|
| [ На главную ] -- [ Список участников ] -- [ Правила форума ] -- [ Зарегистрироваться ] |
| On-line: |
| средневековые замки / персоналии - прибалтика / Род Минцлов |
| Страницы: 1 |
|
| Автор | Сообщение | |
|
Рената Великий магистр Группа: Администраторы Сообщений: 30442 
|
Добавлено: 30-11-2006 06:51 | |
Теперь на тему Минцлова. Когда мы говорим о текстах хроник, это еще более-менее серьезный разговор. Но если переходить к собственно его сочинениям, то, как Вы думаете, насколько научен подход человека, пишущего, например, такое: О поражающей однородности характеров и свойств носителей одного и того же имени писал в начале нашего века русский исследователь С. Р. Минцлов. Основываясь на анализе имен выдающихся личностей прошлого, он пришел к выводу, что среди Алексеев чаще всего встречаются расчетливые люди, Александры, как правило, весельчаки, а Петры в большинстве — люди тихие, негромкие, но с твердым и упрямым характером. Сергее, считает Минцлов, очень часто являются отцами выдающихся людей: Пушкин, Грибоедов, Тургенев, Даргомыжский были Сергеевичами. С последним трудно не согласиться, если вспомнить, что из небольшого числа руководителей Советского государства, сыгравших наиболее заметную роль в его истории, двое — Хрущев и Горбачев — тоже были Сергеевичами. http://psy.com.ru/?mod=articles&gl=4&id=137 |
||
|
Рената Великий магистр Группа: Администраторы Сообщений: 30442
|
Добавлено: 04-12-2006 04:17 | |
|
Выделяю информацию о представителях рода Минцлов в отдельную тему с подачи уважаемого Light МИНЦЛОВ Сергей Рудольфович (1[13].01.1870—18.12. 1933), писатель, библиограф. Родился в Рязани. Окончил Нижегородский археологический институт. Много путешествовал по России. Выступил в печати в 1888. С 1916 жил за границей. Минцлову принадлежат исторические романы о русском, литовском и западноевропейском средневековье: «В грозу» (1902), «Под шум дубов» (1919), «Приключения студентов» (1928), «Орлиный взлет» (1931) и др.; книги о Сибири и Д. Востоке: «Огненный путь» (1905), «Секретное поручение» (1915), несколько томов воспоминаний и дневников: «Дебри жизни» (1915), «В таможенном мире» (1917), «Далекие дни» (1918) и др., несколько романов из усадебного быта. Сохраняют свое значение библиографические работы Минцлова: «Редчайшие книги, напечатанные в России на русском языке» (1904), «Обзор записок, дневников, воспоминаний, писем и путешествий, относящихся к истории России» (Вып. 1—5. 1911—12), «Книгохранилище Сергея Рудольфовича Минцлова» (1913) и др. Соч.: Собр. соч. Т. 1. СПб., 1919; Исторические драмы. Трапезунд, 1917; Рассказы. Трапезунд, 1917; Петербург в 1903—1910 гг. Рига, 1931. http://www.rusinst.ru/articletext.asp?rzd=1&id=4713&tm=5 |
||
|
Рената Великий магистр Группа: Администраторы Сообщений: 30442
|
Добавлено: 04-12-2006 04:19 | |
|
Отец Сергея Рудольфовича кажется более интересной фигурой: Минцлов Рудольф Рудольфович - писатель, юрист (1845 - 1904). По окончании курса в Александровском лицее был судебным следователем, позже членом рязанского окружного суда. В 1883 г. Минцлов, вместе с несколькими другими землевладельцами либерального направления, был избран в земские гласные. Управа, состоявшая из представителей центра консервативного направления, была забаллотирована. В том же году по Высочайшему повелению Минцлова и трое других гласных были исключены из состава гласных были исключены из состава гласных. Позже Минцлов был присяжным поверенным в Москве и Петербурге. Написал ряд статей в "Русских Ведомостях", "Московском Телеграфе", "Юридическом Вестнике" и в 86-томном "Энциклопедическом Словаре" Брокгауза - Ефрона. - См. некролог в "Историческом Вестнике" (1904, ноябрь) и ст. С.Р. Минцлова "О рязанских крамольниках" ("Голос Минувшего", 1915, № 5). http://www.i-u.ru/biblio/forsp.aspx?dictid=24&word=%cc%e8%ed%f6%eb%ee%e2+%d0%f3%e4%ee%eb%fc%f4+%d0%f3%e4%ee%eb%fc%f4%ee%e2%e8%f7 |
||
|
Light оруженосец Группа: Участники Сообщений: 22 |
Добавлено: 04-12-2006 08:30 | |
|
Рижский критик-эмигрант П. Пильский в 30-е годы писал о Минцлове: У каждого человека есть две биографии: фактическая и духовная. В большинстве случаев они не совпадают, расходятся, часто оказываются в непримиримой ссоре. Биография Минцлова цельна. Вся она может быть сформулирована в двух словах: почитание вечного. Отсюда всё: его любовь к старине, его преданность археологии, благоговейная влюбленность в книгу, - неумирающее свидетельство прошлого. Отсюда же и его тайная мистика. На Минцлове очень ярко сказалась наследственность. Дед его, Рудольф Иванович, или иначе, - Карл Рудольф Минцлов остаётся незабываемым, как старший хранитель иностранного отдела императорской публичной библиотеки. Там он создал прекрасную по замыслу и силе “Книжную Средневековую Келью”. После него остался ряд научных трудов, работы над историей смутного времени, перевод летописи Исаака Массы, труды по изучению эпохи Петра Великого. Страсть деда стала страстью отца. И он тоже копил, сберегал, выискивал и покупал книги, - составил под конец своей жизни огромную библиотеку, - свыше, чем 15000 томов. И все эти черты и привязанности перешли к Сергею Рудольфовичу. Даже нынешнее сочувствие Литве, увлечение Минцлова литовской древностью кроются тоже в его родословной, в литовском корне семьи. Ещё в преданиях о Грюнвальдской битве, в свитке старинной летописи упоминается эта фамилия: двое Минцловых легли на поле битвы защитниками родины. И Минцлов, в сущности, всю жизнь изучал её, исколесив край пешком вдоль и поперёк. Потом захотелось поскитаться, увидеть новые места, и он перевёлся на Кавказ. Это было в 1892 году. В это же время Минцлов стал понемногу