|
| [ На главную ] -- [ Список участников ] -- [ Правила форума ] -- [ Зарегистрироваться ] |
| On-line: |
| Форум администрации Магического Мира. / Творчество / ИСКУСИТЕЛЬ |
| Страницы: 1 |
|
| Автор | Сообщение |
|
Искуситель Группа: Пользователи Сообщений: 8 
|
Добавлено: 03-09-2005 03:57 |
|
I - Я буду молчать. - Как партизан? - Хуже. - И чем я тебе не нравлюсь, а? - Матильда небрежно провела пилочкой по ногтю - остро заточенными пальчиками она не раз и не два перерезала трахею грешникам. - Ты чудо, Матильда, - вздохнул я, - ангелок. Матильда остановилась. Округлившиеся глаза с волнистыми зрачками посмотрели сначала в зеркало, где отображается мой великолепный профиль, а после, убедившись в поддельности собеседника, и на самого меня. - Навадель, ты чегошеньки? «Может, его сразу на последний круг - они там разберутся?» - Я? Пошутил. - Глупые у тебя шуточки, - обиделась Матильда, вернувшись к ногтям. Зрачки выровнялись, но пьяно плавают в разные стороны, точно обезумевшие лодочки в бурю. «Вот гадина». - Искуситель, - мягко поправил я, - демон-Искуситель. - Низшего класса. Да какой из тебя Искуситель, если ты добровольно отдающую себя девушку отвергаешь? И прекрати читать мысли! Сколько раз тыкать всех носом и пятачком в табличку «Запрет на телепатию»? - Во-первых, на табличке давно не это написано, а хула о трех буквах. Во-вторых, с чего бы демону повиноваться правилам, а в-третьих - ты где здесь видела девушку? Зрачки взметнулись на гребни зеленых волн - вой Матильды выбил все зеркала в отделе приемов. Я поспешил раскланяться. В коридоре пахнет гарью и еще чем-то вполне годным для преисподней. Хула о трех буквах с таблички исчезла, но появилась другая, ответная, со стороны начальства. По длинным туннелям-коридорам снуют расторопные и льстиво-услужливые черти. Мерзавцы начисто обдирают кошельки - а я, низший демон, монеты из воздуха не кую. Вот один подбежал - пятачок красный, водкой от него разит, как из самогонного аппарата. - Дашь на бутылочку? Я дал. По рогам. Не каждому удается стать демоном, пусть даже низшим по классу. Черти - они и в аду черти, что ни говори - уроды редкие. А демон может перевоплощаться. Я же из контрактника Люцифера стал его полноценным работником с выплатой зарплаты, а теперь и пенсии. Лет триста тут околачиваюсь - меня каждая сковородка, пусть даже нерабочая, узнает. Сейчас стремлюсь к демону среднего класса - надо же повышаться по службе? Авось больше способностей дадут - мне мои до чертиков осточертели. Нудно воет сквозняк, срываясь на увлеченный свист. Где-то внизу происходят подрывные работы - с потолка постоянно сыпется песок, штукатурка и дохлые летучие мыши. Не люблю это место. Я вообще ад не люблю - сидят тут всякие стервы, как Матильда, и порываются с пенсии содрать. Ну-ка, ну-ка... Как есть! На сотню доллариков обокрала! Я повернул и вошел в зеркальный зал. На удивление пустой - все получили денежки еще вчера. Терпеть не могу столпотворения, потому прихожу на день-другой позже. Да и не только в столпотворениях дело - у меня среди демонской семейки слишком много знакомых врагов. Еще причина, по которой я ад не люблю - начальство тут с отдельными крышами. Почему так? Да потому что никто его не видел - вот бегают такие карлики с порученьями, а где сами поручатели, не ведают. В подземной канцелярии, говорят, всех встретить можно - но туда путь открывается только демонам среднего класса. Зеркало поглотило тело, открыв врата в мир людей. II - Не огорчайся. Почему ты такой испуганный? Когда тебе плохо, мне очень-очень хочется плакать. - Не плачь, малышка. - Почему? А если ты плачешь - почему мне нельзя плакать? Силы покидают. Мелко-мелко дрожат руки. Она стоит перед ним, совсем глупая... Еще ребенок. Тринадцать лет. Жалких тринадцать лет. А ему, обалдую, уже двадцать пять. И как он смел поднять на нее руку? Как? - Ты плачешь. Я же вижу. Хочешь, я тебя успокою? Она села к нему на колени. - Нет, встань... Иди, гуляй - мама волноваться будет. Но она не встала. У нее большие голубые глаза - кажется, весь мир в них утонет, и никогда не всплывет. В них нет предательства, ненависти, злобы, безумия... Невинная чистая душа. И тело. - Маленькая... Что ты хочешь, чтобы дядя сделал? - А дядя может меня поцеловать? Все оказалось легко. Для меня это была трагедия, а в подземной канцелярии - традиционная жатва грешников. Любовь... Что ты делаешь с человеком? Или любовь это тоже грех?.. ...