Страницы: 1

Автор	Сообщение
Sveta Дохлый ЗяБлиК Сообщений: 19979	Добавлено: 04-08-2012 02:36
	Название: Если б не было тебя. Автор: Sveta Бета: сама себе бета Фэндом: Loveless Персонажи: Соби/Рицка, Мисаки, Сеймей, Кио. Рейтинг: PG-13 Жанры: Слэш (яой), романтика, агнст, Флафф, драма, фэнтези, AU Предупреждения: OOC Размер: мини Статус: закончен Содержание: Иногда, чтобы оценить то, что имеешь, нужно испугаться это потерять. От автора: Отключали свет. — Аояги-сан, — мы привели его. — Пусть войдёт. Хрупкий подросток с кошачьими ушками и хвостом уверенно и обречённо вошёл в тронную залу. — Ты признаёшь себя виновным, демон? — Мама, я… — Отвечай! — Нет, Ваше Величество. — У тебя рога и хвост, как смеешь ты отрицать очевидное, адское отродье?! — Это ушки, мам… — Сжечь! Резкий равнодушный голос полоснул по сердцу ножом, не оставляя ни единого шанса на помилование. — Сжечь! Сжечь! Сжечь! — эхом отдаётся со всех сторон, оглушая, притупляя мысли. — Как Сеймей, — улыбается Рицка. — Скоро встретимся, братик… Рицка прижал руки к груди. Туда, где в нагрудном кармане лежали ушки его брата. Ему их отрезали перед казнью. — Сохрани их в память обо мне, Рицка, — сказал он. Когда пламя поднялось, и глаза заволокло едким дымом, когда горящие языки пламени лизали босые пятки брата, а дыхание сбилось от боли, он продолжал улыбаться Рицке. А потом мысленно попросил его закрыть глаза. Рицка брал на себя боль брата до последнего вздоха, пока милостивая судьба не позволила ему отключиться и потерять сознание. Люди знали, кем приходится Сеймей парню, но никто не смел подойти и утешить Нелюбимого. «Нелюбимый» — эхом проносится в голове. Обречён терять, обречён жить без любви. Ушки и хвостик – милые свидетельства невинности не отпали в тот день, потому что Рицка восхищался мужеством своего Бойца и брата. Он знал, что непременно последует за ним. Но день был так светел и прекрасен, ему так хотелось жить! Пусть гонит и проклинает родная мать, пусть горят инквизиторские костры, убивая невиновных невинных. — Живи! — завещал ему Сеймей, когда потрескавшиеся от жара губы произнесли в последний раз его имя. — Живи, Рицка! Будь счастлив за нас обоих. И вот, распятый собственной матерью за неведомые грехи, он покинет этот мир сегодня на рассвете. Как жаль. Утренние лучи робко ощупывали линию горизонта, поднимаясь над рваными, неровными краями лесного массива. Рицка потёр затёкшие запястья. Кандалы на руках и ногах саднили, тяжёлые цепи мешали поднять руку, чтобы убрать со лба прилипшие пряди. На маленькое зарешёченное окно темницы села голубая бабочка, настолько прекрасная, что Рицка как зачарованный не мог оторвать от неё взгляд. — Ты свободна, как я тебе завидую, — вздохнул Рицка, подставив ладонь неожиданной гостье. Покружив немного,бабочка опустилась на палец, взмахнув несколько раз полупрозрачными ультрамариновыми крылышками. — Здравствуй, Рицка,— эхом прозвучал в голове незнакомый, но очень приятный голос,— наконец-то я нашёл тебя, моя Жертва. Рицка с удивлением осмотрелся по сторонам, но никого не обнаружил и успокоился, рассудив, что от голода и переживаний у него начались галлюцинации. Скрипнула и распахнулась тяжёлая деревянная дверь, и грубый голос окликнул его: — Аояги, на выход! Нелюбимый медленно поднялся, опираясь на стену, и упал снова. — Не могу, у меня скованы лодыжки, к тому же я сильно ослаб! – ответил мальчик тюремщику. Недовольно ворча что-то о дерьмовой работе, Кайдо освободил ноги Рицки. — Страшная жизнь пошла, казнят ни за что, — вздохнул мужчина, недовольно тряхнув серёжками в левом ухе. — Может, ты лишишься ушек сам, чтобы от тебя отстали? — маслянистый взгляд скользнул по исхудавшему, бледному лицу и потух. – Хотя сейчас ты явно не в форме,— буркнул Кайдо и подтолкнул Рицку вперёд. — Пошевеливайся, у меня ещё с десяток таких как ты на сегодня. Рицка ничего не ответил. Он старался удержать образ утренней гостьи в своей