скупать, собирать, составлять свою библиотеку, главным образом, старинные книги; приводить в порядок разрозненные, разбитые, изорванные фолианты. Так началась закладка фундамента будущей обширной и редкостной библиотеки Минцлова. Среди книжных собраний, библиотека Минцлова была совершенно исключительным явлением неопределимой цены, как сам он был и считался одним из самых авторитетных знатоков книги. В нужных случаях именно к нему обращались с запросами по библиографии и отдельные любители, и антиквары, и серьезные библиотеки, и даже такое учреждение, как Императорская Публичная Библиотека. Разумеется, этот авторитет был заслужен не одним только коллекционированием. Громадное, даже исключительное книгохранилище не давало ещё правана общее признание, на авторитет и репутацию знатока. Но Минцлов-библиофил был ещё и большим эрудитом в области библиографии. И сюда он вложил много труда, кропотливого исследовательства, большое специальное знание. На собрание книжной старины Минцловым были потрачены десятилетия, и он имел право сказать о себе: Если высчитать время, проведённое мною за рытьём в книгах по лавкам букинистов и антикваров разных городов - выйдут целые годы! Впоследствии, уже за рубежом, это книгохранилище приобрела государственная прусская библиотека, и отвела целый отдельный зал. Следует добавить, что Минцлов жил и творил в Риге с 1926 - 1933, где умер и похоронен на Покровском Кладбище. После смерти Минцлова рижский критик Оречкин писал: Этот человек жил и дышал книжной пылью. Он был одним из лучших знатоков книжных древностей. Он понимал и любил книгу, как может понимать и любить её только человек, для которого печатная страница – высшая ценность духовной культуры <…> С специальными знаниями археолога и безграничной любовью к книге уживался в С.Р. Минцлове большой беллетристический талант. Он писал увлекательные романы – преимущественно на исторические темы. Рижский издатель М. Дидковский, издавший несколько книг С.Р. Минцлова, а затем долгое время распространявший издания его романов – свидетельствует, что книги Минцлова заслуженно пользовались читательской любовью. Его романы всегда имели тираж. Они расходились больше произведений многих других современных русских авторов, и С.Р. Минцлов был очень популярен <…> Оценка Минцлова – беллетриста требует, конечно, особого критического очерка. Читательская оценка выразилась в большом спросе на его книги в магазинах и библиотеках. |
||
|
Light оруженосец Группа: Участники Сообщений: 22 |
Добавлено: 04-12-2006 09:00 | |
|
Интересной и загадочной личностью является также сестра С.Р. Минцлова Анна Рудольфовна Минцлова, ученица Р.Штейнера, оказавшая сильной влияние на русских символистов. А.Р. Минцлова была одной из наиболее видных представительниц русского и международного теософского (и шире - оккультного) движения начала XX века. Кроме того, она была просто незаурядным человеком, личностью, способной втягивать в фокус своего влияния людей самых разных мировоззрений. Однако некоторая душевная хаотичность и нервность (а точнее - повышенная впечатлительность и эмоциональность) ее натуры, - последствия переживаний, связанных с болезнью отца (помешательство) - заставляли окружающих видеть в ней именно эти болезненные качества, порой затемнявшие в их глазах ее истинный облик. Этим, в частности, объясняются неоднозначные оценки А.Р. Минцловой со стороны современников. |
||
|
Light оруженосец Группа: Участники Сообщений: 22 |
Добавлено: 04-12-2006 09:17 | |
Влияние имени (и шире фамилии) на судьбу и характер человека несомненно. Другое дело, вывести какие-то закономерности из имён очень сложная и неблагодарная задача, ведь кроме этого имеются множество других факторов, определяющих характер. Но, думаю, не следует строго судить писателя-эмигранта за то, что он дабы заработать хлеб насущный прибегнул к популярной и востребованной обществом того времени теме. |
||
|
Рената Великий магистр Группа: Администраторы Сообщений: 30442
|
Добавлено: 05-12-2006 07:38 | |
Да-да, я уже обратила внимание. Я еще не все обнаруженные об этом семействе ссылки выложила сюда. Наличие Анны Рудольфовны, кстати, заставляет еще более предвзято подходить к творческому наследию ее брата. Насколько важным оказался этот миф для духовного развития и поисков "пути посвящения" А. Белого, свидетельствует вся история его отношений с А.Р. Минцловой, и в особенности с Р. Штейнером. Для А. Белого этим этапом стали теософско-розенкрейцерские "сказки" А.Р. Минцловой. По мнению Е.В. Глуховой, идея "братства" или "орденства" в русском символизме (во многом осознававшем себя наследником романтической традиции) восходит к дружеским объединениям эпохи романтизма (например, кружку йенских романтиков) [53]. Стоит отметить, что сами понятия "орденства" и "братства" в символистском контексте 1900-х годов отнюдь не являются комплиментарными. Об их идентичности в сознании "аргонавтов" можно говорить лишь начиная с 1909 года - с попытки А.Р. Минцловой создать розенкрейцерскую организацию среди московских символистов. (1909 год - начало "проповеди" А.Р. Минцловой по созданию среди "аргонавтов" розенкрейцерской ложи), но и об определенной, уже подготовленной почве для этой проповеди в символистской среде. Таким образом, этот доклад можно считать еще одним, и уже теоретическим, источником представлений кружка А. Белого о братстве Розы и Креста. Еще одним источником этих знаний можно считать информацию о посвященных розенкрейцерству лекциях Р. Штейнера, проникавшую в Россию как через его последователей (например, А.