Голод демона - голод охоты. Голод, от которого не убежать... Не люблю воспоминания, но они не спрашивают позволения войти. Пора вставать - пора работать. И утолять голод. Он пока не особо сильный - на неделю-две диеты хватит, но после надо полностью сломать жертву. Обычная холостяцкая квартирка забросана грязными вещами и бутылками с некогда алкогольным содержимым. Если бы не демонские способности, я давно бы спился. Как всегда, все по негласному расписанию - душ, телевизор, яичница с коньячком, одежда, поиск ключей, закрывание двери. Последняя процедура особо сложная - дверь у меня с характером. Если я закрою ее сейчас, то ключ можно выбрасывать - только ломом, исключительно ломом. Зато объявится на пороге вор - сама распахнется сама распахнется со счастливым скрипом. Да еще ручкой укажет - там денежки, под ковриком. Соседи опять ссорятся, с утра пораньше. Желтые желчные лица мелькают в проходе. Как только я поравнялся с их квартирой, дверь раскрылась - маленькая шестилетняя девочка в белой пижаме растянула губы в широкой улыбке. - Здравствуйте, дядя Саша! - четко отрапортовала она. - А родителей извините - они просто развестись хотят. От прямоты детей меня порой коробит. - Просто папа никогда не дарил маме цветы. А она попросила белый тюльпан. А он забыл купить. Дядя Саша, вы купите белый тюльпан? Чтобы они не разводились. - Конечно, Дашенька, куплю, - улыбнулся я и краем глаза заметил свое отражение в зеркале на шкафу. Тьфу ты, черти. Ребенка напугаю - рожу неделями не брил. И в таком виде идти на работу? Только визажистов искушать. Дашенька, по моему настоятельному совету, захлопнула дверь. В подъезде стало тише. Вернуться домой, как я и думал, не удалось. Ключ намертво увяз, не желая выбираться обратно. В конце концов, это настолько надоело, что я просто бросил его в замке. По приказу щетина исчезла - но голод усилился, сведя судорогой скулы. Воздух в промышленном городе удушливый, кусачий, злобный. Астматики бегут отсюда, как крысы с тонущего корабля. Впрочем, здесь даже крыс нет - давно передохли, не вынеся «благо» экологии. Наша, демонская работа - подкупаем, покупаем, разоряем, загрязняем. А в ад после бежим - отдышаться. Курорт, ешкин черт. Зато в центральном парке стоит нежная прохлада - невыносимо захотелось вздохнуть полной грудью, в первый раз за месяц. Но непривычные легкие отозвались ядовитой болью. - Саша? - удивленно спросили у моей спины. Я обернулся. Красивая молодая женщина с короткими жесткими волосами и карими глазами. Ира. Никто не давал ей настоящих тридцати лет - все завышали возраст. Заботы намного состарили некогда миловидную девушку, намного. Она с мужем-алкоголиком растит восьмилетнего сынишку, который напрочь отвергает нового ухажера в моем лице. Вот он, стоит, морщит веснушчатый носик. Донельзя вредное дитя с капризным характером. Постоянно маму ревнует. Ничего, справлюсь. Не в первый раз. - Я не ожидала тебя увидеть, - смутилась Ира. - Я освежиться вышел. Сегодня на редкость чудесная погода. Знаешь, достала эта работа - вызывают постоянно без причины среди ночи... Я отпуск взял. Гуляете? Можно к вам присоединиться? - Нет! - обиженно вскрикнул мальчишка, топнув ногой. - Никита! Перестань! - устало вздохнула Ира. - Конечно, Саша, нам по той аллее. - А как у тебя дела? - Хуже