приз зрительских симпатий (проза)

Раздел:  --== Все разделы ==-- ------------------------------------------------------------- Общие вопросы Блоки и секции конвента Поговорим по душам Работа сайта и форума Для оргкомитета Волгоградский конвент ролевых игр "Ледяная корона\" / Блоки и секции конвента / приз зрительских симпатий (проза)

Страницы: 1

Автор	Сообщение
Лисенок бывалый Группа: Администраторы Сообщений: 44	Добавлено: 01-02-2007 23:25
	Добрый день, дорогие друзья! Представляем вашему вниманию возможность проголосовать за понравившееся вам произведение. Просьба авторов никак не обозначать свои имена. Все произведения выставлены под номерами. Голосование открытое. Голосуют только зарегистрированные участники. Итак, поехали. Цитировать
Лисенок бывалый Группа: Администраторы Сообщений: 44	Добавлено: 01-02-2007 23:35
	№1 Персональный ад Ангел назначил встречу в баре «Счастливчик». Благо тот находился недалеко от бункера Юджина. Греясь в лучах заходящего солнца, Юджин не забывал смотреть по сторонам и не выпускал из рук свое оружие – десантный спаренный пулемет. Он любил закаты в это время года. Конечно же не из-за их красоты. Просто твари сейчас менее агрессивны и подвижны. Юджин подошел к охранникам и предъявил магнитную карту для сканирования. Один из стражей принял ее бронированной перчаткой и провел по встроенному в броню сканеру. Пока шла проверка личности, Юджин, наверно в сотый раз, рассматривал бронекостюмы охранников. Броня представляла собой полный комбинезон, перчатки и шлем. Все было сделано из композитных материалов и усилено титановым армированием. Самым же ценным был шлем, точнее система наведения, проецируемая на забрало. Броня, выкрашенная в зелено-коричневый камуфляж, была великолепна. «Когда-нибудь я куплю себе такую же», - подумал Юджин. Наконец, проверка личности и кредитоспособности была завершена и двери бара «Счастливчик», с легким шипением пневмопривода, открылись. Юджин сделал шаг внутрь. С его последнего посещения, в «Счастливчике» ничего не изменилось, разве что появились новые люди среди посетителей и обслуги. Бар представлял собой правильный квадрат. Справа от входа находилась барная стойка, за которой стоял Хряк – бармен и хозяин «Счастливчика». Слева были расставлены столики, а прямо напротив располагалась сцена, на которой, вокруг шеста, танцевала полуголая девица. Из колонок ревел Элис Купер. По залу ходили официантки и охранники. Все как всегда. Юджину нравился этот бар, где он был своим среди своих. Подойдя к стойке и поприветствовав Хряка, Юджин заказал кружку пива. Сдул пену, отхлебнул – пиво было отменным – и посмотрел в зал. Его он увидел сразу. Тот сидел за самым освещенным столиком и делал вид, что происходящее на сцене его не интересует. «Еще как интересует. Все это разводка будто-то ангелы бесполые», - Юджин допил пиво и направился к ангелу. Одет ангел, в этот раз, был в брезентовый плащ с капюшоном. В таких ходили все местные неудачники. Юджин подошел к столику, прислонил пулемет к стене, снял бронежилет и только потом обратился с сидящему. - Здорово, - Юджин протянул руку в кожаной перчатке без пальцев. - Здравствуй, - ангел явно чувствовал себя неуютно. – Как ты? - Нормально, - а про себя подумал, - «Какого назначать встречу в напрягающем тебя месте? Или не все так плохо?» - и уже вслух, - Чего хотел? Или просто забежал проведать меня? В этот момент к их столику подошла официантка и, лучезарно улыбнувшись, протянула меню. Юджин заказал гуляш, салат и сто граммов водки. Потом подумал и добавил в заказ морковный сок. Увидев удивленно поднятую бровь девушки, Юджин хмыкнул и кивнул на ангела. Официантка понимающе кивнула и пошла выполнять заказ. Юджин проводил ее взглядом, в который раз спросив себя, где же Хряк находит девушек с походкой от бедра. Получив заказ и расплатившись, Юджин приступил к еде, изредка посматривая на ангела, который даже не притронулся к соку. - Я слушаю тебя внимательно, парень. Выкладывай. – Юджин вытер губы салфеткой и пристально посмотрел на ангела. - Меня хотят уволить из ангелов за двойной провал. - И кем ты будешь? - Никем. Меня не будет. - Тебя убьют? - Вроде того. - Варианты есть? - Есть. Ты можешь вернуться со мной, тогда я останусь хотя бы ангелом. - Это ты уже говорил и помнишь, что я ответил. И потом, ангелом-хранителем тебе уже не быть никогда. К чему тогда все эти метания? - Я хочу жить! – это прозвучало настолько громко, что посетители начали оборачиваться в их сторону. - Не ори. Иначе будешь первым беззубым ангелом. - Далеко не первым. Поверь мне. - То, что ты хочешь жить – похвально, но не за мой счет. Есть еще вариант? - Я могу поселиться здесь. Стать смертным. Юджин помнил, как впервые встретился с ангелом. Это было в месте, похожем на больничную палату. Он не знал, как попал сюда и что это за место, но чувствовал что мужик, сидящий справа и одетый в белый балахон, знает ответы на вопросы. Ангел, как представился мужик, рассказал о том, как Юджина сбил грузовик и о том, что Юджин умер по дороге в больницу. А теперь началась та самая загробная жизнь, про которую все говорят, но никто не видел. И предстоит выбрать место своего жительства. Юджин тогда еще поинтересовался, мол ты про рай и ад что ли? Вот тут и появился третий участник разговора – высокий жгучий брюнет. Он, в отличие от ангела, был одет в черный костюм- тройку и смотрелся намного представительней. Брюнет не представился, да это и не требовалось. Кто он – было очевидно. - Чего меня не подождали? – «черный» не был обижен, скорее это был сарказм. - Да я вообще, мужики, хрен чего понимаю. Может ты объяснишь? – Юджину надоело сидеть здесь. И очень есть хотелось. - Да не вопрос, родной, - «черный» начинал нравиться Юджину все больше и больше. - Как ты знаешь, тебя сбил грузовик. А вот почему так случилось я и хочу рассказать. Про ангелов-хранителей слышал? Отлично. Так вот он, - кивок в сторону «белого», - твой бывший ангел-хранитель. Почему бывший? Потому что он не уберег тебя и его разжаловали в простые ангелы. А знаешь, почему не уберег? Да на грудастую девчонку засмотрелся. Кто бесполый? Он? Да перестань. Ничто человеческое ему не чуждо. Теперь разобрался? Вот и хорошо. Тогда смотри сюда и делай выбор. С этими словами «черный» провел рукой по столу, и появилось изображение. Это было морское побережье, с пальмами и золотым песком. - Ну как? – «черный» обратился к Юджину. - Что как? - Как тебе такой Ад? - Стоп, мужик. А типа котлы, сковородки и все такое? - Сказки для фанатичных святош. У нас тут жесткая конкуренция, каждая душа на вес золота. Мой коллега тебе что-нибудь уже показывал? - Ага. Какой-то сад, где все грустные ходят. - Умиротворенные, - ангел казалось был обижен. - Больше уверенности в голосе! – у Юджина сложилось впечатление, что «черный» привык к таким разговорам и последнее слово говорит тоже он. - Ну так как? – повторил «черный». - И что я там делать буду? - Да что хочешь. Плавай в море, загорай, ешь, пей. Хочешь охотиться – вперед. Общаться – сколько угодно. Это реальный мир. Ты получишь любые навыки, можешь стать кем угодно. Хоть президентом, хоть императором. - То есть я не буду идеален. Я останусь самим собой, с новыми навыками. Так? - Точно. Но это не единственное место. - А я могу посмотреть весь каталог? - Легко. Выбирай. - А как насчет моей бессмертной души? – Юджин спросил просто так, чтоб услышать ответ «черного». - Ты когда-нибудь собирался жить вечно? - Нет. - Ну так и забей на это. Вторая твоя смерть будет уже последней. Юджин выбрал этот мир. Страшный и опасный, но ему нравилось здесь жить. Нравилось ходить в бронежилете с пулеметом наперевес, приходить в свой дом, больше похожий на армейский бункер, охотиться на тварей, получать за это деньги. Это его мир. А этот ангел предлагает ему уйти отсюда. И куда? В их светленькое болото? Ну уж нет. - Что? – ангел смотрел не мигая. - Что что? - Ты сказал «ну уж нет». - Это я на твое предложение пойти с тобой. Захочешь остаться здесь, знаешь как меня найти. Прощай! Юджин встал, надел бронежилет, подхватил пулемет и, отсалютовав ангелу, направился к выходу. За столиком, у самой двери, сидел «черный». Юджин подмигнул ему и показал «дьявольские рога». Цитировать
Лисенок бывалый Группа: Администраторы Сообщений: 44	Добавлено: 01-02-2007 23:37
	№2 Виноградные гроздья. Пролог - А на поляне озеро… - Круглое, как тарелочка! - А вокруг подснежников… - Видимо-невидимо! “Двенадцать месяцев” Пролог. Солдаты, стоявшие с карабинами в руках, едва сдерживали слезы… Э.Войнич. «Овод» Из Аргунского ущелья в Старые Атаги мы ехали на броне. Оттуда в Ханкалу с колонной ВВ-шников. На грузовиках. Потом в Моздок на бронепоезде. А в Моздоке меня ждал обычный гражданский поезд. Через чертову прорву городов, городишек, станций и полустанков. Моздок – Новочеркасск – Волгоград. Домой. Домой через восемь лет, наполненных бестолковыми перепуганными духами, самонадеянными слонами. Командами «сорок пять секунд подъем», «рота ррр-няйсь». Криками «вспышка справа!», «вспышка с тыла!». Переговорами чокнутых радистов: «Сокол, Сокол, я Полька. Тридцать пять-пятнадцать Париж-Краснодар. Через две больших на точке. Груз триста. Нужен медик. Как понял меня, Сокол?». Как понял? Да что тут непонятного, Полька? Кто-то опять попал под пулю или задел растяжку. Восемь лет смерти, крови, воплей, слез и соплей. Восемь лет. Два контракта. Три ранения. Две контузии. Восемь знаков отличия. Краповый берет. И звание майора. В двадцать шесть лет. Меня зовут Жанна. Жанна Аркадиевна Богоявленская. Я ветеран боевых действий в Чеченской Республике. Майор, заместитель по боевой и специальной подготовке командира восьмого отряда спецназа внутренних войск Российской Федерации. Майор в свои чертовы двадцать шесть лет. Четыре года назад я заочно закончила Политех и с тех пор не была в Волгограде ни разу. И нечему удивляться – нас мотали из стороны в сторону, бросали то на блокпосты, то в партизанщину, то к дьяволу на рога. За все это время я потеряла тридцать четыре человека. И лично убила чуть больше ста. Плохой размен. Всего лишь три к одному. Мои ребята стоили большего. Гораздо большего. Даже теперь, в поезде, считая часы до встречи с родным городом, с мамой, я не могла расслабиться. Каждый звук, каждое резкое движение заставляло меня