Р. Минцлову), так и через периодическую печать. Анне Рудольфовне Минцловой (1866-1910?) [95] суждено было стать именно тем человеком, которому, как никому другому, удалось способствовать этим исканиям в среде русской интеллигенции начала века (в основном - в символистских кругах). По воспоминаниям того же Бердяева, именно через нее рассчитывали получить посвящение [96]. А.Р. Минцлова была одной из наиболее видных представительниц русского и международного теософского (и шире - оккультного) движения начала XX века. Кроме того, она была просто незаурядным человеком, личностью, способной втягивать в фокус своего влияния людей самых разных мировоззрений. Однако некоторая душевная хаотичность и нервность (а точнее - повышенная впечатлительность и эмоциональность) ее натуры, - последствия переживаний, связанных с болезнью отца - заставляли окружающих видеть в ней именно эти болезненные качества, порой затемнявшие в их глазах ее истинный облик [97]. Этим, в частности, объясняются неоднозначные оценки А.Р. Минцловой со стороны современников. Подобные оценки возникали и просто по незнанию [98]. Но скорее всего, ей не могли простить ее "измены" Р. Штейнеру. Лучшим подтверждением тому являются нелицеприятные (вплоть до оскорбительных обвинений в "шарлатанстве" и т.д.) высказывания, исходившие из антропософских кругов (А. Белого, Эллиса в период его "штейнерьяды" и др.) [99]. Остановиться подробнее на этих неоднозначных взглядах на личность А.Р. Минцловой представляется необходимым хотя бы уже потому, что от них нередко зависят исследовательские мнения о месте и роли розенкрейцерства в русском символизме. Вот, например, портрет А.Р. Минцловой в воспоминаниях М.В. Сабашниковой, как нельзя лучше иллюстрирующий неоднозначность этих взглядов: "Я не встречала человека, который воспринимал бы других людей с такой же интенсивностью. Она вся отдавалась другому, видела в нем то самое высшее, чем он когда-нибудь, может быть, станет; в ее присутствии каждый чувствовал себя приподнятым над повседневностью. Позднее некоторые ее бывшие друзья склонны были упрекать ее в льстивости и шарлатанстве, так как она к каждому в отдельности - в письмах и лично - обращалась как к своему ближайшему, самому любимому и дорогому человеку. В самых интимных желаниях, живущих в другой душе, она видела нечто предназначенное ей судьбой и поддерживала их; это сильнейшим образом и приковывало к ней людей. Она поддерживала даже противоречащие друг другу устремления различных людей, но каждый думал при этом, что она сочувствует только ему. <...> Ее большие духовные силы не были проработаны в духе объективности и самообладания, они действовали хаотически и непросветленно" [100]. Как видно, эта, в основном положительная, характеристика Минцловой, все же не лишена известной двусмысленности и негативного мнения о ее "духовных силах". В этой связи стоит привести слова Р. Штейнера, на наш взгляд более верно расставляющие акценты по отношению к этим "не проработанным" духовным силам Минцловой (переданные ею в письме к М. Волошину): "Он считает, что с моими порывами, стремлениями - бороться нельзя и не надо. Что все мои порывы, даже самые нелепые, и те, которых я боялась и стыдилась, - они все высшего порядка и происходят в высших сферах - потому что они всегда бескорыстны и не имеют никогда определенной цели. <...> Как странно, что Ш<тейнер> не считает недостатками то, что я считала дурным в себе, - а то, что я считала неважным, мою рассеянность и частые "отсутствования" он считает злом и заставляет меня бороться с этим - для этого есть меры и методы очень суровые" [101]. Эти "порывы" Минцловой и нередко стоявшие за ними как сложные эзотерические, так и в большинстве случаев просто человеческие мотивы действительно всегда были бескорыстны. "Она вся отдавалась другому", - справедливо отмечала М.В. Сабашникова в цитируемом выше отрывке своих воспоминаний. Напрашивается вопрос: возможно ли при таком искреннем отношении к другому, вплоть до самозабвения, шарлатанство? Да, Минцлова могла обращаться сразу к нескольким своим корреспондентам (так и при личном контакте) как к своим самым близким и дорогим ей людям. Анализ корреспонденции Минцловой со всей очевидностью показывает, что она ко всем в равной мере обращалась с большим участием, любовью и готовностью помочь. Но лишь к самым близким ей на тот момент, к тем, с кем ее связывали те или иные эзотерические надежды или просто крепкие дружеские связи, она обращалась с особым чувством. Едва ли подобное обращение сразу к нескольким людям можно считать шарлатанством и изменой другим. Кроме того (и, быть может, самое главное), подобное отношение Минцловой к людям было обусловлено, как правило, тем особым, что она видела за человеком. Минцлову, как человека "не от мира сего", крайне "непрактичную" и "не приспособленную" "на физическом плане" (частые ее письменные признания), в основном могли интересовать лишь те люди, в которых она чувствовала (пусть иногда и ошибочно) нечто родственное себе, - то есть сверхличное. "Я могу быть с людьми и только пока в них есть что-нибудь помимо их личности (выделено мной. - Г.Н.)", - признавалась Минцлова в письме к Е.