и хуже. Опять задержали зарплату. Холодильник пустой, не знаю, чем Никиту кормить. А он, дурачок, не понимает, что мама не может больше покупать ему конфетки и никак не способна купить велосипед. Ты же знаешь, как платят учителям. - Мама! Я собаку хочу! - подсластило пилюлю капризное дитя, наблюдая за огрызающейся шавкой. - Молчи, Никита, у мамы на собак аллергия, - скривилась Ира. - Держи. - Я вытащил из бумажника деньги. - Саша! Убери, сейчас же! Я никогда не верну! - Это не в долг. Это в подарок. В честь дня, когда мы встретились. - Я не могу взять! Я присел и протянул надутому дитяте деньги. - Держи, и пусть мама купить тебе леденцов, - «леденцы» примирили Никиту с «дядиными бумажками». - Он смог взять, да?.. Слушай, Ира, я понимаю твою гордость, хотя не понимаю, почему при ее наличии ты уживаешься с этим пьяным ублюдком, будь он хоть семижды твой муж? Я даю деньги не ему, и даже не тебе - я даю их Никите. Не отрывай малыша от детства. Я знаю, что такие раны не заживают. Она остановилась и посмотрела в мои глаза. По щекам катятся слезы. Попалась девочка. От лап демона еще никто не уходил. III В подъезде истерично кричит женщина. Очень-очень знакомый звук. Я протиснулся сквозь небольшую толпу жильцов. Рядом с ревущей матерью, растянувшись в неудобной позе, лежит маленькая Даша. Милое личико не напоминает гримасу смерти - но бледность говорит сама за себя. - С лестницы упала, - буркнули за спиной. - И как родители не доглядели? Горе-то какое! Я совсем забыл про тюльпан... А ведь хотел купить. Сколь часто видел боль утраты, но всегда позорно бегу прочь, стоит кому-нибудь зареветь в голос. Да, до высшего демона служить и служить... Доброй дороги, Дашенька. В мир, путь в который мне заказан, но где тебе всегда будут рады. В мир, где живут ангелы. И Бог. Лети в рай, девочка - и прощай. Навеки. Дверь, на мое удивление, оказалась закрыта. И ключ торчит на прежнем месте - правда, погнутый немного. Очевидно, не один я пытался с его помощью открыть замок. Вышибить дверь оказалось легко. А вот поставить обратно гораздо тяжелее. В полночь пришлось отложить орудие слесарского труда - соседи явно не понимают демонского энтузиазма. Да и сон слепляет глаза... ...Ты будешь наказан сожжением на костре. Мир не потерпит таких, как ты. Твой грех никогда не будет прощен. Я не хотел! Не хотел! Она была согласна! Конечно. Бедная, маленькая... Она так и не поняла. Ее душа очернена твоими руками. Твоими руками! Да, я виноват! Только я виноват! Но я ее любил! Любил!.. Ребенка? Нет, не любил. Ее душа очернена - она сгорит рядом с тобой... В районе кухни жалобно звякнул стакан. Сон-воспоминание нехотя отступил, открыв замечательный вид на прижатую стулом дверь. Луна любезно высветила лежащий рядом на подушке молоток. Фр, искуситель! Вместо молотка должна быть женщина. Женщина! Следом разбилась моя большая любимая тарелка - по звону узнаю... Что за чертовщина?! Я, не совсем одетый, ворвался на кухню. В кольце лунного света стоит призрак. Белый, прозрачный, но устойчивый. Несмотря на триста лет жизни, такую картину я вижу первый раз. - Дядя Саша! - Маленький призрак отложил в сторону коллекционный сервиз. - Вы принесли белый тюльпан? - Нет... Дашенька? - Я медленно подошел к девочке. Выглядит точно так же, как и утром. Даже узор на пижаме можно разглядеть. Так, так... Вспоминай, провальная твоя башка, как с призраками бороться? Ей что-то надо, потому и не ушла. - Что ты хочешь, Дашенька? - спросил я у прозрачной тени. - Белый тюльпан. - Она улыбнулась. Тюльпан? Мелочи. Я думал, убить там кого-нибудь... Ладно. Тюльпан так тюльпан. И почему она ко мне прибежала? Вон, родители за стенкой ревут в голос. Кажется, развод обеспечен... К ним бы и пошла. Потребовала мира в доме... - Маленькая, дядя Саша сейчас пойдет, поспит, а ты постарайся не шуметь. И ничего не трогай. Будешь хорошей