейчас? - спросила-таки Юстина, когда закладка законов была закончена. Она была новичком в подобных видах творения - колодец выбрал ее во Власти всего лишь в третий раз. - Здесь же пока нет сознательного бытия. - Социальные законы должны впитаться бессознательным бытием, - пояснила Императрица. - Для достижения единства. Крон, крути дальше. Система снова бешено завертелась. Теперь хозяйкой процесса была Императрица. - Помедленнее, пожалуйста, - сказала она. - Я не успеваю следить. Остальные склонились над сферой, наблюдая за изменениями в системе и в интересующем их мире. - Стой! - вскрикнул Гелас. Крон от неожиданности остановился. - Что вы делаете? Здесь слишком холодно. Эти животные развиваются холоднокровными, а эдемские - теплокровные. Несоответствие получается. - Это временно, Гелас, - досадливо нахмурилась Императрица. Ее прозрачно-голубые глаза не отрывались от созидаемого мира. - Мы с Магом договорились об этой фазе для формирования минерального состава. Растения, знаешь ли, оказывают существенное влияние на минеральный состав. Крути, Крон. Маг не удивился, что Гелас не знает этого, - он сам узнал об этом только после обсуждения с Императрицей. В промежуточных мирах базовые законы выглядели совершенно иначе. - Они вымирают, - снова встревожился Воин. - Мои звери вымирают. - Ты же сам сказал, что развились не те звери, - невозмутимо заметила Императрица. - Температура понизилась, вот они и вымирают. - А если они все вымрут? - Ты задашь им более высокий коэффициент приспособляемости, и мы начнем работу сначала. Однако этого не потребовалось. Большая часть животных вымерла, но некоторые стали развиваться в нужном направлении. Гелас по-прежнему волновался: - Почему у вас то жарко, то холодно? - Где? - Ну вот, только что - большая часть мира была покрыта толстым слоем льда. А вот - все опять оттаяло. Неужели нельзя выровнять температурный режим? - Это естественные колебания после перегрева, - успокоила его Императрица. - Сейчас все само выровняется. Сезонные колебания, конечно, останутся, с этим ничего не поделаешь. Это вам не промежуточный мир. - Нет, я не могу поселить сюда своих подопытных, упрямо качнул головой Гелас. - Что мы будем делать, если они подохнут до того, как дадут потомство? - Сделай похожие модели и запусти сюда, пока есть время, - посоветовала Императрица. - Если выживут эти, то выживут и те. В крайности, можно дождаться от них потомства прямо в Эдеме. Крон, подожди. Иерофант приостановил время. Гелас наскоро создал творческий импульс и запустил в мир. Вскоре там заходили крупные двуногие твари с зачатками разума, отдаленно напоминавшие эдемских животных. - Ну как? - Вроде бы живут. Часть тварей погибла во время очередного похолодания, но многие выжили. Затем, как и предсказывала Аллат, температурный режим стабилизовался. Плотный мир летел по своей орбите, плавно вращаясь вокруг себя, круглый, голубой, красивый как игрушечка. - Какую мы установим скорость местного времени? - спросил напоследок Крон. - Император советовал установить ее как можно медленнее - примерно несколько поколений этих зверюшек на ааланские сутки, - ответил Гелас. - Он сказал, что медленное время стабилизирует развитие искры. Иерофант кивнул и снова простер руки над сферой, регулируя местное время системы: - Примерно так? - Да, достаточно, - одобрил Воин. - Я верну систему на место, - предложил Маг, - а ты, Гелас, отправляйся за своими творениями. - Сначала нужно показать работу Императору, - напомнил Крон. - Такую работу и показать не стыдно, - подвела итог Императрица. Цитировать
Демира спит у компьютора Группа: Писатели Сообщений: 549	Добавлено: 19-07-2006 06:45
