|
| [ На главную ] -- [ Список участников ] -- [ Правила форума ] -- [ Зарегистрироваться ] |
| On-line: |
| средневековые замки / персоналии - прибалтика / Бароны Притвиц |
| Страницы: 1 |
|
| Автор | Сообщение |
|
hol рыцарь Группа: Участники Сообщений: 33 
|
Добавлено: 02-07-2007 06:29 |
|
Баронесса из Cибири Наталья Алексеевна Притвиц, впервые приехав в ГДР в 1975 году, с удивлением обнаружила свою фамилию на памятнике Фридриху II. Тот Притвиц значился на постаменте среди героев битв прусского короля. Много позже она узнала, что на памятнике не ее однофамилец, что сама она принадлежит к тому же старинному роду. Маргарита Виноградова Много ли сейчас в России людей, кто мог бы проследить истоки своего рода на два-три столетия в глубь истории? Наверно, немного. Наталья Алексеевна, путешествуя по собственному генеалогическому древу, погрузилась в историю на семь веков. И какие великие личности встретились на ее пути! Словом, путешествие с лихвой окупило потраченное время и немалые усилия, одарив открытиями, которые интересны не только узкому семейному кругу. Они делают рельефнее наше представление о прошлом страны. Сюрпризы ожидали уже при знакомстве с ближайшими "ветвями" дерева. Дед Натальи Алексеевны был дворянином, имел титул барона и носил фамилию фон Притвиц. Аркадий Павлович служил в железнодорожных войсках в чине полковника. Как военный по своему ведомству он сопровождал императора в поездках по России. В царском поезде они с Николаем II часто играли в шахматы. Дед учил играть в шахматы императрицу Александру Федоровну. Словом, отношения были далеко не официальные. Столь опасные для советского периода подробности биографии деда стали известны Наталье Алексеевне совсем недавно. Ей попал в руки весьма любопытный документ — фотография отца, когда ему было четыре или пять лет. Мальчик одет в военную форму, на обороте снимка была надпись: Алеша, крестник Николая II. Одним словом, знавались Притвицы с царями... Как-то дед плохо отозвался о Распутине, и в отношениях с царскими особами наступило охлаждение. Его перевели в Туркестан. А потом революция. У деда было три сына, Наташин отец — младший. Во всех анкетах он писал потом, что его отец погиб в Первую мировую войну, а братья пропали без вести. На самом деле все трое ушли к Деникину, а потом за границу. А бабушка с 13-летним Алешей осталась в Петербурге ждать, когда все это кончится. Но ЭТО все не кончалось. 1 декабря 1934 года был убит Киров, и в Ленинграде начались чистки. Отец Наташи учился в Институте искусств, но его довольно быстро оттуда исключили как СОЭ, что значило социально опасный элемент. Он поступил на курсы геодезистов, и на этом его образование было окончено. Мама работала машинисткой. Отец ездил на изыскания и тем поддерживал семью. А в марте 1935 года за ним пришли. Сделали обыск, нашли письма заграничных знакомых — после революции какое-то время переписка была возможна — и отца увели. Наташа узнала о подробностях его ареста из материалов его дела, с которым ей дали ознакомиться только в 1999 году в небезызвестном Большом доме на Литейном. Тогда же арестовали бабушку Марию Викторовну. Бывшая баронесса фон Притвиц, за которой пришли двое, уложила вещи в два саквояжа, один дала одному, другой — второму сотруднику органов госбезопасности и важно пошла вперед. После допроса отца в тюрьме был сделан вывод: хотя в контрреволюционных связях не замешан, но в любой момент может в них вступить. И постановление особого совещания НКВД (суда, конечно же, не было): всю семью отправить в ссылку. Естественно, с конфискацией имущества. Наташа хорошо помнит отъезд в Уфу. На перроне огромное количество провожающих, ей весело: такой поезд, столько народу, но почему-то все плачут. С ними уезжала и бабушка. Это была выдающаяся женщина. Она работала переводчицей, знала пять языков, в том числе и румынский — по национальности была молдаванка. В доме ее прапрабабушки Смаранды Богдан, самом открытом из домов молдавских бояр в Кишиневе, бывал Пушкин. Смаранда смолоду примкнула к партии сторонников России, в 1810 году возглавила торжественную встречу Кутузова в Яссах. Пушкин посещал ее танцевальные вечера. В шуточном стихотворении "Раззевавшись от обедни" поэт изображает Богдан как своего постоянного партнера в карточной игре: Ты с утра до поздней ночи Рада в банк играть со мной. Жизнь в Уфе как-то налаживалась, но началась война. На Урал эвакуировали режимные предприятия, и таким, как Наташины родители, проживание разрешалось не ближе, чем в 100 километрах от города. Что было делать? Как найти работу в глухой башкирской деревне геодезисту и машинистке? Подвернулся некий Всесоюзный трест строительных изысканий, отца взяли на работу геодезистом с отъездом в Сибирь. Семья оказалась в Алтайском крае, где строили ветку от Транссиба. А потом переезжали с места на место, попав в конце концов на Украину. Изыскатели шли вслед за наступавшей Красной Армией, чтобы в освобожденных районах