чувствовать себя натянутой пружиной. Пружиной, которая вот-вот сорвется. Руки невольно дергались к автомату. Но ничего не находили. Я чувствовала себя голой перед всем этим миром. Беззащитной и уязвимой. Ни бронежилета, ни оружия. Был только нож. И мое собственное тело. Высокий рост, спортивное сложение, очень сильно смягченное особенностями женской фигуры. Ботинки, форма, бушлат, звезды на погонах, вещмешок, огненно-рыжая толстая коса спускается до середины бедра (моя гордость и мое мучение – ее же, заразу, снайперам видно за три километра), краповый берет, отбитый, как у всех ветеранов, на левую сторону, и лицо. Мое лицо. Не красивое, в полном понимании классической красоты – и нос у меня чуть вздернут, и губы пухловаты, и разрез серых глаз немного острее, чем нужно. «Милая» и «приятная» - вот, наверное, подходящие слова. Сейчас октябрь. Середина осени. И за окном мелькали, бросая в глаза золотом и кровяным багрянцем, леса и рощицы. Поезд пыхтел, ворочался, спешил. Спешил скорее привезти меня домой. К маме. К домашним щам и пирожкам с капустой. Господи-Боженька Светлый и Милостивый, как же надоело воровать еду. Как же надоело тайком ночью, собравшись всем отрядом и сунув сотню какому-нибудь водиле, брать БТР, ехать на пастбище к нохчам и расстреливать из автомата какую-нибудь отбившуюся несчастную коровенку. Тащить ее в машину, вцепившись судорожно и счастливо, словно муравьи в дохлую бронзовку, и потом целых две недели кормить своих ребят нормальным мясом. Как же надоело. Совсем немного осталось до хрустящих золотистых пирожков и румяных блинов со сметаной. Всего несколько часов. Я вышла из поезда на Первом Волгограде. Галдеж, суета, сумки, чемоданы, орущие дети, матерящиеся тетки. Все как всегда. Это не изменится даже за сто лет – не то, что за четыре. Поудобнее вскинула вещмешок на плече и зашагала через Вокзал на площадь. Оттуда с самого сотворения мира ходили автобусы в Красноармейск. Правда, за это время все могло… Да нет, вот они. Стоят. Воняют бензином и горелой резиной. Восемь рублей - и тебя отвезут прямо в рай. И вот через час дымной разухабистой и отнюдь не благовонной тряски я рассталась со своей кровной десяткой, получила взамен монетку “Сталинград – 2 рубля” и десантировалась на бульваре Энгельса. - Мля… - это единственное, что в состоянии был в первую минуту выдавить из себя мой восхищенный мозг. Родной бульвар превратился в картинку. Газончики, клумбочки, цветочки, витые загородочки. Фонтаны, черт побери!! Настоящие, круглые, с водой. Работают. Полным-полно урн и лавочек. И сломанных среди них совсем немного. Как же красиво… Я шла по самому центру бульвара, радостно топая в новенький гладкий асфальт начищенными до блеска ботинками. Я вся, словно с иголочки, – помыта, подшита, причесана и начищена. Я и мой родной город - мы блестели и сверкали навстречу друг другу. И мы были достойны друг друга. Не сразу заметила, что люди оглядываются на меня. Мужчины, женщины, бабки с дедами и даже детишки. Кто-то с любопытством, кто-то с ехидной улыбкой. А кое-кто с восхищением. Я улыбнулась про себя, – действительно, в нашем тихом Красноармейске не каждый день встретишь девушку в краповом берете. Вот, наконец, и загс, за ним родной дом – «китайская стена». Деревья, лавочки, подъезд, лифт, кнопка шестого этажа. На площадке все было по-прежнему, только прибавилось железных дверей. Моя квартира… едва ощутимый укол беспокойства… тоже с новенькой железной дверью. Широкой, крепкой, выкрашенной густо-темной синей краской. В тот момент я еще ничего не понимала, но животное чувство опасности, которое вырабатывается у людей в боевых точках, сейчас ныло и скулило внутри. Противно тягуче, тихо и настойчиво. Откуда у моей матери, которая работала на славящейся своей нищенской зарплатой Лесобазе, появились деньги на железную дверь? И зачем железная дверь? Что охранять? Конечно, мама могла вообще не работать. Я много раз просила ее об этом. Денег, что переводили на мой счет в банк, ей бы хватало на очень приличную жизнь. Но она никогда не брала их. Считала, что мне они будут нужнее. Черт! И вот теперь эта дверь… Рука, поднявшаяся было к звонку, замерла на миг, не решаясь сделать последнее окончательное движение. Но я лишь крепче стиснула зубы, уверенно и требовательно нажимая кнопку. Шаги. Спокойные, веско тяжелые шаги хозяина квартиры. Он едва еще прикоснулся к замку, а я уже знала, что откроет мне не моя мама. Откроет чужой мужчина, которого я раньше в глаза никогда не видела. Внутри все скручивается жгутом и наливается холодом. Щелк! – повернулся ключ в замке. Словно медленно, с оттяжкой взвели курок. Я писала домой каждые две недели. Два письма в месяц. Двадцать четыре за год. Щелк! – словно выдернули чеку из гранаты. Почти сто за последние четыре года. Ни на одно я не получила ответа. Щелк! Синяя железная дверь дрогнула и отворилась. На пороге стоял мужчина. Я понятия не имела, кто он. На вид лет сорока пяти. Высокий, черноволосый, с небольшим брюшком. В трико, серой майке и тапочках на босу ногу. Обычный мужик. Только совсем незнакомый. В моей квартире. Мы смотрели друг на друга довольно долго. Я, пытаясь сообразить, что же мне делать дальше? А он, видимо, разглядывая мой экстравагантный внешний вид. В конце концов, из кухни раздался женский голос: - Артур, кто там? Закрывай дверь, в квартиру ведь табачищем тянет. Мы с Артуром вздрогнули, и я окончательно осознала, что никто меня здесь не ждет. - Жанна Богоявленская, - по привычке я взяла инициативу в свои руки. – Четыре года назад в этой квартире жила Ольга Викторовна Богоявленская, моя мать… Лицо Артура вытянулось, брови начали складываться скорбным домиком, а глаза опустились, принявшись разглядывать мои камуфлированные коленки. Я чувствую себя волком, убегающим по бескрайнему полю. Волком, на которого смотрят сквозь снайперский прицел голодные солдатские глаза. Не уйти. Не убежать. Ствол винтовки движется плавно, перекрестье прицела ловит мой затылок. Не скрыться. Любая секунда может оказаться последней. Любой прыжок – прыжком в смерть. - Артур! Ты долго будешь стоять? На улице октябрь месяц, а ты дверь раскрыл на всю Ивановскую. – Из-за плеча Артура появилась худенькая темноволосая женщина. Халат, фартук, волосы в узел на затылке. Руки в муке. Я только сейчас поняла, что в квартире пахнет пирожками. Желудок предательски свело. Хозяйка смотрела на меня всего секунду, а потом бросила вопросительный взгляд на мужа. Для нее не существовало различий между армией и милицией. Человек в форме на пороге дома – это означало проблемы. И поэтому, когда Артур, послушный молчаливому требовательному взгляду жены, сообщил ей, что ищут прежнюю хозяйку квартиры, она выговорила быстро и едва ли не с облегчением: - А… Не живет она здесь больше. Умерла. Мы квартиру после купили… Выстрел! …прямо в голову… оглушительный взрыв сотрясает мир вокруг… Заныло в затылке старой пульсирующей болью, что поселилась здесь после второй контузии. Во рту появился кислый привкус. Я знаю его… Это привкус отчаянья. Умерла. Умерла… Не может быть. Как это так может быть, чтобы моя мама умерла? Я ничего не понимаю. Не понимаю. Просто разворачиваюсь и тупо иду вниз по лестнице. И уже в спину, тихим шорохом бетонной крошки сыплется шепот: - Галя, тише. Что ж ты так… Это дочка ее. Позади метнулся к потолку едва слышный возглас. Удивление, любопытство, возможно даже сочувствие. Но я этого уже не слышу. Ничего не слышу. Ничего не вижу. Моя мама умерла. Единственный родной человек на свете, который меня любил и ждал. Умерла. Когда? От чего? Я не знаю. Следующие два дня я помнила очень смутно. Улицы, тротуары, дома, дороги, машины, двери, ступеньки, кнопки, стены, батареи. Ночевала, кажется, в каком-то подъезде. Потом рельсы, перрон, электричка-электричка-электричка. Несколько раз подходили какие-то люди, что-то спрашивали, трогали за плечи. Кажется, милиция. Неважно. Никто не смог бы в тот момент заставить меня встать и куда-то пойти. Никто и пытаться не стал. Мне было очень больно. Невыносимо. Страшно. Несправедливо… Цитировать
Лисенок бывалый Группа: Администраторы Сообщений: 44	Добавлено: 01-02-2007 23:39
	№3 Маленький "МИР" 1 Дети, наконец-то уснули, можно посмотреть новости. Людмила сегодня задер-живается на работе, ее все равно нужно дождаться. Я подошел к телевизору и вклю-чил его. Программа «Время», как раз новости из космоса. -… и Александр Калери выполнили выход в открытый космос длительностью два часа три минуты, для плановой замены солнечных батарей… Вот он - Александр Калери, всего на год старше меня, а уже в открытом космо-се. Я же жду решения уже шесть лет. Еще раз им написать что ли? Дверь открывается, наверное Людмила. - Привет, дорогой. Ты чего почту-то сегодня не проверил? - Здравствуй, Солнышко. Прости, забыл. - Ну, тогда пляши. Табе пакет. - Что, настолько приятные новости? Людмила вместо ответа начала читать. - Кому: Лазуткину Александру Ивановичу. От кого: ГКБ НПО «Энергия». Я выхватил у нее пакет и нервно вскрыл его. - Гражданин Лазуткин А.И. доводим до вашего сведения, что вы зачислены в отряд космонавтов, на должность кандидата в космонавты испытатели. Вот это да! Неужели это случилось? - Люда, это надо будет отметить. Скоро я полечу в космос. Но в космос мне удалось полететь только спустя пять лет, в 1997-м я попал в состав двадцать третьей основной экспедиции на «Мир». 2 - Еще раз поздравляю всех с праздником. До связи. На экране пошли помехи, и вскоре он погас. - Ну что, ребята, нас шестеро. Все защитники отечества. Может, устроим па-рад?- пошутил командир улетающей команды, Валера Корзун. - Ага, только поедим сначала,- отозвался немец Райнхольд Эвальд,- я пойду, приготовлю на завтра все необходимое, а потом устроим вечеринку. - А знаешь, чего мне больше всего не хватает здесь, в космосе?- спросил меня Саша Калери, мой предшественник на посту бортинженера. - Нет, не знаю,- ответил я,- но я бы сейчас выпил. - Я скучаю по молоку,- мой коллега мечтательно прикрыл глаза,- В Юрмале са-мое вкусное в мире молоко. - Ну, парного не обещаю,- вмешался в наш разговор Василий Циблиев,- а вот пакет пастеризованного ждет тебя за праздничным столом. А сейчас бегом готовь-тесь на завтра, и собираемся здесь. С этим человеком мне предстоит провести в космосе не один день. Его привет-ливое лицо, глубокие карие глаза, густые черные брови и такая же черная шевелюра стали для меня уже привычны еще с 95-го года. Тогда мы с ним готовились на зем-ле. Теперь настоящее испытание космосом. Интересно, кем Василий станет для меня после полета? - Эй, бортинженеры,- это голос Валеры,- мы там одну шашку нашли. Надо бы ее оприходовать. - Кто пойдет?