	Глава 4 Маг не отправился вместе с Воином переселять животных на новое место жительства. Его легкомысленная выходка закончилась более-менее благополучно, и он потерял интерес к ней. Хотя дальнейшую заботу о животных поручили им обоим, Маг сильно подозревал, что, если его не будет поблизости, Гелас будет только доволен этим. Хотя, конечно, он поможет рыжему, если тот будет очень настаивать. Как и ожидал Маг, рыжий пока ни на чем не настаивал. В последующие дни он пропадал в плотном мире, занимаясь устройством своих творений. Маг несколько раз вызывал его, чтобы узнать, как идут дела, но застал его в тонких мирах только однажды, на следующий день после того, как Император одобрил их совместное изделие. Гелас вернулся в Аалан ненадолго, чтобы посмотреть План Мироздания, доступ к которому в плотных мирах был значительно сложнее, чем в тонких. Он радостно сообщил Магу, что самка уже принесла потомство, но обоим животным с непривычки приходится трудно, поэтому поначалу он будет помогать им. Маг напомнил ему, что непрошеная помощь подпадает под действие закона, запрещающего эксперименты, но тот нашел себе оправдание, сказав, что они, конечно, попросили бы ее, если бы знали, что, как и у кого просить. - Хорошо, что подсказал, - поблагодарил его Гелас. - Я как можно скорее выучу их просить. Связь прервалась - видимо, Гелас понесся учить их. В отличие от Мага, он всегда уважительно относился к законам. Несколько дней спустя рыжий сам связался с ним. - Все в порядке, - сообщил он. - Они освоились на новом месте и быстро размножаются. Кроме того, у них быстро развивается речь и язык, в нем появилась масса новых понятий и конструкций. Я думал, будет хуже, но, наверное, повлияла смена условий. Я выучил их просить меня, и теперь они сами говорят мне, что им надо. - Избалуешь ты их, - предупредил его Маг. - И не забудь - Император говорил, что будет лучше, если они не будут размножаться быстро. - Поначалу так нельзя, - возразил Воин. - Их еще слишком мало, они могут вымереть от любой случайности. Пока их нужно беречь - все-таки это не простые животные, а носители божественной искры. - Вот именно - носители. - Маг задумался над этим словом. - Тогда почему мы называем их животными, как несознательных тварей? - А как их называть? - удивился Гелас. - Не богами же? - Да, богами их называть, пожалуй, рановато, - согласился Маг. - А как они сами себя называют? - Они? - хмыкнул Гелас. - Люди. - Люди, - повторил незнакомое слово Маг. - И что это означает? - Всю совокупность особей. Еще они используют слово "племя". - А это что означает? - Потомство одной пары. - Это слишком узкое понятие, - рассудил Маг. Ладно, пусть будут - люди. - Люди так люди. - Воин довольно хохотнул. - Они считают меня отцом, а мне как-то несолидно иметь детей-животных. Пожалуй, неплохо звучит - люди. Со временем они вырастут во что-нибудь более приличное. - А ты считаешь их отцом себя... - протянул Маг со странным выражением в голосе. Гелас отлично понял его интонацию. - Да, считаю, - заявил он. - Мало ли кто там подучил их съесть это яблоко. Они не такие уж глупые, как казалось сначала, - они вполне могли и сами додуматься съесть его. В конце концов, это была моя идея создать их. Кроме того, в отличие от тебя, я забочусь о них, как о детях. "Возлюбленные чада мои..." - вот так я разговариваю с ними, и, знаешь, им нравится. По-моему, они вполне достойны иметь самосознание. - То есть ты признал их своими детьми, - уточнил маг. - Да, - подтвердил Гелас. - И должен заметить, это такая увлекательная работенка! Теперь я не буду знать, что такое скука, до конца этого пробуждения. Да и в последующих я, разумеется, продолжу работу с теми людьми, - он с удовольствием употребил новое слово, - чья искра достаточно разовьется. - Так тебе пока не требуется моя помощь? - отдал дань вежливости Маг. Вряд ли он решился бы на это, если бы не был уверен в ответе. - Пока нет, - обнадежил его Воин. - Но не надейся, совсем ты у меня от этого дела не отвертишься. Если у меня возникнут затруднения, я тебя и в Бездне разыщу и заставлю работать. Дело было новым, его дальнейшее развитие было непредсказуемым. Маг нисколько не сомневался, что затруднения возникнут, но наряду с дурной привычкой совершать проступки у него давно выработалась хорошая привычка честно расхлебывать их последствия. - Можешь располагать мной, как тебе угодно, - пообещал он. Удостоверившись, что Гелас