А. Бальмонт [102]. В Минцловой не понимали также и многое другое. А от непонимания, как известно, один шаг до неприятия и осуждения. Например, не понимали, как в ней могли сочетаться повышенная эмоциональность и выдающиеся оккультные способности, как известно, требующие определенной внутренней самодисциплины. О случае подобного непонимания упоминает сама Минцлова в письме к Вяч. Иванову (3 декабря 1908 г.): "В понедельник, на "собрании", один из самых молодых и самых резких здешних "оккультистов" поставил мне вопрос: "Как можете Вы совмещать в себе великого оккультиста, учителя - и эмоциональность, переходящую в нервность?!" Я засмеялась и сказала глупость ("Могий вместить, да вместит сие" - а не могий, пусть и не пробует) - но он глубоко прав, в своем недоумении_ _ _ "[103]. Очевидно, этого действительно не могли "вместить" многие, даже тот же Вяч. Иванов, к которому были обращены эти строки [104]. Неприятие личности Минцловой, вплоть до ненависти, порождали также ее неординарные "магические" способности. "Это молчание и тишина, которые водворяются всегда при моем чтении, являются личным, моим воздействием, всегда - это Эртель называет "магическим влиянием" моей личности _ _ Но, увы! с этим качеством надо мне будет серьезно считаться и бороться, именно с этим, очень мгновенным влиянием моим, которое нисколько не мешает (наоборот) враждебности, и ненависти, и зависти разыгрываться во всю силу, как только меня нет налицо..." [105] Все эти сложные и необычные качества Минцловой, определившие неоднозначные, а порой и негативные оценки со стороны современников, необходимо учитывать, поскольку само явление розенкрейцерства в русском символизме едва ли состоялось бы без Анны Рудольфовны. Ибо те или иные ее качества способствовали, без сомнения, тому, как воспринимались проповедуемые ею оккультные учения ее учениками и собеседниками. Отметим, что во многом от этого "как" зависела сама вера ее словам, а от нее - возможность следовать им. Впечатляет уже сам перечень имен тех, кто последовал за Минцловой: Волошин, Сабашникова, Вяч. Иванов, Белый, Эллис, Э.К. Метнер и многие другие. Очевидно, возможности воздействия ее были поистине огромны. "Нет ни одного человека, который, приблизившись к ней, остался бы вполне тем, чем он был", - свидетельствовал М. Волошин [106]. Объясняется подобное, конечно, не только одним каким-либо "магическим" или гипнотическим влиянием, но и ее чисто человеческими порывами, так располагавшими к ней людей. Кроме того, свое воздействие оказывала и определенная тактика поведения, быть может, и не всегда сознательно применявшаяся Минцловой. Как уже не раз подчеркивалось в исследовательской литературе, при создании собственного образа Минцлова, возможно, ориентировалась на личность Е.П. Блаватской (этому способствовали и черты внешнего сходства), вплоть до бытового поведения [107]. В еще большей степени обнаруживаются типологические параллели поведенческой тактики обеих теософок. В подтверждение этого достаточно привести свидетельство Вс. Соловьева, близко общавшегося с Е.П. Блаватской в 1884-1886 годах и оставившего о ней критическое сочинение под названием "Современная жрица Изиды" (1892). По его наблюдениям, "наметив человека, желая его затуманить и сделать своим послушным орудием, она действовала сердечностью и задушевностью. Она убеждала его в своей преданности, горячей любви и дружбе - и затем, именем этих чувств, упрашивала его сделать для нее то или другое"[108]. Даже если принять во внимание, что в некоторых местах книги Вс. Соловьева разоблачительный пафос превалирует над объективностью, нельзя не признать верность этой характеристики. На первый взгляд эта тактика представляется полностью аналогичной той, что использовала впоследствии Минцлова. Однако между ними есть и существенная разница: если Блаватская действовала так сознательно, то Минцлова - никогда, как никогда она ничего не просила именем своих чувств. Тем более она никого сознательно не делала своим "орудием". Напротив, ее обвиняли в том, что она сама является чьим-то орудием, слепым проводником стоящих за ней сил (будь то Штейнера или розенкрейцеров) [109]. На подобные обвинения Минцлова отвечала так (в письме к Вяч. Иванову): "Никогда я не была "орудием"... Несмотря на всю эмоциональность, психичность мою - никогда в жизни, никто, и никаким образом не влиял на меня. <...> Неужели Вы не знаете, что я всегда была во главе действия, а не_ _ _ <...> "Практичности" во мне нет совсем_ _ _ Но именно потому, что во мне нет "практичности", я и не могу никогда быть использована как "орудие" земного действия_ _ _" [110]. Можно, конечно, не соглашаться с этим признанием, особенно в вопросе о влияниях. Но бесспорно одно - "орудием земного действия" Минцлова действительно едва ли могла быть. И именно ей удавалось влиять, воздействовать на окружающих, вовлекая в орбиту своего влияния многих и многих. Не случайно Андрей Белый именовал ее "мировою планетой". Она воздействовала словом, своей индивидуальностью, убежденностью, готовностью помочь, глубокими оккультными познаниями. Но было еще нечто, уже не связанное с ее личностью, что заставляло ей верить и идти за ней. Как справедливо отмечал А.В. Лавров, для А. Белого в человеке первичным и важнейшим были не его индивидуальные и жизненные черты, но мифотворческие представления о нем [111]. Можно сказать, что эта первичная мифотворческая оптика была характерна и для всего "младшего", "мифопоэтического" символизма в целом. Именно через ее призму и была рассмотрена фигура Минцловой. Близкая к символистским кругам и в то же время - посланница таинственных учителей... Уже одним этим фактом ее образ провоцировал дальнейшие мифологизации, обрастая легендами. Символизм же, как известно, испытывал органическую потребность в "творимой легенде". Не будь Минцловой в истории русского символизма, ее стоило бы выдумать, настолько ее появление отвечало умонастроениям эпохи, вписывалось в ее оккультно-романтическую атмосферу. Поэтому мы вправе назвать Минцлову (по удачному выражению Г. Обатнина) "сгустившимся "воздухом символизма"" [112]. Истоки приобщения Минцловой к оккультизму (как уже указывалось в исследовании Н.