Страницы: 1

Автор	Сообщение
Fefa Из страны Чудес Группа: Модераторы Сообщений: 210	Добавлено: 28-06-2004 02:24
	История русского коневодства (часть 2) АЛЕКСЕЙ ГРИГОРЬЕВИЧ ОРЛОВ-ЧЕСМЕНСКИЙ Алексей Григорьевич Орлов-Чесменский был одним из активных участников всех крупных событий первых лет царствования Екатерины II. Самый умный, смелый и энергичный из всех пяти братьев, Алексей Орлов был душой переворота 1762 года, переворота оскорбленной русской гордости и национального протеста против внешней политики Петра III, который с первого дня вступления на престол повел себя как голштинский вассал прусского короля Фридриха II. Глухой ропот охватил широкие круги русского общества, армии и народа. Участники и ветераны семилетней войны - братья Орловы принадлежали к числу их - открыто высказывали свое возмущение. Со свойственной ему быстротой, решительностью и бесстрашием А. Г. Орлов сумел оценить создавшееся положение. Восстание в гвардии удалось, и за ней вся недовольная Петром III Россия присягнула Екатерине II. Через несколько дней после переворота А. Г. Орлов стал главным действующим лицом Ропшинской драмы. "Неукротимые, бурные силы жили в этом необычайном человеке, - говорит о нем академик Е. В. Тарле, - в жизни своей Алексей Орлов был человеком абсолютно ни перед чем не останавливающимся. Никакие, ни моральные, ни физические, ни политические препятствия для него не существовали, и он даже не мог взять в толк, почему они существуют для других..." В течение первых 12 лет царствования Екатерины Алексей Орлов был одним из ближайших участников всех дел и проектов императрицы. Брат его, Григорий Орлов, был официально признанным фаворитом императрицы, и братья Орловы принимали ближайшее участие во всех делах как внутренней, так и внешней политики первого десятилетия царствования Екатерины II. С их помощью Екатерина осуществляла "либеральные" затеи первых лет своего царствования, проводила секуляризацию церковных и монастырских земельных имуществ, объявляла свободу торговли земледельческими продуктами, провозглашала идеи просвещенного абсолютизма, создавала знаменитую комиссию 1768 года, "фарсу депутатов", развивала в "Наказе комиссии" мысли Монтескье и Беккария, учреждала Вольное экономическое общество, где в эти годы ставился в программу дня даже вопрос эмансипации. Напомним известный факт: в 1767 году на конкурсе, объявленном Вольным экономическим обществом, получило первую премию, а затем, по настоянию именно братьев Орловых, было издано сочинение Беарде, в котором он высказывался за признание права собственности крестьянина на землю и за отмену крепостного права, ибо "собственность не может быть без вольности". Зенита своей славы Алексей Орлов достиг в первую русско-турецкую войну 1769-1774 годов, когда имя его прогремело по всему миру. Им было предложено Екатерине II и им же было осуществлено исключительно трудное предприятие, для выполнения которого потребовались предусмотрительность, решимость и хладнокровие Алексея Орлова. Русскому флоту, во главе которого был поставлен А. Г. Орлов, было предписано обогнуть в круговом плавании Западную Европу, напасть на много сильнейший, веками господствовавший в Средиземном море турецкий флот, победить его в собственных, внутренних турецких водах, и, поддержав и раздув пожар восстания, вспыхнувший против турок-поработителей на Балканах, в Морее и Архипелаге, создать Оттоманской Порте неотвратимую угрозу с тыла. А. Г. Орлов во главе русского флота применил ту же наступательную тактику, какая отличала действия П. А. Румянцева и А. В. Суворова на суше. Невзирая на численное превосходство врага, Орлов стал настойчиво искать с ним встречи. 24 июня 1770 года он атаковал турецкий флот в Хиосском проливе и обратил врага в бегство. Турецкий флот отступил к Чесменскому заливу, под прикрытие береговых батарей. Орлов добивается, однако, не просто выигрыша сражения, но уничтожения живой силы противника, и, поддержанный адмиралом Г. А. Спиридовым, через сутки отдает приказ: "Наше дело должно быть решительное, чтобы оный флот победить и разорить, не продолжая времени". И вот 26 июня при Чесме в ночном бою поставленная цель была достигнута: турецкий флот был разгромлен и сожжен. А. Г. Орлов поступил как бы в точном соответствии с суворовскими принципами: "Оттеснен враг - неудача; отрезан, окружен, рассеян - удача". И еще: "Преследовать неприятеля денно и нощно до тех пор, пока истреблен не будет". В бою при Чесме геройским мужеством прославили себя русские моряки - матросы, лейтенанты, капитаны и адмиралы. Почти через полвека, в память об этом дне, в стихотворении "Воспоминания в Царском селе" юноша Пушкин назовет рядом имена Орлова, Румянцева и Суворова и воскликнет: "О, громкий век военных споров, Свидетель славы россиян!". После победы при Чесме и до самого заключения в 1774 году мира с Турцией русский флот, под командой А. Г. Орлова, владычествовал в водах Эгейского моря. Свое более чем пятилетнее пребывание за границей, во время которого он посетил большинство стран Западной Европы, не говоря уже о Ближнем Востоке, Алексей Орлов использовал умело и широко как для обогащения своего конского завода высокоценными и племенными лошадьми, так и для