пока справляется один, Маг вспомнил, что из-за этой истории давно не занимался привычными делами. Хотя его творения были сделаны добротно и не нуждались в постоянном присмотре, он считал своей обязанностью время от времени навещать их и проверять, все ли у них благополучно. Да и что скрывать - ему нравилось бывать у них. Ему хотелось расслабиться, отвлечься от забот и неприятностей последних дней, поэтому он, не задумываясь, направился в Литанию - крохотный промежуточный мир миниатюрных поделок. Это был мир-украшение, мир-игрушка, в заполнении которого принимали участие многие из Сил. Он был слишком мал для полной саморегуляции и был устойчивым только при соблюдении строгих ограничений. Все его создания были небольшого размера и питались только растительной пищей. Они не размножались, но имели бесконечное бытие в пределах текущего дня Единого, поэтому население мирка не возрастало и не убывало самостоятельно, изменяясь только по воле создателей. На поверхности Литании жили разнообразные виды гномов: горные, лесные, травяные и даже водяные, - а ее воздушное пространство заполняли всевозможные мелкие птицы, насекомые и летающие рептилии, роившиеся над растительностью, словно россыпь разноцветных кристаллов. А растительность здесь была одной из самых великолепных в проявленном бытии - ведь в ее создании принимала участие сама Императрица. Однако свою рощицу Маг создавал сам. Не потому что хотел помериться мастерством с Императрицей, просто ему было приятно сотворить здесь полностью свое изделие, да и работать с ним было удобнее. В рощице жили сильфиды - небольшие летучие созданий похожие на женские сущности тонких миров, но с крылышками, как у насекомых. Они были разумны, высокоразумны, потому что Маг не любил создавать глупые поделки, но не имели божественной искры и убыли бы в небытие с окончанием дня Единого. В начале следующего дня Маг упрямо создавал каждую из них заново, словно ребенок, лепящий из глины новые игрушки взамен поломанных. Он не впал в соблазн, как некоторые другие Силы, и не придал им внешность своих приятельниц и знакомых. Он сам придумал каждую их черточку, каждое личико, каждый характер и повторял их в каждом последующем пробуждении Единого: и свою любимицу, проворную Люцину, и рассудительную Флавию, и мечтательную Анат, и лукавую Илиль - всего около двух десятков разных индивидуальностей. Иногда он придумывал новую, оригинальную личность и добавлял ее к остальным. Он сосредоточился на переходе и вскоре ощутил свежий, пряный запах воздуха Литании. В тонких мирах не было необходимости в обонянии, и у многих Сил оно постепенно исчезало, но Магу нравилось чувствовать запах промежуточных миров, поэтому у него эта способность сохранялась и даже обострялась в каждом очередном пробуждении. Братья Трапабаны очнулись от дремоты и расправили крылья, позволяя ему отвлечься от движения и погрузиться в созерцание проплывающего под ним мирка. Веревка встрепенулась и завертела узелком по сторонам - она всегда была любопытной. Когда братья Трапабаны стали снижаться над рощицей, Маг заметил, что внизу происходит какая-то суматоха. На опушке его любимого уголка его любимые творения самозабвенно дрались с мохнатыми существами, державшимися в воздухе на кожистых перепончатых крыльях. Видимо, те почему-то напали на них - небывалый в Литании случай. Нападающих было значительно больше, но сильфиды отбивались от них с немыслимой ловкостью и храбростью. Бок о бок с ними билась пятерка стрекозиных дракончиков, живших здесь же, в роще. Они пикировали на врагов сверху, обжигая их шоколадную шерстку крохотными язычками пламени. Маг всегда наделял свои творения достаточной смелостью, силой и живучестью, но, тем не менее, подивился тому, как успешно они используют эти качества в потасовке. - Прекратить немедленно! - рявкнул Маг, приближаясь. Битва мгновенно замерла. - Что здесь происходит? Нападающие пустились в бегство, а сильфиды обрадованно кинулись к своему творцу. - Создатель! Наш Создатель! - запищали они тонкими, щебечущими