А. Богомолова) до сих пор нам практически неизвестны. Можно с большой вероятностью предположить, что какая-либо оккультная литература имелась в библиотеке ее отца (насчитывавшей более 14 000 томов) [113]. По воспоминаниям ее брата - С.Р. Минцлова, "Анюту - будущую небезызвестную теософку и переводчицу я не помню иначе, как угрюмым, дичащимся и вечно молчащим ребенком с вечной книжкой в руках; стоило ее посадить куда-либо в угол, сунуть ей книжку в руку, и она способна была просидеть так, не подавая голоса и не отходя никуда, целые часы"[114]. Возможно, как и для многих в среде русской интеллигенции, ее интерес к оккультизму начался с увлечения спиритизмом. Известно, что в начале века она активно участвует в проведении спиритических сеансов (в том числе с В. Брюсовым и А.А. Лангом-Миропольским) [115]. Однако сохранилось упоминание Минцловой (в письме к М.В. Сабашниковой) о ее более ранних занятиях гностицизмом и неоплатонизмом: "Я очень много занималась гностиками и Александрийской школой. В Москве я разыщу свои записки об этом и список литературы по этому вопросу. Кто в Сорбонне читает об этом, я не знаю, я ведь восемь лет тому назад была в Сорбонне и CollПge de France. Я помню тогда чудный курс Brochard о неоплатониках. Потом я усердно посещала тогда в Сорбонне "Секцию религий", где читали священники всех религий мира. Историю гностиков читал удивительный священник-копт - фамилию его я не помню совсем. Слушали его три католических аббата, один фанатический студент-еврей и я. А следовало бы слушать его толпе, коленопреклоненной и благоговейной! Я не могу забыть его лекций, и образ Валентина, безумные слова его учения постоянно возвращаются ко мне, через 1600 лет, разделяющие нас" [116]. Свидетельство это интересно тем, что не оставляет сомнений в пристальном и серьезном изучении Минцловой гностического наследия, которое легло в основание как теософии, так и розенкрейцерства. Знакомство Минцловой с теософией состоялось также, вероятно, в конце XIX века. Во всяком случае, к 1901 году она была уже в довольно близких отношениях с одной из первых русских теософок - А.С. Гончаровой [117]. К этому же времени относится одно из первых известных нам упоминаний Минцловой о розенкрейцерстве. В письме к Е.А. Бальмонт она пишет о К.Д. Бальмонте в связи с его высылкой из столиц за публичное чтение стихотворения "Маленький султан": "Я знаю, в нем таится много, много неожиданного и чудесного. Он начинает свой путь, свое восхождение "per aspera, ad astra". (Вы ведь знаете, что значит это изречение розенкрейцеров?) И эти два года уединения, углубления в себя, дадут ему бесконечно много" [118]. По-видимому, несмотря на отдельные спиритические опыты, для Минцловой не стояло проблемы выбора какого-либо оккультного учения. Она избрала теософию, бывшую на рубеже XIX-XX веков наиболее массовым и "авторитетным" оккультным движением. Практически сразу после знакомства в июне 1905 года с Р. Штейнером (на его лекции в Берлине) она становится членом возглавляемой им Немецкой секции Теософского общества [119]. Именно к этому периоду, важнейшему в жизни Минцловой, у нее устанавливаются близкие отношения с М. Волошиным и М.В. Сабашниковой, вскоре ставшей его женой. Однако приезд в июне 1905 года в Париж А.Р. Минцловой, с которой Волошин познакомился еще в ноябре 1903 года в Москве, на долгие годы определил его оккультные интересы главным образом в рамках теософии, а затем и антропософии. "Я воскрес. Волна мистики, предчувствий и жизни. А<нна> Р<удольфовна> М<инцлова>. <...> Я запираюсь дома, читаю теософские и масонские книги, пишу стихи" [124], - записывает он в своем дневнике по горячим следам событий. Отметим здесь весьма характерный факт: между Волошиным и Минцловой сразу установились очень доверительные, близкие отношения, сочетавшиеся с атмосферой повышенных оккультных переживаний, вызванных его чувством к М. Сабашниковой (которое, в свою очередь, также определялось этими переживаниями) [125]. В июле 1905 года Минцлова участвует во Втором теософском конгрессе, проводившемся в Лондоне, где она тесно общается с Р. Штейнером, Марией фон Сиверс, Анни Безант и другими теософами. Результатом этой поездки становится ее заметка "О Теософическом конгрессе: Письмо из Лондона", опубликованная годом спустя в журнале "Искусство" (1906, № V, VI, VII)[126]. Для темы нашего исследования важно подчеркнуть два момента. Во-первых, это особое отношение к Минцловой участников конгресса, засвидетельствованное М.А. Волошиным: "На теософском съезде в Лондоне в прошлом году ее встречали с глубокими почестями"[127]. И во-вторых, это упоминание в заметке Минцловой о прослушанной ею лекции о розенкрейцерстве. Как известно, в том же году Минцлова находилась среди немногочисленных русских слушателей (в числе которых были М. Волошин и М. Сабашникова) на занятиях эзотерического курса в Берлине (с 26 сентября по 5 ноября), где она имела возможность прослушать две лекции Штейнера о розенкрейцерстве [128]. Позже, на Мюнхенском конгрессе (1907 г.), Минцлова присутствовала на курсе лекций Штейнера "О розенкрейцерстве"[129]. Известно также, что ею был осуществлен перевод одной из лекций - "Тайна Розы и Креста". Гораздо менее известен тот факт, что эта работа Минцловой сохранилась [130]. Судя по всему, она представляет собой несколько вольный перевод (с сохранением характерной стилистики писем Минцловой) лекции "Мистерия розенкрейцеров" (Das Musterium der Rosenkreuzer, 4 ноября 1904 г.) [131]. Занятия на берлинском курсе Штейнера 1905 года ознаменовались для Минцловой важной вехой в ее оккультной биографии: она была принята в эзотерическую школу [132]. Последняя была открыта Штейнером (поставленным во главе школы лично А. Безант) в 1904 году в рамках Немецкой секции Теософского общества и первоначально являлась филиалом основанной еще в 1888 году Е. Блаватской Эзотерической школы теософии [133]. http://nlo.magazine.ru/scientist/78.html |