пополнения и расширения своего зоотехнического кругозора. Современники Орлова писали: "Богатый своего времени вельможа и страстный охотник до лошадей, он не ограничился поверхностными познаниями, как ныне многие коннозаводчики, но, будучи за границей, сам слушал лекции профессоров ветеринарной школы и обозревал лучшие коннозаводческие учреждения в различных государствах". Не остались, по-видимому, вне поля его зрения ни теоретические работы Бюффона и Буржеля, ни практическая деятельность английского зоотехника Бэквелла, но ни к кому не поступил он в выученики, ничьим робким подражателем не собирался стать. Обогащенный знаниями и опытом Запада, Алексей Орлов сохранил в полной мере независимость зоотехнической мысли. К тем же годам заграничных странствований (1769-1775) относится массовый ввоз приобретенных А. Г. Орловым для конского завода лошадей. Целыми партиями ввозят жеребцов и кобыл с Запада, с Юга и Востока: из Дании, Англии, Испании, Италии, из Персии, Армении и, наконец, из Аравии и Турции. Если приобретение ценных племенных лошадей в странах Запада зависело главным образом от умелого выбора и готовности к неограниченным денежным затратам, то лишь благодаря счастливому сочетанию обстоятельств Алексей Орлов оказался обладателем таких арабских и турецких коней, равных которым по качеству, возможно, никогда и не ввозилось в Россию и в Европу. В XVIII веке вывод из Аравии и из стран Ближнего Востока высокоценных племенных лошадей был сопряжен с исключительными трудностями. Из Европы снаряжались целые экспедиции, но поиски коней обычно приносили очень малые результаты, а иногда оканчивались и гибелью участников. Так, например, известна экспедиция, снаряженная князьями Сангушко в конце XVIII века, пробывшая в пути свыше трех лет, стоившая больших денег, потребовавшая прямо-таки героических усилий участников, потерявшая нескольких человек и, наконец, завершившаяся приводом четырех жеребцов, положивших основание известному рассаднику арабских лошадей "Славута" на Украине. Несомненно, что при заключении мира победитель при Чесме имел такие возможности удовлетворения охватившей его коннозаводской страсти, о каких никогда не мог мечтать ни один коннозаводчик Европы; к тому же, богатейший вельможа России, он не скупился на деньги и подарки. А. Г. Орлов добывал себе арабских и азиатских - турецких и персидских - коней еще во время войны. Иногда это был захват, на правах военной добычи, иногда покупка, а кое-когда и дар. Так, например, в 1771 году Али-Бей, независимый и враждебный Турции мамелюкский султан Сирии, которому русская эскадра оказывала помощь, подарил Орлову гнедого жеребца (впоследствии названного Алибеем) и нескольких кобыл. После заключения мира А. Г. Орлов получил несколько первоклассных жеребцов и маток от одного турецкого паши, вся семья которого после Чесменского боя попала в плен к русским и была Орловым невредимой и с подарками отпущена на свободу. Паша оказался страстным любителем и знатоком лошадей и сумел достойно отблагодарить Орлова после заключения мира. По заключении Кучук-Кайнарджийского мира сам турецкий султан подарил Орлову, как сообщает В. И. Шишкин, еще имевший в своем распоряжении в начале XIX столетия все архивы Хреновского конского завода, "настоящих первоклассных жеребцов". Такие подарки по окончании войны были в обычае восточных властителей. М. И. Кутузов также после победы над Турцией в 1812 году получил при заключении мира в дар от турецкого султана арабского жеребца. Султану было из чего выбрать жеребцов для подарка А. Г. Орлову. На султанской конюшне стояло до 3 тысяч жеребцов из различных подвластных или дружественных султану стран: Аравии, Малой Азии, Персии, Туркмении и т. д. Отбор коней для такого признанного охотника и знатока, каким был А. Г. Орлов, производился, несомненно, особо тщательно, выбирались только жеребцы "отборные из отборных", как писалось в старину в характеристиках производителей. Но одних только дареных коней А. Г. Орлову было мало. Пока русский флот продолжал еще стоять у берегов морей, А.Г. Орлов "через морейцев и пособием турецкого правительства посылал покупать арабских лошадей в Египет и Аравию и за все это платил большие деньги". По преданию, жеребец Сметанка обошелся Орлову в 60 тысяч рублей, неимоверная по тому времени сумма. В одном из старых английских изданий нам удалось найти интересную характеристику требований, которые предъявлял А. Г. Орлов к покупаемым лошадям. В книге приводится любопытная выписка из арабского аттестата 70-х годов XVIII столетия на лошадь, вывезенную из Аравии через Англию. В аттестате, после удостоверения происхождения лошади, цветистым языком превозносится ее ценность; говорится о том, что некий Бени Шукр приставил к ней в пустыне охрану из 30 человек, а затем идет восхваление ее достоинств: "Когда русский генерал граф Орлов, который хотя и был красив, но весил очень много (указывается вес - почти 9 пудов на русские меры веса), сел на нее и проскакал на ней вскачь все положенное большое расстояние, она была утомлена не больше, чем если бы несла перышко". Этот документ, конечно, не может служить доказательством истины всего в нем сказанного, но он, бесспорно, свидетельствует о том, что Орлов лично осматривал и испытывал приводимых ему на продажу лошадей, причем произвел на местное население большое впечатление своим богатырским дородством. Из числа приобретенных в Аравии и Турции лошадей А.