голосками, окружили Мага, уселись ему на плечи, на подставленные ладони. - Почему вы деретесь? - спросил Маг. - Не ожидал этого от вас, девочки. - Это все они! - наперебой закричали сильфиды, спеша пожаловаться на обидчиков. - Они сами полезли на нас, эти андульи! - Андульи? Кто это такие? В ответ поднялся разноголосый писк, в котором невозможно было различить ни единого слова. - Тише! - скомандовал Маг. - Я ничего не мог расслышать. Сильфиды замолчали. - Говори ты, Флавия, - обратился он к сидевшей у него на левом плече. - Они появились здесь недавно, - сообщила Флавия. - Сначала они жили тихо, как все. Мы даже подумали, что они неплохие соседи, не то что эти травяные гномы, которые все время крадут у нас самые лучшие ягоды. Как будто своих не хватает. Или эти надоедливые дриады, которые все время норовят прокатиться на наших дракончиках. У них у самих крыльев нет, вот он и завидуют. Создатель, скажи им всем... - А как же андульи? - перебил ее Маг. - Андульи? - прозвенел сердитый голосок Флавии. - Сначала они налетели на травяных гномов и отобрали у них все ягоды. Эти гномы - трусы, как и все воры. Они попрятались в траву и носа высунуть не смели, пока те у них хозяйничали. Мы не такие. Мы еще всыплем этим андульям, если они опять полезут к нам. Скажи им, Создатель, пусть не лезут... - Но почему они полезли? - снова перебил ее Маг. - Не знаю, - обиженно фыркнула Флавия. - Вчера они напали на Люцину, чтобы отнять у нее ягоды. А она никогда с собой такого не позволит. - И не позволила? - заинтересовался Маг. - Конечно, - кивнула сильфида, - но теперь она лежит избитая у себя в гнезде и даже не могла вылететь сюда вместе с нами. А то бы она им показала! Она у нас, знаешь, какая... Только теперь Маг заметил, что в окружившей его стайке сильфид нет Люцины. - Подождите, девочки. - Сопровождаемый возмущенно пищавшими сильфидами, он направился к гнезду Люцины и заглянул внутрь. Его любимица лежала там, свернувшись клубочком. Она была жестоко избита, ее яркие радужные крылья были располосованы и оборваны по краям. Безусловно, она погибла бы в драке, если бы он по привычке не наделил сильфид живучестью, которой совсем не требовалось для этого спокойного, радостного мирка. Маг взял Люцину на ладонь, подышал на нее, осторожно провел пальцем по крыльям. Его дыхание было не таким, как дыхание творений промежуточных миров - сильфиду обвеял не теплый воздух, а поток целительной силы. Ее крылья мгновенно зажили и приобрели прежний вид, она шевельнулась и села у него на ладони. - Ax ты, маленькая драчунья, - ласково сказал Маг. - Ну что тебе были эти ягоды? - Дело не в ягодах, - вздернула головку Люцина. - Я никому не позволю обижать себя. - Ты же могла погибнуть, - упрекнул ее Маг. - Пусть лучше я погибну. - Она упрямо мотнула головой. - Я не хочу жить обиженной. - Мы не хотим жить обиженными, - подхватили остальные сильфиды. - Мы лучше погибнем! Нет, лучше мы изобьем этих андулий! Они снова запищали так, что стало невозможно разобрать ни единого слова. Маг понимал, что их бесполезно уговаривать - они были сделаны такими. Они были его творениями. - Сейчас я во всем разберусь, девочки, - пообещал он. - Где они живут, эти андульи? - Там! Там! - хором закричали сильфиды, указывая направление и устремляясь туда. - Мы тебя проводим, Создатель. - Нет, - остановил их Маг. - Сам найду. Оставайтесь здесь, успокойтесь, приведите себя в порядок. Я скоро вернусь. Он притопнул, и братья Трапабаны понесли его в указанном сильфидами направлении. - Мы наберем тебе ягод. Создатель! - прокричали те вслед. Сначала Маг увидел лесок. Вернее, то, что от него осталось, - голые остовы деревьев с торчащими обломками ветвей и черную землю между ними. И такое творилось в Литании! Затем он увидел андулий, успевших вернуться домой после побоища. Темно-коричневые комки их телец висели на деревьях, ухватившись цепкими коготками за ветви. - Что это значит? - спросил он, опустившись на середину леска. - Что вы сделали со своими и почему вы нападаете на других? Он не заботился о