||
|
Рената Великий магистр Группа: Администраторы Сообщений: 30442
|
Добавлено: 05-12-2006 07:42 | |
Light, не могли бы Вы сообщить источник своих сведений: книгу или ссылку на сайт? Пока привожу еще информацию о С. Минцлове, полный текст см. по ссылке. В свитке старинной летописи о Грюнвальдском сражении указано, что на поле битвы сложили свои головы и двое Минцловых, защищавших свою родину. В 90-е годы Минцлов много пишет, публикуется, работает в земствах, губернских учреждениях. А еще участвует в различных экспедициях и собирает редкие книги, мемуары, рукописи, исторически значимые документы. В 1904 году в С.-Петербурге выходит его уникальный каталог «Редчайшие книги, напечатанные в России на русском языке» основу которого составили бесцензурные и запрещенные к печати издания, а в 1911 – 1912 годах в Новгороде 5-ти томный труд: «Обзор записок, дневников, воспоминаний, писем и путешествий, относящихся к истории России». В следующем, 1913 году выходит новый труд: «Книгохранилище Сергея Рудольфовича Минцлова», занявшее видное место в истории русской библиографии. В 30-е годы писатель и журналист, сотрудник рижской газеты «Сегодня» Петр Пильский писал: «Теперь «широкая публика» знает, главным образом Минцлова – беллетриста, но раньше эта сторона затмевалась учеными, исследовательскими трудами», - и указывает на то, что Минцлов был членом императорского археологического, географического, библиографического обществ. Сейчас, на пороге двадцать первого века, к сожалению, Минцлова знают по книге «За мертвыми душами», переизданной в 1991 году и статьям о нем как библиографе и библиофиле и почти совсем не знают как исторического романиста, так как его книги изымались из библиотек, по сути дела были запрещены как произведения писателя - эмигранта, хотя большинство исторических романов и повестей вполне могли бы конкуривать с современными историческими романами. А были еще «Далекие дни» – воспоминания детства, «Петербург в 1903 –1905 годах», «Трапезондская эпопея» - дневники, уникальный свод свидетельств о времени и событиях от первой революции до второй - 1917 года. 1916 год – война, Минцлов – редактор русской военной газеты в Трапезунде. 1917 год – возвращение в Петербург. Постоянно живет в своем имении под Выборгом, – и это уже не Россия, а Финляндия. 1919 год – Сербия, город Земун. 1922 год – Рига, один из крупных центров русской эмиграции таких как Париж, Берлин. Минцлов много пишет, издает (больше двадцати книг), часто публикуется в газете «Сегодня». Празднует 40 – летие своей литературной деятельности. Дружит со многими писателями, художниками, журналистами, собирателями (И.Заволоко, И.Фридрихом, - чьи коллекции теперь хранятся в Пушкинском Доме, в С.-Петербурге.) Со своими же коллекциями Сергей Рудольфович вынужден был расстаться. Очень жаль, что в крупнейших библиотеках мира нет фонда: «Собрание книг С.Р.Минцлова» и мы можем судить об этих раритетах только по описанию их в каталогах. В книге «Петербург в 1903 – 1910 годах», вышедшей в Риге в 1931 году, Минцлов писал: «За всю свою жизнь я никогда не состоял ни в какой политической партии и не принимал участия в политических кружках и делах. Я всегда оставался свободным человеком и мои записи не подсказаны мне партийной дисциплиной, а являются точным отражением того, что совершалось перед моими глазами…». Трудное, неспокойное время досталось на долю Сергея Рудольфовича Минцлова, но Рига, пожалуй, стала для него настоящим домом, в котором он в течении свыше десяти лет совершенствовал свой талант писателя и собирателя, сумел приумножить свое литературное наследие и есть надежда, что поклонники русской культуры нового времени еще оценят его по достоинству. Нелишне также вспомнить книгу рижского библиофила Станислава Рубинчика «Рукопись найденная в саквояже» о поиске пропавшей библиотеки Минцлова и приключениях коллекционера. Книга вышла в Риге в 1978 году, иллюстрировала ее недавно ушедшая от нас известный художник – Елена Антимонова. Со штампом библиотеки С.Р.Минцлова книги в клубе появлялись несколько раз, это еще одна тропинка и возможность раскрыть тайну 30-40 х годов. А эти заметки к семидесятилетию со дня смерти С.Р. Минцлова напомнят читателю о знаменитом библиофиле http://navigatorbook.times.lv/zametki.html |
||
|
Light оруженосец Группа: Участники Сообщений: 22 |
Добавлено: 05-12-2006 21:28 | |
К сожалению, в интернете информации о Минцлове мало. Он как писатель-эмигрант был в советское время предан забвению, а после перестройки внимание исследователей, главным образом, было направлено на творчество писателей, эмигрировавших в Париж, Берлин, Прагу и США. Творчество Минцлова в рижский период представлено как правило в латвийских переодических изданиях и обойдено вниманием в других центрах русского рассеяния. Рецензии и статьи П. Пильского о Минцлове, публиковавшиеся в газете Сегодня обобщены в критико-биографическом очерке "Минцлов. Жизнь, личность, труды", который можно найти в сборнике рассказов Минцлова "Мистические вечера" Рига, 1931. Рецензии других критиков и писателей рассеяны по страницам рижских газет. Переехав в Ригу Минцлов первым делом продал свою библиотеку и коллекцию оружия, в том числе эту саблю: Сабля Салавата 2 ноября 2005. Разместил: zagir В октябре 1982 года на форум историков-аграрников в Уфе приехал профессор Хейнрих Стродс из Латвии. Слушая рассказы экскурвода о Салавате Юлаеве около памятника батыру на берегу Агидели, ученый вспомнил интересный факт, касающийся национального героя башкирского народа. В 1949 году ученый работал в Историческом музее Латышской ССР, где ему показали саблю, сказав, что он принадлежит Салавату Юлаеву. После возвращения из Уфы Стродс заново тщательно просматривает документы и находит следующую надпись на латышском языке в инвентарной книге музея: «Сабля самого близкого помщника Пугачева Салавата Юлаева. Без ножен, длина 96 см, ширина 3 см, кривая (боголген?). На рукоятке – изображение головы льва и она усыпана мелкими камнями из желтой меди. На лезвии – несколька стертая надпись на арабском языке. Найдена около села Кормантай Уфимской губернии». Еще одна важная информация – С.