- я с надеждой посмотрел на Александра. - Даже и не проси,- ответил он,- я тебе сдал все дела. Вообще-то на «Мире» кислород вырабатывает специальная установка, но его хватает только для троих. Приходится пользоваться дополнительными генератора-ми, по одному на сутки пребывания каждого лишнего члена экипажа. Интересно, а кого сейчас считать лишним. Я подплыл к трубе, про себя я назы-ваю ее «пушкой», и вытащил из ящика первый генератор. Ну, это, наверное, для Райни. Он через неделю улетит, и незачем рассчитывать на него основную установ-ку. Будет дышать дополнительным кислородом. Я смело вставил баллончик в пушку и достал следующий. Джерри? Медик – американец, а станция Наша. Пусть тоже не надеется на основной кислород. Вторая шашка встала на свое место и привычно за-шипела. Остались те, кто провел, или проведет, на станции по полгода. Все русские. Все достойны. Ну что ж, возьму это бремя на себя. Я вставил третью шашку и со-брался уходить. Стоп. Я, конечно, не музыкант, но, по-моему, первые две шипели как-то по-другому. На другой ноте. Я обернулся. Вроде все нормально, тумблеры включены, фильтр надет. А это на нем что? Огонь. Как кислородная шашка может загореться? Нет, это бред какой-то. В невесомости нет верха или низа, и дыму некуда подниматься. Поэтому он расходится от трубы ровным шаром. Это напомнило мне сцену из какого-то фанта-стического фильма, когда абсолютное зло поглощает весь «Мир». Из оцепенения меня вырвал выкрик немца. - Мужики!!! Горим. - Как горим?- первым появился Корзун. Увидев в плотном сером мареве малиновое пламя, Валера не растерялся, и схватил огнетушитель. - Держите меня,- не терпящим возражений голосом крикнул командир. Подоспели остальные члены обоих экипажей. Мощная струя воды вырвалась из огнетушителя, и если бы не подхвативший Корзуна за ноги американец, Валера пу-лей вылетел бы из отсека. Циблиев притащил еще один огнетушитель и, удерживае-мый Эвальдом, присоединился к своему коллеге. Командиры напомнили мне двух героев средневековых легенд. Двух рыцарей, бросивших вызов грозному дракону. Они висят в воздухе и борются с огнем, борют-ся со струями из огнетушителей, с дымом, обволакивающим их со всех шести сто-рон. Они борются за жизнь, которую хочет отобрать у них маленькая, но очень своенравная космическая станция. И у них, получается. Пламя заметно спадает. Через несколько минут огнетушители разрядились. Пламя, немного было ос-лабшее, разгорелось с новой силой. Хватит изображать из себя истукана, надо ле-теть в соседний отсек за другими огнетушителями. Теперь тушит только Валера, остальные летают по отсекам и по цепочке пере-дают ему огнетушители. Пар, дым и копоть смешались в одну темную и мерзко пах-нущую массу. Передвигаться приходится на ощупь, искать огнетушители так же. Кашель раздирает горло. Система воздухоочистки! Она же где-то здесь! Так… вот нащупал пульт… это кнопка связи… ага, вот тумблер «Электрона». Мерное жужжание смешалось с гу-лом пламени и криками космонавтов. Один голос резко выделяется из общего фона. Визг Линенджера не узнать сложно. Этот худощавый мужчина с мальчишеским лицом и вечно издевающейся улыбкой не умеет жить спокойно. Он может раздуть слона, даже из самой малень-кой мушки, а здесь целый пожар. Я подлетел к остальным. Пламя почти сбили, вокруг пушки в малиновом свете были видны оплавленные провода и части алюминиевых конструкций. Теперь глав-ной проблемой стал дым. И паника американца. - Да что же у вас здесь творится?- крик Джерри напомнил ночной вой котов в моем московском дворике,- Горят кислородные шашки, дышать нечем. Через де-сять-пятнадцать минут нам здесь крышка. Надо убираться отсюда. Мы здесь, если не сгорим, то задохнемся. - Джерри!- голос у Корзуна, как всегда, спокойный, но сейчас довольно-таки громкий, осадил американца,- Джерри, ты же врач. Отправляйся к себе и организуй медицинский пост, чтобы вовремя оказать помощь при отравлении или ожоге. По-нял? - Что-о? - Выполнять приказ!- Линенджер развернулся и с обиженным лицом уплыл в смог.- Саша, он прав, проверь корабли и приготовь их к отстыковке. На станции сейчас два «Союза», в каждом по три места. Если повезет, выбе-ремся все. Я бросился к ближайшему кораблю, думая о том, как быстро закончился мой первый полет в космос. Из-за дыма почти ничего не видно. А в корабле его ока-залось столько, что в нем трудно даже находиться, что уж говорить об отстыковке. Для половины из нас этот полет станет последним. Если этот смог не выветрить, мы действительно, просто задохнемся. Куда его деть? Да еще так, чтобы потом было чем дышать. Так, спокойно, Санек. Что бы ты сделал на земле? Правильно, открыл бы фор-точку. Я посмотрел на иллюминатор. За ним далеко-далеко тускло мерцают звез-дочки. Где-то в стороне виднеется краешек земли, и все остальное пространство за-нимает тьма - глубокая и густая пустота космоса. Огромного, бескрайнего космоса. А мы где-то посередине, между родной, милой сердцу землей и таинственным мрачным космосом. Четыреста километров до ближайшего живого человека. Звез-ды, Земля, Людмила. Насколько все это далеко от меня. И насколько я незначите-лен, беспомощен и обречен в этом маленьком мире. На этой маленькой станции «Мир». Вернулся я полностью подавленным. Пожар потушили и теперь решали, что делать дальше. Американец паниковал больше остальных. Кричал, что надо немед-ленно убираться отсюда, что русские не умеют ничего делать и, что он еще выведет их на чистую воду. Отчасти он был прав, в инструкциях не предусмотрена такая нештатная ситуация, как пожар. - Докладывай.- Обратился ко мне Корзун. - «Союз ТМ-25» не пригоден для полета. Сильное задымление.- И в этом смоге нам придется выживать. - До связи с землей часа два,- Корзун рассуждает вслух, как-никак на станции пока он командир,- как раз дотянем в противогазах. Давайте ребята, наряжайтесь. Космический противогаз не фильтрует воздух, а вырабатывает. Генератора хва-тает на два часа. Я нашел свой противогаз, надел его и начал отсчет времени. Десять минут. Двадцать. Двадцать пять минут. Это значит, что жить нам осталось чуть больше полутора часов. Нет, просто ждать невыносимо, надо хоть что-нибудь предпринять. Я подплыл к иллюминатору, и последний раз взглянул на землю. Мы над Тихим океаном. Это у моряков океан бескрайний. А мы даже видим эти самые края. вот оно побережье Африки, а вон там берег Южной Америки. Все-таки красива наша земля из космоса. Огромный голубой шар, который может принять к себе двести миллиардов человек. И принимает. Все двести миллиардов без шестерых смельчаков, которые оторвались от него, чтобы завоевать весь космос, и проиграть первую же битву с маленькой космической станцией. Через полтора часа в ЦУПе узнают о пожаре, о гибели станции и шестерых членов ее экипажа. Завтра ее сведут с орбиты и отдадут вечную память четверым российским космонавтам и двум астронавтам DARA и NASA. NASA!!! - Валера, Василий,- я летел к ним как сумасшедший профессор, у которого ро-дилась идея и ему срочно надо ее записать,- У нас на борту гражданин США. Давай-те свяжемся с нашими через передатчики NASA. Не дожидаясь приказа, я подплыл к пульту, настроил волну и взял в руки мик-рофон. - Говорит станция «Мир». У нас нештатная ситуация - пожар. Просим разреше-ния связаться с центром управления полетами через передатчики NASA. Молчание. Я повторил сообщение. Молчание. Но ведь если я их не слышу, это не значит, что они тоже меня не слышат. - У нас случился пожар. Загорелась кислородная шашка. Пожар уже потушен. Станция сильно задымлена. Сидим в противогазах. Экипаж под наблюдением. Молчание. Нет, это бесполезно. Только я собрался снять наушники, как сквозь помехи прорвался живой голос. - Мужики, мы вас поняли. Принимаем меры. Слава Богу. Это голос Сережи Силкова – главного оператора связи ЦУПа. Я протянул наушники командиру, и уступил ему место. Валера моментально устроился за пультом связи. Теперь ждать легче. На земле хотя бы знают о наших проблемах и как смогут, поддержат. Дым еще не рассеялся, хотя система очистки работает на всю. Ресурс противогазов на исходе, и скоро придется дышать дымом. Давай-ка лучше сейчас. Я снял противогаз. В нос ударил сильный запах гари и жженой проводки. Ды-шится с трудом, глаза слезятся, першит в горле. Я закашлялся и поспешил снова на-деть противогаз. Василий посмотрел на Корзуна. Тот кивнул и тоже на несколько секунд снял противогаз. Остальные последовали нашему примеру. Потом еще раз. И еще. Так мы постепенно давали организму привыкнуть к смогу. - Всем снять противогазы.- С одной стороны долгожданная команда, с другой… Снова этот невыносимый запах. Кашель раздирает легкие. Глаза покрывает пе-лена слез. Сквозь клубы дыма я попытался рассмотреть своих друзей. Им не легче, но ребята держатся. Даже Джерри молчит и только смотрит вокруг полными ужаса глазами. Смотри, смотри. Вот она - орбитальная космическая станция «Мир». Она еще не раз покажет свой характер, и еще неизвестно выживешь ли ты в этой войне ма-ленького человека и маленького мира. Ночью спать не пришлось. Сеансы связи с ЦУПом каждые два часа. Видео-съемка места возгорания. Копание в системе очистки воздуха, чтобы заставить ее работать хоть чуточку быстрее. Ой, боюсь, не выдержит она таких нагрузок. Ну, ни-чего, справимся. Пожар ведь потушили. Под утро все валились с ног. Попробуйте валиться с ног в невесомости, и вы поймете наше состояние. Дым рассеялся полностью, и с земли поступила инструк-ция принять снотворное и поспать. Я оценил шутку про снотворное и отправился в свой гамак. продолжение следует... Цитировать
Лисенок бывалый Группа: Администраторы Сообщений: 44	Добавлено: 01-02-2007 23:45