Г. Орлов по окончании войны вывел, точнее сказать, довел до России 30 жеребцов и значительное количество кобыл. Из этого числа жеребцов 18 были подведены Екатерине II и получили назначение в придворные конские заводы, где и нашли себе могилу: не то, что породы от них, но даже памяти, хотя бы кличек их, не сохранилось; 12 жеребцов и 9 кобыл поступили в конский завод А. Г. Орлова. Их судьба была иная. Все приобретенные в 1774 году лошади были доставлены в Россию морем, все, исключая одного жеребца, которого, ввиду его особой, совершенно исключительной ценности, не решились доверить морю и который был приведен сухим путем, под военной охраной и с фирманом блистательной Порты, из Аравии через Турцию, Венгрию и Польшу в Москву, куда он прибыл лишь в 1776 году. Этим жеребцом был серебристо-белый жеребец Сметанка - родоначальник орловского рысака. По возвращении на родину Алексей Орлов был осыпан всяческими наградами, получил орден Георгия I степени, стал именоваться Орловым-Чесменским - в честь Чесменского боя, но при дворе его песня была уже спета. К этому времени его брат Григорий Орлов потерял положение фаворита, и вскоре вся семья Орловых была отстранена от активного участия в делах государственных и военных. В 1775 году Алексей Григорьевич Орлов-Чесменский был "уволен навсегда от военной службы". С этого времени А. Г. Орлов проживал в Москве в своем Нескучном дворце, ведя ту неоднократно описанную в литературе деятельно-праздную жизнь опального вельможи, в которой его богато одаренная натура тщетно искала выхода своим могучим силам. По свидетельству Г. Р. Державина, Орлов "любил простую русскую жизнь, песни, пляски и все другие забавы простонародные"; ему было свойственно "просторечие". Про А. Г. Орлова, спортсмена и охотника, можно сказать, что не было вида спорта, в то время известного, которым бы он не увлекался: в манеже все тонкости высшей школы верховой езды ему были знакомы, и как предводитель турниров и каруселей он своей ездой возбуждал восторг зрителей; в отъезжем поле он охотился с борзыми и гончими и выводил свои породы собак, которым сам вел "подробные родословные книги (студбук)"; скачки и бега были обязаны ему своим возникновением в России. В кулачном бою Алексей Орлов почти не знал себе супротивников и даже под старость иногда выходил на бой и "ссаживал" бойцов, годившихся ему не то что в сыновья, но даже и во внуки. Силу имел непомерную, завивал кочергу, как веревочку, и между пальцев сплющивал серебряный рубль. Голубиные гоны и петушиные бои - и им отдавал он дань увлечения. Породы орловских чистых голубей и орловских бойцовых кур славились в кругах любителей, и эти породы также велись Орловым с помощью точных племенных записей. Но любимым детищем Орлова на протяжении последних десятилетий его жизни был его конский завод. В пирах, кулачных боях, голубиных гонах Орлов искал отвлечения, забвения, а коннозаводству, увлекательному зоотехническому творчеству, делу создания и разведения новых, небывалых, дотоле еще неведомых России и миру типов и пород лошадей, Алексей Орлов отдавал все свои силы. Конский завод заполнил содержанием дни его вынужденной праздности, и коннозаводческое творчество на склоне лет Орлова принесло ему еще раз в жизни радость гордого сознания всенародно одержанной победы. В отношении к нему и современники, и потомки не были единодушны. Его жизнь и дела вызывали не только похвалу, но и осуждение. Одни называли его привычным цареубийцей, другие даже злодеем. Некоторые из современников чистосердечно возмущались его лицемерной и жестокой политикой в деле Таракановой; некоторые из потомков лицемерно негодовали на его чистосердечное заявление, что он не понимает, как может безбедно жить дворянин, если не имеет хотя бы 5 000 душ крепостных. Однако хотя прошло уже почти два века, но и в наши дни каждый беспристрастный исследователь жизни и дел Орлова не может не испытать ощущения необычайной даровитости его. Алексей Орлов - гуляка, самодур-феодал, крепостник, разумеется, не может рассчитывать на сочувствие нашего читателя, но Алексей Орлов - флотоводец, приведший русский флот к блестящей победе при Чесме, Алексей Орлов -зоотехник, опережающий свой век, создающий орловскую рысистую породу, национальное наше достояние, этот Алексей Орлов заслуживает, несомненно, иного отношения и справедливого признания своих заслуг перед Родиной. (продолжение следует)По книге В.О. Витта "Из истории русского коннозаводства" По материалам horses.obninsk.ru Цитировать
Fefa Из страны Чудес Группа: Модераторы Сообщений: 210	Добавлено: 28-06-2004 02:25