оценить состояние разрушенных железных дорог и мостовых переходов. Наконец, родители осели в Херсоне: надо было дать возможность Наташе закончить школу. Из-за переездов она сменила их 12. Золотая медалистка едет в Москву, поступает в Инженерно-строительный институт. Начинается новая жизнь. Активная комсомолка, сталинская стипендиатка, заядлая альпинистка, она отлично училась, ходила в походы на Памир и в Саяны, была делегатом комсомольского съезда, жила открыто, легко и ничего не знала ни о контрреволюционном прошлом своей родни, ни о баронском титуле. Родители об этом не рассказывали. Распросить отца о своих предках Наташа не успела. Она жила далеко от них, уехав после окончания аспирантуры в новосибирский Академгородок. В институте гидравлики, которым руководил Председатель Сибирского отделения Академии наук М.А.Лаврентьев, защитила кандидатскую, а потом по просьбе Лаврентьева стала его пресс-секретарем. Только после смерти отца Наташа кое-что узнала об истории семьи из рассказов его друзей в Ленинграде. С тех пор не давала покоя неизвестность — что стало с ближайшими родственниками? Живы они или нет? Поиски немецких корней своего рода она вела без особого успеха несколько лет, пока уже в конце 80-х , когда началась перестройка и общение с иностранцами стало посвободнее, не пришло в Сибирь письмо из Германии от барона Бернхарда Притвица. Он сообщил, что является историографом фамилии, насчитывающей столетия. Просил уточнить, кто были Наташины родители, где родились. И не скрывал удивления: неужели это та семья, которую он столько лет разыскивает. Наташа была удивлена не меньше. Древний род, огромное число родственников — невероятно! Она едет в Берлин, встречается с Бертом и его женой Хеллой. Начались взаимные распросы о жизни. В какой-то момент, когда все выпили, потеплели, Берт осторожно сказал: "Мы знаем, ты живешь одна, в Сибири, жизнь у вас тяжелая. Не хотела бы ты переехать в Германию?" Наташа так растерялась, что от неожиданности ответила по-немецки: "Das ist unmoglich!" — "Это невозможно!" — и тут увидела, как супруги обменялись взглядом. Видимо, для них это был очень важный вопрос: если пригласить, значит — расходы, заботы: семейные связи обязывают. А тут это "невозможно". И сразу же они позвали ее к себе, познакомили с другими Притвицами, живущими в Любеке, свозили в Гамбург. А главное, показали семейный архив. Род Притвицев насчитывает 700 лет. Его генеалогическое древо так разрослось, что порой довольно трудно установить родственные связи. В конце XVIII — начале XIX века в Россию переселились две ветви. О русских Притвицах, кстати, есть сведения в словаре Брокгауза и Ефрона. Родоначальник Санкт-Петербургской ветви Карл Карлович вступил в русскую службу при Александре I и дослужился до генеральского чина. Вторая российская ветвь ведет начало от другого Карла Карловича, подполковника, вступившего в русскую службу при Екатерине II. Она внесена в родословную книгу Рязанской губернии. В 1809 году этот Карл Карлович во время сражения со шведами при Карстуме, в Финляндии, проявил отчаянную храбрость и был тяжело ранен. Когда офицеры хотели вынести его с поля боя, он остановил их словами: "Это мое место, я овладел им, оставьте меня и умереть на нем". И умер. Это был Наташин прапрапрадед. Его сын генерал-майор Федор Карлович Притвиц был директором училища гражданских инженеров в то время, когда там учились братья Достоевские. Вот как вспоминает о директоре брат писателя Андрей Михайлович: "В учебную часть он не вмешивался вовсе, предоставляя ее инспектору классов... Сознавая вполне свою некомпетентность в учебной части... он вносил только свой влиятельный голос тогда и там, где и когда нужно было проявить сердечную доброту в отношении к воспитанникам заведения". Встречи Притвицев с литературными знаменитостями этим не ограничиваются. На даче баронессы Притвиц, бабушки Наташиного отца, в Нарва-Йыэсуу жил Гончаров. Природа Нарвского взморья живо напоминала 75-летнему писателю его родной край — симбирские леса, разлив Волги. Отсюда он вел переписку с друзьями, в частности с Л.Н.Толстым, работал. "Главная прелесть, — писал он об этих местах, — это пустынность, тишина, уединение!" Баронесса была музыкантша. Наезжая из Нарвы в Петербург, закончила в 40 лет Петербургскую консерваторию, писала музыку, организовывала в Нарве концерты. На ее даче и родился Наташин отец. Во время Великой Отечественной войны дом сильно пострадал, позже на его фундаменте была построена двухэтажная деревянная гостиница. О том, что там жил некогда Гончаров, свидетельствует мемориальная доска. Как же сложилась судьба сына баронессы, Наташиного деда, покинувшего Россию после революции? В Германии Наташа узнала, что дед с сыном Вадимом жил в Бельгии, оба до конца дней своих не знали, что стало с их родными в Петербурге. Дед умер в 1942 году в Брюсселе, там же похоронен Вадим. К поискам Наташиной родни подключился Валентин Иванович Коптюг — в то время