	№3 Продолжение... 3 Со времени пожара прошло уже больше месяца, а он все не выходит из головы. Сегодня мне опять снился кошмар. Горящие кислородные шашки начинают разго-варивать с космонавтами, угрожают прожечь стенки станции. Боже мой, как хочется открыть иллюминатор. Дайте хотя бы глоток свежего воздуха. Руки невольно тянут-ся к замкам иллюминатора. Щелчок. Вой сирены, означающий разгерметизацию. Уши закладывает. Голова раскалывается. Глаза наливаются кровью и… пробужде-ние. Кажется, наш маленький «Мир» решил вконец извести своих обитателей. Сон уже давно не приносит отдыха. Иногда думаешь, что легче вовсе не ложиться. На станции почти неделю стоит нереальная жара и духота. Когда же это закон-чится? Я подплыл к термометру: 39 градусов по Цельсию, и это при допуске 20-28. Эй! Ну что плохого мы тебе сделали? Сначала пожар, потом система охлаждения. Мы ведь просто работаем. Мы летели покорять космос, а ты заставляешь нас поко-рять космическую станцию. И, будь уверена, мы тебя покорим. Ну что, пора одеваться, и за работу. Ну уж нет, по такой жаре лучше уж в одних трусах. Я поплыл к новенькой пушке. Недели три назад у нас была еще одна авария - сломался «Электрон». Это установка для получения кислорода из воды. Два дня нам элементарно не хватало воздуха. Слава Богу, на земле разобрались с шашками и решили, что пожар - это единичный случай. Теперь мы живем только на кислороде из шашек. Моя задача каждый день сжигать по три шашки. Как-то неприятно после пожара использовать термин «сжигать». Вот сейчас и посмотрим, накаркал я или нет. Первая… отлично. Вторая… тоже хорошо. Третья… ну вот и славно. Василий наверняка уже на рабочем месте. Ха, не один я такой. Командир тоже сидит в одних трусах. В рабочем отсеке станции почему-то жарче всего, а ведь работать в основном приходится именно здесь. - Привет, Василий. Связь уже установлена? - Здравствуй, Саша.- Командир снял наушники.- У нас опять проблемы. Ну что ж, пожар мы пережили, с нехваткой кислорода справились, теперь и другие напасти нам будет легче одолеть. - Что на этот раз? - Утечка этиленгликоля. Уже вылилось больше литра. Круто! Станция не смогла нас сжечь и задушить, теперь она хочет нас отравить. Этиленгликоль, который идет по трубам системы охлаждения, страшно ядовит, его норма в атмосфере, если я правильно помню инструкции, 20 миллиграмм на кубо-метр, такими темпами мы передохнем дня через два. - Что будем делать? - Поработаем сантехниками. С земли приказали прервать работу и заняться проверкой труб. Вот так… освоение космоса откладывается на неопределенный срок. *** …Голос в наушниках уже начал порядком надоедать: - И последнее, прозвоните все разъемы с первого по двадцать восьмой, под маркировкой «К». - Вас понял, Земля. Сколько времени отводите под операцию. - Пятнадцать минут устроит? Да ты что там? Охренел, что ли? Ты знаешь, что для этого нужно снять со сте-ны четыре ящика, закрепить их где-нибудь, чтобы они не уплыли и, в конце концов, отыскать эти самые разъемы. - Нет. Как минимум час. Техник в ЦУПе тоже начал злиться. - Да за это время можно два раза на луну слетать! Даю вам на это пол часа, и нечего там сачковать.- Ты то чего бесишься? Прилетел бы да попробовал сам здесь покорячиться. Уже вторую неделю копаемся в этих трубках, проводах и разъемах, а толку ни хрена. И с каждым днем становиться все труднее. К жаре добавилась еще одна на-пасть: отказала система воздухоочистки. так что дышим мы теперь углекислым га-зом с небольшой примесью кислорода. И еще этот конденсат. Все блоки стоят по-крытые тонким и ровным слоем влаги. Со школы помню, что мокрые электроприбо-ры, либо не работают, либо бьют током. А они работают, так что прикасаться к ним боязно. А что делать? Работа. Оно, может, и легче было бы работать, если б американец помогал. Да только Джерри ни в какую не хочет иметь с нами дело. Мы, как проклятые по полночи пе-ребираем станцию по винтику. Иногда поесть некогда. Даже на тренажеры не ходим - экономим кислород. А он, как белый человек, вовремя ложится спать, завтракает и каждый день топает по беговой дорожке. Говорит, что без тренировок будет себя плохо чувствовать. Как будто мы чувствуем себя хорошо. Я вон, вчера влетел в ог-ромную каплю этиленгликоля, теперь боюсь смотреть в зеркало. Глаза горят и явно опухли, а головная боль - это уже нормальное состояние. - Ребята,- голос техника стал добрее, наверное, кто-то его там осадил,- я пони-маю, что тяжело, но надо. Хотя бы, для того чтобы вы там выжили. Удачи вам, и до связи. - До связи. Я с облегчением снял наушники. Надо передать командиру инструкции с зем-ли, и я оплыл на то место, где мы сейчас работаем. Люк в модуль «Природа» от-крыт, и Линенджера отлично видно. Вот везет человеку - спокойно занимается сво-им делом. Вон, рукой машет. - Привет, Джерри.- Ого, вот это взгляд! Что это с ним, ножку подвернул на тре-нировке или этиленгликоля нанюхался? - Здравствуй, Александр. Как дела с протечкой?- Ух ты! Тебе это, оказывается интересно. - А ты приплыл бы как-нибудь, да посмотрел, заодно помог бы. - Прости, я не могу нарушать приказ. У меня приказа помогать вам нет. У меня приказ работать.- Мне кажется или он злится на нас?- Наверное, на земле планиру-ют вашу работу не так как вы. Увидимся, а мне пора работать. Наезд понят, поплыл обтекать. - Привет, командир, я что-то пропустил? Джерри на нас злится. С чего бы это? - А ты, что, не знаешь? Сегодня с утра был сеанс связи с NASA, и Джерри по-лучил четкий приказ отложить работу и помочь нам завтра с разгрузкой «Прогрес-са». - Василий улыбнулся. - Криков было, на всю станцию. Я вдвое пополнил запас знаний английского мата. Приятная новость. Может американец хоть немного успокоится. *** Головная боль и тошнота стали за последние две недели моими верными спут-ницами. Возможно это из-за паров этиленгликоля, но мне все больше кажется, что голова у меня болит из-за американца, а тошнит от вида зеленых трубок системы охлаждения. Пожар уже давно не снится. Вместо этого снится огромная молекула СО2 с ру-ками и ногами из зеленых трубок. Медленно, небольшими шажками, все время сма-куя мой страх и ощущение беспомощности, она подбирается ко мне с явным наме-рением придушить. И вот когда она добирается до моей шеи и мне становится труд-но дышать, я просыпаюсь. Разбитый, не отдохнувший и должный идти и снова со-зерцать эти трубки. Просматривать их миллиметр за миллиметром. Этиленгликоль безвкусен и не имеет запаха, его можно обнаружить только гла-зами. Это должно выглядеть, как капля воды на трубке. А как его определить, если все на станции покрыто конденсатом. Система очистки воздуха не работает, духота стоит, как в русской бане. Вентиляторы уже давно не спасают, гоняют из угла в угол горячий воздух. А на термометр вообще лучше не смотреть, показывать меньше со-рока градусов он наотрез отказывается. Влага выступает буквально везде, на стенах, на трубах, да и пот вконец задолбал. Ладно бы его можно было смахнуть, хотя бы с глаз, но у невесомости свои запросы - пот растекается ровным слоем по всему телу. Приплыл. Обшивка снята, а трубки приветливо зеленеют, приглашая их осмот-реть. Как ни странно, но здесь сухо, работать будет немного полегче. Так, маркиро-вочка «VR-27» целая… «VR-28» тоже целая… «VR-29»… целая… Нет, не целая! Вот она красавица. Капля этиленгликоля медленно, но настойчиво выступила из аб-солютно целой, гладкой и выкрашенной в ярко зеленый цвет трубки. Что ж, дорогая моя ОКС «Мир», я пока жив, и я знаю, где ты меня травишь. Че-рез пару часов ты проиграешь и эту битву. Два-Ноль в пользу человека. 4 «Прогресс» стал для нас чем-то вроде «скорой помощи», у нас появилась новая установка для очистки воздуха и куча запасных зеленых трубок. Когда я их заменял, мне уже не было так противно на них смотреть. Я чувствовал себя, чуть ли не Напо-леоном, въезжающим в Триумфальную арку или Цезарем, едущим на колеснице и волочащим за собой золотую статую Клеопатры. Ремонт прошел отлично, даже без помощи американца. На станции резко похолодало, и в 30-35 мы чувствовали себя, как голые на морозе. Одевались во все, что попадет под руку, я бы с удовольствием надел фуфайку, но ее на станции не оказалось. Однако работать теперь легче, орга-низм потихоньку отвыкает от жары. А от холода легко спастись работой. Похоже, разгрузка пошла Джерри на пользу. Истерики прекратились. Спорить с нами он перестал. Глядит правда искоса, но молчит. По крайней мере, с командиром не пререкается. На земле даже решили не отменять выход Василия и Джерри в от-крытый космос. Ничего, когда нибудь и я там побываю. Хоть ненадолго выберусь из этой ка-призной железяки. Ну и что, что скафандр намного меньше. Ну и что, что в откры-том космосе опаснее, чем на станции. Зато там я не буду каждую секунду ждать очередной подлянки от нашего маленького «Мира». Но это потом, хотя бы в следующем полете. А сейчас мне остается только си-деть на попе и завидовать своим друзьям. Я подплыл к иллюминатору и стал наблю-дать за работой командира и Джерри. В наушниках периодически звучат команды с земли и односложные ответы Василия. Джерри молчит, и я его понимаю. Первый выход - это наверняка огромный шок. Движения Джерри осторожны, он явно в большом напряжении. Только бы он не сорвался. Связь в скафандрах идиотская, ко-гда говорит один космонавт, второго не слышно. В наушниках раздалась английская речь, это представитель NASA в ЦУПе от-дает команду Линенджеру. Короткий ответ. Джерри на грани. Я знаком с ним доста-точно, чтобы знать его интонации - сейчас он сорвется. Еще фраза Линенджера. Еще одна. И тут Джерри понесло не хуже знаменитого Остапа. Истерика - это мягко сказано. Голос его срывается на визг. И, что хуже все-го, он не собирается освободить эфир. Вон Василий уже машет ему, мол, дай пого-ворить. Хорош трепаться, идиот. Блин, будь я там, я бы ему точно уже врезал. Видно правду говорят, что мысли передаются на расстоянии. Этот грациозный поворот Василия и красивейший апперкот в шлем американца я запомню надолго. Визги в эфире прекратились и после небольшой паузы пошли рабочие разговоры командира с землей. Меня охватила волна чувств, с одной стороны жалость, что это сделал не я, а Циблиев, с другой, облегчение и уверенность, что теперь выход пройдет отлично. И, главное, я понял, что мордобой - лучшее средство от истерики, даже в открытом космосе. *** После выхода Джерри совсем перестал с нами общаться. Какие прекрасные дни! Неужели так продлится все три недели, до ухода американца со станции. Три недели спокойствия после бесконечных дрязг и истерик – это блаженство. Мы с