	ОСНОВАНИЕ XPEHOBCKOГO КОНСКОГО ЗАВОДА. НАЧАЛО КОННОЗАВОДЧЕСКОЙ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ ОРЛОВА Еще к 60-м годам XVIII века относится организация А. Г. Орловым конского завода под Москвой, в имении "Остров", в 30 км от столицы. Похоже, что имение это в первые годы существования завода находилось в нераздельном владении всех братьев Орловых, и старший из братьев, И. Г. Орлов, жил в нем подолгу, распоряжался, "присматривал" за конским заводом брата в годы его заграничных отлучек. Мы имеем мало данных, чтобы судить о коннозаводской работе А. Г. Орлова в 60-е годы. Заводские книги и записи не сохранили нам сведений ни об одной лошади, которая достоверно родилась бы в Островском заводе до 1770 года и уцелела бы для дальнейшей работы Орлова в Хреновском конском заводе. Мы знаем только, что Островской завод был пополнен матками и жеребцами, выбранными Орловым из состава лучших дворцовых заводов по особому, личному, указу Екатерины II. Знаем также, что в завод в разное время поступали как выводные кобылы, так и жеребцы, в отдельных случаях высокой племенной ценности. Среди последних выделялись два жеребца, Шах и Дракон, присланные персидским шахом в подарок Екатерине II, а ею подаренные А. Г. Орлову. По всей вероятности, 60-е годы были годами коннозаводского ученичества, годами первоначального ознакомления с техникой коннозаводской работы, с природными свойствами и с племенными качествами лошадей тех исходных пород – датской, испанской, английской и восточных, которыми смогли снабдить дворцовые конские заводы молодого коннозаводчика. По новости дела, не обошлось, конечно, и без ошибок, но "бояться несчастья – и счастья не видать" (Петр I). В частности, ошибкой был неудачный выбор места расположения конского завода. В подмосковных условиях ценнейшие лошади южных азиатских пород, а также и требовательные лошади культурных западных пород поневоле обрекались на восьмимесячное стойловое содержание в закрытых помещениях, на изнеживающее тепличное воспитание; в противном случае, при попытках закаливания в условиях северного климата они быстро погибали. Жертвой этого климата стал и знаменитый жеребец Сметанка, который прожил в Острове немногим более года. Наблюдение, что лошади иностранных пород трудно акклиматизируются в наших условиях, и сознание необходимости дать стране лошадей, которые отвечали бы вполне всем, как естественно-климатическим, так и экономическим условиям нашей страны, не были бы в ней тепличным растением, – остались, по-видимому, не без влияния предпринятых Орловым широких опытов скрещивания между собой пород лошадей, выведенных из самых разнообразных по климатическим условиям стран и местностей. С другой стороны, эти соображения могли побудить Орлова, после 12-15 лет исканий, переменить место пребывания своего конского завода с тем, чтобы создать для лошадей более подходящие условия естественной обстановки, правда, суровой и закаляющей, но такой, которую помеси, полученные от скрещиваний различных пород, были бы в состоянии выдерживать, а тем самым можно было бы избежать для них условий изнеживающего, чисто конюшенного режима. Несомненно, что в организованном впо-следствии Хреновском конском заводе А. Г. Орлов, проводя задуманные им межпородные скрещивания в целях получения крупного и выносливого потомства, выращивал помеси в условиях отнюдь не изнеживающего, а закаляющего "спартанского" содержания. Как бы там ни было, но все лошади, выведенные в 1774-1776 годах Орловым из-за границы, поступили еще в Островской конский завод, который после этого сразу завоевал себе репутацию если не самого крупного, то самого лучшего среди частных конских заводов России. В качестве такового его посещали и осматривали приезжавшие в Москву иностранцы. К 1778 году относится описание поездки в завод, оставленное в книге английского путешественника Уильяма Кокса. Кокс посетил завод вместе с лордом Гербертом. Приятное впечатление произвели на гостей живописная местность, река Москва, хорошие пастбища. Неизгладимое воспоминание оставила коллекция выдающихся жеребцов и превосходных маток, числом около 60, собранных в одном месте, в глубине России, вблизи Москвы, из отдаленных частей света, – как Уильям Кокс упоминает, – из Аравии, Турции, Татарии, Персии и Англии. На выводке Герберту очень понравился гнедой жеребец, подаренный Али-Беем (Кокс называет его одним из превосходнейших среди арабских из расы Кохейланов). А. Г. Орлов, заметив это, неожиданно для гостей, прислал жеребца "Алибея" через несколько недель в Петербург – Герберту в подарок, сопроводив его любезным письмом на английском языке. Выведенный в Англию, жеребец "Алибей" получил заводское назначение и использовался для случки с чистокровными матками. На странице 394 тома I "Всеобщей заводской книги" мы можем прочесть официальное подтверждение рассказа Кокса. Впрочем, это был не единственный случай, когда в лучшие заводы Великобритании поступали жеребцы от А. Г. Орлова. Так, например, в "Racing Calendar" за 1777 год на странице 352 современники могли прочесть публикацию о жеребце "Орлов-Арабиан". Скаковой календарь рассказывает, что жеребец был захвачен как военная добыча русскими войсками под командой А. Г. Орлова и был подарен последним Ральфу Вильямсону. "Орлов-Арабиан" описывается как жеребец редкой красоты и безупречного здоровья. Рост его был 14,5 гендов, т. е. 147 см в холке. К случке с жеребцом допускались матки посторонних владельцев, за плату по пять гиней с кобылы. Образец аттестата 19 века на лошадь, выведенную из Аравии. К тому времени, когда А.