руководитель Сибирского отделения Академии наук. Однажды, когда Коптюг собирался в поездку в Бельгию, Наташа зашла к нему по делу. И, прощаясь, сказала: "Привет Брюсселю". "А у Вас там кто-то есть?" — спросил Коптюг. Она ответила, что там умерли ее дед и дядя. Валентин Иванович из Брюсселя привез ей печальные сведения, что могилы не сохранились: никто за ними не ухаживал и не платил за сохранность. Стараниями академика протянулась еще одна ниточка: знакомая деда по фамилии Миних прислала его фотографию, какой Наташа никогда не видела. Дома у них хранились снимки его головы — по плечи: не дай бог, кто-то увидит его при погонах и орденах. А тут на снимке дед был при всех царских регалиях. Второй его сын Виктор обосновался в Германии. Этот был натура артистическая — переводил Гумилева на немецкий, работал в театре. Во времена нацистов Виктор спас жизнь одной женщине, польской еврейке, которой грозил концлагерь. Сознавая всю опасность своего рискованного поступка, он фиктивно женился на ней и тем самым помог уехать из Германии. Уже после войны, встретив любимую женщину, Виктор разыскал первую "жену" в Рио-де-Жанейро, и она прислала документ, в котором подтверждалось, что их брак был фиктивный. Больше всего Наташа страшилась узнать, что братья отца воевали против России на стороне нацистов. Это был бы такой камень на сердце! Но опасения оказались напрасными, брат не шел на брата — отец, работая на строительстве железных дорог, имел бронь, а братья его, как узнала Наташа, не воевали. В истории рода Притвицев много знаменательных событий. Семь с половиной веков назад в битве при Вальдштадте, последней битве с монголами, которые шли на Европу, участвовали пять рыцарских семейств. Они героически сражались и почти все погибли. Оставшиеся в живых приняли на себя обязательство воспитать сирот, чтобы фамилии не изчезли. Одна из этих фамилий — Притвиц. Несколько лет назад Притвицы отмечали юбилей этой битвы на традиционном фамильном сборе, фамилиентаге, который аккуратно проходит раз в два года. Наташа на встрече не была — приглашение пришло слишком поздно. Туда отправилась ее подруга, живущая в Германии. Она показала Притвицам свой документальный фильм "Сибирские немцы". Один из эпизодов был посвящен Наташе. Так с ней заочно познакомились. А через два года состоялось на очередном фамилиентаге очное знакомство. В родовой замок Притвицев, недалеко от границы с Польшей, съехалось немного-немало 100 человек — из Германии, Франции, Америки, Испании, Африки. Место встречи было выбрано не случайно. Неподалеку от этих мест во время Семилетней войны в битве при Кунерсдорфе Фридрих II чуть не попал в плен к русским гусарам. Спас его барон Притвиц, за что и получил в наследство вышеуказанный замок. А кроме того удостоился чести быть увековеченным на памятнике королю (во времена ГДР памятник был перенесен в Потсдам, а теперь он стоит на своем прежнем месте на Унтер-ден-Линден в Берлине). На фамилиентаге рассказывали о новых изысканиях в истории семейства. Потом отмечали юбилей одного из самых почтенных Притвицев, показывали слайды о его жизни с забавными комментариями. На одном из снимков — единственный раз — юбиляр промелькнул в военной форме. Он, конечно же, воевал. Бывая в домах у новоприобретенных родственников, Наташа видела множество фотографий на стенах, но никогда ни одной — в военной форме. Немцы стеснялись упоминаний о войне. Ей это было приятно. Для торжественного ужина вдоль большого зала были расставлены столы, а один — для важных гостей — поперек. Наташу посадили за поперечный. Представили, рассказали, что у них редкая гостья — из России, из далекой Сибири. Наташа раскланивалась, приготовила даже маленькую речь, но не отважилась ее произнести. Потом к ней подходили, распрашивали, кто-то говорил, что у них останавливался ее дед, пригласили в гости. Позже она побывала в этом доме. Связи Натальи Алексеевны с Притвицами продолжаются, время от времени ей пишут. Приглашают на очередной фамилиентаг. Наташа понимает, что интересна в основном старикам, а они по возрасту уже перестали ездить на встречи. Молодежь уже мало интересуется семейной историей. Но главной причиной, по которой она не могла принять приглашение, была ее работа. 40 лет она была сподвижницей всех председателей Сибирского отделения Академии наук — М.А.Лаврентьева, Г.И.Марчука, В.А.Коптюга, отдавая дань этим великим людям в своих книгах. Более четверти века мы дружим. Наташа с тех пор ничуть не изменилась: все так же приветлива, все так же погружена в дела родного научного центра, переживая вместе с ним нелегкие времена безденежья. Сибирь давно стала ее родным домом. http://www.explan.ru/archive/2001/33/s1.htm |
|
|
hol рыцарь Группа: Участники Сообщений: 33
|
Добавлено: 02-07-2007 07:00 |
|
О даче рода фон Притвиц http://realletters.narod.ru/GIA2077/_t_00094.html |
|
|
hol рыцарь Группа: Участники Сообщений: 33
|
Добавлено: 02-07-2007 07:42 |
|