Ва-силием даже стали готовить друг другу маленькие розыгрыши к первому апреля. А Джерри, к нашему удовольствию, стал готовиться к отбытию. Скоро NASA пришлет нового астронавта, надеюсь, он не будет такой же своло-чью как его коллега, а мы пока будем работать вдвоем. Ремонтируя станцию, мы безнадежно отстали от графика. И я отправился в рабочий отсек станции. О-па! А это что такое? Старая электронная панель. Откуда она здесь? Она ле-жала в модуле «Спектр», я точно помню. Мать твою, это же Линенджер разбирает свои пенаты. Придется отнести ее назад. В «Спектре» Джерри только повернул ко мне свою кучерявую голову и молча проследил, как я картинно положил панель в кучу хлама, лежащую в сторонке. Настроение упало ниже рабочего. Спасают только чертежи, даже не знаю, что за установку мне надо собрать. В голову лезут только мысли об американце. Как можно быть таким брюзгой. А жить нам вместе здесь еще почти три недели. Нет, я либо сдохну, либо тоже начищу ему лицо. Ладно, работа не идет, надо сделать перерыв. У меня заныкан сэкономленный тюбик копченой грудинки, можно его оприходовать. Женщины все-таки правы, еда успокаивает нервы. Вкус копченостей поднял настроение обратно до рабочего. Даже появился интерес к установке, которую я со-бираю. Надо будет сейчас посмотреть что это. Чертежи и все детали я оставил в ра-бочем отсеке, полечу, поработаю. Так, это уже становиться не смешно. Та же самая панель лежит на том же са-мом месте в рабочем отсеке станции. Ну, он у меня сейчас получит. Я схватил па-нель и стремительно поплыл к Линенджеру. Он встретил меня тем же взглядом и таким же молчанием. Я бросил панель посреди модуля и медленно подплыл к аме-риканцу. - Это,- я показал на принесенную панель,- будет лежать здесь. И имей в виду, у тебя два модуля, в них можешь делать все, что тебе вздумается, а вся остальная станция - наша! Ты меня понял? В ответ я буквально услышал ненавидящее меня молчание. - Надеюсь, что понял. Если такое повторится, то я напомню тебе, как русские приводят в чувства нервных астронавтов. Джерри так и не сказал мне не единого слова, но в его глазах ясно читалось, что он все понимает и не меньше нас ждет своего возвращения на землю. *** Сейчас станция напоминает колхоз времен сбора картошки: толпа студентов и два-три «мастака». На «Мир» втиснулись десять(!) человек, пять дней назад при-стыковали «Атлантис» и народ оттуда повалил так, как будто они там лежали шта-белями: пятеро американцев, француз и наша Лена Кондакова. Конечно, приятно поговорить с новыми людьми, но после трех месяцев непрерывного общения втро-ем… да какой там втроем, я да Василий, это получается двое. А теперь большая и шумная компания утомляет не по-детски. Наверное, так себя чувствует актер после премьеры, или воспитатель после смены в детсаду. Одна радость - сегодня улетает Джерри. Прибывший ему на смену Майкл Фоэл оказался, в отличие от Линенджера отличным человеком. Его живые карие глаза, шальной чубчик и вечно улыбающееся лицо отлично показывают его характер при-ветливого веселого парня. Майкл, кстати, мой ровесник, однако не новичок в космо-се, в отличие от меня у него за плечами три полета и выход. Надеюсь, мы с ним сра-ботаемся. Ну, это время покажет. А сейчас звуки фанфар, бой литавр и троекратное «Ура» - идем провожать гостей. И пусть Линенджера с собой забирают. Прощание на меня всегда навивало чувство нежности, и сейчас не исключение. Не знаю почему, но две минуты назад я был готов прыгать от счастья, что на стан-ции станет меньше народу, теперь же чувствую, какую-то тоску вперемешку с три-умфом. Тоска, это понятно, люди все-таки домой улетают, а вот откуда взялось чув-ство победы, и кого я победил, я не знаю. Пора. Люк шаттла открыт, и мы с Василием и Фоэлом стоим, глядя на него с некоторой завистью. Посетители по одному подплывают к нам. Кто-то молча обни-мается, кто-то много говорит, Лена всех поцеловала. Последним подошел прощаться Джерри. Он горячо обнял Циблиева, Василий так и остался стоять с непонимающим лицом. Потом подплыл и сухо пожал мне руку. Я вспомнил историю с панелью, его взгляд с тех пор не изменился. Джерри молча повернулся и уплыл в люк «Атлантиса». Я услышал облегчен-ный вздох командира и перекрестился. А Майкл, видимо заметивший нашу реакцию, спросил: - Ваша станция испытывает вас не только огнем и ядом, но и скандалами? Рас-скажешь, что у вас с Джерри произошло? - Расскажу,- пообещал я, мысленно благодаря Майкла, за то, что он объяснил, откуда во мне чувство победителя. продолжение следует... Цитировать
Лисенок бывалый Группа: Администраторы Сообщений: 44	Добавлено: 01-02-2007 23:47
	№3 продолжение... Месяц без Линенджера мы провели на удивление спокойно. Каждый день я ждал очередной подлости от нашего маленького «Мира», но станция была порази-тельно спокойна. Перестали сниться кошмары, жизнь вошла в привычное русло, а работа с Фоэлом абсолютно не утомляла. Все пережитое здесь, конечно не забылось, но вспоминал я о тех событиях уже как о прошедших. И только иногда закрадыва-лась подлая мыслишка, что все происходящее сейчас - затишье перед настоящей бу-рей. Вот и сегодня с утра начался обычный рабочий день ничем не отличающийся от остальных недавних дней. Завтра нам предстояло провести очередной экспери-мент, и мы всей командой занялись монтажом оборудования. Василию предстоит вручную состыковать «Прогресс М-34» с «Миром». Ко-мандир явно волнуется, подолгу подбирает ключи, иногда путается в какую сторону надо крутить гайку или никак не может попасть по резьбе. Я, как могу, подбадриваю его, а Фоэл, по своему обыкновению, легко подшучивает над всем, что увидит. С Майклом мы действительно сразу сработались. Во время сеансов связи с зем-лей я часто слышу, что ему приказывают не помогать нам, но он снимает наушники, в полголоса посылает NASA на четыре английские буквы и с радостью помогает нам в ремонте станции. С ним легче и приятнее работать, чем с Джерри, но сегодня даже шутки, на которые Фоэл мастак, не дают обычной разрядки. Наверное, напря-жение командира передается всему экипажу. После работы надо бы его еще как-то приободрить. - Василий, что с тобой сегодня? Ты так нервничаешь, как будто в первый раз сядешь за штурвал. Успокойся, я же знаю, ты умеешь управлять всем, что летает. - Знаешь, Саша?- нет, Василий не просто волнуется, он прямо-таки не находит себе места.- Этот эксперимент, который мы будем завтра проводить… он не первый. Три года назад я уже разбил один «Прогресс» и чуть не угробил станцию. Понима-ешь, я лично, Циблиев Василий Васильевич, был виноват в той аварии. - Да. Знаю. Так решили в центре, но… - Нет, Саш, не надо никаких «но». Я сам знаю, что виноват. И я ужасно волну-юсь, только и всего. Завтра мне предстоит доказать, что я умею управлять всем, что летает… А пока, отправляйся спать. Завтра с утра нам предстоит много работы, и понадобятся крепкие нервы. Да уж, командиру не позавидуешь. Уж коли он заговорил про нервы, значит они все-таки шалят. Мне завтра тоже надо быть начеку, как бы он не сорвался. *** Час Х. Весь экипаж собрался в рабочем отсеке. Напряжение достигло своего пика. Василий сидит за монитором, на котором уже видно картинку с «Прогресса», и сосредоточенно шевелит рычагом-манипулятором. Связи с землей пока нет, и ко-мандир разговаривает с нами. - Закончить бы до входа в тень. С такой скоростью можем и не успеть. Я посмотрел на монитор. Действительно скорость меньше расчетной. Все-таки переволновался командир. Перестраховался. Теперь надо немного разогнаться, а по-том снова притормозить. Кажется, в это время грузовик должно быть видно в окошко. Я подплыл к нуж-ному иллюминатору. Нету грузовика. Блин, страшновато. Шеститонная махина где-то рядом и идет на меня, а вот где, неизвестно. Я бросил беглый взгляд на монитор. Скорость сближения десять километров в час, расчетная скорость пять. «Прогресс» неумолимо приближается к станции. - Тормози, Вася, тормози! - Не помогает. Не могу я его остановить. - Майкл, быстро в корабль! - Так, проходим, проходим…- Василий яростно жмет кнопку тормоза и яростно дергает ручку управления. Фоэл, не задумываясь, выполняет мой приказ. Он срывается с места, и направ-ляется к «Союзу». Как в замедленной съемке я вижу ногу Майкла, аккуратно заде-вающую плечо командира. Все, что смог сказать Циблиев - это короткое: «Эх!». А затем удар. Стены затряслись. Какие то ящики отсоединились и поплыли в сторону. Меня тоже основательно мотнуло. И тишина. Я посмотрел на обшивку, на панели, уже ставшие родными, на инструменты, большинство из которых придется оставить здесь, и мысленно попрощался с нашим маленьким «Миром». Дурочка ты, дурочка. За что же ты нас так ненавидишь, что готова погибнуть вместе с нами. Ведь если мы здесь умрем, тебя сведут с орбиты и потопят где-нибудь в океане. Впрочем, теперь тебе все равно конец, даже если мы и выживем. Прощай. Сирена завыла внезапно, хоть я и ждал этого. Вместе с ней замигали разные лампочки, индикаторы, светодиоды. Добавились аварийные звуки отдельных при-боров. Крик боли и отчаяния. Чего разревелась? Не хочется умирать? Нужно было подумать немножко пораньше. Теперь поздно. Василий до сих пор сидит за пультом. Его глаза неотрывно следят за датчиком давления. А оно неумолимо уменьшается. - Василий, идем. Надо смываться. Командир медленно поднял на меня глаза. - Тогда, в 94-м, все было так же. И с земли мне в наушники кричали: «Тормози, мудак, тормози.- Взгляд Василия выражал полную обреченность. Похоже, он нико-гда не сможет водить космические корабли. И тут, как всегда вовремя, появилась связь с землей. Командир убитым голосом сообщил. - Торможения не было, грузовик увести не смог. Повреждена батарея в модуле «Спектр»… И у нас разгерметизация. Получив приказ из ЦУПа, командир бросает наушники и срочно бросается к запасным баллонам с кислородом. Мне тоже надо собрать инструменты, которые могут понадобиться в корабле. Дальше все как на тренировке. Собираю инструменты и готовлю корабль к срочному спуску. Залетаю в «Спектр», собираю запасные баллоны с кислородом. Знакомый шум вентиляции, и непривычный свист. Это выходит воздух. В корабле уже все готово. Майкл забился в угол и вжался в стену. Молодец, понимает, что мы туда заскочим с налета. Беру наушники и сообщаю на землю: - К аварийному спуску готовы. - Ребята, Вы нашли пробоину?