Г. Орлов, собрав мировую коллекцию лошадей различных пород, стал подыскивать для конского завода более подходящие места, он имел еще и опыт конского завода в "низменных местах" Симбирской губернии, опыт, по-видимому, как и островской, не вполне удачный, в силу чего Симбирский завод был упразднен. В породе некоторых лошадей Хреновского завода (жеребец Любимец и кобылы Мытарка и Половая) имеются упоминания, что они переведены из "низменных мест", из упраздненного завода, "бывшего в Симбирской губернии". В бывшей Симбирской, екатерининских времен губернии братья Орловы являлись собственниками больших поместий. По указу от 23 апреля 1758 года пяти братьям Орловым, и среди них Алексею, в обмен на имения их в Московской, Тверской, Ярославской и других губерниях были "пожалованы земли и угодия" по реке Волге, в Самарской луке, "кроме помещичьих", "начиная от Рождественской волости, против города Самары, до Песцовой межи Усольской волости, как вверх, так и вниз по реке Волге". Весьма возможно, что не только имение, но и завод Симбирской губернии находился в совместном владении А.Г. Орлова с братьями. Хотя опыт конского завода в "низменных местах" Симбирской губернии и оказался неудачным с точки зрения взыскательного и строгого к себе коннозаводчика-новатора, однако в литературе известны многие данные о влиянии, оказанном заводом на развитие коневодства в Симбирской губернии. Из этого неудавшегося опыта А. Г. Орлов смог вынести практический урок, что на "низменных местах", на заливных лугах конскому заводу, разводящему лошадей высокой кровности и породности, также не место, как и в лесах Подмосковья. Обе эти неудачи, и островская, и симбирская, не поколебали целеустремленной настойчивости А. Г. Орлова; он только стал подыскивать более подходившие ему для конского завода более южные и более просторные места. Цитировать
Fefa Из страны Чудес Группа: Модераторы Сообщений: 210	Добавлено: 28-06-2004 02:27
	ПЕРЕВОД ЗАВОДА В ХРЕНОВОЕ Все затруднения коннозаводчика оказались устраненными, когда Екатерина "пожаловала" Орлову обширные владения среди безграничных, еще вольных, еще никем не занятых, безбрежных степей Воронежской губернии, степей, которых не касался плуг, и растительность которых, в продолжение тысячелетий, топтали лишь стада степных антилоп и табуны диких лошадей – тарпанов. Именно здесь, неподалеку от города Боброва, Воронежской губернии, встретил тарпанов в 1767 году известный путешественник Гмелин и дал первое в научной зоологической литературе подробное их описание. Выбор местности для конского завода на этот раз был сделан очень удачно. Если эти степи подходили для диких лошадей, то они должны были подойти и для тех культурных и высокопородных коней, которых А.Г. Орлов хотел и предполагал разводить в условиях, по возможности близких к природным. Все освоенные под конский завод участки поместья, вошедшие в состав обширного Хреновского имения, расположены в здоровой, высокой и сухой местности. Вместе с тем они представляли собой большое разнообразие в отношении почвы, рельефа, орошения и растительного покрова. Тучный, богатый чернозем, дававший баснословные для того времени урожаи зерновых, чередовался с теплыми супесчаными почвами, на которых уже ранней весною стаивал снег и которые позволяли производить проездки лошадей на скаковых кружках и беговых дорожках, не боясь грязи ни в весеннюю распутицу, ни в осеннее бездорожье. Площади ранних весенних и летних сухостепных пастбищ перемежались с так называемыми "солотями", с такими участками степи, которые благодаря высокому стоянию грунтовых вод оставались зелеными и свежими в любую пору летней засухи. Хреновские просторы не представляли собой однообразной, равнинной глади. Степные луга и пастбища окаймлялись и перерезывались лесами и рощами. По обоим берегам реки Битюга, левого притока Дона, и вдоль бесчисленных речек и ручейков, на много десятков верст вокруг, высились вековые сосновые боры, шумели густые лиственные дубравы, давая в неограниченном количестве нужные в хозяйстве строительные материалы. И они же таили в себе множество всякого зверья в охотничьих угодьях, обильные рыбные уловы, бобровые гоны на реках, птичьи базары на озерах. Место для центральной усадьбы было выбрано в 15 верстах от реки Битюга. Отделенные от нее лесами и песками, хреновские табуны за 170 лет существования завода никогда к берегам Битюга не допускались, по поймам реки не выпасались. Это обстоятельство обычно игнорируется в мировой иппологической литературе, повторяющей ходячее утверждение о "Хреновском заводе на берегах реки Битюга". Широко и привольно, расточительно привольно, расположился А.Г. Орлов-Чесменский в новых своих владениях и повел свой конский завод со свойственным ему размахом. Под завод были отведены поместья Хреновое, Чесменка и Пады с несколькими меньшими имениями-хуторами, в общей сложности занимавшие площадь свыше 100 тысяч га земли (около 1 тысячи квадратных километров). К заводу были приписаны 4 тысячи крестьянских дворов. В пользование этих крестьян было отведено до 40 тысяч га. На землях собственно коннозаводских все сельское хозяйство было подчинено в первую очередь интересам конского завода. Из огромного количества земли всего лишь 3 тысячи га обрабатывались и засевались; на остальной территории были покосы и необозримые пастбища. Одновременно с конским заводом в Хреновских степях Орловым было организовано обширное овцеводство, которое велось с помощью точных племенных записей. Хреновской старожил, Иван Максимович Бобринев, прадед которого был овчаром Хреновской овчарни, рассказывал нам, что точное знание происхождения каждого барана и каждой овцы в овчарне было также обязательно для овчаров во времена А.