голове, будто бы в ней заключалась вся его жизнь – во всей своей хрупкости и полноте. Шумит народ. Несколько последних шагов, столб, верёвки. Кучка ветоши под ногами колет босые ступни, как осколки несбывшихся надежд. Зачитывается приговор, палач периодически с ужасом поглядывает на парня,которого ему предстоит лишить жизни. Невинный. Невиновный. Нелюбимый. Толпа. Много лиц. Кто-то смотрит с любопытством, кто-то с жалостью и сочувствием, кто-то, злорадно ухмыляясь, ждёт начала «представления». Но нет ни одного знакомого лица. Всё, кого он знал и любил, уже покинули этот мир, разделив его участь у этого столба: Яёй, Юико, Ай и Мидори, мальчишки Зеро. Все они были невероятно мужественны перед лицом смерти. И только Юико плакала и просилась к маме, но никто над ней не смеялся. Рицка сделал для неё всё, что мог, послав глубокий сон, который перешёл в смерть, не оставив о себе дурных воспоминаний и ужаса. Так почему же ему всё ещё так сильно хочется жить? Инстинкт самосохранения? Как он смеет хотеть жить,если все, кого он любил, канули в Лету? Но колотится упрямое сердце, не желая уступать бессилию. И прекрасная бабочка, подарившая утром неясную надежду, бьётся в душе ясным голубым огоньком. Рицка связан и облит горючей жидкостью. Он с грустью вспоминает о маме, что обрекла его на такой печальный конец, обводит в последний раз равнодушными глазами безликую толпу, чтобы закрыть их навсегда, и внезапно ловит на себе пристальный взгляд пронзительных синих глаз. Добрый, уверенный, успокаивающий. — Ничего не бойся, я с тобой, Рицка,— шепчет светловолосый юноша, не размыкая губ, но Рицка слышит его шёпот у себя в голове. Прежде такое было только с Сеймеем. Но Сеймей умер, и теперь некому защитить его, некому уберечь от беды. Некому? Каким-то шестым чувством Рицка понимает, что знает этого незнакомца. Давно знает. Любит. Любим. — Ты ангел? — Я такой же ангел, как ты – демон,— улыбается незнакомец кончиками губ. — Я знаю тебя? — Знаешь… — эхом звучит в голове. Пролетает перед глазами, как в замедленной съёмке, вся жизнь, провожают глаза летящую зажженую лучину, грозящую превратить несчастного пленника в пылающий факел. Скоро от мальчика останется лищь горстка пепла. Рицка зажмуривается, и делает последний глубокий вздох, ожидая жестокую агонию в пламени костра. Но ничего не происходит. Мальчик открывает глаза. Он на руках у незнакомца. Лицо мужчины кажется ему смутно знакомым. Система расплескала по воздуху бушующий ад, они стоят в центре огненного смерча, но жар не может навредить им. — Назови своё имя, Боец,— непривычно властно, чужим голосом спрашивает Рицка, вглядываясь в лицо своего спасителя. — Агатсума Соби. Нелюбимый. Имя разбивает в пыль наведённый морок, в глазах Рицки загорается огонёк понимания. — Соби? — с надеждой всматривается он в уже родное лицо, проводя пальцами по гладкой щеке.— Соби? Соби!!! — радостно кричит мальчик, просыпаясь, и резко садится на постели, столкнувшись с Агатсумой лоб в лоб. — Ты звал меня, Рицка? — нежно спрашивает Соби, чуть крепче сжимая дрожащую влажную ладонь.. Мальчик без слов утыкается в грудь Бойца, мелко дрожа и всхлипывая от облегчения. — Да,— тихо отвечает Рицка, стискивая в объятьях тёплое и надёжное тело Бойца. — Спасибо, Соби. — Я люблю тебя, Рицка,— отвечает Боец Их неизменная константа чувства, способная уничтожить любой морок. Соби укачивает Рицку, шепча утешающие, ласковые слова. Он очень устал и сам, пробиться в кошмар было непросто. Догорает в мусорном ведре жестокая историческая книжка. Он скажет Рицке утром, что одолжил её Кио. Тот всё равно не вспомнит, было такое, или нет – слишком рассеянный. Он принесёт Рицке добрые, умные сказки, и в них обязательно будет счастливый конец. А если не будет, Боец сотворит его сам. Ведь нет ничего, что Соби не смог бы сделать для своего любимого котёнка. Цитировать

Страницы: 1

Отвечать на темы могут только зарегистрированные пользователи