- голос самого руководителя полета, видать в ЦУПе уже забегали. - Да, свистит в модуле «Спектр». - Пробуйте задраить люк «Спектра».- Эй-эй, а если мы не успеем. Что прикаже-те нам всем здесь полечь. Ответ пришел сразу. Владимир Алексеевич - летавший космонавт, наверное, он понимает мои чувства. Голос его стал мягче, и бывалый космонавт по-отечески про-говорил: - Ребята, вы справитесь, у вас есть еще минут двадцать. От этих двадцати минут зависит судьба всего проекта,- по голосу слышно, как тяжело Владимиру Алексее-вичу отдавать этот приказ.- Удачи вам, мужики. Спасите эту паршивую железку. Я бросился к люку и увидел огромный пучок толстых кабелей, что-то типа уд-линителей на земле. Когда каждый день пролетаешь над ними, они незаметны, как стул, который у вас на кухне стоит на своем обычном месте. Но стоит привезти но-вый холодильник, и оказывается, что стул стоит очень неудачно. Так же и эти кабе-ля элементарно не дают закрыть люк. Но приказ есть приказ, и я бросаюсь их отсо-единять. Один. Второй. Нет, это нереально, у нас слишком мало времени, а их надо не только отсоединить, но и вытащить отсюда. А потом еще и задраить люк. Не успел я так подумать, как один кабель скользнул мне за спину и втянулся в основной отсек. Не бросая работы, я обернулся. Фоэл стоит по ту сторону люка и подхватывает отсоединенные мной кабеля. - Умирать будем все вместе. - Нет, Майкл, умирать не будем, - и я с новыми силами окунаюсь в работу. Штекера мелькают один за другим. У нас остается… Нет, сейчас лучше не ду-мать о времени. И так весь полет отсчитываю время до своей смерти. Хватит, надое-ло. И, в конце концов, я только что пообещал Майклу, что мы останемся в живых. Все, последний кабель отсоединен. И он моментально ушел в люк. Выплываю из «Спектра». Фоэл уже готов закрыть крышку. Встала она легко, с небольшим при-чмокиванием. Все с облегчением вздохнули. А Майкл, по обыкновению, пошутил. - Ну вот, мы и спасли станцию. Я теперь еще 3 месяца не попаду домой. Да, а «Мир» еще будет летать, пока не сгниет на орбите. 6 Толик Соловьев и Паша Виноградов уже неделю на «Мире», все дела сданы, вещи собраны, а дома ждут жены и дети. Сегодня мы с Василием улетаем на землю. Я решил в последний раз облететь станцию и вспомнить прошедшие полгода. В основном отсеке, как всегда, рабочий беспорядок. Я привычно убираю голо-ву, чтобы не удариться об угол ящика. Ребята, где-то с месяц будут о нем забывать, и набьют себе с десяток шишек. Откуда знаю? Да я сам такой... Модуль «Квант», именно здесь мы перебирали систему охлаждения. А вот модуль «Природа», вот из этого окошка я наблюдал за первым в истории мордобоем в открытом космосе. И апофеозом наглухо задраенный люк в модуль «Спектр». Ничего, ребята тебя почи-нят. Мы сдаем тебя им живой, хоть и немного поврежденной. Слышишь ты, железя-ка, это мы спасли твою ржавую душонку. Теперь все, хана. Я, конечно, еще полечу в космос, но боюсь, с тобой мы уже не встретимся. С таким характером ты долго не проживешь. Пора домой, все уже собрались у корабельного люка. С новым экипажем про-стились тепло, но все-таки спокойно, а вот с Майклом расставаться тяжело. Его ка-рие глаза, подернутые пеленой слез, смотрят на меня с такой искренней любовью, что хочется взять его за шкирку, затащить в корабль и опуститься прямо в хороший московский пивбар. Я крепко обнял Майкла и прошептал ему в ухо: «Спустишься на землю, обязательно найди нас с Василием. Мы здесь столько пережили, что будет о чем поболтать». Последние полгода были щедры на необычные чувства. А сейчас я, кажется, испытываю последние новые ощущения в космосе. Два раза я провожал других космонавтов, теперь я «с другой стороны». Чувства, в принципе те же, но если раньше они были немного с грустинкой, то сейчас я рад. Я рад, что скоро увижу родных, что скоро ступлю на твердую землю, а главное, я рад, что, наконец, выбе-русь из этой железяки. Прощай наш маленький «Мир». И я уплыл в «Союз». *** Корабль хоть и маленький, но он очень удобный. Да и на землю лететь все-таки приятнее, чем подниматься в космос. Я смотрю в иллюминатор на удаляющуюся от нас станцию, и в голову лезут мысли о земле. Я полгода шлялся в четырехстах ки-лометрах от нее, примет ли она меня теперь. Вспомнилась притча о блудном сыне. Я очень хочу обратно, и если все в этом мире так, как в этой легенде, то матушка-земля будет рада нашему возвращению. Командир машинально управляет кораблем. Его мысли уже далеко на земле. - Василий, как настроение? - Хорошее настроение. Домой летим, Санек, домой,- Василий с какой-то не-обычной радостью нажал несколько кнопок на пульте.- Держись, входим в плотные слои. Я успел устроиться в своей «люльке» поудобнее прежде, чем начало трясти. В корабле стало жарко, захотелось снять скафандр. Ничего, скоро все это закончится. Тряхнуло. Это выбросился парашют. Сейчас должны заработать двигатели мяг-кой посадки. Ну? - Вася, ты слышишь ДМП? - Нет, они не сработали. Черт возьми, что ж нам так не везет на тормоза? Го-товься, Саша, сейчас будет больно. Я раньше никогда не врезался на машине в стену, но, по-моему, такой удар го-раздо слабее того, который случился в следующую минуту. Мысли о библейских притчах сыграли свою роль, и я начал искать глазами апостола Петра. Но передо мной ровными рядами расположились кнопки, лампочки и рычажки. И откуда-то снизу голос Василия: - Ну, как дела? Хотел бы я ответить, что нормально, но из горла вырываются только нечлено-раздельные хрипы. Дыхание сначала перехватило, потом сбило, теперь просто не могу вспомнить, как это - дышать. - Хрипишь, значит живой. Поздравляю, ты на земле. Слава Богу, значит этот привет из нашего маленького «Мира» был последним. Ну ничего, мы обязательно все исправим, починим, изобретем что-нибудь новое и снова поднимемся в космос. И тогда уже нам не надо будет укрощать своенравные железки. Будем осваивать космос. P.S. Для Александра Лазуткина и Василия Циблиева этот полет стал последним. Ядовитые испарения и длительное пребывание в жаре сказались на здоровье космо-навтов. Майкл Фоэл еще не раз бывал в космосе. На МКС он полетел уже в качестве командира экспедиции. После пребывания на станции «Мир» Джерри Линенджер уволился из NASA. В 2000 году вышла в свет книга Линенджера “Off the Planet”, в которой он рассказал о своем пребывании на русской станции. Цитировать
Лисенок бывалый Группа: Администраторы Сообщений: 44	Добавлено: 01-02-2007 23:48
	№4 Один звонок Городской бетонный аквариум заполнялся весенним днем. Лучи солнца разбивали брызги уличных луж в самоцветные камни. Пели о чем-то своем птицы и шныряли туда-сюда машины. Обычный весенний день. Мои шаги невидимыми следами ложились на прогретый асфальт. В плеере звучали бодрые басы и сердце, им в такт, разгоняло по телу веселье. И мои мечты под руку вели меня через дорогу. - Куда прешь?! Глаза разуй!!! – крикнул рыжий парень из проезжавшей девятки. - Извини, не заметила, - оправившись от первого испуга сказала я и пошла дальше… Через открытую форточку в мою комнату вползал вечер. Я лежала на старом, обвешанном пылью и мечтами диване. Звуки музыки, как песчинки в песочных часах, постепенно заполняли сердце чужими мыслями и образами. Зазвонил телефон. Этот звук как обухом выбил меня из моих фантазий. Так не хотелось вставать или двигаться… Но звонили настойчиво. И мне пришлось оставить уютное, мною придуманное, гнездо и двинуться вон из фантазии и прихожую, за телефоном. - Алло… - сонно сказала я. - Алло! Привет, Аля! Как жизнь? Все цветешь? Солнце на месте? – выпалил странно далекий и знакомый голос. - Солнце на месте не стоит, – ответила я. – А вы, собственно, кто? - Так и думал, что ты меня не узнаешь! Это Женька. Мы с тобой встречались в десятом! Вспомнила?! Ну как ты?!?! – лепетал почти детский голос. - Я – замечательно. А что у тебя с голосом такое? - Да, простудился! – почти прокричал мальчишеский голос из трубки. - А что тогда как ребенок говоришь? – спросила я. На мой вопрос ответили короткие гудки в трубке. Утром мне позвонили из школы и сказали, что Зердев Женька, учившийся в параллельном со мной классе, вчера погиб в автокатастрофе. В голове эта новость отдалась его детским смехом. Было больно. Первая «серьезная детская любовь». Рыжий, веселый, вечно в движении. Душа сжималась в комок и выворачивалась на изнанку. Сколько я его не видела? С одиннадцатого – как он перевелся в лицей – уже три с лишним года. Через два дня в школе были сборы. Были пафосные речи о краткости юной жизни, о вечной памяти и куча скорбных масок. Были венки, автобусы, кладбище, цветы, слезы… Я чувствовала себя такой чужой среди всего этого торжественно-трагичного великолепия. Ненавижу деланные слезы и общие красивые фразы. С того дня прошло еще пять лет. Я вышла замуж, окончила университет, устроилась на недурственную работу. Был день, и солнце разбавляло табачный дым в моей машине, перемешивая его с моими мыслями. Последним, что я видела здесь, были светлые глаза 5 – 6 летнего мальчика, чистые, как голос Зердева Женька, звучавший у меня в голове с того самого, последнего разговора. Теперь вокруг черные стены, теплые и мягкие. Иногда их темнота перемежается картинами из жизни близких мне когда-то людей, которые все реже вспоминают меня. Еще я часто вижу того мальчика, парня, мужчину, которого я чуть не задавила, и его глаза, потемневшие, как все мои мечты. И на полу пылиться телефон с правом последнего звонка тому, кому захочу… Цитировать
Лисенок бывалый Группа: Администраторы Сообщений: 44	Добавлено: 02-02-2007 00:04