Г. Орлова и В.И. Шишкина, как знание происхождения любой лошади для смотрителей и конюших конского завода. К сожалению, пропажа хреновских архивов (см. ниже) не позволяет восстановить бюджет крупного крепостного хозяйства Орлова, подобно тому, как восстановлены, например, бюджеты Шереметевых, Юсуповых, Демидовых. Есть все основания полагать, что хозяйство Хренового при Орлове и Шишкине отличалось высокой для того времени степенью товарности. Крупные хозяйства, осваивавшие девственные степи, легко приобретали этот характер. Получаемые богатейшие урожаи зерновых создавали товарные излишки хлеба; большие пространства пастбищ позволяли проводить в Хреновом ежегодный нагул многочисленных гуртов скота; десятки тысяч овец (еще при Шишкине содержалось до 50 тысяч голов овец) разводились в Хреновом также не на собственную "потребу". Отдаленность воронежских имений от потребляющих центров содействовала преимущественному, по сравнению с полеводством, развитию в хозяйстве различных отраслей животноводства. В облике А.Г. Орлова чем дальше, тем больше проглядывали черты не только феодала-крепостника, но и промышленника, инициативного и расчетливого, делавшего значительные вложения в выгодные для него отрасли хозяйства. И тысячи лошадей, выращиваемых в Хреновом, также в основном продавались, так как собственные потребности Хренового и Нескучного с избытком покрывались 10-15 процентами от всего ежегодно рождавшегося в конском заводе молодняка. Следует особо подчеркнуть, что Орлов продавал лошадей, в то время как многие дворяне-помещики того времени еще считали, что "торговать лошадьми – это не дворянское дело". Стремление, по возможности, увеличить выгоды от животноводства, приобретавшего товарный характер, влекло за собою мысль о желательности производить животных более или менее высших достоинств, а это приводило к племенному направлению, которое и получали ведущие отрасли животноводства. Цитировать
Fefa Из страны Чудес Группа: Модераторы Сообщений: 210	Добавлено: 28-06-2004 02:27
	РАЗМЕРЫ ЗАВОДА И ЧИСЛЕННОСТЬ ПЛЕМЕННОГО СОСТАВА В НЕМ В РАЗНЫЕ ПЕРИОДЫ Годом основания Хреновского конского завода считается обычно 1778 год, тот год, когда Хреновое заполнилось лошадьми, переведенными из Острова. Подобно тому, как первое упоминание о городе в летописи свидетельствует не об основании, а лишь о существовании его в определенном году, так и в истории Хреновского завода позднее чем 1778 годом мы не имеем права датировать возникновение Хренового, но лишь обнаружение в одном из государственных архивов дарственной Орлову на Воронежские земли может установить фактическую точную дату его основания. Несомненно, что нельзя было вести лошадей колоссальной ценности в степь, на голое место. Несомненно, что переводу лошадей должна была предшествовать организация Хреновского имения, переселение крестьян, возведение необходимых для первоначального размещения людей и лошадей построек, распашка целины под посевы, заготовка запасов продовольствия и фуража, и тем самым вероятный год основания приходится отодвинуть, по меньшей мере, на 1776 или даже на 1775 год, т. е. на первый же год по возвращении А.Г. Орлова из-за границы. С другой стороны, возможно и даже вероятно, что и Островской завод не подвергся сразу полной ликвидации в 1778 году, и некоторое количество лошадей продолжало оставаться в Острове до 90-х годов. Первоначальное количество племенных лошадей, приведенных в Хреновской конский завод из Острова, точно неизвестно, но вне всяких споров стоит то обстоятельство, что после перевода в Хреновое завод стал быстро увеличиваться в размерах и масштабах работы, стал выдвигать перед собой все новые задачи и цели. Если в Острове в 1776 году число маток составляло всего лишь 60 голов, то хреновские просторы дали возможность в ближайшие два десятилетия довести число заводских маток до 500-600, а с приплодом общее поголовье лошадей, при жизни Орлова, доходило до 3 тысяч. Если в Острове основным и единственным направлением было верховое, то в Хреновом вскоре, один за другим, открываются рысистое и чистокровное отделения. Уже в начале 80-х годов в Хреновской завод поступают из-за границы значительные группы выписанных из Мекленбурга и Голландии упряжных лошадей, и завод приступает к разрешению сложнейшей зоотехнической задачи – созданию новой рысистой породы. Ближе к 90-му году Хреновской завод начал пополняться первоклассными чистокровными производителями и матками, составившими особое отделение, которое по своим размерам и по качеству производящего состава не имело себе равных ни в одной стране Западной Европы. Работа завода велась в нескольких направлениях. В двух отделениях завод поставил перед собой, и с успехом разрешил, сложнейшую задачу создания