девочкой, я куплю тебе тюльпан. - Белый? - с сомнением переспросила она. - Как облако! Будешь сидеть тихо, да? Зря надеялся. Детям нельзя говорить «тихо». На кухне осторожно хлопают дверцы, аккуратно гремит посуда, неощутимо течет вода. Стоило только нервам смириться с шумовым фоном, Дашенька поймала таракана и решила нас познакомить. Наконец несчастие растаяло, сменившись нудно-менторским пиканьем будильника. Не выспавшийся я отправился взламывать дверь. Гадина открылась легко, а вот закрылась с глумливым скрежетом. Как и любому демону, мне прилагается машина. Единственное, что в «жизни» радует. «Опель». Красивая. Изящная. Иномарка с русским характером. Тормозит резко, тварь, но ничего. Иногда приемник дохнет, но это чепуха. Порою правый дворник отлетает - по всей трассе приходится искать - но это крошечный дефект. Пустяки. До страховки заживет. Солнце пронзает насквозь ветровое стекло. Иногда остаешься доволен даже жалким подобием жизни... Я провернул ключ. Машина подпрыгнула, перевернувшись через крышу. Огонь плюнул в глаза, лизнул вспотевшие ладони... IV Дверь темницы всхлипнула, точно плачущая над могилой вдова. Заплывшие кровью глаза приговоренного к смерти скользнули вдоль длинного темного платья фигуры. - Кто ты? - Ты звал Люцифера. - Ты и есть он? - Я? Я пешка в его руках. Но пешка, достойная двадцати ферзей врага. Волнистые зрачки взметались на гребни зеленых волн. Тонкие губы сложились в ласковой улыбке. Снаружи замерзли цветы, спряталось солнце, сжались в логовах лесные твари. - Мое имя Матильда. Я пришла исполнить твое желание. За цену. - Я готов продать себя Люциферу. И тело, и душу. Все. Взамен, ты спасешь девочку, которая должна сгореть со мной на костре. Мою любовь. Волнистые зрачки брызнули по белку - черные чернила залили глаза. Тонкие руки протянули закованному смертнику пергамент. - За цену спасения от огня твоей любовницы, ты обязан вечно служить и телом, и душой Люциферу. Подпишись. - Я не могу. Кандалы... - Только скажи. Скажи сердцем. «Я согласен!» ...В день казни вместо двух костров пылал один. Огонь лизал хмурое брюхо неба. И во все века не было спасения от клятвы, данной сердцем. В очистительном пламени сгорело тело. Не душа. Увы, не душа... Внутри взорвалась граната. Голод разбудил от сна и поверг в пучину страданий. - Добро пожаловать в ад, - нежно проворковали рядом. - Будто не знаю, - огрызнулся я, - оставь в покое несчастного демона. Дай поспать. - Ай-яй-яй. Ц-ц-ц. Стареешь, Навадель. Голод почти захватил тебя - когда последний раз баловался с жертвой? - Давно. - Я перевернулся на другой бок. Ложе оказалось холодным. Надо сбегать за покрывалом. Морг - маленькая комнатушка с прозрачным стержнем в центре. Вокруг сомкнулись шесть камней, на одном из которых покоюсь я. В обнаженном виде, естественно. - Какая сволочь меня убила? - Может быть, Фридрих, - ласково проворковала Матильда, - может быть, Алекс, может быть, я... Да хоть весь ад перелопать - какая разница? Поздравляю тебя с юбилеем - тридцатый раз помираешь. - А где фанфары? Торт? Венки, в конце концов? - О, у меня еще где-то валяется прошлогодний торт, который Фридрих подарил на мою очередную свадьбу. Насколько я помню, он до сих пор начинен мышьяком. - Обойдусь твоим искренним сочувствием. Воскрешение стоило еще одной недели диет. Теперь голод залил все тело - от пят до макушки. Еще дня три и я сойду с ума - брошусь на первого встречного и перегрызу ему горло. Нужно соблазнить Иру. Чем быстрее, тем лучше. - Что, подавать заявку на новую личность? В какой город хочешь? - Нет. Я остаюсь этой же личностью. За три дня тяжело соблазнить новенькую. Лучше вернусь обратно. Ведь в машине не нашли тело? Матильда сделала пометку в пергаменте: «Уже нет. Страховка выплачена. Все дела улажены. Тебе выразили огромное соболезнование, но уголовное дело все-таки закрыли из-за малых