Еще о Притвиц. Расстрелянные и забытые Памяти русских офицеров - жертв политических репрессий 30-х годов Все началось со случайного, казалось бы, разговора с зашедшим в редакцию старым знакомым президентом Академии правовой защиты Юрием Дмитриевым. (Думаю, имя этого известного и в нашей республике, и за ее пределами исследователя эпохи политических репрессий, инициатора поиска мест массовых захоронений жертв расстрелов 30-х годов, первооткрывателя страшного урочища Сандармох нашему читателю особо представлять не нужно.) <Есть такая тема: В Сандармохе в последние годы увековечили память украинцев, поляков, мусульман. Там представители 60 национальностей и 11 вероисповедальных конфессий. Там же было расстреляно много офицеров старой русской армии. Многие из них потом служили и в Белой, и в Красной армиях. Не будем сегодня выделять: белые, красные: Есть такая профессия - Родину защищать. Они ее защищали и верно ей служили. В архивах я нашел фамилии многих офицеров. В общем, для начала приходи, поработаем со списками:> Мы подготовили с Юрием Дмитриевым специальную подборку по собранным им обвинительным заключениям жертв Сандармоха и других мест расстрелов 1937 - 1938 годов в республике. Среди скупых строк казенных документов открываются удивительные имена и судьбы: Большинство офицеров было уничтожено палачами НКВД в Сандармохе, лесном урочище неподалеку от Медвежьегорска, где в период 1937 - 1938 годов было расстреляно, по разным оценкам, от 7 до 9 тысяч человек. Из них Юрию Дмитриеву известны имена 72 бывших офицеров, из которых 57 являлись заключенными Белбалтлага и 15 - заключенными из состава уничтоженного за пять дней октября-ноября 1937 года второго Соловецкого этапа численностью 1111 человек. По других местам расстрелов, точное местонахождение которых Дмитриевым и его товарищами выясняется, цифры гораздо меньше. Пока известно, что на Водоразделе, что в районе 8-го шлюза, погибли 16 бывших офицеров, под Кандалакшей один, под Кемью и Сегежей - по 8, в Сосновце - трое, в окрестностях Петрозаводска - двое, место расстрела еще двоих бывших офицеров не установлено. Почти все они были заключенными ликвидированного Соловецкого лагеря, или Белбалтлага, некоторые - отбывшими свой срок вольнонаемными и трудпоселенцами. С августа 1937-го по ноябрь 1938 года их, уже однажды осужденных в очередной период репрессий против бывших офицеров в начале 30-х годов (дело <Весна>), приговорили к расстрелу ленинградская и карельская <тройки> НКВД. Хотя слова <суд> и <приговор> по отношению к этому дикому кровавому беззаконию репрессивной машины как-то и неуместны. Для того чтобы формально мотивировать казни людей, в обвинительных заключениях приводятся сведения о том, что заключенные <были членами офицерской повстанческой организации> или <вели антисоветскую агитацию>, <восхваляли фашизм (троцкизм, старые порядки)>, <желали иностранной интервенции>, <высказывали намерение к побегу> и<отрицательно характеризовались лагерной администрацией>. Все эти репрессированные бывшие офицеры в 50 - 80-е годы были реабилитированы постановлениями Президиума Верховного суда СССР, Военного трибунала Северного военного округа, Верховного суда и прокурора КАССР. При изучении обвинительных заключений можно выделить три основные группы казненных. Первая - активно боровшиеся в свое время с советской властью офицеры царской и белой (или же петлюровской и польской) армий, участники Первой мировой и гражданской войн, антисоветского подполья. Вторая (наиболее многочисленная) - бывшие офицеры царской армии, чье участие в белом движении и служба в Красной Армии в их обвинительных заключениях не отмечены. Среди них много кадровых офицеров, но некоторые, видимо, погибли лишь потому, что на <германской> войне стали прапорщиками военного времени. Третья (сравнительно немногочисленная группа) - бывшие офицеры, по мобилизации или по идейных мотивам служившие в Красной Армии военспецами, иногда на значительных командных должностях. Генштабисты и летчики, блестящие аристократы-гвардейцы и прапорщики из учителей и крестьян, моряки и топографы, гусары и военные чиновники, инженеры и казачьи офицеры, вольноопределяющиеся из студентов и горцы из <Дикой дивизии>, кронштадтские мятежники и красные командиры, белогвардейцы и петлюровцы, люди разных званий, профессий и национальностей - украинцы и поляки, немцы и грузины, татары и ингуши: Конец у всех был один - расстрельные ямы, ставшие на 70 лет их тайными братскими могилами, куда они легли вместе с тысячами прочих жертв большевистского геноцида: священниками и колхозниками, министрами и лесорубами, режиссерами и муллами, литераторами и рабочими, педагогами и студентами: Как следует из документов, многие из осужденных офицеров морально не сломались даже в тяжелейших условиях лагеря и поселения, вели себя стойко, отношения к преступной власти не скрывали, сплачивались, решались на побег. Среди бывших красных офицеров выделяется личность Михаила Николаевича