том, слушают ли его андулана, разумеется, они слушали его всеми наличными органами слуха - ведь он был одним из творцов. Тишина. - Молчите? - раздраженно сказал он. - Если неразумны, я просто удалю вас из проявления. Одна из андулий взлетела со своего теста и уселась на ветку прямо перед ним. Крупная тварь, наверное, вожак. - Не сердись. Создатель, - прошелестела он. - Наморщив подвижное коричневое личико. - Мы ни в чем не виноваты. - Сильфида рассказала мне, что вы стали нападать на остальных жильцов этого мира. Это вопиющее тушение его законов. - Нам нечего есть. Создатель. - Вожак шевельнулся и слегка расправил крылья, усаживаясь поудобнее. Шерсть у андулий росла только на спине и на наружной стороне конечностей, и Маг увидел костлявое тело, обтянутое бурой кожицей. Мы съели все плоды, затем все листья и всю траву мы пытаемся есть ветви, но мы не можем есть их. Мы голодаем. - Но почему? - ужаснулся Маг. - Ваш творец должен был позаботиться о вашей пище. Он должен создать такой лес, чтобы тот полностью обеспечивал вас плодами. Рядом с вожаком опустилась вторая андудья. Она была самкой, но Маг не придал этому значения. Здесь творения могли быть и двуполыми, и однополыми, и бесполыми, в зависимости от вкуса своих творцов, лишь бы они не размножались. - Так сначала и было, - сказала она. - Но затем нас стало слишком много. И теперь мы голодаем. Наши дети голодают. - Что? - не поверил ушам Маг. - Какие еще дети? Андулья развернула крылья, и он увидел двух истощенных детенышей, прицепившихся к ее груди. - Вот эти. Наши дети. Наконец Маг понял все. Кто-то из творцов нарушил одно из соглашений Литании и создал здесь размножающихся существ. - Кто ваш творец? - гневно спросил он. Андульи съежились от страха, думая, что его гнев обращен на них. - Мы не знаем, - прошептала самка. - Мы никогда не видели своего творца. Это было еще хуже. Кто-то создал здесь этих несчастных тварей и даже не потрудился взглянуть на свои создания. Нужно было что-то делать, и немедленно. Маг мог бы одним движением мысли превратить эти ужасные останки леса в цветущий сад, но по законам тонких миров ему нельзя было вмешиваться в бытие чужих творений, не поставив в известность их творца. Кроме того, Магу очень хотелось, чтобы провинившийся собственными глазами увидел, что он натворил. - Подождите чуть-чуть, - сказал он андульям, понемногу слетавшимся поближе к нему. - Я разберусь с вашим творцом. - Нет! - испуганно вскрикнула самка. - Мы не нужны ему, он убьет нас. Лучше сделай нам еду. Создатель, мы не будем отнимать ее у других. Андулья была права - большинству младших Сил ничего не стоило убрать из проявления неудавшиеся или надоевшие творения. Сам Маг, несмотря на то что Император упрекал его в безответственности, давно уже не создавал разумных существ, которых не собирался поддерживать в течение всего дня Единого. Его творения получались слишком разумными, они слишком многое понимали, чтобы он мог с легким сердцем лишить их существования. - Я все улажу, - пообещал он. Теперь, дав обещание, он был обязан все уладить. - А пока я принесу вам еды. Творить для андулий было пока нельзя - Маг не мог обвинить другого в нарушении закона, если нарушит его сам, - но можно было взять еды у сильфид. Домчавшись до рощицы, он вызвал к проявлению корзину и окликнул своих подопечных: - Тащите сюда ягоды, девочки! Доверху! Когда сильфиды наполнили корзину ягодами. Маг вернулся с ней к андульям. Те не накинулись на нее всей толпой, как он ожидал. У корзины встал вожак и начал раздавать еду - сначала детям, затем ослабевшим особям. Кто бы ни был их создатель, но его творения получились лучше него самого. Маг полез в хронику Акаши и наконец нашел зачинщика этого безобразия. Эрида. Когда-то, много пробуждений назад, они какое-то время даже были дружны. Их объединила общая склонность проказничать, но затем Маг довольно быстро отвернулся от своей приятельницы. На его вкус, ее проделки были лишены изящества, они были слишком глупы и неприятны, не содержали в себе ничего, кроме мелкой