Минцлов продал этот меч музею за большую сумму. Других документов о том, как сабля попал в музей, не существуют. Историей сабли Салавата начинает интересоваться ученый и историк Б. Давлетбаев. Действительно, в 1910-1921 годах на посту главы земства Табынского участка Стерлитамакского уезда служил писатель, библиофил, археолог и антиквар С. Минцлов (1870-1933). Во время своей службы он успел проверить источники многих древних исторических реликвий, записать древние сказания, выпустить книгу «Очерки Приуралья» и пополнить свою коллекцию древними вещами. Сабля, которую подарили или продали Минцлову башкиры села Кормантай (нынешняя территория Гафурийского района республики), был сделан либо в середине, либо в конце XVIII века. По форме он похож на гусарский кинжал, но украшение золотом и львиная рукоять напоминает восточных мастеров. Надпись на лезвии прочесть уже невозможно. По словам историка Б.Давлетбаева, население села Кормантай считает, что без сомнения сабля принадлежит Салавату, потому что ложь по отношению к священным предметам считался самым низким делом. 30 июня 1986 года директор Е.Ванаг и заведующий отделом А. Флея Исторического музея бывшей Латышской ССР передали этот ценный экспонат – меч Салавата Башкирскому государственному национальному музею. Сейчас он выставлен в родном крае батыра, в музее Салавата Юлаева в райцентре Салаватского района Малоязе. Ю.Узиков, из архивов «Йэшлек», №56 от 11 мая 2004 года www.yeshlek.ru/habar/index.php?subaction=showfull&id=1130912376&archive=1132723571&start_from=&ucat=1& |
||
|
Рената Великий магистр Группа: Администраторы Сообщений: 30442
|
Добавлено: 06-12-2006 04:34 | |
|
О Минцлове в Литве. Привожу оттуда то, что имело отношение к Риге: Заканчивая эти биографическия сведения о Сергее Рудольфовиче Минцлове я хочу поделиться здесь теми сведениями, которыя имею. Минцлов в виду того, что печатание книг на русском языке дешево и выгодно в Риге, поместился там и прожил пять лет. В Литву он приезжал наездами и в данное время он приехал отдохнуть, поправить свое здоровье ваннами в Бирштанах, а также его интересует печатание его книги Комитетом Витовта Великаго. Что же касается вопроса о его переселении на постоянное жительство в Литву, то хотя это в настоящее время мечта, но которая по всей вероятности сможет осуществиться после того, когда нам удастся наладить окончательно издание Историческаго Вестника в Прибалтике. Владимир Бутлер. С. Р. Минцлов в Литве // Литовский Курьер. 1932. № 73, 21 июня. http://www.russianresources.lt/archive/Minclov/Minc_13.html |
||
|
Рената Великий магистр Группа: Администраторы Сообщений: 30442
|
Добавлено: 07-12-2006 04:33 | |
|
Отдельная цитата из трудов С.Р. Минцлова. В связи с этим интересную мысль высказал С.Р.Минцлов бывший пакгаузный надзиратель Кретингской таможни: „Никакие грозные приказы и усилия штатов и окладов Пограничной стражи и таможенной охраны не прекратят потока контрабанды, льющегося из Пруссии; и что есть только одно-единственное, но совсем другое средство прекратить ее - надо стать в один уровень культуры с Германией. Контрабанда, - пишет автор воспоминаний, - точный показатель степени перевеса культурности одной страны над другой... В Австрию и Галицию контрабанда велась даже из России, а это - вернейшее указание на совсем плохие дела у соседа" ( Минцлов С.Р. " В таможенном мире. ": Трапезонд, 1917, с.35-37 ). http://www.5ballov.ru/referats/preview.shtml?Id=29194&p=13 |
||
|
Valerij великий магистр Группа: Администраторы Сообщений: 3753 
|
Добавлено: 08-12-2006 14:48 | |
|
Что-то об отце С. Минцлова маловато информации. Минцлов (Рудольф Иванович) - педагог и библиограф. Род. в 1811 г. в Кенигсберге; по окончании курса философских наук в тамошнем университете переехал в С.-Петербург; преподавал немецкую литературу в Александровском лицее, потом был воспитателем императора Александра III и его Августейших братьев; с 1847 г. до самой смерти (1883) занимал должность библиотекаря Императорской Публичной библиотеки. М. перевел на немецкий язык многие произведения Пушкина, Гоголя, Григоровича и др. Он сотрудничал в "St.-Petersburger Zeitung" и написал либретто комической оперы "La meuni è re de Marly". Он занимался эпохой Лжедмитрия, издал "Летопись Исаака Массы" и в "Архиве" Калачова поместил статью "Вильям Руссель и Каспар Экс, авторы сочинений, относящихся до Смутного периода". Другие труды М.: "Книжная келья XV в." ("Библиографические Записки", 1858, № 5), "Что такое библиография и что от неё требуется" (ib., № 12), "Les Elsevir de la biblioth é que imperiale de St.-Petersburg" (1862), "Прогулка по спб. Императорской Публичной библиотеке" (1872), "Specimen du catalogue raisonne des russica de la bibliotheque imperiale publique de St.-Petersburg", "Петр Великий в иностранной литературе", "Подробный каталог иностранных сочинений о России, находящихся в Императорской Публичной библиотеке" (СПб., 1872). Ср. "Исторический Вестник" (1883 г., № 12 и 1886 г., № 12). http://www.workmach.ru/word_67135.html |