улик. Годно?» - Как всегда, Матильда. Голова взорвалась цветными хлопушками. Оставьте меня в покое. Все... Все! Я хочу просто умереть. Не надо ада. Не надо рая. Я просто хочу покоя. Я просто хочу больше никогда не испытывать голод. Уснуть и спать вечно, видя захватывающие, но в то же время безопасные сны. Убежать от памяти, от боли, от войны с самим собой. Господи! Я снова хочу стать человеком!!! - Прекрати думать всякую чушь. Иди работать, Навадель, иначе демоны высшего класса решат, что твое время пришло, и пустят по всем кругам ада, по столетью на каждый. А теперь покинь морг и кути со своими девками. У меня много дел. Я с трудом сполз с камня и прошел сквозь стену в коридор. Снуют черти, кричат грешники... Кричат страшно - не звуками, а колебаньями ауры. Воздух пропитался кровью и грязно пульсирует от каждого «крика», точно застывшее марево от дуновенья ветра. И хочется закричать так же, закричать со всей силы, чтобы там, на недосягаемой высоте, услышали тебя. И поняли. И простили. За всю историю мира ни один демон не вернулся на светлый путь. Не потому, что не хотел. Демоны - рабы. Им не позволили вернуться. ...Я вышел в темном квартале, недалеко от дома Иры. Здесь каждый раз происходят кражи и убийства, в ночное время избегают ходить не только девушки, но и рослые мужики. Надо действовать немедленно. Дверь открылась не сразу - сначала в квартире раздался грубый крик, зашелестела ткань. В маленькую щелочку выглянул большой заплаканный глаз. Под ним висит свежий фингал. - Ира? Что с тобой? - удивился я. - Саша? Уходи, пожалуйста, уходи. - Кто там? С кем ты болтаешь? - взревели в комнате. - Это соседи! - крикнула Ира за спину и попыталась вытолкнуть меня. - Нет! Я не уйду! Этот мерзавец смеет тебя бить? Ира! Пусти! Дверь распахнулась - на пороге стоит вдребезги пьяный мужик с оплывшей мордой. На Руси во все века все выпивохи на одно избитое, посиневшее и отвратительное лицо. - Кто это, женщина? - огромный кулак замахнулся на Иру. Я ударил его по низу живота. Ира вскрикнула и попыталась нас растолкать. Мужик захрипел, выудил из-за спины массивную доску. У-же, черти полосатые! Сил для повторного воскрешения мне точно не хватит. Но это уже не важно. Мы скатились ниже на лестничный пролет. Мерзавец пытался с размаху ударить, но я не позволил - доска отлетела в сторону, разнеслась в щепки о перила. - Дима! Саша! - кричит Ира, сбегая к нам. - Прекратите! Где-то в квартире надрывно ревет Никита. Одна из дверей по соседству немного приоткрылась. Испуганно выглянула бабка, заворчала, заохала и вновь закрылась. Завтра у подъезда будет занимательный разговор насчет нравов нынешней молодежи. Эх, старуха, в твое время такое же было. Я помню, я видел. - Убью, подонка! Мужик немногословно захрипел. Все кончилось достаточно быстро. От следующего удара противник свалился без сознанья. А может, свое дело сделал лишний бутыль пойла? - Саша! С ума сошел! - Ира заглянула в замершее лицо законного супруга. На ее впалых щеках блеснули слезы. - Я? - От голода трясутся колени, стучат зубы, мельтешат перед глазами черные точки. - Это ты сошла с ума, когда говорила на свадьбе «Согласна!». - Согласна! - всхлипнула Ира. - Говорила! Я виновата! Только я виновата! Но я его любила! Любила!.. Да, я виноват! Только я виноват! Но я ее любил! Любил!.. - А себя ты когда-нибудь любила? Себя любила? Почему ты должна держать ответ за чужие грехи? Никто не виноват! Как ты этого не понимаешь! В мире нет виноватых! Нет! Есть только человек, считающий себя виноватым. Этот, с позволения сказать, добытчик, никогда не считал себя виноватым! Никогда! А ты одна гнешь спину, кляча старая, зарабатывая ему на бутыль водки! А могла бы купить Никите велосипед! Но тратишь молодость ребенка на него! Когда из твоего сына вырастет распоследняя сволочь, тогда будешь виновата только ты! Ира молчит. По щекам