Полоза (Полозова). Летчик-истребитель на Румынском фронте, с наступлением революции он вступил в партию украинских <боротьбистов>, был членом Украинской Рады, затем перешел в стан большевиков и вступил в Коммунистическую партию большевиков Украины. В советском украинском правительстве был председателем комитета охраны памятников природы (он основал многие существующие и поныне украинские заповедники), наркомом финансов республики. В 1934 году, на момент ареста, работал в Москве, являлся зампредом бюджетной комиссии ЦИК СССР. Расстрелян в Сандармохе 3 ноября 1937 года. Еще один русский авиатор, осужденный <за шпионаж в пользу Польши> на 10 лет и расстрелянный на Водоразделе 27 сентября 1937 года, - бывший офицер лейб-гвардии Семеновского полка барон Александр Николаевич Притвиц, занимавший в РККА пост начальника штаба ПВО Ленинградского военного округа. Кстати, в длинном списке казненных бывших военнослужащих Красной Армии он был далеко не единственным представителем аристократии. Так, например, бывший полковник царской армии и комендант Ставки главнокомандующего генерала Корнилова в 1917 году Сергей Николаевич Самарин-Квашнин свой славный военный род вел от героя Куликова поля боярина Квашни. На службу большевикам он перешел в гражданскую вместе с генералом Брусиловым и другими чинами генерального штаба. Был арестован по делу <Московской контрреволюционной организации>, в заключении в Белбалтлаге работал начальником снабжения дорстроя № 2. Расстрелян в Сандармохе 9 декабря 1937 года. Сын татарского хана, крупного помещика и одного из идеологов крымско-татарского национального движения, издателя газеты <Тарзлама>, Шамиль Тамерланович Гаспринский окончил кадетский корпус и Николаевское кавалерийское училище, был произведен в корнеты, служил в лейб-гвардии Царскосельском гусарском полку. Однако в революцию молодой аристократ и гвардеец примкнул сначала к левым эсерам, а затем к большевикам, командуя в Красной Армии национальными крымско-татарскими частями, дослужился до командира корпуса, окончил академию генштаба. Затем пути его с советской властью разошлись - за <националистическую деятельность> красного хана в 1927 году ссылают в Новосибирск, откуда он бежит, перейдя на нелегальное положение. В 1928 году последовали новый арест, суд и приговор - 10 лет подневольного труда на строительстве ББК. В заключении Гаспринский работал в хозаппарате лагуправления, расстрелян на Водоразделе в феврале 1937 года. Поручик барон Сергей Николаевич Медем в 1914 - 1918 годах находился в германском плену, на советской службе он скрывал свое баронство и офицерство. В 1930 году <тройкой> ОГПУ ЛВО осужден к 10 годам, расстрелян в Сандармохе 28 сентября 1937 года. Потомок древнего польского рода Александр Степанович Дунин-Карвицкий в 1925 году <по недоверию> как бывший офицер был отставлен с должности командира Петроградского полка частей особого назначения (ЧОН), в 1933 году осужден за шпионскую деятельность к расстрелу, замененному 10 годами на Соловках. С соловецким этапом он 1 ноября 1937 года прибыл к гибельной яме Сандармоха. Барон Александр Георгиевич Клодт фон Юргенсбург, сын полковника и правнук великого скульптора, в Добровольческой армии служил вольноопределяющимся, а в Красной Армии - военным топографом в командирских чинах. Арестован и осужден в 1930-м, расстрелян в Сандармохе 8 октября 1937 года. В расстрельных списках - несколько моряков. Сын адмирала, бывший капитан II ранга и командир эсминца Черноморского флота, инженер-конструктор Сергей Сергеевич Акимов в 1930 году был обвинен в <руководстве контрреволюционной повстанческой организацией> и осужден на 10 лет, в заключении работал конструктором <Нива- строя> под Кандалакшей, где и был расстрелян 19 октября 1937 года. Отрядный штурман Днепровской военной флотилии Константин Александрович Алексеев был осужден в 1930 году и расстрелян 4 октября 1937 года в Кеми. Бывший офицер царского флота Евгений Андреевич Загуляев был осужден в 1930 году, в заключении руководил судоремонтом в мурманском порту, был обвинен во вредительстве и 27 сентября 1937 года расстрелян на Водоразделе. Помощником морского министра Украинской Народной Республики и управделами петлюровской директории в 1917 - 1920 годах был морской офицер, прапорщик Владимир Николаевич Лотоцкий. В 1924 году он вернулся из Польши на Советскую Украину, работал в советских учреждениях. В 1933 году осужден на 10 лет, трудился на ББК нормировщиком, расстрелян на Водоразделе 27 сентября 1937 года. Бывший офицер царского флота барон Аркадий Борисович Тизенгаузен в годы гражданской войны эмигрировал в Англию, где женился и прожил 7 лет. В 1927 году вернулся на Родину, поступил прорабом на Балтийский завод. Осужден <тройкой> ОГПУ ЛВО в 1931 году, расстрелян 4 октября 1937 года под Кемью. В Сандармохе погибли и два моряка торгового флота: капитан дальнего плавания, бывший офицер царского флота Казимир Октавианович Шарский и бывший морской