||
|
Фон-Барон великий магистр Группа: Участники Сообщений: 3391 
|
Добавлено: 10-12-2006 19:18 | |
Если о нем упоминается на Хроно.ру, следовательно, некоторые исторические заслуги признаются?  Или все же литературные?Минцлов, Сергей Рудольфович [1(13.I.1870, Рязань, - 18.XII.1933, Рига] - русский писатель, библиограф. Окончил Нижегородский археологический институт. Много путешествовал по России. Выступил в печати в 1888 году. С 1916 года жил за границей. М. принадлежат исторические романы о русском, литовском и западноевропейском средневековье: «В грозу» (1902), «Под шум дубов» (1919), «Приключения студентов» (1928), «Орлиный взлет» (1931) и др; книги о Сибири и Дальнем Востоке: «Огненный путь» (1905), «Секретное поручение» (1915), несколько томов воспоминаний и дневников: «Дебри жизни» (1915), «В таможенном мире» (1917), «Далекие дни» (1918) и др., несколько романов из усадебного быта. Сохраняют свое значение библиографические работы М.: «Редчайшие книги, напечатанные в России на русском языке» (1904), «Обзор записок, дневников, воспоминаний, писем и путешествий, относящихся к истории России» (в. 1-5, 1911-1912), «Книгохранилище Сергей Рудольфовича Минцлова» (1913) и др. Краткая литературная энциклопедия в 9 томах. Государственное научное издательство «Советская энциклопедия», т.4, М., 1967. http://www.hrono.ru/biograf/bio_m/minclov.html |
||
|
Light оруженосец Группа: Участники Сообщений: 22 |
Добавлено: 31-01-2007 21:48 | |
|
В «Историческом вестнике» в 1911 году вышла статья, посвящённая историческим повестям С.Р. Минцлова: Исторические повести г.Минцлова всецело посвящены сюжету завоевания Литвы германцами и обращения меченосцами прибалтийских язычников в христианство. Повествования автора о военно-монашеском ордене написаны лёгким языком и исторически достаточно обоснованы. Орден меченосцев, в начале целомудренный и аскетический, освободившись из под опеки епископской власти, безнаказанно безчинствовал в своих каменных замках вокруг беззащитной Литвы. Покорённые народы обирались, но о просвещении их никто не заботился. Разъяснения веры заключались лишь в том, что их окунали в воду и вешали им на шею кресты. Затем их грабили и превращали в полных рабов. Озлобленные ливонцы, несмотря на беспощадные избиения, восставали, где только могли. Но 12 мая 1273 г. меченосцы соединились с могущественным Тевтонским орденом, и чуть не половина побережья Балтийского моря была ими задавлена. |
||
|
Рената Великий магистр Группа: Администраторы Сообщений: 30442
|
Добавлено: 13-03-2007 06:38 | |
|
В 1933 году его имя, по данным историка и критика Николая Кнорринга, стояло на первом месте по количеству выданных книг в Тургеневской библиотеке в Париже. Особенно впечатляет эта цифра в сравнении: 251 раз за год заказывались произведения Минцлова, тогда как книг Тургенева, идущего на втором месте, было выдано 92 раза, а Шмелева, который занял третью строчку, - 44. Некоторые исследователи объясняли такую популярность тем, что Сергей Минцлов, глубокий и блистательный знаток русской и европейской истории, успешно продолжал традиции Вальтера Скотта. На самом деле, как литератор, автор «Гусарского монастыря» сумел проявить себя в очень многих жанрах. В его писательском багаже были не только исторические романы, но и стихи, бытовые комедии. Очерки, мистические новеллы и даже фантастическая повесть «Царь царей» в духе Жюля Верна о путешествии в недра земли. «Всё время надо помнить о двойственности литературного и психологического лика Минцлова, - настаивал Петр Пильский. – Быть может, отсюда растут и его страстные увлечения археологией – курганами, орудиями схороненных эпох, их молчаливым наследием, хранящимся в могилах дальних предков. Загадочная старина для него драгоценна и притягательна, как ключ, открывающий входы в молчаливый мир живых и владычествующих тайн. Минцлов – археолог – только следствие и вывод. За ним стоит мистик». Это суждение тем более обосновано, что склонность к мистицизму была родовой чертой Минцловых. Достаточно сказать, что его старшая сестра Анна пользовалась известностью в теософских кругах Петербурга, многократно поднималась на знаменитую «Башню» Вячеслава Иванова и не уступала в философских спорах самому Андрею Белому. Однако мистические увлечения Сергея Минцлова никогда не приводили к тому, чтобы его художественная проза уподоблялась теософским трактатам с картонными персонажами, в которых много мозговой игры, но мало человеческой крови. Его романы почти всегда оживлены мягким юмором. Довольно часто в нем слышат смех гоголевской закваски, тем более что самое известное произведение Минцлова – «За мертвыми душами» - переполнено явными перекличками с поэмой Гоголя. И все-таки его писательскому дару мало присущи гневные сатирические интонации. Тон его книг добр, его улыбки не оскорбительны, а лица, по выражению, Петра Пильского, «нигде не изуродованы шаржем». С 1922 года и до последних своих дней уроженец Рязани, бывший русский офицер и археолог жил в Риге. Там же он и умер в декабре 1936 года накануне страшной мировой войны. Останки его покоятся на Покровском кладбище. Рижские родственники поставили над его могилой надгробье в виде креста с бронзовой табличкой, которое в советское время было украдено. http://eltoledo.livejournal.com/80237.html |
||
|
zoya Гость |
Добавлено: 20-06-2007 23:31 | |
| А если у кого-нибудь сведения о родственниках С.Р. Минцлова, его детях? |
| Страницы: 1 |
|
| средневековые замки / персоналии - прибалтика / Род Минцлов |