	№5 Мой мир. Я родилась, когда на каплю росы в ладони ребёнка упал солнечный лучик. Тогда я открыла глаза, увидела солнышко, чистое небо, улыбку малыша, и засмеялась сама. Мои крылышки расправились очень легко, и я взлетела, всё также радостно смеясь. Веснушчатое личико с широкой улыбкой, белыми, крепкими зубами и лукавыми тёмно-синими глазами смотрело мне вслед. Я никогда не считала человечка творцом, он только помог мне родиться и впервые засмеяться. Где он сейчас? Не знаю, никогда больше не видела. Ах, каким ярким, волнующим представился мне новый мир! Каждая песчинка, каждая частичка улыбались мне, приветствовали меня. Да, я сразу полюбила их всех. И продолжаю любить до сих пор. Очень долго я в одиночестве летела по любимому миру. Так долго, что успела вырасти из милого карапуза в изящную девушку, разумеется, оставшись ростом с сосновую иголку. Мир тоже рос со мной, но он также не старился, краски его стали не так ярки, но более насыщенны, менее искусственны. Потом я внезапно встретила такого же, как я. Он был прекрасен. И Он полюбил меня, да и не мог не полюбить. Теперь мы летали вместе, и мир снова постепенно менялся - теперь его цвета стали мягче. Это наступила пора зрелости, моей и моих любимых - мира и Его. А сейчас все мы, все трое, постарели. Мой мир стал тёмным, неприветливым. И мы с Ним поняли, что скоро жизнь оборвётся. Кажется, вот совсем недавно я родилась, а прошло уже столько времени+ Вот и жизнь прожита+ Но мы умрём вместе, взявшись за руки, и я, и Он знаем это. А что же будет с моим миром, когда не будет меня? Наверное, он тоже умрёт. Да, да, иначе и быть не может. О, как темно, как неуютно! Разумеется, мир тоже умрёт, разве он сможет жить таким?.. Но что это? Свет! И солнце? Но ведь солнце исчезло давно, ещё когда я стояла на пороге зрелости и старости! И почему я чувствую, что моё сердце перестаёт биться? Неужели мой мир не умрёт вместе со мной? Неужели я умру, а он останется?.. - Папа! Папа! Смотри, что это здесь? - А, сынок, ты нашёл всего лишь маленьких эльфов-однодневок. Они умирают, видишь? Сейчас ведь уже рассвет+ - Папа, но как же они успевают всё за один день? Вот мне семь лет, а прожил всё равно так мало+ - Не знаю, малыш. Наверное, поэтому у них всегда такоё испуг, непонимание и боль на лицах, что они не успевают пожить. Цитировать
Лисенок бывалый Группа: Администраторы Сообщений: 44	Добавлено: 02-02-2007 00:06
	№6 Две стороны одного пергамента Вы спросили, кто я? И что я есть? Я, Кэрлиэнь из высокого рода Маэрнэ, повествую о себе. Я принадлежу к поистине древнему роду Эльфов Сумеречной Луны. Мои предки из поколения в поколение передавали детям единственный дар - дар магии. Не всем судьба вручала его, но те, кому он доставался, становились истинными столпами Искусства. Мое обучение началось, когда мне было не более трех лет от роду, но увы мне, я никогда не смогу использовать эти знания. Мне не дано таланта. Кроме, пожалуй, одного, но он столь незначителен для эльфа… О, самое простое подвластно и мне, но что мне делать с подманеной малиновкой, или зажженым фитилем свечи? Все это может повторить любой смертный, и вовсе не пользуясь магией… Но ладно об этом. Когда обучение мое завершилось, не успев как следует начаться, перед родителями встал вопрос – кем же мне быть? Они были магами, и не думали ни о чем ином для меня. Они растерялись. И так, не ведая будущего, они обратились к всезнанию Оракула. И Оракул в смятении промолвил – отдайте ее. Обучите всему, что знаете, и в двадцатое равноденствие на Великом тракте ее встретит ее судьба. Так надо для Света в будущем. И вот, в двадцатое равноденствие своей жизни я стояла на развилке тракта. Светало. Тоскливо пели призрачные нити ветра, оплакивая мою прошлую жизнь. Провожавшие меня ушли, оставив меня моей судьбе – предсказания не любят, когда в них вмешиваются. На дороге за поворотом послышался мерный стук копыт. Я замерла, закрыв глаза. - Эй, малышка, ты потерялась? – густой мужской голос заставил меня смотреть. Передо мной остановился крепкий с виду фургон. На месте возницы сидел человек. Такой… Мне он показался таким странным… Потом я узнала, что у людей это называется «старость». Его волосы были седыми, а глаза – пронзительно яркими. Монн стал моим учителем в мире людей. Оказалось, для него я сокровище – я, со своим жалким дарованием неподвластности направленным на меня чарам. А он ведь торговал магической рухлядью. Правда, так мог сказать лишь эльф. Для людей это были заклинания, и сильные. Впрочем, Монн никогда не цеплялся к моим словам. Некоторые амулеты для него могла проверить лишь я. Мы стали почти родичами по духу – насколько это возможно для наших рас. Мы дополняли друг друга – маг, и эксперт в магии…А потом Монн Эхор ушел туда, куда уходят в свой срок люди. Я не смела оставаться на месте – пророчество Оракула гнало меня по тракту. Взяв в руки поводья, я отправилась искать свою судьбу дальше. Неведомо, что случится, если я остановлюсь. Что имел в виду Оракул? Быть может, останься я тогда дома, я послужила бы причиной падения своего народа? Или наоборот. Когда-нибудь мне в моих странствиях встретится наконец, амулет, что повернет ход истории нашего мира в новое русло… Или моя роль была привести в жизнь мое дитя, мою прекрасную Уллию, дочь эльфа и человека… Или я уже исполнила свое предначертание, поддерживая Монна до конца… Не знаю. Но я не смею останавливаться, пока Свет не воссияет над миром, или пока тьма не поглотит его. Вот и все, что я могу сказать о себе сейчас. Спросите меня о том же спустя годы, и, быть может, мой ответ изменится. Кэрлиэнь Маэрнэ, Эльф Сумеречной Луны, торговка с тракта. Время прошло. И теперь я знаю многое, я, бывшая когда-то торговкой с тракта, эльфийкой Кэрлиэнью Маэрнэ… Слушай же меня, слушай и бойся, ничтожный, ибо судьба твоя… Ах, слушай же, пока я говорю!.. Я была беспечна, как может быть беспечно наивное дитя. Я верила в свет, защищающий меня, и в торжество справедливости, ведь не могло быть иначе!.. Наверное, и ты таков сейчас. Ты же веришь в свет, что защитит тебя? Прости, но я отчаялась слишком давно… И это плохо для тебя. Ты слушаешь? Я расскажу свою историю, и суди сам, права ли я. Звонкие монеты всегда звенели в моем кошеле, и свитки заклятий не переводились в сумке. Я странствовала, и крылья Солнца взмахами дней мелькали предо мной, и их сумеречная изнанка была ничуть не бледнее сияющих перьев полудней… Я была счастлива, как может быть счастливо существо, не прозревающее своей судьбы. Странствия были моим дыханием, я несла с собой вести и новости, и я старалась быть честной с теми, кто спрашивал меня о том, что я видела. Но были и слухи. Ложные, призванные разрушать союзы, и создавать их на костях преданных союзников… Первым стал принц Артас. Он искал способ втянуть нежить и орков в войны не менее бессмысленные, чем и все ваши человеческие войны. Я во имя дела света рискнула. Что может быть глупее, чем нести слухи оркам? Не знаешь? И я – нет. Но я дала слово. Я отнесла ложные вести. И выжила чудом, оставив у орков многое из своего достояния. А в логове нежити… Я боялась идти, но я обещала… Как могла я в своей самонадеянности обещать такое?.. Но они приняли меня с истинным достоинством. Тихондриус, их глава, говорил со мной, как с равной, хоть я и стояла перед ним безоружная, в окружении его слуг. Никто не посягал на мою жизнь. Именно тогда я задумалась, а правы ли те, кто смеет утверждать, что именно они знают, где свет? Костер тоже греет… Но он не Солнце. А потом пришли они. Орки стояли под стенами. Я уже не могла спастись сама, воины кланов не пропустили бы меня. Беспомощность ласковой дрожжью укрыла мои плечи. Лишь они, Дети Смерти, не боялись. Они сохранили мне жизнь, защитив. Долг крови и чести навечно на мне за это… Но после битвы остались раненые. Пусть не живые, они страдали. Из благодарности я не смела уйти немедленно. С полной сумкой целительных свитков? Я должна была помочь… Но я не смогла помочь себе. Принц Артас атаковал почти вслед за орками. Стрелы разили всех. Могучие и беспомощные, все оказались равны пред ними. Я выжила, но… Я умирала от ран. В моей сумке было еще достаточно заклятий, чтобы исцелить троих таких раненых, но у меня не доставало сил прочесть их… Я горько засмеялась иронии судьбы. Жестокая шутка, не правда ли? Или ты так не считаешь, ничтожный? Тебе кажется, что Артас и Иллидан, его собрат по мечу, были правы? Что жизнь никчемной эльфийки, посланной ими на смерть, ничто перед всем миром? Скажи это мне! Не молчи… Или боишься? И я когда-то боялась. Не стоит. Слушай меня, ты ведь больше никогда не услышишь такого… Или другого. Слушай же. Нежить рядом со мной приподняла голову и жутко улыбнулась. Она была жива, и она держала в руке оружие. Иллидан склонился надо мной. Я умоляла о помощи, и он милостиво кивнул, протягивая руку к свитку. И в этот момент нежить ударила. Я закричала от ужаса – ведь мое спасение, мою жизнь уносили от меня, свиток был вскрыт не для меня, а для Иллидана, чьи стрелы и принесли мне мою судьбу… О боги, за что!.. Но Артас вступился за свою пешку в память за прошлые услуги. Меня исцелили, и изгнали прочь. Тебя изгоняли прочь? О, нет, не бойся, я тебя не прогоню, ни за что... Я обещала тебе последний рассказ, а я держу свое слово. Даже перед такими как ты. Я молилась за Тихондриуса – он смиренно воспринял гибель соратников, и даже в черную годину своего народа он не посягнул на мою жизнь. И наверное, боги приняли мои дары. Я слышала, что нежить возрождается. С чистым сердцм я покинула эти края, не желая слышать ничего более о политике. Но Тракт вывел меня к городу Альянса, Стормграду. Правительница Джаяна сказала, что щедро заплатит за мелкого духа нежити для допроса. Что это угодно делу света, и сие спасет не одну жизнь… Но я уже не верила им. Я ушла. Сидя в трактире, я думала. Я смотрела на буянящего орка, на бредущего по дороге Некроманта, и в моей голове постепенно выплетался гобелен грядущего. Отчего не выдать некроманта за мелкую нежить, и не дать ему шанс поквитаться за поражение его народа? О да, это было бы красиво… Но так не случилось. Я не смела думать, что их нужда настолько страшна, что они нападут. Я успела увидеть, как две черные тени скатились с холма в мою сторону, вырастая в размерах, мелькнули яркие искры – и все. Я не успела даже почувствовать боль. Какая боль, если ты сгораешь в магическом огне двух баньши? Я – не знаю. Может, ты и сможешь когда-нибудь рассказать об этом… Но не на этом свете. Я обещаю. Ты мне веришь? Тогда слушай. И, знаешь, пожалуй, можешь бояться. Для тебя огонь будет потом. Сначала же… Но это будет мой подарок. Подаркам свой срок. Еще не время. Терпи, смертный, я же терпела. И слушай. У тебя ведь нет выбора. После огня пришел свет. Он слепил, и рядом был кто-то могучий… Я ощущала это по-иному, чем раньше. Я изменилась. Цвета потеряли свое значение, но обрели болезненную четкость запахи. Живое пахло иначе. О боги! Смысл начинал доходить до меня. Я – нежить. Мой обугленный скелет открыт отныне ветрам и нет