вредности. Сам он понемногу выходил из детского возраста, а она по-прежнему оставалась девчонкой, с каждым пробуждением становясь все моложе и некрасивее. Дурной признак. - Эрида! - выкликнул он вызов на все проявленное бытие. Она мгновенно откликнулась. Вряд ли нашелся бы кто-нибудь из младших Сил, кто мгновенно не откликнулся бы на грозный вызов одного из Властей. - А, это ты, скрытный, - хихикнула она, узнав Мага. - Чего орешь на всю поднебесную? - Немедленно явись сюда, в Литанию, - потребовал он, не принимая ее игривого тона. Он настроился на долгое ожидание, но Эрида появилась перед ним на удивление быстро и точно. Если у нее и были определенные недостатки, на способность перемещаться по мирам они не распространялись. В шаге перед ним возникла босоногая, неряшливо одетая девчонка с длинным острым носом и зелеными глазами-щелками. По ее лицу медленно поползла кривая, ехидная усмешка. - Слушаю и повинуюсь, - с притворным усердием отрапортовала Эрида. Уголок ее рта прыгнул кверху. - Одному из Властей. - Считай, тебе повезло, что это обнаружил я, а не Императрица, - охладил ее веселье Маг. Литания была одним из любимых миров Императрицы, и всем было известно, как ревностно та бережет его. - А что? - Ухмылка слетела с лица Эриды. - А чего я сделала? Если бы Маг не знал, как она умеет притворяться, то не усомнился бы, что ее недоумение искренне. Но он прекрасно это знал, поэтому не поверил ей, на всякий случай. - Это твои творения? - махнул он рукой на андулий. - Эти? - Зеленый щелевидный глаз покосился в их сторону. - Ну-у-у, мои. Призналась. По правде говоря, Маг не ожидал этого. - Еще немного, и они испакостили бы всю Литанию, - сказал он обвиняющим тоном. - Съели бы всю растительность, погубили бы других обитателей и, наконец, вымерли бы сами. - Ну-у-у, - протянула Эрида. - Это еще почему? - Потому что ты не присматриваешь за ними. Ты даже не взглянула на них после того, как сделала их. - У них был свой лес. - Она шмыгнула носом. - Я все сделала как надо. - Ты нарушила одно из соглашений этого мира, - напомнил ей Маг. - Ты сделала их самовоспроизводящимися. Для исследования выживаемости есть другие миры, а Литания для этого не предназначена. - Да не делала я, - заныла Эрида. - Я взяла типовой проект. - Ну разумеется, - иронически глянул на нее Маг. - Только не говори мне, что ты не знала, что большинство типовых проектов - самовоспроизводящиеся. - Я за-абыла. - Эрида снова покосилась на андулий. - Просто я случайно попала сюда, а тут было так кра-асиво, что мне тоже захотелось тут чего-нибудь сделать. Этот лес был свободным, и я взяла типовой проект, переделала немножко, но тут меня позвали, и я все оставила. Я бы все поправила, но меня позвали развлекаться в Тартар, а там было так весело, и я совсем за-абыла... Она развлекалась в Тартаре! А он-то взялся напоминать ей о том, что в проявленном бытии есть миры-арены, миры-бойни. Наверняка она многое знала про эти миры гораздо лучше него. - В Тартаре... - брезгливо повторил Маг. - Да-а-а, - протянула Эрида. - Между прочим, мои волколаки оказались вторыми, после змееголовов Хтона. - Поздравляю, - выдавил он сквозь зубы. - Но прежде чем вернуться к развлечениям, тебе придется поработать. Твои творения несовместимы с условиями Литании... - Я ща-ас же уберу их из проявления. - Зеленые глаза Эриды деловито блеснули. - Не говори ничего Императрице, скрытный. Всякое, конечно, бывает, но здесь я не хотела подшутить. Просто недосмотрела. - Никаких "уберу из проявления", - резко сказал Маг. - Ты немедленно переселишь их в подходящий мир и обеспечишь им все условия для существования. - Но па-ачему... - Чтобы ты не была забывчивой. Считай это наказанием. Эрида недовольно нахмурилась, но не посмела спорить с одним из Властей. - Ла-адно, переселю. - Она уставилась вниз и начала ковырять землю носком босой ноги. - Я сам проверю это, чтобы ты опять ничего не забыла, - сказал Маг для надежности. - Или твоя забывчивость станет предметом общего сбора Властей. - Ла-адно, ща-ас сделаю, - сверкнули на