офицер, штурман Совторгфлота барон Николай Георгиевич Липпе. Особую группу расстрелянных составляют осужденные по делу о контрреволюционной офицерской повстанческой организации <Весна> командиры Украинского военного округа. Бывший капитан лейб-гвардии Гренадерского полка военрук Харьковского института народного образования Александр Владимирович Веденяев был осужден на 10 лет и расстрелян на Водоразделе 2 декабря 1937 года. Кадровый офицер старой армии военрук Ветеринарного института в Киеве Владимир Андреевич Кожин вступил в 1918 году в ряды ВКП(б), но в 1924 году был из рядов партии вычищен как <пробравшийся для контрреволюционной работы>. В 1931 году арестован, осужден, расстрелян в Сандармохе 28 ноября 1937 года. Там же погибли <бывший член центра УВО> Михаил Аверьянович Авдиенко из Харькова и участники Первой мировой и гражданской войн киевляне братья Сахновские. Старший брат, Дмитрий Григорьевич, выпускник Павловского военного училища, бывший начальник учебной части киевской военной школы имени Каменева, погиб в Сандармохе 24 апреля 1938 года, младший брат, Григорий Григорьевич, - пятью днями раньше, 19 апреля. В одной расстрельной партии с Дмитрием Сахновским погиб бывший поручик Александр Иванович Сильвендоин. В Красной Армии в гражданскую он служил порученцем в штабе Западного фронта, в 1933 году осужден на 10 лет, в заключении работал бухгалтером Медвежьегорской пристани, был обвинен в участии во <вредительской повстанческой офицерской организации> и 24 апреля 1938 года расстрелян в Сандармохе. Бывший и.о. начальника крупнейшего в России Шосткинского порохового завода на Украине, выпускник артиллерийской академии, бывший полковник Николай Степанович Юркевич за <вредительство в военной промышленности> был приговорен к 10 годам и отправлен в лагерь на ББК. Место его расстрела не установлено: Сергей ЛАПШОВ |
|
|
Рената Великий магистр Группа: Администраторы Сообщений: 30442 
|
Добавлено: 03-07-2007 02:30 |
|
У Брокгауза и Ефрона: Притвиц (Prittwitz): - 1) Карл-Людвиг-Вильгельм-Эрнст - прусский генерал (1790-1871); в 1848 г. командовал гвардейским корпусом. 18 марта этого года король приказал ему атаковать баррикады, выстроенные в Берлине, но атака была приостановлена приказом о прекращении борьбы. В 1849 г. П. был главнокомандующим прусских войск в Шлезвиге и Ютландии. Он напечатал анонимно: "Beitrage zur Geschichte des Jahres 1813" (Потсдам, 1843). - 2) Мориц-Карл-Эрнст ф. П. и Гаффрон - прусский генерал (1795-1885); руководил постройкой крепостей Ульм и Раштат. Основал так называемую новопрусскую систему укрепления, положения которой изложил в "Prittwitz sche Blattern" ("Beitrage zur angewandten Befestigungskunst", 1836). Написал: "Ueber allgemeine Landesbewaffung" (Ульм, 1848), "Ueber die Verwendung der Infanterie bei Verteidigung der Festungen" (Б., 1858), "Andeutungen ueber die kunftigen Fortschritte un d die Grenzen der Civilisation" (2 изд., 1855), "Lehrbuch der Befestigungskunst und des Festungskrieges" (там же, 1865) и др. |
|
|
hol рыцарь Группа: Участники Сообщений: 33
|
Добавлено: 03-07-2007 07:59 |
|
161190 - Притвиц Л К, Памятная книга Варшавской губернии 1913, 161191 - Притвиц А П, Памятная книга Варшавской губернии 1913, 161192 - Притвиц Николай Павел, Памятная книга Рязанской губернии, 1914, 161193 - Притвиц И А, Памятная книга С-Пб губернии 1915, 161194 - Притвиц А И, Памятная книга С-Пб губернии 1915, 161195 - Притвиц 1-й Д Н, Памятная книга С-Пб губернии 1915, |
|
|
hol рыцарь Группа: Участники Сообщений: 33
|
Добавлено: 03-07-2007 08:01 |
|
- Притвиц! Притвиц! Я погибаю... При ротмистре Притвице всего лишь сорок гусаров - телохранителей Фридриха. Притвиц выхватил саблю. Сорок гусаров, жертвуя собой, бросились навстречу казакам и почти все поголовно погибли. А король ускакал. В беспамятстве он потерял шляпу с султаном. Ее подобрали казаки и доставили Панину <Шляпа Фридриха хранится в Эрмитаже (Ленинград).>. Было одиннадцать вечера. Обозначились звезды, опять засветлела луна. Где-то бой барабана, где-то треск, залп, приглушенные стоны людей... Но все было кончено. |
|
|
hol рыцарь Группа: Участники Сообщений: 33
|
Добавлено: 03-07-2007 08:03 |
|
Командир 3-й сотни 4-го Сибирского казачьего полка, подъесаул барон Притвиц, 1904 г. http://www.ic.omskreg.ru/~archive/pohod2.html |
|
|
hol рыцарь Группа: Участники Сообщений: 33
|
Добавлено: 03-07-2007 08:17 |
|