русских конских пород – одной верховой, а другой рысистой. В третьем отделении разводилась "в себе" чистокровная скаковая порода. Наконец, существовали отделения "фрунтовых" и "цуговых" лошадей, о которых мы знаем совсем мало. Каждое из этих отделений, при жизни Орлова, по размерам своим являлось крупнейшим заводом, точнее сказать, каждого хватило бы на несколько конских заводов, и не маленьких. Вот некоторые цифры. В 1824 году, т. е. спустя 15 лет после смерти Алексея Орлова, когда заводом управлял Василий Шишкин и когда завод был уже "в числе несколько убавлен", согласно описанию завода, помещенному в "Записках для охотников до лошадей", в заводе состояло маток в каждом отделении: · верховых орловской породы 130 при 19 же-ребцах; · английских 122 при 19 жеребцах; · арабских и английских 85 при 19 жеребцах; · рысистых 267 при 24 жеребцах. Всего 604 при 62 жеребцах Молодняка всех возрастов во всех отделениях 1 519. Итого в заводе в наличии лошадей 2185 голов. Вся история Хреновского завода при Орлове и Шишкине объективно свидетельствует, что, ставя перед собой задачи создания новых типов и пород лошадей, Хреновской завод вел работу с самого начала в широких масштабах, при которых легче надеяться на успех в разрешения труднейших задач племенного животноводства. Цитировать
Fefa Из страны Чудес Группа: Модераторы Сообщений: 210	Добавлено: 28-06-2004 02:30
	ЗАВОДСКИЕ ЗДАНИЯ И ПОСТРОЙКИ Хороши и привольны были облюбованные места в воронежских степях, но необитаемы. Ни одного жилого дома, ни одной конюшенной постройки, а надо было поселить свыше 10 тысяч человек обоего пола и разного возраста и разместить все многочисленное конское поголовье завода. Начатое при жизни Орлова обширное по своим размерам и замыслам строительство потребовало для своего окончания немало времени и было завершено уже преемником Орлова – В.И. Шишкиным. Обеспечение жилыми строениями всех крестьянских дворов, "приписанных" к Хреновскому заводу, не представляло особых затруднений: Хреновое со всех сторон окружали большие массивы нетронутого первоклассного строевого леса. Иначе обстояло дело с возведением зданий конского завода. Принимая во внимание опасность пожара и бедствия, какие он мог вызвать в таком большом конском заводе, здания, по указанию Орлова, должны были возводиться сплошь каменные и "на веки веков". Здания, выстроенные в Хреновом в те годы, стоят и ныне. И действительно, построены они настолько монументально, что, когда в Отечественную войну фашистские самолеты сбросили на Хреновской завод несколько бомб, то вековые деревья, стоявшие вдоль главного здания, упали, срезанные взрывной волной, стены же строений не дали ни одной трещины. Из опубликованного в 1824 году описания Хреновского завода и плана зданий центральной усадьбы мы узнаем, что "передний фасад сего строения прожектирован архитектором и кавалером Дементием Ивановичем Жеральди", т. е. знаменитым зодчим того времени Д. И. Жераль-сыном, отстраивавшим Московский университет после пожара 1812 года, замечательный дом Гагариных на Поварской и другие известные здания в Москве. "Прочее же все строительство", – читаем мы в описании, – продолжалось по назначению управляющего ныне конским заводом Василья Ивановича Шишкина и находящегося при нем архитектора Николая Леонтьева". Из конструкции фразы "строительство продолжалось управляющим ныне заводом" надо сделать заключение, что строительство всего комплекса грандиозных зданий завода было начато еще при жизни Орлова, а проект переднего фасада был заказан знаменитому зодчему позднее, когда строительство надо было завершать, и он завершил его с таким же блеском, с каким Росси завершил оформление площади Зимнего дворца в Петербурге. К 1818 году, когда Хреновое посетил Александр I, строительство было доведено В.И.Шишкиным до конца. Из приложенного в фотокопии старинного, датированного 1824 годом, плана зданий центральной усадьбы видно богатство и разнообразие воздвигнутых сооружений различных типов и назначений: для жеребцов, для маток жеребых и для маток холостых, для отъемышей верховых и для отъемышей рысистых, для лошадей в тренинге и т.д. Два манежа, в том числе большой манеж для выездки и верховой езды (около 80Х20 м), четыре выводных зала в угловых башнях, анатомический зал-музей, ветеринарный лазарет, подсобные предприятия и мастерские: экипажные, шорные, кузнечные, слесарные, столярные и прочие, крытые варки и загоны. Лицевая сторона фасада центрального здания имеет до 175 м, а вся передняя линия конного двора до 425 м длины. Из числа конюшен нельзя не обратить внимания на роскошную конюшню для заводских жеребцов с внутренним расположением денников и с круговыми коридорами вдоль наружных стен. Преимущества этой системы были оценены уже современниками. "Лошади,- писалось в русском коневодческом журнале 1824 года, – вовсе удалены от сырости углов и стен, свет разливается во всей своей полноте". Чтобы получить представление о масштабах проведенного строительства, надо еще вспомнить комплекс жилых домов Хреновской усадьбы и прибавить к этому еще дома и конюшни усадеб Чесменка и Пады, выстроенных по единому общему плану и в одном архитектурном стиле. Как указывалось в "Архитектурной газете" (от 18 января 1936 г.), руины конюшен в Падах "поражают своими пропорциями", конюшни в Чесменке "замечательны в конструктивном отношении, пожалуй, это – нечто уникальное". Подобно Хреновским, также и постройки в Чесменке оказались полезными советскому коннозаводству – в них на сегодня размещается племенной состав Чесменского государственного конского завода. Цитировать