продолжают течь слезы. Она долго стояла, смотря то на бессознательного полуободраного мужа, то на меня, буквально сорвавшегося с цепи от убийственного голода. Упала на колени. Повисла на моих плечах. Мир затих. - Саша... Не уходи. Не бросай меня... Я уже запуталась, где грань белого и черного. Я хотела как лучше - хотела, чтобы у Никиты был отец, боялась одиночества... Думала - так будет гораздо лучше... А получилось так хреново... Я тоже хотел как лучше. Я думал, что моя тринадцатилетняя любовь сможет жить счастливо. А она покончила с собой, совершила самый страшный грех... Прокляла Бога, что он не смог спасти меня от костра. Матильда с радостью показала ее муки. Описала ее страданья. Каждый день горит костер. Каждый день на нем горю я. А она стоит и смотрит. Каждый день. Каждый день ее отвергают, проклин |
|
|
Искуситель Группа: Пользователи Сообщений: 8
|
Добавлено: 03-09-2005 04:02 |
|
Каждый день горит костер. Каждый день на нем горю я. А она стоит и смотрит. Каждый день. Каждый день ее отвергают, проклинают. Каждый день. Каждый час. Благими намереньями вымощена дорожка в ад. И тяжелее всего понять ту грань - грань между белым и черным. В мире все было бы гораздо легче, если бы Добро и Зло существовали раздельно. Я перетащил бессознательно добытчика в чулан и с чистой совестью (совершенно неприменимое к демону словосочетание) задвинул щеколду. Ира с трудом успокоила ревущего навзрыд сына. После она основательно занялась мной. Но несмотря на все старанья, боль приглушилась лишь только в самых бесполезных ранах. Рана памяти и сила голода остались. Как и прежде. - Ира... Любовь - грех? - Любовь? - Она серьезно посмотрела мне в глаза. - Любовь разная. - В Средневековье была такая история - жил молодой парень. И жила красивая благородная леди тринадцати лет. И они влюбились друг в друга, но инквизиция карала любого за такую «грешную» любовь. Но они легли на ложе. Это стало известно. Их приговорили к сожжению, обоих. Но парню удалось спасти ее и сгореть на огне одному. А она покончила с собой... Что это за любовь? - Любовь. И жестокий черный эгоизм. Если человек любит очень сильно, он почему-то может забыть, что его любят так же сильно. Парень отдал себя в жертву из-за сильной любви. Но и она любила. Чего еще можно было ждать? - Я это давно понял. Но ты нет. - Я разведусь. - Она отвела глаза. - Но Никита... - Раны, нанесенные таким отношением в семье, гораздо хуже. Помни, какая дорога ведет в ад. Ира больше не могла крепиться и снова заревела на моем плече. Чего, чего ты ждешь? Вот она, целиком твоя. Только вали на постель и утоляй чертов голод! Чего ты ждешь? Чего? Демон должен быть одиноким. Для утоления каждого голода нужна новая жертва. Я брошу Иру. Она не выдержит такого. Ну и что? В мире и так много зла, и не будет она оставлять сына! А я погибну и буду гореть в аду... А какая разница? Я и так уже приговорил к адовым мукам одну. Не бывает виноватых. Есть только люди, считающие себя виноватыми. Я, Искуситель, демон низшего ранга, разбил сотни сердец, загубил десятки невинных душ. Большинство из моих жертв считали виноватыми себя. Но я знаю свою вину. И пока стоит мир, мне не избавится от этого знанья. Не бойся, Ира. Я больше не трону тебя. И больше никого. Демона-Искусителя по имени Навадель больше не существует. Есть только юноша, когда-то давно продавший душу и сгоревший на костре из-за неверного понятия любви. V - Что все это значит?! Мне не говорили об этом! Не говорили! - Добро пожаловать в ад, Навадель. - Матильда! Что это?! Объясни! - Ты хотел служить Люциферу - служи. Что тебе мешает? - Это чувство! Оно сводит меня с ума! - Чувство? Это голод, Навадель. Познакомься со своим вечным спутником. - Что это за голод? Мне не говорили о нем! - Мы много о чем не говорим. Привыкай. Отлынивать от службы аду ты не сможешь. Страдает от голода душа, а не