ГРАБАР АНДРЕЙ НИКОЛАЕВИЧ В.Шелохаев.Энциклопедия Русской эмиграции, 1997 г. (26.7.1896, Киев - 5.10.1990, Париж) - историк искусства. Отец Г. - потомственный дворянин, член Кассационного суда России, позднее сенатор. Дед и прадед по матери, урожденной баронессы Притвиц, - российские генералы, среди ее предков - фельдмаршал И. Дибич-Забалканский. Сам Г. мечтал стать морским офицером. Детство и юность провел в Киеве. Окончив в 1914 гимназию, отправился в начале 1-й мировой войны добровольцем на фронт в Галицию, но вскоре был демобилизован по болезни и поступил на историко-филологический факультет Киевского университета. В 1915 перевелся в Петроградский университет. Впоследствии из своих университетских учителей вспоминал с особой признательностью Я.Смирнова, а также Н.Кондакова и Д.Айналова, у которого занимался в специальном семинаре вместе с Н.Окуневым, ставшим одним из основоположников науки о средневековом искусстве в Сербии. Окончил Новороссийский университет в Одессе с дипломом 1-й степени, был оставлен для подготовки к профессорскому званию, но в январе 1920 уехал вместе с матерью в Варну (Болгария). Делом жизни Г. стало изучение христианских древностей, преимущественно памятников культуры православного средневековья. В юности он занимался живописью. Отвечая в 1989 на вопрос газеты «Le Monde», что более всего повлияло на него, Г. назвал Софийский собор в Киеве: «Я видел его каждодневно, он был в центре событий, как регулярно повторяющихся, так и выдающихся: церковных праздников, царских юбилеев и прочих, Это здание, его византийские мозаики уже очень рано наложили на меня свою печать и служили для меня источником вдохновения». Первую серьезную статью, написанную в пору учения в Петрограде, Г. посвятил фрескам Апостольского придела Софийского собора. В годы пребывания в Болгарии работал в Археологическом музее в Софии, руководители которого Б.Филов и А.Протич способствовали интенсивным поездкам Г. по стране: помогая фотографировать фрески, он изучал еще один национальный вариант православной средневековой культуры. Подготовил монографию о Боянской церкви (София, 1924). В том же году был приглашен известным славистом, профессором А.Мазоном в Страсбургский университет на должность преподавателя русского языка. Одновременно слушал в университете лекции, в частности, медиевиста Марка Блока и классика Поля Пердризе. Вскоре был назначен заместителем профессора общей истории искусства, а в 1928 после защиты докторской диссертации - доцентом. Диссертацией явились книги «Религиозная живопись в Болгарии» (т. 1-2. Париж, 1928) и «Восточные влияния в балканском искусстве». Читал курс византийского и восточноевропейского искусства. В Страсбурге женился на болгарке Юлии Ивановой, там родились его сыновья Олег (ставший известным востоковедом в США) и Николай. В 1928 Г. и его жена получили французское гражданство. В 1938 византинист Г.Мийе пригласил Г. в качестве своего преемника в Школу высших исследований в Париже. С 1946 Г., кроме того, профессор College de France (до ухода на пенсию в 1966). Был также членом французской Академии эпиграфики и изящной словесности, членом научных академий Австрии, Болгарии, Великобритании, Дании, Норвегии, Сербии, США, почетным членом многих научных обществ, почетным доктором университетов в Принстоне, Уппсале и Эдинбурге. Труды Г. (в основном на франц. яз.) посвящены центральным проблемам византийского искусства. Мировую известность принесла ему книга «Император в византийском искусстве» (Париж, 1936), затем он обратился к теме формирования культа святых, их реликвий, памятных мест в период поздней античности и раннего христианства («Мартириум», т. 1-2. Париж, 1943-46). В 1958 была опубликована книга, посвященная узловому периоду в истории Византии - иконоборчеству, временной победе противников священных изображений в VIII-IX вв. восстановлению иконопочитания; в жестоких спорах того времени была окончательно выработана теория иконопочитания, которая стала основой культуры византийской и др. православных стран и сохранила свое значение после падения Византии. Итоги наблюдений Г. над формированием и развитием христианской иконографии явились предметом его книг 1968 и 1979, Г. занимался и отдельными видами византийского искусства: выпустил книгу-альбом о византийской живописи, исследования о византийской скульптуре, несколько специальных работ о книжной миниатюре, каталог византийских древностей в ризнице собора Сан Марко в Венеции, книгу о золотых и серебряных окладах византийских икон. Изучал прежде всего сюжет, иконографию и определяемый ими внутренний смысл памятников, Развивая традиции Кондакова и Мийе, подчеркивал, что средневековое искусство было предназначено для удовлетворения не только эстетических потребностей, но более всего - духовных, оно стремилось просвещать и обучать, Культура Византии выступает в работах Г. как длительный, логичный и связный процесс, где родившаяся тема, например, культ Св. мучеников и их реликвий, будет существовать долго, видоизменяясь в зависимости от новых исторических условий, перейдет в славянские страны и сохранится в русской культуре.Г. сумел показать преемственность культуры Византии по отношению к античности (так, в изображении триумфа императора были использованы иконографические формулы, созданные в Римской империи), выявил родство византийской и западноевропейской средневековой культуры общность многих сюжетов, их взаимопроникновение, при всем своеобразии каждого из больших ареалов. Собственно русскому искусству Г. посвятил несколько статей, в том числе опубликованных в Трудах Отдела древнерусской литературы Пушкинского дома за 1962, 1966 и 1981: о светском искусстве в домонгольской Руси, о Феофане Греке и о некоторых сюжетах в иконописи XV-XVI вв.: показал в этих статьях, как и в работах о поствизантийском искусстве, место древнерусского искусства в системе общевизантийской культуры. В 1966 и 1977 приезжал в СССР. В числе учеников Г. - С.Дюфренн, Т.Вельманс, К.Уолтер (Франция), Г.Бабич, В.Корач (Югославия), П.Милькович-Пепек, П.Мийович (Македония), М.Теохари, М.Гаридис, Н.Мутсопулос (Греция). |