на нем тяжкого груза плоти… Я засмеялась. Новая ясность рождалась с кристальной чистотой Силы. Как все просто теперь! Я больше не одна, и моим повелителям нужны мои знания. Я ведь многое знаю о мире… Они готовили ритуал, что откроет путь к нам Великой Орде, и многое еще было не готово. Но я же могла помочь… И я помогала. Я была одной из многих, и мы собирали вещи Силы. Я странствовала. Хозяин поднял меня выше, приблизив на шаг к себе, и мой облик изменился. Глупые людишки не понимали, кто перед ними, видя во мне лишь прежнюю торговку. Я восхищалась мудростью Хозяина. И вот, однажды, мой путь привел меня к землям Стормграда. О, он теперь не так беспокоил меня, как раньше. Лишь мимолетное любопытство к живым привело меня туда. Мимо прошествовал Артас, небрежно кивнув в мою сторону. Я прошла еще немного. И замерла. Чутье говорило мне, что я должна догнать его. Ты же не знаешь, какое у баньши чутье, да? Или ты думаешь, что знаешь, глупец… Неважно. Я вернулась, и видела. Артас убил свою спутницу, и его горящие глаза обернулись в мою сторону. Великая Тьма! Его предательства привели его на Истинный путь, на самый его краешек… Он – юный демон, и он не видит пока, кто перед ним. «Приветствую тебя, мой Повелитель,» - молвила я с замирающим сердцем. Он был прекрасен – его руки вздымались мощью, а разум был хладен, как могила. Он стал другим, человеческое ушло из него… И он позвал меня за собой. Я открыла ему ворота города, изгнавшего его, и он отомстил. О, Артас убивал, и жители бежали в панике, бросив оружие. Темные боги улыбались нам, Повелитель обрел здесь недостающие вещи Силы, и только Череп был унесен Джаяной. Так сказала наша новая сестра по роду, которая вовсе не хотела становиться сестрой. Но она рассказала Артасу все. Она не могла молчать, когда ее так спрашивали. И мы ушли в ночь, искать Джаяну. Тебе не смешно? И мне – нет. Она ждала нас на границе земель города, окруженная воинами, они смяли нас, и моя сущность утратила тело, в котором я пребывала. Лишь долг заставил меня помнить. Я подвела своего Повелителя, и никогда не будет мне прощения. Лишь спустя долгие недели я смогла найти тело. Оно было чужим, но Артас признал меня, и в великой милости своей простил меня, и принял к себе. А ведь было за что карать. Джаяна уничтожила город, и ушла невозбранно, и лишь чудо, что Повелитель не пострадал. И еще однажды мы оставляли город, но тут уже я теряюсь в догадках – не волей ли Повелителя мы отступили, чтобы не искать Джаяну по городам? Она сама принесла Артасу Череп, ведомая его волей. Мы были почти готовы к ритуалу. Срок уже подходил, и недоставало лишь деталей. Мы были так близки к победе!.. Нам не хватило всего часа, когда объединенные армии народов встали под нашими стенами. Как могли они так быстро договориться? Как?.. Но мне это уже не важно. Мой Повелитель пал, моего народа более не существует, и я сама выжила только, затерявшись среди пленников, предназначенных для жертвоприношения. Но знаешь – я все же выжила. И пусть Повелителя Артаса не вернешь, я могу за него мстить. А теперь извини. Не знаю, что на меня нашло. Наверное, ты зря спросил меня «за что». Однажды давно я обещала ответить на вопрос…Но ладно. Теперь я буду мстить. Да не кричи ты так, еще услышат… Вот так, дурачок, теперь я сыта…Хорошо, что ты молчишь. Я не готова пока к открытой битве. Знайте - я буду осторожна, я не попадусь вам. Я стану вашим вечным кошмаром. Бойтесь меня, ибо я буду ждать вас во тьме, и сила моя будет расти… До встречи, вкусные мои, до встречи… Цитировать
Markiza Группа: Модераторы Сообщений: 3	Добавлено: 05-02-2007 13:04
	# 1 Персональный ад Цитировать
Лиэнгол Эррандир Группа: Участники Сообщений: 1	Добавлено: 05-02-2007 20:52
	За первый рассказ. Цитировать
ритор Группа: Модераторы Сообщений: 4	Добавлено: 06-02-2007 14:11
	#1 Персональный ад Цитировать
Лисенок бывалый Группа: Администраторы Сообщений: 44	Добавлено: 07-02-2007 12:44
	Появилась еще одна работа. №7 Абсолютная защита. – Следующий. – Я! – Ты кто? – Маг воды. – Маг воды? Хм, что чипуем? – Ну так, у меня много всего. – Блин, ну по порядку давай. – Фаерболл. – Чего? Какой фаэрболл, ты ж к стихии воды принадлежишь, какие у тебя могут быть ог-ненные шарики?! – Ну, пусть айсболл, какая разница, чем швыряться. – Ладно, швыряйся, только в лицо не целься… помни, голова непоражаемая зона, хитов твой фаэрболл, тьфу, то есть айсболл не сносит, а вот больно будет… тебе… потом… Тут у мастера возникла фантазия на тему рекламы жвачки. Маг попадает ледяной водой в шлем война, на что боец в ответ бьёт его мечом плашмя, наклоняется над магом и спра-шивает: «Ну что? Аис? Нет, не Аис???» – Далее кольцо «Отражения». – А это что за ерунда? – Колечко, очень даже красивое, почти золотое, там внутри зеркало. – Хм, прикольно смотрится, на распродаже бижутерии что ли нашёл его? – Неважно, оно отражает 5 воздействий магии. – Чего?!! Пять воздействий?! Жирно, одно!!!… потом придешь, мы его перезарядим. – Да я и сам, как архимаг перезаряжу. – Как?! И ты архимаг? – Ну да, 5 хитов и куча манны, кстати, вот кристалл медного купороса в виде кулона. Это источник манны. Не хочу каждый раз подсчитывать, сколько манны израсходовал, а сколько осталось. – Погоди, не торопись… ты уже третий архимаг на игре. Куда столько??? – Э-э-э, ну так нас всего трое магов на игре… и мы представляем три разные школы ма-гии. И мы друг с друго… – Короче… вы меня, маги, достали. Ребята в полных доспехах по жаре бегают с 5 хитами, а вы в тоненьком балахончике!!! И скажи мне, зачем тебе бесконечный источник ман-ны??? У всех архимагов 5 хитов, 5 манны. Зачем тебе куча манны? – Так ведь же кристалл… медного купороса… (всхлипывая)… три месяца выращивал… (шмыгнул носом)… специально под манну. – ???!!! (мастер вновь представил свою фантазию… и теперь вспомнил, что наши мысли, как говорят маги, материализуются) Полный айсдец. – (нос ещё раз шмыгнул) – Ладно… будет тебе манна, 3 хита, но никаких архи… просто маг… просто Маг Воды. Доволен?! Тады топай… следующий. – Э-э-э, это ещё не всё!!! – Ч Т О Е Щ Ё? – Третий глаз (ленточка с камнем на лоб), и пентакль с глазом. – И? Чего делает? – Подчинение воли, типа если кто увидит, то будет выполнять мои приказы, там воду тас-кать, дрова рубить. – ???!!! (мастер) – !!!??? (игрок) – Воду сам будешь таскать ручками нам в мертвятнике. И не зли меня этим глазом из под крышки Кока-Колы. – Ладно, проехали. Кинжалы серебряные. – Так они же из пластмассы! – А я их алюминиевой краской-серебрянкой покрасил, вот и стали серебряными. – И ты ими хочешь драться, чтобы все вымазали свои прикиды тем, чем ты покрасил ку-сок пластмассы? «Серебрянка», между прочим, не отстировывается. Не знал? Используй в ритуалах… на худой случай в «кулуарке» сойдет. – Ммм, а вампиров гасить ими можно? – Можно, но они доспех не пробивают. – Даже легкий доспех? – Даже легкий! – Так они с магией. – Ты это ему объясни (показывает рукой в сторону Сигурда). Вот он перчатку магическую зачиповал. – О, так он и просто рукой доспех пробьёт, зачем ему перчатка? – Хм, чтоб тебе больно не было. Все? – Нет, конечно. Вот свитки. – Ни фига себе пачка, бумаги не жалко было? – Неа, одно же дело делаем. – Не уверен, что одно. Какие там свитки: исцеление, понос, отравление и т.д., пойдет. Свиток Армагеддона чиповать не буду! – Почему? – Массовая магия в игре запрещена. – Так я же сам погибаю, вместе со всеми кто на расстоянии 10 метров. – Ммм, 5 метров. – 10! – 5! – А кто мерить будет? – Ладно, уговорил, оставь себе один такой свиток, остальные нам. Дальше, что это за цепь? – Короче, это одевается на шею как ожерелье. – Ковровые кольца… да ещё и как-то странно сплетены. Слушай, может тебя научить кольчуги плести? Того, гляди, мечом махать научишься, народ уважать станет. А? Не хо-чешь? Ну не хочешь как хочешь, моё дело предложить. Так что там со свойством ожере-лья? – Защита от кулуарки! – Зачем? – Что зачем? – Зачем защита от кулуарки. – Не хочу идти в мертвятник воду вам носить и дрова колоть. – Ёлки-палки, исцеление у тебя на себя есть, живая и мертвая вода есть. Отражение магии тоже есть. Так же чипуешь эту ерунду от кулуарки. Надеюсь, от физического урона у тебя ничего нет? – Как нет? Есть. Третий глаз, воин бежит на меня с мечом, а я его подчиняю и заставляю защищать меня и рубить окружающих. – А… О… Однако, абсолютная защита. – Ага, еще у меня на голове мигающие светодиодики, голубые и красные: огненная и вод-ная аура. Заморозка, магические стены для города. Дымовые отравляющие завесы. Корро-зия металла. Серебряные тапки полета. – Ты еще летАешь?! – Ага, и могу стать невидимым. – Короче, вот тебе чипы, сам наклеивай. Сиди с этой абсолютной защитой в своей башне и не зли окружающих. Следующий. Маг воды медленно неповоротливо шел по полигону, громыхая всеми вещами. Склянка-ми, банками, свитками, ножами. Все было засунуто во все карманы, во все сумочки. Смеркалось, только костер в башне пробивался среди деревьев. Улыбка не исчезала с его лица, еще бы, завтра он в одну харю будет «выносить» в мертвятник весь полигон, посы-пать лимонной кислотой воду в таверне, травить сероводородом питьевую воду в колодце. Сначала хрустнула ветка под ногами, потом что-то покатилось в овраг, потом хрустнули шейные позвонки. Остистые отростки от смещения перерезали пучок нервов. Сердце про-должало биться, а кровь поступать в мозг, вот только нельзя было пошевелить ни ногами, ни руками. Даже на помощь не позовешь, нервные импульсы до голосовых связок не до-ходили. Дыхание остановилось, каждая клетка хотела кислорода и безумно передавала сигнал в мозг, вопя от боли. Благо, остистые отростки отрезали путь, и можно было без боли, лишь моргая, смотреть в последний раз на звезды. Глупая смерть: споткнуться, упасть и свернуть себе шею. Цитировать
Цири Группа: Участники Сообщений: 1	Добавлено: 12-02-2007 18:25
	за №7 голосую посмешило Цитировать
Strori Группа: Оргкомитет Сообщений: 1	Добавлено: 15-02-2007 13:53
	#7 палюбому. Цитировать

Страницы: 1

Раздел:  --== Все разделы ==-- ------------------------------------------------------------- Общие вопросы Блоки и секции конвента Поговорим по душам Работа сайта и форума Для оргкомитета Волгоградский конвент ролевых игр "Ледяная корона\" / Блоки и секции конвента / приз зрительских симпатий (проза)