тело. С каждым днем страдания растут. Пока ты не выполнишь работу - работу Искусителя - они будет пожирать твои силы. Сводить с ума. Это короткий поводок, на котором держит демонов Люцифер. Если ты не найдешь вовремя жертву - все кончено. Демонов можно убить всего тремя способами - голодом, силой других, высших демонов и молнией Бога. Запомни это, Навадель, когда будешь мучаться ночами от разрывающего душу чувства. Можно утолить голод и по-другому - отведать человеческой плоти. Но тогда ты превратишься в рогатую безмозглую тварь, порождение ночи, и тебя рано или поздно убьют. И ты никогда не избавишься от голода. В любом случае в конце тебя ждет ад. От него невозможно спрятаться. Работай, Навадель, оттяни муки. Но помни: спасенья - нет. Я помню. Два дня прошли хуже, чем в тумане - в дурманящем облаке яда, гнева, боли, вины. Я бродил по городу, подобный живому мертвецу, и говорил сам с собой. И покупал цветы. Большие белые тюльпаны. Дашеньке они не нравились. Я принес тридцать цветов, и все тридцать раз получал в ответ страдающий взгляд. - Дашенька? Что ты? Ты же просила белый тюльпан! - Этот не такой. Я другой хочу. Чтобы маме понравился. - А этот Дашенька? Этот такой? - Нет. Мама такие не любит. Купи мне белый тюльпан! Все вокруг стало напоминать ад. Наверное, я все-таки умер от голода, и теперь брожу в иллюзорном мире, сам терзая душу. Жаль, но только высшим демонам дозволено не иметь души. У меня же есть. Есть. Или нет?.. Голод сбивает с ног, швыряя в короткие обмороки. Изредка я сходил с ума настолько, что мечтал затащить первого встречного в подворотню и пожрать. И без разницы, какие после отрастут рога, буду я в чешуйку или в перышко, буду мычать или материться, но потерять человеческий взгляд на жизнь и человеческую память настолько заманчиво... Я ловил себя на поисках жертвы и отдергивал. Но продолжал ходить по лезвию, облизываться, вместо того, чтобы запереться в квартире и всхлипывать на луну. Боялся одиночества. За что? За что?! Я любил ее, сделал это ради нее! Я не хотел губить душу! Меня терзали голодом. Оставили в глухом одиночестве. Любой человек, которого я любил, оказался преданным мной. Из-за голода. Из-за цепких объятий Люцифера. Тупик! Тупик! Триста лет тупик! Я хотел лучшего... А теперь... Теперь достоин только ада. Неоткуда ждать спасения. До конца дней один. До конца дней. Кающийся демон! Что за чушь! ...Она топчется возле светофора, подслеповатые глаза вглядываются в безучастные лица прохожих. Я остановился. - Вам помочь, мать? - Ой, сынок! Бог тебя послал! Помоги перейти - не вижу совсем, старая карга... А за мужа свечку поставить надо. Годовщина, - и тяжелый вздох. Я посмотрел через дорогу. Надо же, не заметил. Красивая церковь с золотистыми куполами. Крест сияет ярче солнца - глаза слезятся, болят. Или голод. Или высший демон. Или Божья молния. Только так можно убить демона. - Облокотитесь на меня. Сейчас переведу. И перевел, не обращая внимание на саркастическое фырканье водителей: «пионер». - Вас и до храма довести? - Ой, деточка, спасибо! «Деточка» вздохнул. Главное, чтобы бабушку молнией не задело. Ну да Бог не допустит. Перед двухстворчатой дверью она перекрестилась. Я слепо повторил. Молния не откликнулась. Голод вцепился в душу. Войдя в храм, она вновь перекрестилась. Я повторил. Покорнее. Бог молчит. Голод ярится. Я подвел ее к иконе. Укоризненный взгляд Святого. Она поставила свечку, перекрестилась, забормотала. Я повторил. Молнии нет. Голод жжет душу. Шаркающий звук и задумчивый вздох. - Вы на исповедь? - спросил молодой священник. - На исповедь? - Я посмотрел на молящуюся старушку. - Да. На исповедь. - Идемте. Он оставил меня в узкой темной келье. Совсем не видно собеседника. Да и надо ли? Я и так помню укоризненный взгляд на иконе... - Я грешен настолько сильно... Настолько... Мне нет прощенья. - Откуда вы знаете, сын