|
|
hol рыцарь Группа: Участники Сообщений: 33
|
Добавлено: 03-07-2007 08:29 |
|
Из воспоминаний академика Д.Лихачева Весной 1929 года на Соловках появились Александр Александрович Мейер и Ксения Анатолиевна Половцева. У А. А. Мейера был десятилетний срок — самый высокий по тем временам, но которым «милостиво» заменили ему приговор к расстрелу, учтя его «революционное прошлое» (тогда это еще учитывалось). В каком месяце они оба появились, я уже не помню. Он — в 13-й, карантинной роте, а она — в женбараке. Не помню, кто из нас тогда выручал Мейера из карантина. Занимались «выручкой» в кримкабе мы двое: я и Володя Раздольский, как самые молодые. У обоих были пропуска в карантин, чтобы собирать подростков и устраивать их в Трудколонию. Мы ходили к вновь прибывшим с этапами и старались вызволить оттуда не только подростков, но и всех «стоящих людей». Надо было узнать, кто прибыл, и получить для них требования на какую-либо легкую работу в пределах Кремля, где условия были значительно лучше. Сделать это было непросто, и удача не так часто нас сопровождала. Тех, кого выручал я, — помню. Среди прочих я получил от Николая Николаевича Виноградова направление на работу в Музей для Михаила Дмитриевича Приселкова. Но, к моему удивлению, Приселков отказался работать в Музее: «Я попал за занятия историей и больше ею заниматься не буду». Тогда я получил требование на него от владыки Виктора Островидова, работавшего в сельхозе бухгалтером. Приселков стал счетоводом. Мейера выручал, очевидно, Володя Раздольский, и требование на него дал Колосов — прямо в криминологический кабинет. Кто-то определил Ксению Анатолиевну Половцеву в какое-то учреждение в том же здании Управления СЛОН на пристани, где размещался и кримкаб. Это дало ей возможность ежедневно наведываться к Александру Александровичу и приносить ему обед в каких-то маленьких кастрюлечках, а также принимать участие в удивительных обсуждениях различных философских проблем-обсуждениях, которые сразу же начались с появлением Мейера. Это был необыкновенный человек. Он не уставал мыслить в любых условиях, все стремился осмыслить философски и по-возможности писать — и в царских ссылках и тюрьмах, и во всех новых «несвободах», куда бросало его время «Великой Октябрьской». Но прежде всего расскажу о том, кто такой был для всех нас А. А. Мейер. В криминологическом кабинете (в помещении УСЛОНа, в здании бывшей монастырской гостиницы на пристани против Кремля) я работал с Мейером больше года. Кабинет помещался на третьем этаже в большой комнате. Если войти в здание со стороны острова, то надо подняться на третий этаж и пойти налево. Здесь перед туалетом находилась большая комната в три окна, выходившие на площадь перед УСЛОНом. Для меня Мейер казался стариком, хотя было ему всего 55 лет. Худой, изможденный, очень нервный, подвижный, как бы преодолевающий внутреннюю усталость. Высокие сапоги, которые были ему явно велики (с «запасом» на теплые портянки), темная толстовка, длинное лицо, жидкая борода и длинные волосы (пока его, как и всех нас, не остригли) и очень живые глаза. Таким запомнился он мне на всю жизнь. В нашем трехоконном кримкабе ему дали лучшее место за столом у левого окна. У крайнего окна напротив помещался длинный стол Юлии Николаевны Данзас. Жить его поместили на втором этаже в «моей» 3-й роте (потом перевели в 7-ю), которой в то время командовал барон Притвиц . Вскоре и в этой 3-й роте неугомонный Мейер, привыкший постоянно выступать с лекциями и докладами перед самой различной аудиторией, прочел лекцию на какую-то сложную философскую тему. Лекция его была в широком ротном коридоре. После лекции комроты барон Притвиц элегантно расшаркался и поблагодарил Александра Александровича за «чудесную лекцию», в которой явно ничего не понял, как, впрочем, и боль¬шинство «слушателей». |
|
|
hol рыцарь Группа: Участники Сообщений: 33
|
Добавлено: 03-07-2007 08:33 |
|
Полковой фотоальбом Лейб-Гвардии Семеновского полка http://www.lgsp.petrobrigada.ru/index.html На снимке: Офицеры Л.-гв. Семеновского полка: штабс-капитаны Штильберг, Клыченберг, князь Кудашев и барон Притвиц; подпоручики Тыранов, Мещанинов и Савицкий. Скурга. 5 декабря 1916 года. Фотография Мещанинова. Из собрания Г.В. Вилинбахова. |
| Страницы: 1 |
|
| средневековые замки / персоналии - прибалтика / Бароны Притвиц |