него исподлобья зеленые глаза. - Тогда приступай, - потребовал Маг. Эрида исчезла. Андульи, подслушивавшие их разговор, обступили его, протягивая к нему выпачканные ягодой лапки. - Теперь она не убьет вас, - успокоил их Маг. - Вы еще поживете, и хорошо поживете. Теперь можно было заняться исправлением последствий творчества Эриды. Одним движением мысли он вернул лесок в исходное состояние. Получилось, пожалуй, не хуже, чем у Императрицы. Андульи замелькали среди ветвей, обрывая фрукты, а он вернулся в свою рощицу, к сильфидам. Те встретили его радостным писком, расселись на его руках и плечах, а кому не хватило места, повисли перед ним в воздухе. - Они больше не нападут на нас? - спросила усевшаяся к нему на ладонь Флавия. - Ты сказал им, что мы им всыплем, если они опять полезут? - Они больше не полезут. Не сердитесь на них, они нападали на вас - потому что у них не было еды. Маг приблизил ее к лицу. - Не было еды? - На личике Флавии появилось недоумение - она не знала, что это такое. - Разве так бывает? Тогда почему они не попросили у нас ягод? Мы бы дали им, у нас много. Почему они сразу полезли драться? - Они не догадались попросить, - объяснил Маг. - У-у, глупые... - Но ведь и вы не догадались спросить, что им нужно. Может, тогда вам и драться не пришлось бы. - В следующий раз мы спросим, - виновато потупилась сильфида. - Мы не забудем. Мы никогда ничего не забываем. - В следующий раз они не появятся, - сказал ей Маг. - Все уладилось, андулий переселят в более подходящее для них место. Среди вас есть раненые? - Мы все раненые! - наперебой запищали сильфиды. - У нас у всех порваны крылья! Он начал лечить сильфид, одну за другой, стирая с них укусы и царапины и восстанавливая потрепанные крылья. Последним перед ним завис сиреневый дракончик, трепеща прозрачными сетчатыми крылышками. Одно из задних крыльев дракончика было оборвано на треть, но он лихо лавировал в воздухе, бодро задирая кверху узкое флейтообразное рыльце. - Ягоды, Создатель! - Вылеченные сильфиды взмыли в воздух пестрой стайкой и понеслись по деревьям угощать своего создателя. - Мы сейчас принесем! Ягод оказалось немного - почти весь урожай уже был собран в корзину Мага и отнесен андульям. Сильфиды одна за другой подлетали к ладони Мага и высыпали туда собранные ягоды, а затем вся стайка собралась перед его лицом. - Больше их нет, - пискнула Анат. - Это и называется - "нет еды"? - Вроде того, - подтвердил Маг, ссыпая подношение в рот. - Но это ненадолго. Сейчас мы с вами споем песню ягод, и у вас на глазах появятся новые. - Споем! - защебетали сильфиды, рассаживаясь на нем. - Споем! Споем! И Маг запел песню, песню-мечту о растущем саде, цветущем саде, плодоносящем саде. Хор тонких голосков подхватил протяжный, незатейливый напев. Сидевшие на его плечах сильфиды запустили проворные пальчики в снежно-белые волосы Мага и стали плести множество мелких косичек, занимаясь любимым делом - украшением головы своего создателя. Их вкусы не вполне совпадали со вкусом самого Мага, но он всегда позволял им эту маленькую радость. Поскольку в промежуточных мирах слово творца равнялось действию, окружающие веселую компанию деревья проросли молодыми побегами, на которых прорезались бутоны, тут же покрывшиеся цветами. Дождь опадающих лепестков посыпался Магу на голову, сильфиды подхватили их и стали вплетать ему в волосы Вместо них на ветвях появились зеленые завязи, набухающие и краснеющие с каждым новым словом песни. Когда напев закончился, вся голова Мага была полностью заплетена в косички, а все деревья в округе были увешаны гроздьями свежих, спелых ягод. Это был мирок, в котором Маг был счастлив. Сильфиды притащили ему свои изделия, чтобы похвастаться, - искусно сплетенные травяные корзиночки, паутинные покрывальца, башмачки из ореховой скорлупы. Он все посмотрел, все похвалил и одобрил, а затем стал прощаться. Как бы он ни был здесь счастлив, он не мог подолгу оставаться на одном месте. Цитировать

Страницы: 1

Отвечать на темы могут только зарегистрированные пользователи