мой? Пока нет. Прощенье надо заслужить. - Заслужить? - Я усмехнулся. - Как? Я настолько грешен... Я демон. Искуситель. Три века разбивал сердца, очернил десятки душ... И какое мне прощенье? - Там, наверху, грехи и добродетели сложат на весы. Черное и белое. Что перетянет. - Черное и белое? Где тогда черное, святой отец, а где белое? - А разве вы теперь не знаете? Знаю. - Так идите, и заслужите прощенье. - У меня нет сил. - На любовь к Богу и добро людям силы всегда есть. Поверь, сын мой. И тогда тебе хватит сил. Если ты встанет на путь истины, если всю оставшую - На любовь к Богу и добро людям силы всегда есть. Поверь, сын мой. И тогда тебе хватит сил. Если ты встанет на путь истины, если всю оставшуюся жизнь ты обменяешь на добро, добро безвозвратное, от чистого сердца - кто сказал, что падший ангел больше никогда не взлетит? - Но не взлетал же! - Не пытался. Молитва. И исповедь закончена. Я вышел из кельи. И нет молнии. И нет. Неужели мне дали шанс? - Святой отец! - Без ответа. - Святой отец, так, значит, я могу вернуться? Я открыл двери. Исповедальня была пуста. Может, здесь есть тайные ходы? Ангелам тайных ходов не надо. VI Первым делом, покинув церковь, я почувствовал голод. Есть хотелось основательно, особенно беляшей и мороженого. В чем я себе, каюсь, не отказал. Затем долго ковырялся в зубах перед полупрозрачной витриной, в которой причудливо отражалось грязное промышленное закатное солнце. Купил тюльпан и как раз успел добраться домой до темноты. Дашенька застала меня за чтением газеты «Ищу работу». Я тщательно искал вышеупомянутое занятие. - Дядя Саша, - тихонечко поинтересовалось аморфное дитя, - вы принесли белый тюльпан? - Да, Дашенька. Держи. Тюльпан ничем не отличается от прежних. Я очень долго сверял. Но призрак издал настолько счастливый крик... - Тот? - Как я хотела! - Даша рассмеялась. - Надо показать маме! И истаяла в воздухе. На пол медленно опустился белый тюльпан. Я поднял цветок и поставил в вазу. На память. Ночь прошла в мечтаньях и безумных планах. Я то прислушивался к себе, и, не чувствуя демонский голод, захлебывался в смехе, то нервно хватался за телефон, в жажде позвонить Ире. Но не позвонил, а зашел рано утром. То есть хотел зайти. - Ира? Что это? - удивился я. Она сидит возле подъезда на двух чемоданах и смотрит заплаканными глазами сквозь многоэтажные дома, сквозь меня. - Я развелась. Квартира принадлежит мужу. Любовница высудила. Я думала, что, кроме меня, такой дурак никому не нужен... - Черт!.. То есть, вот проблема! Не стоит горевать, - я щелкнул Иру по носу, отвлекая от мрачных мыслей. - Ты, давай, приободрись, едем ко мне. Где Никита? Ага, вот он. Все, собираемся и ать-два! Ира хотела что-то сказать, но передумала. Я галантно подцепил чемоданы, попутно рявкнув Никите оставить в покое соседского хамелеона, а то несчастное животное вот-вот сменит цвет с красного на синевато-трупный. ...Всю дорогу она молчала. Томилась вопросами. Но у входа в подъезд все-таки сказала: - У тебя замученный вид. - Пустяки. Работу потерял, но это действительно пустяки. Было бы о чем плакать. Я уже почти нашел - архитектор, по специальности. Ничего? - Ничего, - рассеянно сказала она. Помолчала. - Я ждала тебя два дня. Где ты был? - Проблемы. Извини, что не приходил... Ты бы меня не узнала. Но теперь все будет в порядке! Ты не против мужа-добродетеля? Я пообещал кое-кому, что буду помогать людям. От всего сердца. - Не против, - она едва заметно улыбнулась. - Ты спокойный стал... Я гордо хмыкнул: - Это я раньше сердился по любому поводу, а теперь даже самая крупная проблема не разозлит меня! Раздался печальный треск и важную половину ключа проглотил замок. Вторая осталась у меня. Кое-что в мире не меняется. - Проклятая дверь! Семнадцатый замок пережила! |
| Страницы: 1 |
|
| Форум администрации Магического Мира. / Творчество / ИСКУСИТЕЛЬ |