Fefa Из страны Чудес Группа: Модераторы Сообщений: 210	Добавлено: 28-06-2004 02:32
	КАДРЫ ХРЕНОВСКОГО ЗАВОДА Алексей Орлов был не только смелым инициатором и талантливым новатором в коневодстве, он был и блестящим организатором, каким проявил он себя и ранее, в перевороте 1762 года, и во времена архипелагской экспедиции. Готовясь развернуть грандиозный по своим масштабам конский завод, собирая мировую коллекцию из наилучших особей наилучших конских пород того века, выбирая для будущего завода место расположения, Алексей Орлов не упускал из внимания необходимости подготовить знающих сотрудников и помощников и сплотить их вокруг любимого дела. К 90-м годам вокруг Орлова возникла целая школа замечательных русских зоотехников, во главе с Василием Шишкиным, русских тренеров, наездников, берейторов, жокеев, конюших, ветеринарных врачей и других работников по коннозаводству. Все они, начиная с Шишкина и кончая любым конюхом Хреновского завода, считали себя "выучениками" Орлова. К сожалению, в данном случае мы не в состоянии восстановить все звенья работы, все ступени лестницы восхождения и видим только конечные результаты. Конечно, Алексей Орлов, в совершенстве знавший практически лошадь и верховую езду, следивший за теорией коннозаводства и выписывавший все выходившие в свет как русские, так и иностранные книги и издания, мог многое передать своим помощникам и показом, и рассказом, но, по всей вероятности, он лично давал уже только окончательную шлифовку и огранку той молодежи, которая перед тем училась у придворных берейторов верховой езде, в Медико-хирургической академии экстерьерному познанию лошади и ветеринарии или даже, в отдельных случаях, отправлялась на выучку за границу. Первым ветеринарным врачом Хреновского завода, с основания и до 1826 года, был И. П. Корчагин, ученик Л. М. Эвеста. После смерти Корчагина старшим ветеринарным врачом завода был С. П. Курлин, происходивший, так же как и Корчагин, из крепостных крестьян. С. П. Курлина посылали в Петербург "для прохождения курса Медико-хирургической академии"- надо полагать, не самой академии, а "скотоврачебного училища" при ней, основанного в 1803 году. Наездниками рысистого отделения Хреновского завода при Орлове состояли В. Кузьмин и его ученик Логин, Семен Белый с учениками братьями Кондратьевыми, Семен Черный, потомком которого был знаменитый русский тренер и наездник Павел Чернов, ездивший на лошадях Малютинского завода, Семен Мочалкин (Дрезденский) с учениками Ивановым и Чижовым. Прекрасными ездоками и вдумчивыми тренерами были также В. И. Шишкин и его сыновья Алексей и Сергей. На выучку в Хреновской конский завод принимали и наездников из других рысистых заводов России, и можно сказать, что именно в стенах Хреновского завода возникла, создалась и окрепла целая школа мастеров езды и тренинга, влияние которой протянулось на столетие. Глубоко продуманные взгляды на значение тренинга в рысистом коннозаводстве и разработанные этой школой приемы тренировки рысистых лошадей прекрасно отражены в замечательной (к сожалению, ныне мало известной читателям) книге одного из последних ее корифеев Н. С. Тихомирова "Рысак, его выдержка, выездка и подготовка на приз". Смотрителем верхового отделения был Кунаков, он же лично тренировал чистокровных лошадей. Лучшим жокеем завода был Степан Сорока. Для манежной выездки верховых лошадей имелся целый штаб берейторов: Зобов, Копьев, Адамов, Галин и др. Ни одно из этих имен не должно быть забыто, и мы можем только сожалеть, что у нас нет возможности воздать должное каждому из них. Несправедливая к скромным труженикам официальная летопись Хреновского завода обходит молчанием их каждодневные дела и безвестные подвиги. Однако нет никакого сомнения в том, что без них, без этих самоотверженных, талантливых, преданных своему делу крепостных специалистов Алексей Орлов был бы полководцем без армии. Десятилетиями крепостные смотрители, конюшие, наездники работали в тиши и неизвестности, без всякой надежды на признание и награду, а плоды их работы доставались другим. Что подсмотрели, выпытали они у природы, что подсказали своему хозяину к его славе и выгоде, – никто никогда этого не узнает. Обратим внимание еще на одну сторону вопроса. Среди подаренных Екатериной II и переселенных в Хреновое 4 тысяч душ государственных крестьян, ставших крепостными Орлова, были и крестьяне из бывших монастырских хозяйств, а в числе их могли быть, и, наверное, были, "животники добрые, правдивые и рачительные люди, которые всякую животину водить умеют", хранители заветов и преданий русской коннозаводской старины. У таких опытных и добросовестных "животников" Орлов и сам, вероятно, многому мог научиться в первые годы своей коннозаводской деятельности. Цитировать

Страницы: 1

Отвечать на темы могут только зарегистрированные пользователи